Он захлопнул тетрадь.
8
Питерское представительство фирмы «Имярек-консалтинг» располагалось на первом этаже серого монолитного здания, от одного вида которого Андрею стало тошно.
Как-то раз, месяца три назад, Андрей заезжал сюда за Таей. Тогда она показала ему своего начальника.
— Вот это наш главный пиарщик, — весело сказала она. — Может из мухи сделать слона, а из слона — муху. А потом завернуть эту муху в красивую упаковку и продать под видом шоколадки.
Андрей присвистнул:
— Страшный человек!
— Не то слово! — кивнула Тая. — У нас все девчонки от одного его взгляда трепещут.
— А как зовут этого страшного человека?
— Страшного человека зовут Игорь Федорович Подугольников. Но за глаза мы его называем Многоугольников. За его многосторонние способности.
При воспоминании об этом разговоре на сердце у Андрея стало тяжело, а к горлу подкатил ком. Он крепко затянулся сигаретой и бросил окурок в лужу.
Игорь Федорович Подугольников был высоким светловолосым мужчиной лет тридцати с небольшим. Выйдя из офиса, он стремительной походкой направился к небольшому внедорожнику, припаркованному у обочины.
— Игорь Федорович, здравствуйте! — окликнул его Андрей.
Подугольников остановился и, прищурившись, посмотрел на Андрея.
— Вы кто? — холодно поинтересовался он.
— Меня зовут Андрей Черкасов. Я друг Таи. Вернее, бывший друг.
На мгновение что-то в бесстрастном лице Подугольникова дрогнуло, но уже в следующее мгновение оно снова стало холодным и неприязненным.
— И что же вы хотите от меня, бывший друг? — сухо поинтересовался он.
Андрей замялся, не зная, как получше объяснить пиарщику причину своей навязчивости. Увидев искреннее смущение молодого человека, тот неожиданно смягчился.
— Ладно, залезайте в машину. — Он кивнул на черную «тойоту». — Там и поговорим.
Забравшись в машину, Андрей попросил разрешения закурить. Подугольников, секунду поколебавшись, согласился.
— Игорь Федорович, я знаю, что Тая работала у вас.
— Работала, — кивнул Подугольников. — И прекрасно работала.
— Она не любила говорить об этой стороне своей жизни. Она вообще не любила о себе говорить. Я только сейчас понял, что очень мало о ней знал.
— Такое случается.
— Но теперь… когда ее нет, мне хочется знать о ней все.
Подугольников нахмурил темные брови.
— Желание понятное, но чем я-то могу помочь?
— Расскажите мне, чем она занималась у вас в фирме?
— Она была райтером, — спокойно ответил Подугольников. — Писала тексты листовок, буклетов, газетных статей. Не скажу, чтоб эта работа приносила ей удовольствие. Но и отвращения она к ней не испытывала.
— Статьи ведь были заказными, да?
— Естественно, — усмехнулся Подугольников.
— Как вы думаете, а не могли ее из-за этого… убить?
«Многоугольников» повернулся, посмотрел на Андрея колючими голубыми глазами и сухо произнес:
— Это абсолютно исключено. Мы никогда не шли на острый конфликт с теми, кто способен на страшные поступки. Наши заказчики — уважаемые люди. Их конкуренты, как правило, тоже. Грязи в нашей работе, конечно, много, но крови… — Он покачал головой. — Крови нет и быть не может. Я никогда не подставляю своих сотрудников, Андрей. И всегда отвечаю за все, что делает моя команда. Лично! И на этом закончим. У меня много дел, у вас наверняка тоже.
Едва Андрей выбрался из машины, как «тойота» резко взяла с места и, расшвыривая колесами грязь, покатила в сторону центра.
Но Андрей Черкасов на этом не остановился. Уже полчаса спустя он беседовал с коллегой Таи, с тем самым Денисом Бычихиным, о котором она рассказывала ему в день своей смерти.
Денис был высоким молодым мужчиной с умным худым лицом. Он и в самом деле был похож на Маяковского. Но на Маяковского усталого, похудевшего и задумчивого. Красивые карие глаза журналиста смотрели с какой-то затаенной грустью, на ярких, как у девушки, губах застыла мечтательная полуулыбка.
