За свое увечье отец получил сначала «полноценную» квартиру в том же подъезде. И мы из полуподвала, радуясь неописуемо, перебрались на третий этаж нашей, хотя и старенькой, но еще вполне надежной «сталинки».
А вскоре отцу выдали и «Таврию». Правда, через год Семен Семеновича, моего отца, когда он по пьяному делу куролесил по дороге, возвращаясь с рыбалки, переехал «Камаз». «Инвалидку» отправили на металлолом, а отца на кладбище.
Нам с матерью отца, конечно же, по-человечески было жалко. Но, если честно сказать, после его смерти, нам жить стало намного легче. Моя мать Лидия Ивановна перебрала на себя по наследству еще и работу отца. Правда, когда она болела или в дни праздников, когда народ сорил направо и налево, я тоже не брезговала взяться за метлу. Зато у нас неожиданно появились «лишние» деньги.
Мне тогда было уже четырнадцать лет. И мой скудный завсегда гардероб пополнили не очень и дорогие, но вполне приличные, а главное же модные вещи. И когда я подымалась по ступеньках к себе на третий этаж, на площадку первого всегда выходил «покурить» сосед дядя Женя. А на площадку второго – «подышать свежим воздухом» тихоня Шурик.
Мои платья, да и юбки, всегда были мини-некуда, и мужскому и юношескому восторженным взглядам для обозрения открывалась довольно-таки значительная часть моих стройных ножек. Дяди же Жени, по моему, и более того.
Так что, когда мне исполнилось шестнадцать лет и я пошла работать, заменив мать, которую вместе с бабушкой Шурика зимой у входа в наш подъезд убило огромной сосулькой, то большую часть своих зарплат тратила теперь на дорогое нижнее белье. От него у дяди Жени, «бизнесмена» хренового, наверное, и поехала крыша. И он однажды, сильно поднабравшись, предложил мне триста долларов на скутер. То есть на мою голубую мечту, о которой я растрезвонила наверное жильцам не только нашего дома, но и всего квартала.
Дядя Женя усиленно дышал на меня перегаром, заикался и старался говорить шепотом. Не в силах отвести взгляда от моих полуобнаженных грудей, он постоянно облизывал свои массные губы и дрожал, как первоклашка перед директором.
Мне его в тот момент даже немного стало жалко. Но я отказалась, не наотрез конечно, но отказалась. Прекрасно понимая, что от меня потребуется взамен.
Но дядя Жена был еще тот дядя, и однажды, когда я возвращалась вечером после дискотеки домой, сильно расслабленная джином с тоником и тому подобной молодежной мешаниной, он меня подстерег у подъезда. Благо его жена - медработник в тот вечер была как раз на дежурстве.
Легкие, но настойчивые поглаживания, сладко-дурманящие поцелуи сначала в щечки, а затем и в губы… И я сама не знаю, как оказалась в его спальне.
После смерти сначала родителей, а затем и бабушки Зины, Шурик школу конечно не бросил. Но учился спустя рукава; проводя большую часть времени за игрой в футбол и на гитаре.
Правда, успехи на этих поприщах у него были налицо. От его бардовских песен неистовали все мало-мальски известные дискотеки Полтавы. А меткости ударов по мячу мог бы позавидовать сам Андрей Шевченко. Но вот беда, бегать по футбольному полю, высунувши язык, Шурик мог не более четверти часа. Нужен был каждодневный, упорный труд, и не всегда безвредный для здоровья, и Александру на спортивной карьере пришлось поставить крест.
В тот вечер, когда я оказалась в спальне дяди Жени, Шурик на заднем дворике нашего дома натаскивал игре в футбол соседских пацанов, примеряя на себя тогу тренера.
Уложив меня на кровать, дядя Жена замешкался с раздеванием и это ему дорогого стоило. Виной тому были, во-первых, открытое окно, а во-вторых, крученый Санькин удар. «Безобидный» на первый взгляд шлепок мячом о голую мужскую задницу, в один миг сделал из дяди Жени пожизненного импотента. А меня словно ударной волной вымело со спальни прилипчивого, как банный лист, соседа-староперда.
