Источник менталитета Просвещения китайский ученый находит в греческой философии с ее акцентом на рациональности, а также в библейском образе человека – «владыки» Земли и в протестантской этике. «Вопиющий антропоцентризм» пронизал всю структуру Просвещения, приведя к антропоцентристскому манипулированию природой – за счет разрушения системы жизнеобеспечения. Этой участи избежал Китай, следуя конфуцианской морали «Великой гармонии» (Датун). Справедливости ради можно вспомнить слова Николая Васильевича Гоголя: «Мы повторяем теперь еще бессмысленно слово „просвещение“. Просветить не значит научить или наставить, или образовать, или даже осветить; но всего насквозь высветить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести природу его сквозь какой-то очистительный огонь». И здесь христианский идеал сближается с буддийским. Почти век спустя Павел Флоренский вынужден признать: вся история просвещения занята войною с жизнью ради схем. Это перевоспитание в духе нигилизма новый человек выдает за возвращение к естественности, «стараясь выскребсти с человеческой души письмена истории, продырявливает самую душу».
Устремленность к «Великой гармонии», идея Срединности вытекает из того же источника – изначального Небытия (кит. У, япон. Му). Хуэй спросил у Ван Би (Краткая история китайской философии, 226–249): «Если У лежит в основе всех вещей, почему Конфуций не говорил об этом, тогда как Лао-цзы говорил об этом постоянно?» На это Ван Би ответил: «Совершенномудрый (Конфуций) отождествил себя с Ничто и знал, что этому нельзя обучить. Поэтому он вынужден был говорить только о том, что есть (Ю – Бытие)». Автор «Истории китайской философии» Фэн Ю-лань напоминает: обычные люди воспринимают все вещи как пребывающие в Бытии (Ю) и не знают о Небытии (У). Поэтому будды увещевали: все вещи – Пусты. Говорить, что все пребывает в чем-то, – односторонний взгляд, так же как говорить, что все не пребывает ни в чем. Потому буддисты учат о двух истинах – относительной и абсолютной, но одной нет без другой. В этом мудрость Срединного Пути.
Когда отрицается все, включая отрицание отрицания всего, возникает ситуация, как у Чжуан-цзы: забыто все, даже то, что забыто. «Это состояние Чжуан-цзы называет „сидением в забвении", а буддисты – нирваной». В действительности это Праджня – знание, которое выходит за пределы форм и свойств. «Обладать знанием У значит быть единым с ним. Это состояние тождественности с У называется нирваной. Нирвана и праджня – два аспекта одного и того же сознания. Как нирвана есть то, что нельзя узнать, так и праджня есть знание, которое не является знанием. Поэтому на Третьем уровне истины ничто не может быть высказано. Стоит оставаться безмолвным». Об этом в нашей традиции «безмолвствовали» исихасты, (хотя и не предотвратили «царства мертвых слов» – по Гоголю). К их учению не случайно растет интерес.
Илл. 45. Тотоку Байдай (1749–1804). Пейзаж. Период Эдо, XVIII век. Национальный музей, Токио
Наступило время разочарований в возможности «свободы, равенства и братства». В 1893 году начинающий писатель Куникида Доппо, почитатель Карлейля и Эмерсона, писал в дневнике: «Общество отравляет меня. Убивает душу. Разве дьявольская сила общественной жизни не делает человека жертвой славы и позора, богатства и нищеты? Разве не закрывает глаза нашей души? Человек видит только то, что лежит на поверхности, а скрытые в природе Красота и Истина ему недоступны». Как и Китамура Тококу, он верит во взаимное притяжение культур Запада и Востока. В Предисловии к сборнику стихов «Песни одинокого странника» «Доппогин» (отсюда его псевдоним – Доппо) говорит о встречном движении духа, который одних приподнял, других вверг в пучину отчаяния. «В наших жилах течет кровь, унаследованная от годов Тэмпо (1830–1844). В душе горят мысли и чувства Востока, в науке же мы приняли европейское крещение. И вот в нашей маленькой груди столкнулись мысли и чувства Востока и Запада, то, что унаследовано от предков, и то, что дало нам образование. По утрам, любуясь небесной радугой, я читаю вслух стихи Вордсворта. По вечерам, прислушиваясь к звону колокола, тоскую о поэзии Сайге».
Действительно, не прошло и двух десятилетий после реставрации Мэйдзи, как писателями овладело чувство ностальгии, тоски по прошлому. Любовь к старине объединила членов «Общества друзей тушечницы» («Кэнъюся»), но их успех оказался недолгим. Не потому ли, что отступили от Срединного Пути? В статье «Отшельник Кое» (Одзаки Кое – глава «Кэнъюся») Доппо упрекал писателей Кэнъюся в том, что отвергая западные традиции, они утратили и собственные. Для Кое человек – лишь часть общества, вне прошлого и будущего, вне Природы. «Кое, говоря о человеке, отбрасывает мир, в котором он живет. Вордсворт, думая о человеческой жизни, не забывал о Природе и обо всем человечестве. Поэтому у него и получались такие стихи. Но глубже, чем кто-либо другой из писателей XIX века, проникал в корень человеческой жизни Тургенев. Черпая материал из обыденной жизни, он показывал человека в единстве с великой Природой».
Еще в 1881 году публицист Токутоми Сохо (брат писателя Токутоми Рока, почитателя Толстого) в организованном им журнале «Друг народа» писал: «Люди старшего поколения, покачиваясь в повозке прошлого, сходят со сцены. Зато молодежь новой Японии, оседлав коня грядущих дней, стремительно въезжают на арену будущего. Идите вперед, молодые энтузиасты, ратующие за преобразования! Они не только не нарушат общественный порядок, а, напротив, укрепят его. Современные потребности рождают современных людей. Новая жизнь требует новых деятелей, а новые дела требуют, чтобы на них смотрели новыми глазами. Вот почему мы начали издавать журнал „Друг народа“». Но уже несколько лет спустя возникло движение за сохранение национальной самобытности – против европеизации, грозившей обезличить Японию.
Признанный во всем мире писатель Акутагава Рюноскэ пытался соединить западную культуру с собственной, но и его одолевало чувство раздвоенности. В «Диалоге во тьме» он писал: «Мы утратили дух Середины, чему нас учил мудрец Древнего Китая». Под мудрецом он имел в виду Конфуция: «О Шунь! Небо отметило тебя. Твердо придерживайся во всем Середины! Когда страна страждет, блага Неба кончаются» (Луньюй, 20, 1). Не следуя Срединному Пути, нельзя достигнуть счастья. В «Словах пигмея» Акутагава пишет: «А если и достигнешь, такое счастье обернется злом, как если в жаркий день поддерживать огонь или в холод обмахиваться веером».
Сдвоенное Ян или сдвоенное Инь несут гибель. Акутагава испытал это на себе: «Но что и дух традиций, и дух современности делают меня несчастным – этого я вынести не мог. Я вдруг вспомнил слова „Юноши из Шоулина“. Этот юноша, не выучившись ходить, как ходят в Ганьдане, забыл, как ходят в Шоулине, и ползком вернулся домой. Такой, какой я теперь, несомненно, „Юноша из Шоулина“. Я взял себе этот псевдоним, еще когда не был низринут в ад». Дарованная свобода – несвобода. «Ликвидировать рабство – значит уничтожить рабское сознание, но нашему обществу без рабского сознания не прожить и дня».