Никто не смел нарушить молчание чуть золотящихся песчаных улиц, разве что бесшумно скользящая по коридорам тень. Капюшон белого, как свет Тауриса, хилта, скрывал лицо тени, а ноги ступали абсолютно бесшумно, словно тень не шла по земле, а скользила в сантиметре над ней. Незамеченной тень минула жилые коридоры, проскользнула по самому краю Зала Кутх и снова углубилась в один из проходов.
Пройдя еще с четверть километра, тень остановилась перед непримечательным потрепанным пологом. Его край приоткрылся, и мягкий свет, просочившийся изнутри, окутал тень и поглотил без остатка.
Оказавшись в комнате, человек осмотрелся. Трое атлургов сидело за столом, четвертый, совсем молодой, стоял у стены, отгораживающей приемную комнату от жилых покоев. Его гордый профиль с бронзовой кожей выделялся на фоне стены, словно выточенный из песка.
- Всё в порядке? Он не слышал, как ты ушла? – спросил юноша.
- Нет, он спал, – ответила Леда, откидывая капюшон хилта с лица.
- Я рад, что ты пришла. У меня были сомнения на твой счет, – подал голос Уги. Он сидел за столом лицом ко входу. Его длинные, до талии волосы, выбритые на висках, были заплетены в косу, начинавшуюся от самого лба.
- У тебя нет причин сомневаться в моих решениях, – спокойно ответила Леда. – Меня бы не было здесь, если бы я не считала, что все, что мы делаем – во благо моего народа и моего мужа.
Уги кивнул.
- Что ж, тогда … причина, по которой мы собрались здесь сегодня, та же. Вопросы, на которые не были даны ответы, по-прежнему требуют решения. Я доверяю Корту, и знаю, что он найдет его. И я готов последовать за ним хоть в пылающий зев Руга, но правда такова, что время для принятия этого решения подходит к концу. Мы больше не можем тянуть.
Гнетущая тишина висела в комнате, почти ощутимо давя на плечи собравшихся. Они знали: то, что они делают – необходимо, но от этого не становилось легче делать это за спиной того, кого они выбрали своим предводителем.
- Кхм, так у него есть решение? Он готов действовать? – спросила Тари, младшая из собравшихся. Атлурги взрослеют рано, и часто не доживают до старости.
У Тари был по-детски вздернутый носик на темно-бронзовом круглом лице, а края маленьких розовых ушей чуть отгибались наружу, что однако ничуть не портило ее. На ней был одет воинский костюм, состоящий из обтягивающей куртки из кожи козла и таких же штанов, подпоясанных плетеным шнуром. Все это сидело на девушке как влитое, указывая, что она провела в этой одежде не один день, тренируясь в оттачивании воинского мастерства.
Леда глубоко вздохнула, прежде чем ответить:
- Если бы у него было решение, мне бы не пришлось быть здесь.
Кажется, от нее ждали такого ответа. Но произнесенные вслух, эти слова отрезали для присутствующих путь назад, и этого они тоже ждали.
- Что ж, тогда нам придется взять ситуацию в свои руки, – проговорил Уги. Он, как правая рука Корта, вел собрание. – Какие у нас есть варианты?
- Мы можем поднять атлургов против Канга. – Хриплый, будто жернова, перемалывающие песок, голос принадлежал старшему из собравшихся – Гадриму. Мужчине было около пятидесяти, но время почти не тронуло ни его гладкого темного лица, ни коротких бронзовых волос. Разве что сделало его фигуру массивнее и приземистее, чем у большинства высоких стройных атлургов, будто каждый год прожитой жизни незримым грузом ложился на его плечи, придавливая к земле.
- Но чтобы сделать это нам придется рассказать людям о проблемах Утегата. А в свете Знамения это может поднять панику. Именно этого Корт и хотел избежать, – ответила Леда. Она хмурилась, и на ее чистом лбу появились морщинки.
- К тому же этой ситуацией не применет воспользоваться Гвирн, – проговорил Уги задумчиво, словно размышлял сам с собой.
- Мы должны придумать, как повернуть ситуацию в пользу Корта. Так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто должен стать Кангом вместо Туррага, – настаивал Гадрим. Он пережил уже не одного Канга и хорошо понимал, как происходит смещение.
