— Полиция Нью-Йорка и ФБР, — объявил д’Агоста, опершись на стойку и продемонстрировав свой жетон. — Нам надо увидеть Джонатана Ингмара. У нас назначена с ним встреча.
— Конечно, господа, — отозвалась одна из секретарей. — Пожалуйста, присаживайтесь.
Д'Агоста не стал садиться, Пендергаст и Карри последовали его примеру. Они остались ждать у стойки, пока секретарь звонила сообщить об их прибытии.
— Скоро к вам подойдут, — сказала она и растянула в улыбке губы, накрашенные ярко-красной помадой. — Буквально через несколько минут.
Услышав это, Пендергаст отправился в зону ожидания, сел, закинул ногу на ногу, взял журнал и начал рассеянно пролистывать его страницы. Беззаботность, с которой он держался, вызывала у д’Агосты невольное чувство раздражения. Он постоял у стойки еще несколько минут, но, в конце концов, все-таки разместился напротив агента.
— Ему лучше не заставлять нас ждать.
— Но именно так он и намерен поступить. Предполагаю, что ожидание займет, по крайней мере, полчаса.
— Бред сивой кобылы! Тогда я просто пойду и зайду туда.
— При всем уважении, дорогой Винсент, даже ваша харизма не позволит вам миновать запертые двери, не говоря уже о сторожевых псах — секретарях.
— Тогда мы получим повестку на его имя, затащим его задницу в участок и допросим его прямо там.
— Боюсь, что у человека, занимающего должность генерального директора «Шарп и Гунд», найдутся юристы, которые сумеют даже этот план сделать максимально затяжным, сложным, и, как следствие, максимально некомфортным для вас.
Пендергаст небрежно перевернул еще одну страницу единственного журнала, находящегося в зоне ожидания. Д'Агоста отметил, что это «People», и он даже сумел зацепиться глазом за статью, в которой фигурировала фамилия Кардашьян.
Со вздохом д’Агоста свернул «Post», сунул газету в карман, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Выражая полное безразличие к происходящему, сержант Карри остался стоять.
Ожидание заняло не тридцать, а целых сорок пять минут. Наконец, появился невысокий худощавый тип — похоже, уроженец Бруклина — бородатый, в хипстерской шляпе, одетый в черную шелковую рубашку. Он поманил посетителей следовать за ним. Их провели через несколько еще более элегантных и сдержанно обставленных офисов, прежде чем позволили войти в приемную Джонатана Ингмара. Это был белый, скромно отделанный кабинет, в котором, похоже, не наличествовало никакой электроники, кроме старомодного телефона, стоящего на непомерно огромном столе.
Ингмар оказался стройным мужчиной лет пятидесяти с мальчишеским лицом и неопрятными вихрами светлых волос. У него был оскорбительно жизнерадостный взгляд, который д’Агосте показался просто непростительным. К этому моменту сам лейтенант был почти вне себя от злости, и на то, чтобы сохранять хорошую мину при плохой игре, уходили остатки его душевных сил. Палки в колеса при столь сложном процессе овладения своим настроением вставляло то, насколько беззаботным и равнодушным выглядел сейчас Пендергаст.
— Приношу свои извинения, господа, — заговорил генеральный директор «Шарп и Гунд», делая неопределенный жест красивой рукой с аккуратно и качественно сделанным мужским маникюром, — но сегодня у меня очень много дел, — он взглянул на часы. — К сожалению, я смогу уделить вам только пять минут.
Д'Агоста включил портативный диктофон и положил его на стол, затем достал блокнот и открыл его.
— Тогда к делу. Нам нужен список всех бывших и нынешних сотрудников, которые работают с учетными данными Кантуччи или имеют к ним какое-либо отношение.
— Простите, лейтенант, но наши кадровые записи конфиденциальны.
— Тогда нам придется получить судебный ордер и сделать все официально.
Ингмар развел руками.
— Что ж, если вы предоставите его, естественно, мы повинуемся закону.
Д’Агоста терпеливо вздохнул.
