- У меня нет альфы, - изрядно растерялся тогда Рэйм.
- У тебя и через десять лет его не будет, - «утешил» акушер, - донорские базы на что? Для таких, как ты, они и создаются. Держи визитку, пойдешь в центр репродукции прямо сейчас, и чтобы через полгода ты пришел ко мне встать на учет по беременности. Ясно тебе?
Рэйм знал Перье лет двадцать, этого достаточно, чтобы понять, что тот не запугивает. В конце концов, мысль о ребенке показалась весьма привлекательной для того, чтобы Кеннеди позвонил и записался на прием в центре репродукции. Его немного пугала перспектива стать одиноким отцом, но не настолько, чтобы отказаться от разумного совета. Отношение к одиноким отцам в обществе стремительно менялось с резко отрицательного на положительное. Многие омеги делали карьеру и не спешили связывать свою жизнь с подавляющими их альфами. Рэйм потратил пятнадцать лет жизни, чтобы стать одним из ведущих хирургов крупной клиники, у него была отличная зарплата, огромный дом в пригороде и одиноко шатающийся по этому дому кот. Пора перекрашивать одну из спален в голубой цвет и покупать качели в запущенный яблоневый сад.
- Какие люди! - Даг замер с радостным изумлением на лице, обнаружив на своем пороге омегу с бутылкой в руке. - Ты чего это?
- Выпьешь со мной?
Даглас посторонился, впуская его в свое холостяцкое жилище.
- Я думал, ты вовсю готовишься к зачатию?
- Готовлюсь, - подтвердил Рэйм, - вовсю.
Он привычно прошел на кухню, извлек пару пыльных и заляпанных чем-то бокалов, старательно протер их кухонным полотенцем, пока удивленный Даг открывал бутылку мартини.
- Ты видел?
- Что?
- Он держал меня за руку. Я думал, это шутка, а он… Даг, он протянул мне руку!
Операция закончилась хорошо. Для Лионеля Марэ. Рэйм пребывал в растрепанных чувствах. Он понимал, что для униженного собственной беспомощностью спасателя стал чем-то вроде меньшего зла, человеком, который необходим, пока он болен и не может обходиться без посторонней помощи. Но сердце так сладко сжималось, когда Ли держал его руку в своей.
- Ты ему нравишься, - попытался обнадежить его Даг.
- Нет, - покачал головой Рэйм, - я просто ему нужен. Нужен, чтобы поправиться. Потом он забудет обо мне, и даже вспоминать меня ему будет противно.
- Что за бред ты несешь, Рэми?
- Он альфа, Даг. Он стыдится своей слабости и ненавидит тех, кто видел его слабым. А я видел: слабым, голым, израненным, корчащимся от боли. Он не простит мне этого.
- Сколько ты уже выпил, Рэми? - покачал головой Даглас.
- Ни капли, Даг. Ни капли.
Даг разлил мартини и подал ему бокал.
- Тогда пей. Заявляю тебе, как альфа, этот твой Марэ больше никогда не забудет тебя. Да он будет целовать твои золотые руки, спасшие ему жизнь!
Рэйм рухнул на стул и залпом выпил бокал сладкой отравы.
- Ты был прав. Я не хочу ребенка от какого-то донора. Хочу от него.
- Здравая мысль.
- Нет, - Рэйм потер ладонями лицо, - не здравая. Я никогда так с ним не поступлю.
- Вот дурак! - вздохнул Даглас.
- Док, слушай, - как-то однажды заговорил Марэ, - вот ты говоришь, я выздоравливаю?
- Безусловно, - подтвердил Рэйм без задней мысли. Альфа действительно уверенно и довольно быстро для такой тяжелой травмы поправлялся.
- Когда у меня восстановится потенция?
Рэйм даже сделал шаг назад. Нет, он понимал беспокойство Лионеля. Сам бы, наверное, переживал об этом, а у альф по этой части даже не пунктик - целый пунктище. Но откровенность Марэ его чуточку смутила. Он чувствовал приближение течки, внутри ныло голодно, неясно, но оттого особенно тревожно. Организм, годами отравляемый химическими гормонами, будто настроился на иную, новую программу.
- Думаю, с этим у вас нет проблем, месье Марэ. Нужна особая атмосфера, и всё вернется на свои места.
- Уверен?
- Конечно, - кивнул Кеннеди.
- Давай попробуем.
- Что? - удивился Рэйм.
- Создать особую атмосферу.