- Боюсь, сделать это будет непросто. – Леда стояла возле стола, скрестив на груди руки. На ней все еще был надет хилт, и белая ворсистая ткань накидки спутывалась с ее золотыми волосами. – Быстро провернуть такое не получится. На то, чтобы поднять атлургов, понадобится время. Рано или поздно Турраг обо всем узнает, и тоже начнет собирать силы. Не говоря уже о Гвирне, который, вполне возможно, готовит восстание в этот самый момент. Все это грозит гражданской войной. И никто не сможет предсказать, чем все закончится.
- Есть другое решение, – подал голос юноша, стоящий у стены. Взгляд его искристых желтых глаз был хищным. Он смотрел на собравшихся исподлобья, и Леде показалось, что она увидела, как его глаза на миг загорелись собственным светом, будто за зрачками вспыхнул и погас огонь. – Мы можем убить Канга.
В комнате не было ни одного человека, кому эта мысль не приходила бы в голову. Они были атлургами, а значит, война была у них в крови. Множество Кангов в истории Утегата уходили с поста именно таким способом. И все-таки до сих пор эти слова не были произнесены. Отчасти из уважения к Корту, который не принимал таких мер и не допускал даже разговоров об этом.
Долго, слишком долго эта мысль оставалась невысказанной. Но время пришло, и атлурги знали об этом.
- Если мы будем действовать быстро и слаженно, никто не успеет сообразить, что произошло, – продолжал Дар с нажимом. - Если мы опередим Гвирна, для него это тоже будет неожиданным ударом. Пока он успеет оправиться, Корт уже поведет за собой людей. Если он станет тем человеком, от кого атлурги узнают о проблемах, которые утаивал от них Турраг, никто не посмеет усомниться в его власти.
- Это разумный план, – тяжелым голосом сказал Уги. Его кулаки, лежащие на столе, сжимались и разжимались. – И все же… Корт не хотел бы этого. Мы и так действуем за его спиной. Если мы убьем Канга, он сочтет это предательством и никогда не простит нас.
Некоторое время все молчали. Они ставили себя в сложное положение уже тем, что собирались без ведома Корта. И все же каждый из людей в этой комнате был готов принять решение и понести за него ответственность. Не даром они были самыми близкими, доверенными его людьми.
Молчание неожиданно нарушила Леда:
- Может, и так. Может, он и не простит нас, но не забывайте, что мы делаем это для него. Я согласна с Даром. Наш шанс в том, чтобы ударить быстро и без предупреждения. И да, Уги прав в том, что Корт может расценить это как предательство, и тогда мы все понесем наказание. Но если и есть что-то, за что стоит расплатиться собственной жизнью, то это выживание Утегата. Меня бы не было здесь, если бы я не верила, что на кону стоит именно это. И если бы не верила, что мой муж – единственный, кто может спасти нас всех.
Атлурги переглянулись. Они знали, что Леда права. И хоть правой рукой Корта был Уги, последнее слово оставалось за Ледой. Она была той, кто мог потерять все не только в случае поражения, но и в случае победы. Эти слова, произнесенные ею, не оставляли сомнения в правильности такого решения.
- Кто сделает это? – спросил Уги, и ответ не заставил себя ждать.
- Я! – громко произнес Дар, словно только этого вопроса и ждал. Его звонкий голос эхом прокатился над столом, прежде чем песчаные стены впитали его, как губка воду.
Уги должен был задать следующий вопрос, хоть и знал на него ответ.
- Подумай хорошенько, готов ли ты сделать это. – Он пристально смотрел на Дара, отмечая все изменения в юноше - чуть заметную дрожь всего тела и то, как его правая рука мертвой хваткой легла на рукоять кинжала-аслура. Изготовленный из тергеда в традиционной форме полумесяца, клинок тускло мерцал, пропуская солнечный свет будто сквозь мутное стекло. – Это решение определит всю твою жизнь. И если нам придется отвечать за содеянное, несмотря на то, что решение было общим, карающая длань Руга укажет в первую очередь на тебя.
Дар побледнел, его бронзовый загар будто присыпало пеплом. Но тем ярче и отчаяннее загорелись глаза юноши. И был этот блеск чем-то средним между блеском глаз лихорадочного больного и ослепительным сиянием Тауриса, стоящего в зените.