С неделю, опасаясь ярости Александра, я избегала его. А он, отчаявшись за мною бегать, бросил все и уехал в Москву к своим каким-то дальним родственникам.
Не скоро, но все же я позабыла со временем смешного своего соседа-воздыхателя. Дядя ж Женя теперь обходил меня десятой дорогой, да и мне с год, как уехал Шурик, даже сниться перестали и старые, и молодые кобели. «Ну их всех в болото! От мужиков одни неприятности», - слушая пересуды умудренных жизненным опытом соседок, да вспоминая пьяные разборки матери с отцом, твердо решила я.
Но жизнь есть жизнь. И красиво жить другим не запретишь. В семнадцать, используя документы сердобольных соседок: старушек-пенсионерок, я пахала сразу аж на трех работах. Порою бычась по мужски до нельзя, напрягая не рожавшие свои внутренности. Да еще убирала чужие плевки и обвертки от конфет и мороженного. Которыми денно и нощно, шляясь по припарковой площади, мусорили мои бывшие одноклассницы, успевшие к тому же уже выскочить замуж. Дуры-троечницы и образины с лошадиными мордами, а родители богатенькие, вот счастье им и прет по полной программе. А у меня папаня, земля ему пухом, был урод и пьяница, да и мать, царство ей небесное, ему под стать.
Хотя, когда после смерти отца с матери сошли вечные синяки и слущилось струпье от ран после побоев, я просто ахнула:
- Мам, да ты у меня просто красавица! Какой же ты в молодости была?! – Воскликнула я восторженно.
- Эх, скинуть мне годков с тридцать! Были бы мы тогда с тобою сестрами-близнецами, - горько усмехнулась мать тогда мне в ответ.
Но не было у меня никогда ни сестер, ни братьев, да и родителей теперь вот не стало. И ни приданого, ни богатого наследства. Кому такая невеста нужна? Да никому!
Так что можно пить и гулять. «Благо» ни ответа, ни отчета ни перед кем теперь держать не надо. А молодость штука быстролетная. И как пел в одной из своих песен Шурик: «Года развеялись как дым, не уж и я был молодым?!»
Правда курить я так и не научилась. Может сосать сигаретки и пускать дым через нос «кольцами» - это круто и клево. Но противно ужасно и со рта воняет, как от дохлой кошки. А вот пивом да джином с тоником потихоньку баловалась. Но и тут здорово не разгонишься: чуть больше нормы хлебнула и дня два над унитазом блюю. Норма же у меня, как смеется знакомая барменша – губы вмочить да во рту спиртным пополоскать.
Так что хочешь – не хочешь, но временно мой кругозор сузился до телевизора и Интернета. Всемирная паутина вещь конечно интересная, но стоит денег, да и английский язык хотя бы мало-мальски знать надо. Тогда это кайф, а так одно баловство и напрасная трата денег. По телеку же, хотя у нас в Полтаве больше десятка каналов, часто густо такая бука, такая скука. Я ведь девочка нормальная: у меня нервы не железные и смотреть как женщинам горла режут, а мужиков в пах мочат, никакой нервной системы, пусть и молодой, не хватит. А всякие там фэнтэзи смотреть – это, когда всякая мразь и нечисть со всех щелей прет и лезет, тоже не подарок к Дню рождения. Можно и обписаться, сидя в кресле перед телевизором.
Хорошенькое развлечение смотреть такое кино! Потом бери «Ваниш» и ночь – не полночь чисти и замывай кресло да ковер напольный. Нет, увольте, я лучше книгу интересную почитаю.
И стала я постоянным и заядлым абонентом нашей общественной библиотеки. Благо пока что это удовольствие почти бесплатно. Почти, потому что за особо интересные книги (в фонд развития библиотеки) взимается плата в 30 копеек. Но даже для меня при моей социально-официально признанной бедности, деньги пустяшные. И я бывало раскошеливалась сразу аж на пять книг. (Больше за раз в одни руки не давали).
Вот тогда мне на глаза и попалась «Интердевочка». Мне тогда уже восемнадцать исполнилось. Взрослая стала и самостоятельная. Все предо мною и открылось. Или всю жизнь мусор из подъездов вытаскивать, или на себя мужиков «натаскивать». (Не нашу вестимо голытьбу и пьянь несусветную, а богатеньких иностранцев).