— Тая была очень хорошим журналистом, — сказал Денис и горько усмехнулся. — Черт, как жутко говорить о ней в прошедшем времени! Конечно, ей не слишком нравилось то, что происходит в нашей стране. Вся эта смена элит, суматошная ротация новоявленных опричников… Но не думаю, что ее могли убить из-за ее статей. Это было бы полной глупостью. Тая не писала ничего из ряда вон выходящего. — Внезапно припомнив что-то, Бычихин улыбнулся. — Знаете, как мы ее называли? В шутку, конечно.
— Как?
— Хакамада. Тая ведь была на нее похожа.
— Тая была в тысячу раз красивей, — хмуро заметил Андрей.
Бычихин искоса посмотрел на него и кивнул:
— Да, конечно.
— Значит, ты уверен, что работа здесь ни при чем? — слегка смутившись за свои пылкие слова, сказал Андрей.
Денис кивнул:
— Абсолютно. Если бы кого-то и убили из-за нашей работы, то только Подугольникова. Командует парадом именно он. И все неприятности и шишки валятся на его многодумную голову. Да и никакой такой опасной работой мы в последнее время не занимались. Это сто процентов.
Андрей вздохнул:
— Что ж, спасибо за разговор.
— Пожалуйста. Если понадобится моя помощь, я всегда готов. Знаете что? Запишите мой телефон. Так, на всякий случай.
Бычихин продиктовал номер своего мобильника, Андрей вписал его в записную книжку. Перед расставанием Денис неожиданно признался:
— Тая очень мне нравилась. Я знал, что у нее есть друг и что она очень любит его. Возможно, поэтому я никогда не говорил ей о своих чувствах.
— Она о них знала, — сказал Андрей, протягивая журналисту руку.
Бычихин улыбнулся, пожал Андрею ладонь своими длинными влажными пальцами и вздохнул.
9
Женщине было лет пятьдесят или около того. Она медленно шла по подтаявшему льду дорожки, балансируя двумя огромными пакетами, каждый из которых (судя по тому, как согнулась женщина под их тяжестью) весил не меньше пяти килограммов. Из одного торчал французский батон, из чего можно было заключить, что женщина шла из магазина. Стало быть, шла домой.
Андрей быстро и бесшумно нагнал ее.
— Давайте помогу!
Женщина вздрогнула и покосилась на Андрея:
— Спасибо, сынок, но я са…
— Возражения не принимаются, — отрезал Черкасов и подхватил сумки.
Вид у него был вполне себе интеллигентный (по крайней мере — не бандитский). Женщина посмотрела на него с любопытством.
— Откуда ж ты такой взялся?
— Отсюда. Вот мой дом! — Андрей кивнул подбородком в сторону своей высотки.
Женщина облегченно улыбнулась:
— То-то я смотрю, лицо знакомое. Думала, уж не мой ли ты ученик.
— А вы что, учительница?
— Была. Уже год как на пенсии.
— Ну и как вам отдыхается?
— Нормально отдыхается. — Женщина вздохнула. — Скучновато вот только. Раньше-то как было? Пенсионерки сидели себе где-нибудь на скамейке и о жизни щебетали. А то в гости друг к дружке ходили. Чаи гоняли, кофточки и шарфы совместно вязали…
— У меня мама тоже вяжет, — сказал Андрей.
— Вот я и говорю, — кивнула женщина. — А теперь все больше как?
— Как?
— Теперь народ все больше по квартирам сидит. Телевизор смотрит. Соседей по площадке — и то не все знают. Что уж там говорить о доме или о дворе.
— Значит, вы никого во дворе не знаете? — беззаботно спросил Андрей.
— Почему не знаю? Знаю. Не всех, правда.
Андрей весело улыбнулся:
— Ну и как здесь молодежь? Не шалит?
Женщина посмотрела на Андрея и прищурилась:
— Это ты на убийство девочки намекаешь?
— Угу. Интересно, кто бы это мог сделать?
Женщина задумалась, наморщив лоб. Затем решительно покачала головой:
— Нет, это не наши. Это пришлые.
— Почему вы так думаете?
— Потому что у нас во дворе ребята приличные. Собираются, правда, иногда, пиво пьют. Сквернословят — это да. Но чтоб убить… — Она вновь, еще решительнее, покачала головой. — Нет. На такое зверство они не способны.
— Ну, это вопрос спорный. Как говорится, чужая душа потемки. Кстати, я в студенческой газете работаю, и мне как раз задание дали — взять интервью у «современных дворовых ребят». Термин, конечно, дурацкий, но другого еще никто не придумал. Как бы мне с вашими парнями поговорить? С теми, которые тут пиво пьют да матом ругаются.
