Граф Филлип шумно задышал, рассматривая жуткие послания, и грузно опустился на постель покойного супруга. Оли внизу невольно вздрогнул и напрягся, хотя отличная кровать ни капли не прогнулась.
- Продажный мелкий негодяй, сын гниды и шакала, - грязно выругался Филлип, брызгая слюной. - Я должен был убить его тогда, но посчитал, что смерти он не стоит, поэтому и продал в рабство. Как он сумел сбежать, пронырливая мразь, и как набрался наглости вернуться? Послушай, сын, мы не должны бояться вора и убийцы, и не должны давать ему козырный туз в рукав, пускай не думает, что может запугать нас. Я подниму на ноги всех, и мы его поймаем и казним, как беглого раба. Проклятье, как не вовремя, за день до свадьбы Оли!
- Отец, сейчас не время для таких торжеств. Во время церемонии может случиться что угодно, вы сами знаете, там музыканты, ряженые в масках и всякий сброд, глазеющий на молодых. Поговорите с Бузелем и отложите, хотя бы до того, как все не утрясется.
- Нет, это невозможно. Оливьера надо немедленно отдать в семью маркиза! Все будет хорошо, мы не допустим беспорядков. На церемонии усилим стражу, проверим музыкантов и актеров, под тем же веским поводом поимки беглого раба…
- Но что за спешка, объясните мне? Вам так невыносимо хочется в министры?
- Закрой свой рот! - озлился Филлип. - Я много от тебя терплю, но это уже слишком! Лучше найми еще людей в охрану и следи за домом и детьми. Ты все сказал? Тогда можешь идти!
- Не все. Вы даже не спросили, почему я захотел поговорить именно здесь, в пустующих покоях. Отдайте мне бумаги на поместье, они ведь где-то в тайнике родителя омеги, пока этот пройдоха не залез и к вам или не нанял Черного демона, тогда все козыри окажутся в его руках и министерского поста вам не видать.
- Бумаг здесь нет, Уаби, убедись, - Оливьер услыхал шаги отца, потом стук снятой со стены картины, - я не советую тебе их брать, они сейчас в надежном месте, их не достанет там никто - ни Онисий, ни даже Черный демон. Тут только купчая, которая без гербовых фамильных документов всего лишь жалкий лист бумаги. Смотри сюда, возле окна под гобеленом есть скрытая пружина. Как думаешь, додумается вор искать в таком неподходящем месте? Да ни за что! Для этого придется ободрать все стены.
- И все-таки, отец, отдайте мне бумаги. Я собираюсь все оформить по закону и навсегда обезопасить себя от наглых посягательств со стороны семьи Со.
- Да некого там опасаться, - рассмеялся Филлип. - Старик одной ногой уже в могиле, годы лишений подорвали его некогда железное здоровье, а его глупый сын был полностью уверен, что папаша проиграл поместье в карты и уплыл за моря, откуда больше не вернулся. Единственный из всей семьи - Онисий, вот же дерьмо, откуда выплыл вдруг, зараза? Ну ничего, найдется для него петля, до этого недолго ждать… Уаби, нечего так на меня глядеть, как только все закончится, я сразу заберу из тайника все документы и отдам тебе. Пойдем, дел у меня полно, скоро заявится семейный лекарь Бузелей, чтоб осмотреть Оливьера и убедиться в чистоте и здравии тела…
- Вы выглядите неспокойным, - заметил Уаби. - С братом все в порядке? Он долго жил один, не заболел?
- Что с ним могло случиться в тихом захолустном месте? Шатался у пруда, стрелял из лука, фехтовал. Оли здоров как слон и вЫносит с десяток сыновей, семья Бузелей будет им довольна. Я распустил его, но после свадьбы все изменится для неслуха. Порядки у министра строгие, станет как шелковый, а забеременеет, с пузом не побегаешь, так что куда он денется, голубчик. А взбрыкнет, так сынок у Бузеля несдержан на руку, научит покоряться воле мужа враз!
- Вы говорите так, словно хотите побыстрей избавиться от брата…
- Омега для отца всегда обуза, - хмыкнул Филлип, - отдать с рук на руки супругу и забыть… Ладно, пойдем, нашел о чем поговорить - омега он и есть омега, его предназначение - рожать детей и угождать супругу.