— Послушайте, мистер Ингмар. Обстоятельства смерти мистера Кантуччи ясно дают понять, что к преступлению имел отношение некто, работающий или работавший в вашей компании. Некто, обладающий доступом к вашему исходному коду. Учитывая это, ваши попытки препятствовать расследованию будут вполне однозначно расценены полицией.
— Это всего лишь домыслы, лейтенант. Моя компания может — не побоюсь этого слова — похвастаться строгими порядками и железной дисциплиной. Все мои сотрудники проходят проверки не менее тщательные, чем рекруты ЦРУ — если не более тщательные. Так что могу вас заверить, что, если вы считаете членов компании замешанными в этом преступлении, то вы идете по ложному следу. К тому же вы, должно быть, понимаете, что такая компания, как наша, должна защищать конфиденциальную информацию о наших сотрудниках. Вот, почему ваша просьба встречает на своем пути некоторые сложности.
Как же д’Агосту раздражал тон этого парня!
— О’кей, Ингмар, вы что, выбираете более трудный путь? Если вы сейчас же не начнете сотрудничать, то мы скоро вернемся с ордером и тогда получим ваши записи о персонале, вплоть до дня рождения Джорджа Вашингтона! А затем притащим вашу задницу на допрос в главное управление полиции.
Он остановился, тяжело дыша, но на Ингмара его пылкая речь впечатления не произвела — он всего лишь окинул его прохладным взглядом.
— Вперед и с песней. Ваши пять минут истекли, джентльмены. Мистер Блаунт покажет вам выход.
Энергичный хипстер появился как из ниоткуда, но в этот момент Пендергаст, который до этой минуты хранил молчание и выглядел так, как будто ему совсем неинтересен текущий разговор, обратился к д’Агосте.
— Могу я взглянуть на ваш экземпляр «Пост», лейтенант?
Д'Агоста протянул ему газету, агент развернул ее и продемонстрировал Ингмару. Д’Агоста замер, задержав дыхание, пытаясь понять, какого дьявола творит Пендергаст.
— Вы же наверняка читали сегодняшний выпуск «Пост»?
Ингмар с презрением взял газету из рук агента, взглянул на нее и отбросил в сторону.
— Но вы не прочитали статью Брайса Гарримана на первой полосе!
— Меня подобные истории не интересуют. Блаунт, покажите им выход.
— А должны бы интересовать, потому что на завтрашней первой полосе будет представлена ваша компания — и вы лично.
Опустилась гнетущая тишина. Через минуту Ингмар заговорил.
— Вы угрожаете мне утечкой информации в прессу?
— Утечкой? Ни в коем случае. Это обычная публикация. Общественность желает знать информацию об убийстве Кантуччи. Мэр Де’Лилло обеспокоен. Органы правопорядка несут ответственность перед общественностью и обязаны держать ее в курсе расследования. А вы и ваша компания в кратчайшие сроки станете его лицом.
— Что вы имеете в виду?
— Ведущей версией расследования этого дела является то, что убийца работал в вашей компании. Вашей компании. Это делает вас подозреваемым. Вам не нравится это слово, «подозреваемый», верно? Так легко поделиться этими мрачными предположениями, так много мутных намеков можно сделать — при этом фактически почти ничего не сказав.
Д'Агоста увидел, что с лицом Джонатана Ингмара произошла весьма замечательная и приятная перемена: прохладный, высокомерный взгляд исчез, и от ярости на его шее вздулись вены, а кожа лица приобрела багровый оттенок.
— Это явная клевета. Я буду судиться с вами до конца ваших дней.
— Это только предположение, если не правда, как таковая. И если взглянуть на факты, то это выглядит правдой: вы не производите впечатления человека, действительно заинтересованного в этом расследовании, особенно после вашего грубого отказа с нами сотрудничать. Не говоря уже о том, что вы заставили нас ждать сорок пять минут в вашей приемной, где компанию нам составила только семья Кардашьян!
— Вы мне угрожаете?
Пендергаст весьма раздражающе усмехнулся.
— Какой вы догадливый.
— Я звоню своему адвокату.
Но прежде чем Ингмар успел, что-либо предпринять, Пендергаст достал свой сотовый телефон и набрал номер.