- Это мое право, которое я получил еще до рождения, – процедил юноша сквозь зубы, как будто бросал вызов всем, кто мог усомниться в его словах. - Я всю жизнь готовился к этому. Отец Туррага предал моего деда и обрек его на гибель в песках. Священный долг крови требует от меня отомстить за мой род, и наконец-то мне представилась эта возможность.
Уги, как и все присутствующие, знал об этом. И все же эти слова, как признание, как клятва, должны были быть произнесены вслух. С тяжелым сердцем Уги кивнул:
- Ты готов. А значит, решено. Мы сделаем это перед праздником Куду и посвятим эту жертву богу воды. Ты должен привести свои земные дела в порядок перед этим священным делом, и подготовить свой дух. А до тех пор мы будет хранить эту тайну ото всех, даже самых близких. И да благословит нас Руг.
***
Юта добралась до квартиры Сола, когда Аттрим уже начал карабкаться к зениту. Она снова шла пешком от метро, оттягивая тот момент, когда придется делать выбор, говорить ли Бабли о том, что она узнала в библиотеке или нет. Юта никогда и ничего от него не скрывала, но эта правда была слишком опасной. Каждый, кто узнает об этом, может пострадать.
Сама Юта, будучи журналисткой, была готова к рискам и опасностям, которые часто несет с собой правда. Но Бабли… она и так подвергла его жизнь угрозе, от мысли о том, что правда подвергнет его еще большему риску, ее начинало мутить, словно она смотрит в пропасть, дна которой не может разглядеть.
Бабли и Сол были дома. Они сидели в гостиной, на диване, на котором Юта спала вчера ночью. На журнальном столике перед ними стояли картонные коробки с пиццей. Запах чуть сладковатого теста и сыра витал в воздухе. Бабли сидел прямо на полу, тарелка с едой была у него в руках. Друзья смеялись над чем-то, и этот звук показался Юте ужасно неуместным.
Нет, все выглядело именно так, как обычно. Сколько раз Юта видела друзей вот так сидящими в гостиной за просмотром передач Патрисии Ву, с коробкой пиццы лежащей между ними. Они беспрестанно комментировали каждое слово ведущей и хохотали до упаду, разбрасывая еду вокруг себя.
В этом-то и было все дело. Друзья выглядели как обычно, словно время здесь замерло, укутавшись зеленоватым светом ламп. И это было так странно, потому что на самом деле все изменилось. Юта чувствовала, что изменилась. То, что она видела, знание, которое ей открылось, словно выбросили ее за борт собственной жизни. Так, что теперь ей оставалось только вспоминать и наблюдать со стороны, но вернуться назад – нет, это было невозможно.
Увидев девушку, как призрак возникшую в дверях, Бабли перестал улыбаться. Он всегда мог читать по ее лицу, как в хорошо знакомой книге.
- Ты что-то узнала? – тут же задал он вопрос, которого она так надеялась избежать.
Юта прошла в гостиную, скидывая на ходу туфли и плюхнулась на диван.
- Ничего определенного, – ответила журналистка, не глядя на друга. – Одни догадки.
Бабли шумно перевел дыхание, как будто боялся услышать что-то другое.
- Значит, тупик? – с плохо скрываемым облегчением в голосе спросил он. Юта знала, как Бабли всегда относился к ее расследованиям, считая, что то, чем она занимается слишком рискованно, и ей стоит найти более спокойную и стабильную профессию.
Юта помедлила, прежде чем ответить. Она встала и прошла к холодильнику, чтобы скрыть от Бабли выражение лица.
- Не совсем, – сказала девушка, оглядывая содержимое холодильника, но ничего не видя. – У меня есть зацепки по убийству мэра. Я должна попробовать что-то узнать.
Бабли молчал. Стоя к нему спиной, Юта не видела его лицо, но хорошо представляла, как Бабли печально качает головой. Она не хотела его расстраивать, но это было не в ее власти.
- Ты подвергаешь себя слишком большой опасности.
Неожиданно друг оказался прямо рядом с ней, так что Юта даже вздрогнула от неожиданности. Никогда он не двигался так тихо, или же она была настолько расстроена и погружена в свои мысли, что просто не слышала, как он подошел?