Они ушли и Оли вылез, растирая затекшие от неудобной позы ноги. “Омега он и есть омега… станет как шелковый”, - горько звучали у него в ушах слова отца. Нет, ни за что, он не желает становиться бессловесной куклой, рожающей из года в год десятерых детей. Любой ценой он должен вырваться на волю, и хоть в монастыре тоже не очень разгуляешься, но все же там не нужно ублажать самца и подчиняться свекрам.
Оливьер подошел к окну и отыскал пружину. Тугая, черт… Тайник не сразу, но открылся, и юноша достал из глубины бумагу. Да, это купчая, та самая, которую желает получить Ригель. И что теперь он должен делать? Взять документ и передать слуге по имени Филат? Но где гарантия, что Ригель не обманет и, получив бумагу, не забудет про него?
Оли вздохнул. Он Ригелю совсем не доверял, поэтому решил не отдавать слуге единственный свой козырь в обретении свободы. Лучше он просто скажет, где искать, и проследит, кто явится за купчей. Конечно, и тогда нет никакой уверенности, что его спасут от свадьбы, но все-таки ему казался этот ход надежней. По крайней мере он увидит Ригеля, если тот влезет сам, или… вора с татуировкой на руке, если знахарь наймет его? Чем это может кончиться, омега думать не хотел. Возможно, Черный демон согласится и его забрать из дома деспота отца, тогда Оли станет свободным от нерадостного будущего брака и сможет спрятаться в монастыре.
Внутри его все вздрогнуло при мысли о воре, но он не сразу осознал, что этому причиной, а осознав, залился краской жаркого стыда. Неважно, если Демон не захочет взять его с собой, но он его увидит еще целый раз наедине, побудет рядом, может, почувствует прикосновение руки, услышит в тишине отцовской спальни завораживающий шепот. Эти воспоминания он унесет с собой, в монашескую жизнь или в постылую постель супруга…
Все, решено! Оли не колебался больше, вернул бумагу в нишу и прикрыл, как было. Потом нашел лакея Филата, сказал ему условные слова, услышанные от Ригеля, и объяснил, где отыскать бумагу на поместье.
Ночью, когда весь дом уснул, он тихо встал, пробрался в комнату родителя омеги, залез в проверенный тайник под кроватью и стал ждать появления вора.
***
- Тебе не кажется все это подозрительным, Ригель? - ворчал Син, наблюдая за сборами хозяина “на дело”. - Ты доверяешь этому омеге? Он сообщил о том, где взять бумагу, но почему тогда не вытащил ее и не отдал Филату? Залезешь в дом, а там ловушка.
- Омеге я не доверяю, а купчую парень мог не суметь добыть, а только вызнал, где она лежит, - пожал плечами Ригель. - Не бойся, я не попадусь, пусть даже там и ждет засада, никто из стражей мне в подметки не годится. Уйду по крышам, от любой погони оторвусь.
- А стрелы? А мечи? Ты ж не железный, а из плоти и из крови, - нудил слуга. - Не надо, не ходи сегодня, что-то мне неспокойно на душе…
- Не каркай, Син, а то прибью. Я чувствую людей, омежка мне не врал, что не желает замуж, да и с отцом у них нет ладу, так что ему нет смысла выдавать меня. Добыть бумагу мне несложно, куда труднее будет следующая работа.
- Что ты задумал, Ригель?
- Увидишь. Филат точно слышал, что в поместье Рю не знают про меня?
- Не знают. Граф Филлип уверен, что ты сгинул за морями. Он опасается только Онисия. Велел его найти и отрубить башку, как беглому рабу.
- Отлично. Было бы намного хуже, если б знал. Ну, я пошел, и не смотри такими страшными глазами.
- С Богом, хозяин. Пусть тебе сопутствует удача.
***
Проникнув в дом Филлипа Рю, Ригель легко нашел покои герцога-омеги. Скользнул с карниза внутрь, нащупал скрытую пружину и вытащил на свет бумагу. Зажег малюсенький фигасик, посветил. Она! Ну, молодец омежка. Довольно хмыкнув, положил ее во внутренний мешок, висевший на плече, и повернулся уходить, как вдруг услышал под кроватью слабый шорох.
Проклятье, неужели все-таки ловушка? Оливьер обхитрил его, все рассказал отцу и тот расставил сети? Но почему же неизвестный под кроватью до сих пор молчал? Его хотят поймать с поличным? Нет, не похоже, интуиция подсказывала, что тут кроется иное. Наметанным глазом он быстро оценил расстояние до дверей и в два прыжка достиг кровати. Нагнулся и рывком достал омегу. Тот слабо дернулся, но промолчал.