— Это отдел местных новостей? Я хотел бы поговорить с мистером Гарриманом, пожалуйста.
— Подождите! Хватит. Положите трубку.
Пендергаст прервал вызов.
— Итак, мистер Ингмар, как вы думаете, мы можем рассчитывать на то, что вы уделите нам всего несколько минут — или, может быть, несколько часов? Начнем с сотрудников, которые устанавливали систему Кантуччи. Мне было так приятно услышать, что вы проводите проверки на уровне ЦРУ. Пожалуйста, предоставьте досье проверок всех этих сотрудников. О, и нам понадобится досье и на вас лично.
— Черт побери, так просто вам это с рук не сойдет. Попомните мои слова!
На это ему ответил Д'Агоста. Его мрачное настроение резко улучшилось.
— Ждем, не дождемся, Ингмар. Как вы там нам сказали? «Вперед и с песней»? Спасибо, мы именно так и поступим. Так что найдите эти досье — и найдите их немедленно.
14
Карри довез Пендергаста до «Дакоты» — агент ФБР выдал своим напарникам из полиции какое-то странное, расплывчатое объяснение тому факту, что он не сможет сопровождать их до Пирмонта, чтобы поговорить с отцом убитого мальчика. Высадив Пендергаста, д’Агоста и Карри продолжили свой путь по шоссе Вест-Сайд через Мост Джорджа Вашингтона и далее по Палисейдс-Паркуэй. Городок Пирмонт, штат Нью-Йорк, располагался у шоссе 9W на западной стороне реки Гудзон, недалеко от границы Нью-Джерси.
Карри был самым молчаливым из всех сержантов, с которыми д’Агосте приходилось работать, и сейчас он был искренне за это благодарен. Пока Карри вел машину, д’Агоста просматривал досье, копии которых они получили от «Шарп и Гунд».
Систему для Кантуччи устанавливали двое техников. Один все еще работал в компании и казался довольно примерным работником. Второй уволился четыре месяца назад. Точнее, его уволили. Парня звали Лешер, и его личное дело, с момента как он устроился на работу в эту компанию пять лет назад, было кристально чистым. Но в прошлом году ситуация изменилась и его поведение резко ухудшилось. Досье пестрило предупреждениями и выговорами за опоздания, нарушениями политики политкорректности и записями двух непристойных комментариев, которые он отпустил в адрес женщин-коллег — после чего они обе подали на него жалобы. Досье заканчивалось докладом, в котором описывалась вспышка ярости Лешера. Подробностей не приводилось, но его «яростная напыщенная речь», как здесь было сказано, привела к его немедленному увольнению.
Откинувшись на сидении, пока Карри притормозил из-за небольшой пробки, д’Агоста почувствовал, как настроение его существенно улучшается. Этот парень — Лешер — вполне тянул на роль главного подозреваемого в деле об убийстве Кантуччи. Он производил впечатление недовольного придурка, который точит зуб на компанию, которая его уволила. Возможно, Лешер сам убил Кантуччи. Или помогал тому, кто убил его, предоставив доступ к охранной системе. В любом случае, это была чертовски хорошая зацепка, и д’Агоста собирался лично проследить за тем, чтобы допрос этого парня состоялся как можно скорее.
Сейчас он был, как никогда уверен, что эти два убийства между собой никак не связаны, и их следует рассматривать как отдельные случаи. Доказательством этого служило то, что в двух этих делах были выявлены совершенно разные зацепки, и расследование велось по совершенно разным направлениям. Отец мертвого мальчика Джори Боуг — которого они как раз собирались навестить — явно был человеком, заинтересованным в убийстве Озмиан. Для него это могло быть двойной победой — фактически убийством двух зайцев одним выстрелом. Если и это не принесло ему облегчения, то уже ничто не принесет.
Д’Агоста повернулся к Карри.
— Позволь я просвещу тебя насчет этого парня в Пирмонте, Боуга. Погибший ребенок был его единственным сыном. Грейс Озмиан, смерть которой мы расследуем, сбила мальчика и скрылась с места преступления. После смерти мальчика семья распалась. Мать стала алкоголичкой и, в конечном счете, покончила жизнь самоубийством. Отец некоторое время провел в психиатрической лечебнице и лишился своего бизнеса в Беверли-Хиллз, связанного с ландшафтным дизайном. Полгода назад он перебрался на восток. Сейчас работает в баре.
