Территория захвата - Стрельцов Иван Захарович 2 стр.


Теперь Бережному стало ясно, почему так быстро опьянел морской пехотинец богатырского сложения.

– Давай-ка, Дэн, выпьем за все хорошее, – мягко, по-отечески, предложил Юрий Сергеевич.

– Давай, – согласился старший лейтенант, криво улыбнулся и добавил: – Как в песне пелось: «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина. Выпьем и снова нальем».

Они выпили, закусили остывшим мясом из горшочков, и, когда Денис поднял руку с намерением заказать еще один графин водки, Бережной придержал его. – Не стоит, Дэн, официантки и так на нас косятся, как бы милицию не вызвали. Кому нужны неприятности?

– Никому, – неуверенно мотнул головой охмелевший морской пехотинец. И развел руками: – А что делать?

– Пойдем ко мне в купе, у меня есть бутылка французского коньячку. Выпьем под кофеек, за жизнь побеседуем, – предложил Бережной.

– А соседи? – был задан вполне актуальный вопрос.

– В моем купе нет соседей, еду один.

– Тогда другое дело, – сразу же согласился Денис. Уперевшись о стол, он поднялся с первой же попытки, вытащил из нагрудного кармана несколько пятисотрублевых банкнот и небрежно бросил на стол. Эта сумма с лихвой перекрывала совместный обед, но Бережной по этому поводу не стал спорить, зная упрямый характер выпивших людей. Осторожно пробираясь по проходу между столиками, новые знакомые прошли к выходу под настороженным взглядом официантки Шурочки.

– Вот ты мне скажи, Сергеевич, – отталкиваясь от стенки, бормотал Денис. – Прокуратура, она ведь надзирающий орган. Ее обязанность следить за исполнением законности, так?

– Ну так, – не понимая, к чему клонит собеседник, согласился Бережной.

– Так какого лешего они за этой законностью наблюдают из своих теплых и уютных кабинетов, а не идут с разведкой на боевые, с ОМОНом на зачистки? А? Не подставляют свои пышные телеса под «духовские» пули, гранаты, мины. Ведь во время Великой Отечественной офицеры «Смерша» ходили в рейды с разведкой, а эти только и умеют, что стряпать политически удобные дела. Придворные стряпчие... Тьфу ты, кастраты, – пьяное бормотание морпеха с каждым шагом становилось все громче и агрессивнее. В душе Юрий Сергеевич молил бога, чтобы на их пути сейчас не появился наряд линейной милиции, который последние годы сопровождал пассажирские поезда дальнего следования. Ему не хотелось вступать с патрульными в выяснение отношений. Но судьба на этот раз была благосклонной к подвыпившим офицерам. Благополучно добравшись до своего купе, Юрий Сергеевич открыл дверь и запустил внутрь Давыдова, а сам направился к купе проводника.

Любаша, женщина среднего возраста с длинными осветленными волосами и постоянно красным лицом, верным признаком повышенного артериального давления и явного неравнодушия к спиртным напиткам, сидела в своем купе, с упоением читая женский любовный роман.

– Любочка, солнце мое, – обратился он к женщине. – Помнится, вчера вы говорили о сервисе. Могу попросить нарезанный лимон с сахаром, две чашки черного кофе и два пустых стакана?

– Конечно же, – Любаша немедленно одарила его широкой улыбкой, не менее фальшивой, чем у официантки. – Через пять минут все будет готово.

Вернувшись в купе, Бережной нашел своего гостя сидящим у окна и безучастным взглядом следящим за мелькавшим пейзажем.

– Сейчас все устроим в лучшем виде, – пообещал Юрий Сергеевич, снимая с верхней полки чемодан. Щелкнув замками, приподнял крышку и среди различных вещей, необходимых во время путешествия, быстро отыскал продолговатый картонный футляр с изображением бутылки французского коньяка. Искоса взглянул на гостя – Денис по-прежнему с отсутствующим видом таращился в окно.

Не оборачиваясь, Бережной левой рукой поставил на стол коньяк, одновременно из кармашка на крышке чемодана извлекая портативный сверхчувствительный диктофон фирмы «Сони». Нажал клавишу записи и сунул в карман.

Проводница Любаша появилась в купе, как и обещала, через несколько минут, держа перед собой поднос. Быстро расставив на столике блюдце с лимоном, обильно посыпанным кристалликами сахара, две средних размеров чашки, над которыми поднимался ароматный дымок, и пару стаканов в металлических подстаканниках, проводница метнулась обратно в коридор, не забыв при этом вежливо добавить: – Если еще что понадобится, я у себя.