— Сынок, да ведь я же их не знаю. Приходи вечером вон к той лавочке. Видишь, синяя? Возле футбольной коробки. Может, кого и застанешь. Ну все, дошли. Это мой подъезд. Давай сумки-то, чего встал?
— Так, может, я до квартиры?
— Спасибо, но до квартиры я и сама смогу.
Андрей протянул женщине пакеты. Улыбнулся:
— Недоверчивая вы.
— Время нынче такое, что доверять никому нельзя. Вот та девочка тоже, небось, не тому доверилась. И что из этого вышло? Ну, счастливо тебе, тимуровец!
— И вам не болеть!
Женщина скрылась в подъезде.
Магазин назывался романтично и красиво — «Прибой». Правда, рисунок на витрине был не совсем романтичный — пакет молока, невзрачного вида батон и кусок колбасы, похожий на обугленную гусеницу.
Андрей поднялся по железному крылечку и, звякнув дверным колокольчиком, вошел в магазин, едва не сбив с ног выходившего оттуда мальчишку с большой бутылкой кока-колы в руке.
— Смотреть надо, куда идешь, — буркнул у него за спиной мальчишка.
Однако Андрей даже не оглянулся.
Магазин был крошечным. Его и магазином-то можно было назвать с большой натяжкой. По размеру — не больше киоска. В помещении едва можно было развернуться. У самого входа теснился стеклянный холодильник с газировкой и пепси-колой. За прилавком стояла молодая блондинка с ярко накрашенными губами и со скучающим видом сосала чупа-чупс. Завидев Андрея, она вынула конфету изо рта и улыбнулась:
— Вам чего?
— Пачку «Мальборо», пожалуйста, — сказал Андрей.
— Без сдачи будет? Я мелочи не наберу.
— Будет.
Получив сигареты, Андрей распечатал пачку и спросил:
— Вы тут каждый вечер работаете?
— А что? — насторожилась блондинка.
— Да так, ничего. Просто спросил.
Продавщица легким, кокетливым жестом поправила прическу.
— Ну, допустим, каждый. А что?
Андрей прищурил игриво глаз:
— Допоздна?
Продавщица усмехнулась:
— До полуночи.
— Тяжело, наверное? Ни в кино, ни в клуб не сходишь.
— В кино не сходишь, а в клуб можно. — Блондинка выдержала паузу и многозначительно добавила: — Только вот не всегда есть с кем.
— Понятно, — кивнул Андрей и, словно не заметив ее последней реплики, спросил: — А не страшно после работы домой возвращаться? Темно ведь совсем. И народу на улице нет.
— А я не из пугливых, — весело сказала продавщица. Затем смерила Андрея насмешливым взглядом и, улыбнувшись, добавила: — Хотя от хорошего телохранителя не отказалась бы.
Андрей подбавил в глаза масленистого блеска, который так нравится девушкам.
— Да, вечера тревожные, — лукаво сказал он. — Я слышал, что у вас тут недалеко девушку убили.
— Было дело.
— И убийц никто не видел, — продолжил Андрей. — До сих пор, поди, по улицам разгуливают.
— Может, и разгуливают. Только мне их бояться ни к чему. Я ведь не нерусь какая-нибудь.
Андрей слегка побледнел, но улыбку с лица не убрал.
— А что, только нерусей убивают?
— Эти — да, — кивнула продавщица. — Зря они, что ли, головы себе побрили.
— Так это что, скинхеды, что ли, были?
Выщипанная бровь продавщицы язвительно взлетела вверх:
— А ты думал кто? Инопланетяне?
— Да ну, глупости, — небрежно махнул рукой Андрей. — Их ведь никто не видел. Свидетелей-то, говорят, не было.
— Ну да, не было! — ухмыльнулась продавщица. — Видел сейчас мальчишку? Из магазина выходил. В спортивной куртке.
— Ну.
— Вот он и есть свидетель.
Андрей недоверчиво прищурился:
— Это что, шутка?
— Сам ты шутка. Он мне сам рассказал. Трое, говорит, их было. И все лысые, как колено. Хотя, конечно, смотря чье колено. Бывают такие колени, что… Эй, ты куда?