Но поостыв и пораскинув мозгами, вразумела, что валютной путаной мне в захолустной Полтаве никак не стать – не тот контингент. Решила можно и за гривны. Денежные мужики и среди наших есть, так называемые «новые украинцы». Кажется так они себя величают, а точнее их жены, которые с жиру бесятся да друг перед дружкой «статками» кичутся.
А что, работа не пыльная. Вот как дворникам нам спецодежду последние годы через раз выдавать стали. Сколько лично купленных халатов хэбэшных о мусорные бачки изорвала да туфель с сапогами износила. А тут и докупать ничего не надо. Мой теперешний гардероб – сплошной «фирменный» прикид. А что?! Мужикам главное, чтобы не теле одеженки поменьше было: короткая юбчонка да кофточка с вырезом до пупка. У меня же все они такие. Да еще, чтобы бюстгальтеры без всяких там заморочек. А я их вообще не ношу. Конфетка, а не девочка!
С неделю, делая громадный крюк, ходила вечерами с дискотеки через окружную дорогу. Все никак не хватало смелости. Взбадривала себя спиртным – появлялся кураж, но вместе с рвотой. Кому обрыганая «ночная бабочка» нужна?!
Но не даром говорят: дорогу осилит идущий. И одним вечером звезды выстроились все же в нужный ряд и я, почитай пиная себя, аллегорично и мысленно, выперлась наконец-то из тени тротуара на проезжую часть окружной дороги.
О. удача! Первая же приличная иномарка, с российскими к тому же номерами, резко притормозила рядом со мною у обочины.
И, представьте себе, даже отработала задний ход, проскочив меня метров с тридцать.
Передние дверцы с обоих сторон резко распахнулись и знаменитый теперь Александр Богуш и его еще школьный друг-прихлебала Борик, предстали предо мною.
Столько обидных слов я с детства не слыхала да напоследок еще и толстая пачка «зелени», сунутая прямо-таки взбесившимся Шуриком в призывно открытый вырез кофточки, довершили обиду и унижение.
Хлопнули яростно дверцы шестисотого «Мерседеса» и Санька уехал в сторону загородного супердорогого ресторана зализывать элитными девочками давнюю сердечную рану.
Но я девочка-трудяга и мне дармовых денег не надо. И я попыталась пополам разорвать пачку долларов. Сил, правда, не хватило. То ли купюр было слишком много, то ли «примазавшиеся» к деньгам две кредитные карточки помешали первоначальному моему замыслу возмездия.
Как бы там ни было, но я немного поостыв, прикопала в лесопосадке щедрый «подарок» от бывшего ухажера и тоже направилась в ближайшую кафешку залить свое горе, но не «ослиной мочой», а чем-нибудь покрепче.
Сколько выпила в тот вечер, не считала да и навряд бы запомнила. Но вот ума все же хватило «не светиться», а возвращаться домой безлюдными закоулками.
На мою беду Шурик с Бориком выбрали тот же путь. И две непересекаемые прямые наконец-то пересеклись. По законам пакости у меня в тот момент начался рвотный позыв и я, чтобы не добавлять грязной работы своему коллеге, местному дворнику, решила «осквернить» сточный ров.
Но быстро приближавшийся автомобиль Шурика так вилял со стороны в сторону, что я спешно ретировалась с проезжей части дороги, да так, что плюхнулась в ров всем телом.
То ли алкогольная анестезия в тот момент подействовала, что я даже боли не почувствовала. Вот только в узкой юбке большущий разрез спереди дополнился еще большим «разрезом» и сзади.
Нет, правда, даже обычных синяков на своем теле я на следующий день не обнаружила. Но вот ноги стали неметь и спотыкаться на ровном месте. А через полгода вообще отказались ходить.
Деньги, «подаренные» Шуриком, да и свои все сбережения я истратила на врачей и целителей. Но все без толку.