- Только попробуй пикнуть, маленький гаденыш! - приставив к тонкой шейке маленький кинжал, зловещим шепотом сказал Ригель. Он уже понял, что ему ничто не угрожает, иначе вместо Оли здесь сидел какой-нибудь слуга, однако собирался отыграть всю сцену до конца. - Где стражники Филлипа Рю, за этой дверью? - другой рукой он крепко сжал оба запястья парня и заломил за спину, причиняя боль. - Его сынок такой же, как и все омеги - лживый и продажный. А ты, хозяйский пес, тебе велели здесь сидеть и ждать? Лакейская душонка, я убью тебя!
- Нет, подождите, вы не так все поняли, - чуть слышно прохрипел Оливьер, - я не лакей, я младший сын хозяина, и ждал вас не за тем, чтобы поймать в ловушку. Скажите, Черный демон, кто вас нанял? Знахарь по имени Ригель? Вы знаете его, он честный человек? Молчите? Я наверно не то спросил.
- Малыш, я вор, работаю по найму, - хмыкнул Ригель. - Откуда же мне знать того, кому понадобился мой талант влезать в любую щель? Я исполняю, он мне платит, и на этом все.
- Я так и знал, - тяжко вздохнул омега. Боль в стиснутых запястьях сделалась невыносимой, горячее дыхание вора жгло шею. - Вы можете меня пустить? Я не сбегу и не начну кричать. Мне надо попросить вас об услуге.
- Меня? Того, кто влез в ваш дом, чтобы украсть? А ты забавный парень, в другое время я охотно мог бы поболтать с тобой, но не сейчас, - Ригель ослабил хватку и убрал кинжал. Нелепость ситуации и забавляла и нервировала альфу. Здесь, в абсолютной тишине давно пустующих покоев естественный призывный запах Оли был силен. Хотелось, как тогда, забыть про все и насладиться страстью, но нынче был не тот случай, когда он мог бы позволить себе эдакое безрассудство. - Пока, приятель, мне пора идти…
- Постойте, выслушайте, Черный демон, - прервал Оливьер. - У нас с Ригелем договор, но я ему не доверяю, ни на грош. А вас я знаю, потому и ждал. Вы помните меня? Ведь это вы были за городом, в нашем поместье? У вас татуировка на руке, в виде змеи…
- О чем ты, парень?
- Это были вы, я знаю. Я вас узнал, хоть никогда не видел вашего лица. Прошу вас, украдите и меня, так же как вы украли купчую поместья Со! Ригель обманет и забудет все, что обещал, и мне придется выйти замуж за маркиза! Я заплачу, вот, у меня есть деньги… драгоценности… Прошу вас, Черный демон!
- Хм… Парень, и о чем ты говоришь? Хочешь пойти со мной? Но я не выхожу через парадное крыльцо, мой путь лежит по крышам и карнизам. Ты свалишься мешком, убьешься сам и подведешь меня, ради чего мне рисковать собой? Я ничего тебе не обещал. Прощай. Поднимешь крик, тебе же будет хуже.
- Тогда вы были более любезны, - с горькой усмешкой прошептал Оливьер. - Ну да, я понимаю, домик на отшибе, уединенность места, почему не поразвлечься? Все альфы одинаковы, распутники и негодяи, они желают только поиметь омегу, но человеком не считают… Да ты хоть знаешь, что я перенес из-за тебя?
Забыв про здравый смысл, Ригель открыто любовался этим парнем. Взъерошенный и жалкий, но одновременно дерзкий до бесстрашия, Оливьер не боялся бросить вызов сильному врагу, причем в опасной ситуации, когда помочь ему никто не мог, и он прекрасно это понимал. Таких омег Ригель еще не видел, хотя лечил немало знатных избалованных сынков. По большей части все они капризны и трусливы, покорно следуют своей судьбе и даже не пытаются взбрыкнуть. А этот парень был другой - пер напролом, стараясь выбраться из пут зависимости от семьи.
Черт, если бы он не был сыном Филлипа! Но что тогда? Ригель поймал себя на том, что первый раз подумал об Оливьере, как о своем омеге. Вот идиот, это все чертовы позывы чертовой натуры! Забыть про глупости, иначе пропадешь!
