Не мудрствуя лукаво, спорщики вспахали землю огненными шарами. Один взорвался в руках создателя, и будущий маг серьёзно пострадал. Целители потом лицо по кусочкам собирали, кожу на руках выращивали.
Случай громкий, известный. После него в Олойске запретили подобные дуэли под страхом отчисления или увольнения.
Конечно, обитатели Башни не похожи на дурашливых мальчишек, но чего со скуки не сделаешь?
По периметру двор обильно зарос шиповником. Его здесь пестовали и не зря: мало найдётся кустарников полезнее. И плоды, и лепестки идут в дело. Место тут удобное — с одной стороны башня, с другой постройки от ветра защищают, вот и прижилось растение. Хотя шиповник, он неприхотливый, даром, что дикая роза.
Прошла дальше, стараясь запомнить, где что находится.
От камней, из которых сложили служебные постройки, веяло древностью. Дожди выветрили известняк, обнажив внутренние слои породы. Камень потемнел от времени и покрылся мхом. Казалось, коснись такого — и оживут древние легенды. Взметнётся фонтан огня из пасти дракона, захохочет старая ведьма с бородавкой на носу, дёрнет за полу недовольный лепрекон…
Заглянув в конюшню, увидела троих упитанных коней, жующих овёс. Судя по тому, как лоснились спины, Кристоф исправно выполнял обязанности. И корм хороший закупает, и на конюха не скупится. Немного найдётся людей, которые на такой должности не поддадутся соблазну и не присвоят часть содержания. Хотя что-то мне подсказывало, что Кристофу, наоборот, приходилось приплачивать из своего кармана, чтобы поддерживать хозяйство в должном порядке. Если есть возможность, государство всегда экономит, ассигнования выделяет по минимуму.
Рядом с конюшней навис покосившейся крышей сарай. Наверху, под стропами, свили гнездо сойки.
За сараем оказался сад, бурно заросший разного рода кустарниками и дикими травами. Однолетние ещё не проклюнулись, а многолетние тянулись к небу засохшими, побитыми снегом и ветром стеблями и метёлками. Особенно густо они разрослись под окнами одинокого домика с голубятней. Полагаю, там жил Авалон Имерский.
Не стала бродить по чужому саду и продолжила обходить двор. Там не оказалось больше ничего занятного, просто ещё один сарай и пара погребов, и я бы с чистой совестью ушла гулять по Верешену, если бы не стон. Он будто бы раздался из-под земли и невольно привлёк внимание. Протяжный, жалобный, затихающий.
Сердце кольнуло, и я невольно заозиралась, пытаясь понять, откуда донёсся звук. Рядом только сарай, неужели оттуда?
Поколебавшись, приоткрыла дверь и замерла. На меня, не мигая, смотрел обнажённый мужчина. Подогнув ноги, он лежал на земляном полу. В горло впился шипастый ошейник, цепи обвили тело, не давая пошевелиться. Они крепились к решётке, уходившей глубоко под землю.
Мужчина тяжёло дышал. Видно было, что каждый вздох отзывается нестерпимой болью.
Тело мужчины подрагивало, будто от лихорадки. На губах запеклась кровь. Под глазом налился синяк. Одно веко опухло, на второе капала кровь из рассечённой брови. Коротко стриженые волосы подозрительно слиплись. Я подозревала, бурые подтёки на шее — тоже кровь.
На теле, казалось, не осталось живого места — сплошные ожоги, колотые и рваные раны, синяки, следы побоев. Между лопаток торчал нож. Как раз напротив сердца. Любой бы умер — мужчина остался жив.
Осторожно подошла и опустилась на корточки перед несчастным существом. Я уже знала, что это не человек. Догадку подтвердили звериные зрачки незнакомца. Здесь, в полумраке, они сменили форму, выдавая оборотня.
Голубые с мелкими прожилками глаза моргнули. Оборотень сжался, видимо, ожидая нового удара. Дёрнулись мышцы горла, и мужчина тихо вздохнул. Вздох перерос в стон — тот самый, который я слышала.
Сидела и не знала, как поступить. Уйти бы, повернуться спиной, но не могу. Жалко его. Умом понимаю, что нечисть, но руки так и тянутся хотя бы облегчить его страдания.
Оборотень убеждён, что я его убью. Это читалось во взгляде — обречённом, печальном, покорном. Наверное, это лучший выход из положения — он и так умрёт. Долго и мучительно. Истечёт кровью.