– Ну, Денис, давай, что ли, под кофеек? – предложил Бережной, скручивая золотистую пробку с длинношеей бутылки зеленого стекла.

– Давайте, – без особого воодушевления согласился морпех.

Коньяк оказался терпким и непривычно ароматизированным, больше напоминая парфюм, нежели алкогольный напиток. Впрочем, в сочетании с подслащенным лимоном и крепким кофе ароматные добавки улетучивались, оставляя во рту неповторимый букет.

Разговор двух новых знакомых был, что называется, ни о чем. Говорили о женщинах, вспоминали забавные случаи из жизни, перебивая друг друга. Когда бутылка была уже наполовину опорожнена, Денис неожиданно трезвым голосом произнес: – А знаете, Юрий Сергеевич, этих шестерых «духов», что прокуратура пыталась навесить на меня, пришил я.

– Каких «духов»? – изобразил недоумение Бережной.

Давыдов хмыкнул, почесал указательным пальцем кончик носа и снова заговорил:

– В Чечню я попал летом девяносто девятого, когда ваххабиты решили подмять под себя весь Северный Кавказ. В общем, отшвырнули мы их от Дагестана и погнали обратно в Чечню – как говорится, добивать зверя в его собственном логове. Постепенно бои с равнины перекочевали в горы, вот тут и началась настоящая война. «Духам» раздолье, сплошная «зеленка», только успевай подходить незамеченным к дороге да бей по нашим колоннам. А там, прикрываясь складками местности да лесом, «рви когти», и никакая артиллерия или авиация тебе ничего не сделает. Одним словом, настоящая партизанская война. И никакие танковые армады или полчища мотострелков тут не помогут. Единственное средство от мобильных партизанских групп – такие же мобильные группы спецназа. Весь упор в этой войне делался на рейдовые разведывательные диверсионные отряды. Я к этому времени в нашем сводном батальоне состоял на должности командира разведроты и таких групп в моем подчинении было аж девять штук. В общем, не было дня, чтобы одна-две группы не уходили на боевые. Только вот однажды группа, которой командовал мой дружок Серега Балунов (позывной Балу), напоролась на засаду. Радиста вместе с рацией разнесли на куски из «мухи», а оставшуюся без связи группу загнали в ложбину и целенаправленно добивали. Никто из разведчиков не сдался, братишки дрались до последнего патрона, последней гранаты.

Сделав короткую паузу, Денис сдавленным голосом попросил:

– Наливай, Сергеич.

Бережной наполнил одну рюмку, Давыдов не стал его дожидаться и одним глотком вылил благородный напиток в рот. Сморщившись, шумно выдохнул и продолжил:

– Нашли ребят через два дня в той же ложбине. Тела «духи» распяли на крестах самодельных, не отказав себе в удовольствии отрезать головы и половые органы, распороть животы. Головы с выколотыми глазами и этими самыми половыми органами во рту были насажены на колья. Что пережил я и мои ребята – рассказывать не буду, только там мы поклялись, что ни один из убийц долго не проживет.

Денис опустил голову и замолчал, только Бережному на этот раз подсказка не потребовалась – он молча наполнил рюмки. Выпили, не чокаясь.

– В общем, выяснить, чья «работа», оказалось не сложно. Тут нам помогли и гэрэушники и чекисты. Через свою агентуру выяснили, что победой над морпехами хвастался Салман Машуев, командир отмороженных «индейцев». Короче говоря, собрали мы как можно больше информации об этом мяснике и его людоедах и начали охоту. Из восьми групп две находились в постоянной готовности или шли по следу каннибалов. А когда кого-то из этих гадов кончали, то обязательно запихивали в пасть кусок свиного сала, чтобы, значит, и Аллах их не принял, да и родственники не могли по-человечески похоронить.