Шурик, чтобы как-то загладить вину, ну так мне по крайней мере тогда думалось, даже письмом прислал коды к сунутым в бюстгальтер мне тогда вместе с долларами кредитным карточкам. Чистый лист бумаги, а на нем всего два четырехзначных числа. Ни ответа – ни привета. Вот тогда он окончательно стал моим смертельным врагом.
Денег на карточках оказалось фантастически много. Аж по пятьдесят тысяч гривен. Но и они как-то быстро и незаметно ушли на оплату супер-пупер чудо-лекарств и исцеляющих от всех недугов приборов-фэнтэзи, типа, так называемых, «кремлевских таблеток», широко разрекламированных на телевидении и в Интернете.
Результат был «ошеломляющий» да наверное для здравомыслящих людей стопроцентно предсказуемый. Но, увы, больные к такой категории не относятся, ибо хватаются даже за соломинку. Так что лечебный эффект ноль – денег тоже ноль. На этом эксперимент по возвращению своих ног «в рабочее» состояние я отложила до лучших времен.
И это не обычный «вульгариз самообманимуз» человека, смотрящего на жестокий реальный мир через розовые очки. Была и вера, была и надежда. Все по-настоящему – все искренне и от всей души.
Зимняя стужа 2004 года согревала сердце и будила в нем самые сокровенные чаяния и мечты. Что было, то было. Но менее, чем за год, постепенно сошло на нет, потускнело и выгорело «до тла».
Это в дни Помаранчевой революции я вскакивала ни свет – ни заря и, преодолевая ужаснейшую физическую боль от утренней скованности, которая меня прямо таки «задовбывала» первые полгода после травмы, и подползала к телевизору, чтобы в упор смотреть самые первые утренние новости с мятежного Майдана по «5» или «Эре».
Теперь же от одного вида политиков меня тошнит и воротит. А еще я в Интернете случайно наткнулась на перечень их депутатских льгот и привилегий, то сначала просто обалдела и глазам свои не поверила. Но затем меня взяла такая злость, что, если бы не больные ноги, то, честное слово, взялась за народный украинский автомат: вилы и пешком пошла бы на стольный сучий город Киев. И уверенна – таких желающих наочно «подискутировать» с за власть придержащимися, среди простых украинцев нашлось бы немало.
3 глава
Тряская дорога и мочевой пузырь разбудили меня на самом интересном месте. Когда я, находясь в инвалидной коляске, как на белом коне, командовала тьмой-тьмущей, так называемых «перес ічних українців” , которые с радостными возгласами и голыми руками брали приступом Верховную Раду. Которую, в свою очередь, вооружась до зубов и костями ложась, ожесточенно защищали народные депутаты, не в силах расстаться с депутатскими привилегиями.
Драчка была еще та драчка! Но, увы, я проснулась и с недоумением посмотрела в окно автомобиля, за которым в умопомрачительном темпе, сменяя друг друга, мелькали придорожные деревья и кустарники. Но, честно сказать, мне в тот момент было не до красот природы, ибо работающий как часы мой кишечник, переключил мое внимание на мои «внутренние проблемы».
- Санька, мне срочно нужно укромное и безлюдное местечко… Вообще мне срочно нужно в туалет,- вместо приветствия, по старой привычке командовать и повелевать, неожиданно для водителя нарушила я монотонный шелест шин.
„Плине час, а з ним зникають смуток та печалі »,- как поется в одном из шлягеров Шурика. Это я к тому, что теперешний Санька даже не вздрогнул, заслышав мой голос. Правда кончики ушей его все же покраснели.
- Доброго утра, Варенька! – поздоровался он бодро и весело после короткой паузы и стал осторожно тормозить, а затем и вовсе съехал в кювет.
Машина остановилась, но Санька, как истинный джентльмен, почему-то не поспешил открыть предо мною дверцу автомобиля, а зачем-то быстренько «нырнул» в багажник. Пришлось немножко «поработать» самой. И я, орудуя ногами, как русалка хвостом, «выплеснула» их из салона и сунула ступни в нежную зелень разнотравья. Благодать! Но нужно.., но «нужно» подпирало дружно.
- Сань, а ты взял мою инвалидную коляску?! – окончательно проснувшись и вернувшись в мир бытореалий, запаниковала я, не увидев рядом свое единственное теперь средство передвижения.