- Они убьют тебя.
- Ерунда. Ничего такого не случится.
Юта не смотрела на Бабли. Она знала, насколько он может быть прав, но не могла признать этого. Пытаясь избежать того, чтобы смотреть ему в глаза, Юта схватила из холодильника первое, что попалось под руку, и направилась обратно к дивану. Как вдруг ее запястье обвила горячая мягкая ладонь.
- Ты должна улететь, – произнес Бабли чересчур громко.
Юта подняла взгляд и увидела, что Сол во все глаза разглядывает их. Выражение его лица было слегка смущенным, как будто он стал свидетелем очень личной сцены. Юта не представляла, что он прочел у нее на лице, но Сол поспешно поднялся.
- Я … у меня там дела в своей комнате. – С этими словами он выразительно показал на спальню. И скрылся за дверью, прихватив с собой тарелку, которая была у него в руках.
Бабли, кажется, тоже почувствовал себя неловко и выпустил руку Юты. Но сдаваться он не собирался.
- В этот раз все зашло слишком далеко, а я не могу позволить тебе пострадать. Эти люди … они не остановятся, пока не найдут тебя. И тогда…
Бабли замотал головой. Он проследовал за Ютой к дивану и сел рядом с ней. У нее больше не было возможности избегать друга, и она посмотрела ему в глаза.
- Понимаешь, я просто не могу позволить ничему случиться с тобой, – говорил Бабли, теребя край рубашки, а Юта смотрела на него так, будто видела впервые. Ведь это она всегда привыкла идти впереди, защищать и прикрывать его.
- Мне жаль, что я подвергла тебя такой опасности, – выпалила Юта то, что вовсе не собиралась.
- Не говори этого, – горячо возразил Бабли. – Я последую за тобой куда угодно. Ведь ты …, то есть ведь я… Ведь я твой лучший друг с детского сада. – Закончил Бабли, не глядя на Юту. Отчего-то его лицо стало пунцовым, будто подсвеченным изнутри.
Минуту Юта колебалась, а потом со всей силой сжала кулаки, так что ногти больно впились в ладони.
- Только если ты полетишь со мной, – вымолвила девушка. У Бабли открылся рот, он явно не ожидал услышать такого, а Юта закончила. – И я все равно не отступлюсь. Когда мы окажемся в безопасности, я расскажу эту историю и добьюсь того, что ее опубликуют.
Бабли открыл рот, но не произнес ни звука. Он, не отрываясь, смотрел на Юту, а затем кивнул.
Глава 6. То, что нам дорого
Леда возвращалась домой восточными коридорами. Была еще глухая ночь, на улицах не было ни души, только крошечные пылинки кружились в тусклых лучах пробивавшегося с потолка света. Леда шла настолько бесшумно, что почти не тревожила их, как бы проплывая сквозь сам воздух. Но даже она не услышала, когда за ее спиной возникла еще одна тень.
- Не поздновато ли для прогулок в одиночестве? Кто-то может решить, что ты крадешься по коридорам с недобрым умыслом.
Леда резко обернулась, застигнутая врасплох. Этот голос она узнала бы и среди сотен других, - и сквозь грохот сражения, и шепчущим не громче шороха сыплющегося песка.
- И с чего бы кому-то так думать, Нагир? – спросила она мужчину, стоящего напротив, и гордо подняла подбородок, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
Леда была высокой, но чтобы сравняться с Нагиром, ей пришлось бы вытянуться и встать на цыпочки. Мужчина, прислонившийся к стене сложа руки, был не только высоким, у него было мощное для атлурга телосложение и необычный цвет глаз. Они были настолько темными, что казались почти карими. Волосы Нагира, скатанные наподобие тонких веревок, были собраны на макушке.
Он смотрел на Леду сверху вниз, с насмешливой ухмылкой, но не презрительно. Его мощный подбородок и широкие скулы заросли щетиной, как будто ему было недосуг побриться. Весь облик мужчины был небрежным, даже неряшливым. Кофта засалена и порвана на локтях. Штаны протерты настолько, что невозможно определить их первоначальный цвет. На правой штанине расцвело яркое пятно, похожее на засохшую кровь.