– За полгода большую часть банды мы вычеркнули из списков живых и уже подбирались вплотную к главарю, когда знакомый опер из военной контрразведки сообщил, что «индейцев» накрыли в родном селе Машуева вэвэшники. В общем, банда уничтожена, а пятеро боевиков вместе с самим Салманом-«мясником» захвачены в плен и ждут отправки в Грозный. И еще шепнул мне контрразведчик, что местные воротилы (правда, так он и не узнал, кто именно) собрали большие деньги, чтобы выкупить «мясника», и даже смогли с кем-то из наших большезвездных тузов договориться. Допустить, чтобы «мясник» ушел, я не мог, обсудил это дело с комбатом, он дал добро. Взял одну из групп и отправился к братьям по оружию. Короче говоря, торг бы не долгий. Две канистры коньячного спирта – и сопровождение пленных «духов» вованы. передали нам. Вывезли мы Салмана с его уродами подальше в горы, и там я их собственноручно расстрелял. Заставил встать на колени, мои бойцы сунули каждому в пасть по куску свинины, а я стрелял в затылок. Трупы мы потом сбросили в расщелину и сверху взорвали кусок скальной породы, который скрыл все следы. Прибыв в штаб, сообщил о побеге группы боевиков из-под конвоя. За это меня отстранили от должности и отправили в Балтийск. Только добраться до места не удалось, к этому времени вышла статья, меня арестовали еще в пути и «закрыли» в Лефортово.

В купе повисла гнетущая тишина, которую нарушал лишь стук колес на железнодорожных стыках.

– Жалеешь, что так сделал? – глядя прямо в глаза старлея, спросил Бережной.

– Жалею? – нервно рассмеялся Денис. – Да если бы мне сказали, что самого расстреляют за этих «духов», все равно кончил бы этих волков. Жаль, что теперь мне дорога в Чечню заказана.

Денис замолчал, откинувшись на стенку купе, вздохнул, как человек, сбросивший тяжкий груз. На самом деле так оно и было, разведчик морской пехоты действительно сбросил груз со своей души, открывшись случайному пассажиру.

Юрий Сергеевич уложил парня в постель, накрыв сверху одеялом. Выключив диктофон, он некоторое время смотрел на спящего, погруженный в собственные мысли.

День клонился к вечеру, солнце опустилось до верхушек деревьев и на стенах купе разыгрывало сценки из репертуара театра теней...

Глава 2

Афганский кульбит

Горная гряда на границе Афганистана и Пакистана издалека казалась вершинами черного фантастического леса. Только при приближении можно было разглядеть, что горы, которые своими остроконечными вершинами вспарывали кудрявые облака, были вовсе не черными, а, скорее, темно-коричневыми с серыми извилинами базальтовых пластов.

Это был безжизненный район Афганистана, где долгие годы не ступала нога человека, даже дикие животные сюда не забредали из-за отсутствия растительности.

Группа мужчин в камуфляже, идеально подходившем под расцветку гор, ровным шагом приближалась к гряде. Несмотря на уверенные движения людей, каждый из них гнулся под тяжестью многокилограммового груза, различного вооружения и полного набора альпинистской экипировки.

Смуглолицые мужчины были афганцами, боевиками из разбитого движения «Талибан». Им удалось выжить в боях с аткашниками, уберечься от американских бомбежек, ракетных обстрелов и не попасть в плен к высадившимся натовцам. Они сбрили бороды и спрятали оружие, изображая из себя мирных дехкан, чтобы при первой же возможности бить в спину оккупантам. Теперь они подчинялись лидеру «Аль Каиды», выполняя все его приказы через эмиссаров, появляющихся время от времени в Афганистане.

Вскрыть тайник с оружием и поспешно уйти в горы для выполнения особо важного задания было очередным приказом невидимого никому из смертных великого Усамы.

Отрядом командовал Мустафа Девлин, высокий жилистый афганец, один из полевых командиров «Аль Каиды». О цели задания знал лишь он один, рядовых боевиков просвещал по мере необходимости. Например, двигаясь в направлении горной гряды, они знали, что со всем своим грузом придется взбираться на полуторатысячный пик Ахурум.

В лучах восходящего солнца остроконечная гора играла разноцветными огнями искрящихся слюдяных жил. Красотой природы афганцы не любовались, упорно продвигаясь вперед по безжизненной потрескавшейся земле.

Оказавшись в тени нависшей над талибами громады горного пика, Мустафа Девлин стащил с плеч тяжелый рюкзак и объявил:

– Сейчас помолимся, потом отдохнем и перекусим. А после начнем подъем на гору.

В ответ боевики молча освободились от своей поклажи и, расстелив на земле молельные коврики, принялись истово отбивать поклоны, воздавая хвалу всевышнему...

...Молоток с противным звоном обрушивался на плоскую головку альпинистского костыля, с каждым ударом все больше вгоняя его в горную породу. Размахивая молотком на длинной рукоятке, Мустафа чувствовал, как по его лицу, шее, спине градом катится пот, но времени на отдых у него не было. Следом шли одиннадцать человек с тяжелой поклажей, и он не имел права их задерживать.