Андрей уже не слушал продавщицу, он пулей выскочил из магазина, оглянулся по сторонам, и, увидев сворачивающего за угол мальчишку в яркой спортивной куртке, бросился за ним.
10
Мальчишка едва плелся с большущей бутылкой кока-колы под мышкой. Время от времени он останавливался и сморкался в лужи, находя в этом, по всей видимости, огромное удовольствие.
— Слышь, пацан? — окликнул его Андрей.
Мальчишка остановился и угрюмо посмотрел на Андрея. Под глазом у него багровел большой синяк.
— Чего? — пробасил он.
— Поговорить с тобой хочу. Найдется свободная минутка?
Мальчишка ковырнул пальцем в носу и угрюмо ответил:
— Мне домой надо.
— Брось! — весело сказал ему Андрей. — Чего тебе дома-то делать?
— Эти… уроки учить.
Ложь была настолько очевидной и беззастенчивой, что Андрей не выдержал и рассмеялся:
— Ну ты даешь! Мне-то не заливай. Ты уроки с прошлого года не делал!
— А ты откуда знаешь? — подозрительно сощурился пацан.
— А у тебя это на лице написано.
— Где?
— Под глазом.
Парнишка поднял руку, потрогал пальцем синяк и сморщился от боли.
— Это от шайбы, — объяснил он. — Витька Самойлов из угла влепил. Мне фонарь в лицо светил, поэтому я не заметил.
— Понимаю, — кивнул Андрей. — Больно было?
— Щекотно, — сострил пацан и, по-взрослому смачно сморкнувшись в лужу, повернулся, чтобы идти дальше.
— Слышь, подожди!
Мальчишка слегка сбавил шаг, но не остановился. Он упрямо топал вперед, сжимая под мышкой огромную бутылку..
— Эй! Тебе родители деньги на карманные расходы дают?
Пацан резко затормозил. Обернулся:
— А что?
— Ничего. Просто у меня лишние сто рублей завалялись. Вот, думаю, на что бы их потратить?
В глазах у мальчишки появилось сомнение:
— А ты не знаешь, что ли?
Нет, — покачал головой Андрей. — Может, посоветуешь? Будь у тебя сто рублей, на что бы ты их потратил?
Мальчишка сдвинул вязаную шапочку на ухо и задумчиво почесал голову.
— Сто рублей мало, — изрек он. И, алчно сверкнув глазами, в растяжечку добавил — Вот если бы пятьсот…
— И что бы ты на них купил? — поинтересовался Андрей.
— Много чего, — ответил пацан. — А что?
— Ты знаешь, что такое товарно-денежные отношения?
Он покачал головой:
— Не-а.
— Это когда один человек что-нибудь дает другому, а тот взамен платит ему деньги.
Мальчишка, явно не понимая, о чем речь, но, смутно догадываясь, что ему может перепасть целых сто (а может, даже и пятьсот!) рублей, посмотрел на свою бутылку и сказал:
— Кока-кола столько не стоит.
— Мне она и не нужна. Мне нужно, чтобы ты мне кое-что рассказал.
Пацан похлопал ресницами:
— А я ниче не знаю.
— Правда? — Андрей вздохнул. — Ну, значит, я в тебе ошибся. Топай домой, а я заплачу пятьсот рублей тому, кто знает.
Андрей повернулся и сделал вид, что хочет уходить.
— Эй! — громко сказал пацан.
— Что?
— А ты правда заплатишь?
— Зуб даю, — пообещал Андрей.
На лице мальчишки отразилась глубокая задумчивость и усиленная работа мысли. Он раздумывал не меньше полминуты и наконец сказал:
— Только на друзей я стучать не буду. За это могут и в глаз дать.
— Ясное дело, — согласился Андрей. — На друзей бы и я не стал. Пойдем-ка сядем.
— Куда?
— Да вот, на скамейку.
Пацан поморщился:
— Так она же мокрая.
— Ничего. Я тебе пакет постелю.
Мальчишка вздохнул и, по-прежнему не выпуская из-под мышки бутылку с колой, двинулся к скамейке.
— Как тебя зовут? — спросил Андрей, когда они расположились на скамейке.
— Ну Леха.
— Меня — Андрей. Будем знакомы. Слушай, Леха, ты слышал про девушку, которую убили в вашем дворе?
— Э-э… — Алчный огонек вновь вспыхнул в глазах у мальца. — Про какую? — быстро спросил он.