Медленно потянулась рукой к лицу оборотня, желая стереть кровь: она заливала глаз. Мужчина, насколько позволяла цепь, поднял голову и смерил меня внимательным, таким неожиданно спокойным и умиротворённым взглядом. Затем закрыл глаза и отвернулся.
Кожа оборотня оказалась влажной и прохладной.
Стерев платком кровь, погладила его по щеке. В ответ на невольную ласку оборотень распахнул удивлённые глаза и взглядом спросил: 'Зачем? Всё равно ударишь'.
Он казался таким беспомощным и совершенно не напоминал то опасное существо, которое за одну ночь могло загрызть полдеревни. Слабый, как ребёнок, оборотень неровно дышал, временами поскуливал и тихо вздыхал.
— Что они хотят с вами сделать? Почему не убили?
Я не понимала жестокости магов. В душе закипала злоба. Живодёры, притащили манекен для отработки ударов! Он же живой! Как можно наслаждаться чьей-то болью, специально делать так, чтобы существо мучилось и не умирало? Одно дело в бою, где всё честно, а совсем другое… Это же пытки, они запрещены законом для всех.
Оборотень приподнялся, безуспешно пытаясь сесть, и со стоном повалился обратно на землю. Из глаз его выступили слёзы.
Я не могла это видеть. Догадываюсь, все бы назвали меня дурой, но внутренний голос молчал, а сердце велело действовать. Никакой романтики, просто сочувствие.
Убивая — убивай, но не мучай.
Перво-наперво вытащила кинжал, зажав рану рукой. Оборотень закричал, заскрежетал зубами от боли, а пальцы обагрила кровь. Послюнявив платок, кое-как обеззаразила рану и огляделась в поисках того, чем можно было перевязать оборотня.
— Не надо, — с натугой прошелестел его голос. — Напрасно. Маг обещал местным мою смерть.
Кто обещал? Авалон, показавшийся мне милым стариком?
Я отказывалась верить собственным ушам. Это немыслимо и не вяжется с кодексом мага, с моралью в конце концов! Устроить балаганное развлечение из чьей-то смерти — как до этого можно додуматься?
Нахмурившись, встала и зашагала обратно в Башню. Нужно со всем разобраться, выяснить, не лгал ли оборотень.
А потом… Потом в голове что-то перемкнуло.
Вернулась к оборотню и затеплила огонёк, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Очень плох. Еле дышит. Кожа белее снега, а глаза потускнели. Он совершенно не опасен, он и так умрёт…
Поколебавшись, склонилась над оборотнем и, повозившись, разомкнула ошейник. Его зачаровали, но для меня не проблема снять воздушную охранную петлю. Теперь цепи. Как же они врезались в кожу, до крови! С ними провозилась дольше, разбираясь, какие заклинания навертели маги, но теоретики на то и теоретики, что умеют расплетать чужие чары.
Теперь оборотня не держало ничего, но он не спешил бросаться на меня, а всё так же лежал, скорее мёртвый, нежели живой.
— Я отнесу вас в лес, — шептала монотонно, ласково, чтобы не напугать и не озлобить.
Конец фразы не договорила, но оборотень понял и пробормотал: 'Спасибо'. Меня впервые благодарила нечисть, даже странно.
Перекинуться в зверя оборотень не мог — слишком ослаб, поэтому пришлось вновь воспользоваться заклинанием уменьшения веса и поискать какую-то тачку — не на себе же его тащить!
Пока я бегала в другой сарай, оборотень всё так же лежал на земле. Он даже не сменил позы и смотрел в одну точку.
Не удержавшись, перед тем, как наложить иллюзию, перевязала оборотня. Видимо, я выбрала не ту специализацию, раз лечила даже нечисть. Надо было поступать на целительский.
Иллюзия вышла средняя: сквозь мнимые мешки временами проступали контуры тела оборотня, поэтому пришлось сверху набросать соломы, позаимствованной в конюшне.
В самый важный момент, когда я укладывала оборотня на тачку, меня застукали на месте преступления. И не кто-нибудь, а Джено.
— Ну, и как это понимать? — маг перевёл взгляд с цепей на полу на меня с тачкой.
Понурившись, не знала, что солгать, и честно призналась, что хотела подарить оборотню нормальную смерть под лучами солнца. Распалившись, обвинила Джено в необоснованной жестокости.