— Почему он решил переехать на восток? — спросил Карри. — У него здесь какие-то родственники?
— Нет, насколько мне известно.
Карри кивнул. Он был крупным круглолицым парнем с красноватыми полными губами. Впечатления чересчур умного человека сержант не производил, заумных речей не выдавал, но д’Агоста находил его смышленым, чертовски смышленым сотрудником. Он просто не открывал рот, когда ему нечего было сказать.
Они миновали Палисейдс-Паркуэй и направились на север по 9W. Было четыре часа дня, и час-пик еще не набрал свою полную силу. Через несколько минут они въехали в пригород Пирмонта. Это оказалось весьма живописное, даже очаровательное местечко, расположенное на реке. Пристань на берегу с гигантским пирсом, насколько знал д’Агоста, и дала городку его название. Над Гудзоном на возвышениях холмов ютились милые деревянные домики, из которых открывался отличный вид на мост Таппан-Зи. Д’Агоста вытащил свой мобильный телефон и открыл карты Google.
— Бар называется «Источник». Будет прямо по курсу, на Пирмонт-Авеню, — сориентировал он Карри, и через несколько мгновений они добрались до привлекательной забегаловки. Когда они вышли из машины и направились в бар, на них налетел порыв мягкого ветра с Гудзона. В четверть пятого заведение еще пустовало, за стойкой находился лишь одинокий бармен. Он был большим парнем, телосложением напоминавшим грузчика, на груди его висел фартук, а мускулистые руки были покрыты татуировками.
Д’Агоста подошел к барной стойке, достал свой значок и положил его перед барменом.
— Лейтенант д’Агоста, полиция Нью-Йорка, отдел убийств. Это сержант Карри. Мы ищем Джори Боуга.
Большой парень уставился на них своими холодными голубыми глазами.
— Он стоит прямо перед вами.
Хотя д’Агоста и удивился, он этого не показал. Ему удалось раздобыть в интернете несколько размытых фотографий Боуга, но человек на них выглядел совсем непохожим на этого качка. Было трудно прочесть что-либо по выражению лица этого парня: оно было совершенно непроницаемым.
— Что ж, в таком случае, можно задать вам несколько вопросов, мистер Боуг?
— О чем?
— Мы расследуем убийство Грейс Озмиан.
Боуг положил полотенце, скрестил руки на груди и наклонился к стойке.
— Валяйте.
— Я хочу, чтобы вы знали, что в настоящий момент вы не являетесь подозреваемым, и вольны сами решать отвечать на вопросы или нет. У вас есть полное право требовать присутствия адвоката при этой беседе. Вы понимаете?
Боуг кивнул.
— Можете вспомнить, где вы были в среду 14 декабря?
Мужчина сунул руку под барную стойку, вытащил календарь и взглянул на него.
— Я работал здесь, в баре с трех до полуночи. Каждое утро я хожу в спортзал с восьми до десяти. Между этими промежутками времени я был дома, — он отложил календарь. — Что еще?
— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
— В спортзале и в баре — да. Дома — нет.
Судмедэксперт установил время смерти около десяти часов вечера 14 декабря. Плюс-минус 4 часа. Добраться отсюда до города, убить кого-то, дать жертве время истечь кровью, переместить тело в гараж в Куинс и, возможно, вернуться сутки спустя, чтобы осечь голову… д’Агосте придется просчитать все это на бумаге…
— Вы удовлетворены? — спросил Боуг, и в его голосе прозвучали воинственные нотки. Д’Агоста внимательно к нему присмотрелся. Он чувствовал, что Боуг закипает от гнева. На одной из его перекрещенных на груди рук бугрились мышцы, словно он готовился нанести удар.
— Мистер Боуг, почему вы перебрались на восток? У вас семья или друзья здесь, в Пирмонте?
Боуг наклонился над стойкой и остановился в нескольких дюймах от лица д’Агосты.