- Не понимаю я, о чем ты тут болтаешь, - злясь на себя, пробормотал он, ощупью влезая в тумбу около кровати. Полно каких-то мягких длинных тряпок, вроде бы шарфов - о, это то, что надо! Сильно толкнув омегу на постель, он ловко и привычно закрутил его запястья спереди, потом таким же образом и щиколотки, перетянул потуже рот. - Освободишься сам, узлы я затянул не слишком сильно. Пока, парниша, не скучай. Прости, что обошелся не совсем учтиво, но ты же понимаешь, что доверие сейчас вещь слишком расточительная для меня.
Неслышно и легко вскочив на подоконник, альфа исчез, оставив Оливьера замычать от горького отчаяния и крушения надежды.
Он плакал и развязывал зубами узел, мелко дрожа от только что испытанного острого волнения в крови. Но почему? Ведь альфа же не сделал ничего! Нет, сделал! Угрожал кинжалом, вывернул за спину руки, грубо прижал к себе… Но боль и страх забылись, словно их и не было, а помнил Оли только жар его дыхания и мощь отлично тренированного тела.
Это смешно, это нелепо, глупо, наконец! Плевать, его сейчас никто не видит, а Черного вора он больше никогда не встретит… Узел поддался, и через минуту Оливьер освободился. А может, Ригель не такой уж негодяй и все-таки за ним придет?
========== Глава 11 ==========
К тому часу, когда специально нанятые свадебные слуги появились в комнатах Оливьера и принялись за свое дело, он был полностью опустошен и обессилен. Ночь перед этим он не смог и глаз сомкнуть, прислушиваясь к каждому шороху за окнами спальни. Уже не веря, что Ригель придет за ним, омега все же ждал, надеясь и отчаянно молясь неведомо кому, когда же и надежда окончательно угасла, он впал в прострацию и безразличие, словно уже не чувствовал себя живым.
Слуги крутили и вертели его, словно заводную куклу, и он послушно поднимал вверх руки и всовывал в широкие штанины ноги, наклонял голову, позволяя надеть себе на шею блестящие украшения и равнодушно наблюдая в большое зеркало, как постепенно превращается в павлина. Поверх костюма полагался плащ, вернее, покрывало, на голову смешной убор с вуалью, закрывающий лицо во время церемонии, и когда это было проделано, Оливьер не узнал в раскрашенном болване самого себя.
- Как вы красивы, господин! - воскликнул его старый наставник, допущенный попрощаться со своим воспитанником. - Вы словно светитесь небесной красотой!
- Да лучше бы я был уродом, - сердито буркнул Оли, всовывая руки в тонкие перчатки, - тогда, возможно, ни один самец не захотел меня себе в постель, и я обрел желанную свободу.
- Как можете вы говорить такое, господин, тем более в день вашей свадьбы, - замахал руками наставник. - Я рад за вас, маркиз Бузель достойный человек. Какие же красивые у вас родятся дети!
Оливьер сморщился и застонал, впервые выказав какие-то эмоции, но этого никто не видел, даже старый воспитатель, который в это время почтительно склонился перед господином в прощальном поклоне, старательно пряча блеснувшие в глазах слезы, и так же полусогнутый, отступил назад, к дверям, и тихо удалился.
Ну, вот и все. Больше никто не погрустит о нем. Омега из дому - родителям большое облегчение. Омега - лишь товар, который нужно выгодно продать, а кто же беспокоится о том, что станется потом с товаром?
Ни братья, ни отец - никто не заглянул к нему и не спросил о самочувствии и настроении. Все те же свадебные служки отвели его во двор и посадили в паланкин, где по обычаю Оливьеру предстояло провести большую часть церемонии - жениха омегу не показывали ни гостям, ни жениху альфе до той поры, пока храмовый жрец не объявлял их законными супругами. Это случалось уже под вечер, а прежде шли обряды, шествия и угощения, в которых участвовали не только служители храма, но и специально нанятые ряженые. Все это время паланкин с омегой, хоть и стоял на видном месте посреди широкого двора усадьбы альфы жениха, вниманием не пользовался, и даже носильщики, сделав свою работу, уходили, чтобы принять на грудь чашечку мутного дешевого вина, выставленного на столах для всеобщего потребления.
***
Оливьер задремал, сидя в относительном уединении большого паланкина, и в этом зыбком мареве ему привиделся обманщик Ригель. “Красивый альфа, не похож на знахаря простолюдина, - ленивым облаком клубились мысли, - лицо породистое, как у знатного вельможи. Воспользовался мной, наивным дураком, заполучил то, что хотел, и бросил… Но все-таки, зачем ему бумага на поместье? Возможно ли, что он и есть пропавший графский сын, который будто бы уплыл за море?”