Маг сначала нахмурился, сдвинул брови, а потом махнул рукой:
— А, всё равно сдохнет! Честно говоря, мне идея Миклоса тоже не понравилась, обойдутся верешенцы без живого оборотня. Крепче спать будут.
Оборотень сжался и глухо зарычал, когда Джено подошёл ближе. Я видела в глазах недавно тихого и покорного существа неистовую злобу. Казалось, оборотень соберёт все оставшиеся силы и набросится на Джено, но обошлось.
А ведь на меня мужчина так не отреагировал. Видимо, понял по запаху, что я не участвовала в облаве и вообще не местная. Оборотни такое тонко чувствуют.
Джено помог взвалить живую поклажу на тачку, но толкать её пришлось мне: сама пожалела, сама и вези.
Я честно дотащила оборотня до подлеска и бросила на пригорке.
Уходя, невольно обернулась через плечо.
Оборотень не двигался. Может статься, его уже забрала Мара, богиня смерти, укрыв своим покрывалом.
На душе было муторно, поэтому, вернув тачку, отправилась в 'Три рыбы'. Не одна, с Джено. Он, выслушав короткий отчёт о судьбе оборотня, решил познакомить меня с трактирщиком. Якобы без этого обсчитают.
— Ничего, всякое в жизни бывает, — то ли утешал, то ли просто констатировал по дороге Джено. — Иногда и такое… Близко к сердцу не принимайте, лучше вспомните, скольких та тварь загрызла.
Кивнула и призналась, что всегда завидовала боевым магам со стальными нервами.
Джено хмыкнул и обнял меня за плечи:
— Не надо завидовать, Рената, лучше хорошо своим делом заниматься. Смерть — это не ваше, а вы ещё и девушка… Словом, Миклос дурак. Его и Авалон уже отчитал. Додумался тоже — живого оборотня притащил!
— Он точно сдох? — неожиданно остановившись, спросил маг, заглянув мне в глаза.
Кивнула.
Перед глазами снова встала опушка леса и недвижный оборотень. Кажется, он действительно уже не дышал, а если нет, то покинет мир живых в ближайшие часы. Избитому, израненному, ему просто не выжить.
Забыть о сарае и его обитателе удалось только после второй кружки.
Что ни говори, а практики и теоретики действительно разные.
Глава 4
Сама не заметила, как за второй кружечкой в 'Трёх рыбах' последовала третья, а потом четвёртая, грозя лишить всех карманных денег. А до стипендии ещё две недели…Спасибо Джено, который охотно угощал даму выпивкой и закуской. Возможно, я не права, но, кажется, они с трактирщиком поспорили, сколько я выпью. Если так, то напрасно: никогда не была в числе главных пьяниц курса.
Таким образом, на улицу выбралась на своих ногах.
Джено остался в 'Трёх рыбах'. Предварительно он трижды спросил, не нужно ли проводить, и я трижды отказалась. После внимание мага привлёк какой-то человек, и они зашушукались, склонившись над столом. Не иначе сговаривались о цене на некую услугу. Помнится, Винс говорил, будто Джено приторговывает артефактами.
Не удержавшись, прислушалась, стараясь поймать нить разговора. Увы, не удалось. Заметив мой пристальный интерес, собеседник Джено замолк и подозрительно покосился на меня.
— Что-то забыли, Рената? — Джено тоже обернулся.
— Да так… Просто где вас искать, если вдруг? — Надо же было что-то спросить, а то неудобно, решит, будто шпионила.
— Если пять минут подождёте, покажу. И даже чаем угощу, — улыбнулся Джено. — Вы же Верешена не знаете совсем, сама не найдёте. Только, — он замялся, — не могли бы вы на улице подождать?
Понимающе кивнула и предложила обойтись без чая. Нет, я не сомневалась, что это не предлог для более близкого знакомства, просто неудобно отрывать человека от дел. Хотя бы тех, которые Джено обсуждал с незнакомцем.
— Да перестаньте дурью маяться, Рената! — отмёл мои возражения маг. — Ждёте меня — и точка.
Вот так, коротко и ясно, будто в армии.
В ответ заверила, что прекрасно справлюсь сама, не маленькая девочка.
— Или вы, как Авалон Винса, решили меня опекать?