Наконец костыль вошел в гору на необходимую глубину, Девлин надел на него страховочный трос и, сунув молоток в специальный чехол, стал руками нашаривать выступы в скальной породе, чтобы подняться еще выше. Преодолев еще несколько метров, афганец вытащил из подсумка следующий костыль и снова взялся за молоток.

Для того, чтобы быстрее подняться на вершину Ахурума, боевики стали взбираться «змейкой». Петляя, карабкались вверх, каждые полчаса меняя проходчика.

Впрочем, как талибы ни стремились к вершине, а добраться до нее смогли только к вечеру, когда оранжевый диск солнца уже сползал за горизонт.

– У нас есть сорок минут, – взглянув на часы, объявил Мустафа. – И мы должны успеть.

Никто из боевиков не проронил ни слова, не вспоминая об отдыхе, потому что понимали, если они не уложатся в указанное время, все затраченные ими усилия будут напрасными.

Работа закипела. На конечной точке горы могли разместиться лишь трое, от силы четверо человек, остальные висели на страховочных тросах, как гроздья винограда.

Девлин с двумя помощниками, Камалем и Буяром, принялся за подготовку огневой позиции. Первым делом они отыскали ровную площадку, на которой установили треножный пулеметный станок. Чтобы при отдаче во время стрельбы его не сбросило вниз, Буяр «подковал» орудие, прибив каждую из трех лап тридцатисантиметровым костылем при помощи специального пневмомолотка.

После чего на вершину был подан и сам пулемет – зенитный крупнокалиберный «ДШК» китайского производства с ребристым кожухом воздушного охлаждения и квадратным наростом ствольного пламегасителя. Камаль, с детства привыкший управляться с этим грозным монстром, легко установил сам пулемет на станок, потом поставил двойной ракурсный прицел – наиболее эффективное прицельное приспособление из неэлектронных для стрельбы по воздушным целям. Последним штрихом стала установка коробки с боеприпасами – подсоединив ее к пулемету, Камаль сноровисто заправил металлическую ленту с большими остроконечными пулями в патронник. Взведя оружие, он взялся за рукоятки управления огнем, поворачивая ствол то в одну сторону, то в другую. Убедившись в исправности пулемета, Камаль произнес:

– Все готово. – Добавив с невозмутимым выражением лица: – Не понимаю, зачем надо было такую тяжесть тянуть на гору, если с этой позиции мы можем легко сбить любую цель «стингером»?

С приходом американцев в Афганистан командование Пентагона пыталось выкупить у моджахедов переносные зенитные комплексы «стингер» (которые во время войны с Советским Союзом поставляло боевикам ЦРУ). Но даже предложенные за один «ПЗРК» сто пятьдесят тысяч долларов не особо вдохновляли афганцев, и моджахеды предпочитали это страшное оружие держать у себя, припасая ракетные комплексы на «черный день».

Был такой «стингер» и у талибов Девлина, да еще с десятком ракет...

– От взрыва ракеты будет большой радиус рассеивания, – пояснил Мустафа. – А у нас мало времени, поэтому «стингер» не подходит.

Тем временем Буяр установил вокруг пулемета металлический каркас, поверх которого натянули матерчатый чехол, выкрашенный под цвет горного ландшафта, таким образом скрыв пулеметную позицию от постороннего глаза.

На небе зажглись первые звезды. Оставшиеся не у дел боевики стали поспешно спускаться вниз, помня предупреждение Мустафы Девлина, что их главная работа ждет внизу...

Закончив работу по подготовке огневой позиции, трое боевиков наконец могли перевести дух и отдохнуть перед предстоящим большим делом. Вытащив из сумок сухие лепешки и вяленую баранину, афганцы утолили голод и, расположившись вокруг пулеметного станка, задремали.

Их сон был чутким и недолгим – через три часа как от невидимого толчка боевики проснулись. Мустафа Девлин с биноклем в руках пристроился у входа в шатер. Камаль в очередной раз стал проверять механизмы зенитного пулемета.

Тем временем Буяр распаковал длинный пластиковый футляр, покрытый камуфляжными разводами, внутри которого лежала допотопная английская винтовка «Ли-Экфилд» времен колониальных войн и с тех пор известная во всем мире под прозвищем «бур». Несмотря на свой почтенный возраст, винтовка сохранила все свои боевые качества, а новый оптический прицел «EL can» американского производства значительно их улучшил.

Назад Дальше