Джено смутился, кашлянул и промолчал. Спасением стала кружка эля. Приложившись к ней, Джено встряхнул головой и заверил, будто пошутил. Я сделала вид, будто поверила. Ну, забылся человек, со всяким случается.
— А на чай, Рената, заходите. Переполошный переулок, над лавкой старьёвщика. Там лестница снаружи есть. Или здесь ищите, тут я часто бываю. Доброго дня!
Вторично попрощавшись, ушла, не став выяснять, что связывало Джено и незнакомца с бегающими глазками. Даже если контрабанда или незаконная торговля — не моё дело.
Подумав, решила прикупить продуктов. Вечером захочется есть, а есть будет нечего. И постельное бельё не помешает, и посуда — словом, список огромный, а денег немного. Не маму же просить выслать! Она тут же решит, будто меня обокрали.
Пристроившись в укромном месте, пересчитала монеты в кошельке и с облегчением перевела дух — 'Три рыбы' не пробили дыру в бюджете. Видимо, счёт выставили как для своих. Или Джено тайком заплатил и за закуску, пока я глазела по сторонам.
На рынке, куда сунулась в поисках свежих продуктов, оказалось малолюдно. Большая часть прилавков пустовала. Оно и немудрено — солнце перевалило за полдень. Странно, что хоть кто-то остался.
Мешок картошки — не для хрупких девичьих плеч, но магичка прекрасно с ним справится. Вот и я, привычно облегчив вес груза, потащилась с ним в мясную лавку. По дороге запаслась холщовой хозяйственной сумкой, пучком зелени, парой морковок и простеньким кухонным полотенцем.
В лавке купила говяжью лопатку — и на первое, и на второе.
Завершился поход по магазинам приобретением чашек, ложек, вилок, мисок и вожделенных постельных принадлежностей. С занавесками решила повременить — слишком дорого, сама сошью.
Нагруженная с ног до головы, я устало брела к реке, предвкушая короткий отдых и генеральную уборку. Нечего и думать, чтобы жить посреди пыли, грязи и паутины. Комната давно пустовала, вот и наведу порядок. Заодно плакат выброшу — не нравится он мне.
На крыльце, подставив лицо солнцу, лежал Истван. Куртка расстегнута, на животе — обтрепавшаяся тетрадь, в зубах — обкусанный карандаш. Временами некромант открывал глаза и лениво что-то записывал в приступе вдохновения.
Обойти Иствана не было никакой возможности, да и ноги устали, поэтому сгрузила покупки на землю и попросила подвинуться.
— А, явилась, героиня! — некромант не удосужился сдвинуться с места, только повернул голову и окинул презрительно-оценивающим взглядом. — У вас в Олойске все с приветом?
Вопрос вызвал оторопь. Стояла и не знала, что ответить.
— Эээ, а с чего вдруг? — наконец, выдавила я из себя и присела на мешок картошки. Чувствую, разговор предстоит длинный, а в ногах правды нет. И так нагулялась.
— Да скоро весь Верешен судачить будет, — Истван рывком сел и на лету подхватил упавшую тетрадь. — Мне Кристоф рассказал. Ну, и накой?
— Что 'накой'? — я по-прежнему ничего не понимала. — И когда вы успели Кристофа увидеть?
— Да он опять на инферна жаловался, на духов тоже, заодно поведал об оборотне. Ты его хоть добила?
Оборотень… Я вновь вспомнила полный боли взгляд — взгляд существа, обречённого на смерть и знающего об этом. И как объяснить, почему отпустила его? Никак, потому что формально дура. И, встреть оборотня, попыталась бы убить и убила бы, не задумываясь, а тут… Просто я всегда считала: человек в любых ситуациях должен оставаться человеком.
Благородство — это не только заслонить собой товарища, защитить слабого, но и не допустить бессмысленных мучений врага.
Черта человечности тонка, её так легко перейти и стать зверем.
— Ну, что молчишь? — прервал цепочку тяжёлых мыслей Истван.
Он встал и вразвалочку подошёл ко мне. Окинул взором покупки и заметил, что есть тут нечего. В ответ я пожала плечами. Не у всех же волчий аппетит и работа на свежем воздухе. Да и комплекция у нас, мягко говоря, разная.
— Нет, не добила. Он умирал уже… Не хочу об этом, мерзко!
Ком подступил к горлу. Понимая, чем обернётся проявление слабости, поспешила отвернуться.