- Как?
Лионель устроился поудобнее, перекатился головой по подушке.
- Например, ты можешь пошептать мне что-нибудь на ушко. Нежно.
Рэйм сглотнул. Помедлил, сомневаясь. Как ни старался, он до сих пор никак не мог понять, в какой момент Марэ подшучивает над ним, а когда действительно просит помощи.
Он наклонился над доверчиво подставившимся ему альфой, выдохнул, обдав дыханием ушную раковину и еле сдерживаясь, чтобы не поцеловать в мочку уха. Сердце колотилось, хотелось лечь рядом с этим непостижимым альфой и обнимать, целовать, гладить…
- Приращение энтропии при абсолютном нуле температуры стремится к конечному пределу, не зависящему от того, в каком равновесном состоянии находится система, - интимно прошептал Рэйм.
- Эй! Что это за белиберда, док? - возмущенно спросил Ли, отодвигаясь от Кеннеди.
- Третье начало термодинамики, насколько я помню.
Марэ укоризненно сдвинул брови.
- Ты же просил пошептать тебе что-нибудь, - негромко рассмеялся Кеннеди и выпрямился.
Лионель хмурился, но в прищуренных глазах прыгали смешинки.
- Ладно, - он поерзал, устраиваясь, - поправь мне хотя бы подушку.
Рэйм почуял подвох, но повода отказаться не нашел. Он понимал, что альфа флиртует и не знал, как себя вести, поэтому наклонился и аккуратно потянул за конец подушки, стараясь не смотреть на приоткрытые губы и внимательно следящие за ним смеющиеся глаза. И даже почти не удивился, почувствовав у себя на шее ладонь Лионеля.
Рэйм замер под этой рукой, задержал дыхание, выжидая. Ли смотрел в упор и ничего не делал.
- Отпусти.
- Ты этого хочешь? - лукаво спросил Марэ.
- Не нужно со мной играть. Я неподходящий объект для флирта.
Альфа тут же убрал руку.
- Прости, док, я забылся.
- Ничего страшного, - выпрямляясь, успокоил его Кеннеди, - я не…
- Ты врач, я пациент, этика запрещает тебе целоваться со мной. Я все понял. Но… ты бы хотел?
Рэйм промолчал, растерявшись от его напора.
- Или все проще: ты несвободен и заигрывать с тобой бесполезно, потому что ты верен своему альфе?
- Да, - сказал Рэйм.
- Да? - сощурился Лионель.
- Да, я хотел бы, - отворачиваясь от него, признался Кеннеди, - но не должен. Если вам больше ничего не нужно, месье Марэ, у меня много дел.
Теперь, когда не было Дага, Альберт откровенно кайфовал. Наверное, он был кошачьим альфой и ревностно относился к «своему» человеку. Все свободные вечера Рэйм проводил с ним, и пушистый эгоист пользовался его одиночеством на полную катушку - выпрашивал человеческую еду, без устали мурчал, подставлял хозяину спинку.
В старом доме всюду гуляли сквозняки, в подвале что-то шуршало - Рэйм только надеялся, что это не мыши. Нужно взяться и сделать ремонт до рождения ребенка, думал омега, листая на планшете фото потенциальных папаш. Альфы были разные, на любой вкус, но все высшего класса - для генетической программы отбирались только самые лучшие представители рода человеческого.
- Который тебе нравится, Альберт?
Кот равнодушно пощекотал его усами, процесс выбора донора его мало занимал. Рэйм отпихнул его, всунул ноги в тапочки и, продолжая листать, отправился на кухню за стаканом воды - подошло время принять таблетку.
Вчера он перевел деньги на счет клиники, Аннита подтвердила перевод и велела начать прием стимулирующих препаратов. Выбор донора стал насущной необходимостью. Рэйм с отчаянием понимал, что поторопился с решением. Его воротило от мысли, что один из этих незнакомых лощеных красавцев станет отцом его ребенку, и день за днем он будет находить в своем малыше чьи-то чужие черты.
Кеннеди задумчиво повертел в руках блистер с капсулой, еще раз перелистнул странички на донорском сайте. О, вот этот чем-то похож на Лионеля! Голубые глаза, скульптурные черты, правда, губы пухловаты, но в целом недурен. Только нет ехидного прищура Бродяги, того исключительного шарма, который заставил Рэйма спустя много лет снова наступить на те же грабли.
Он решительно запил капсулу водой и нажал на фотку голубоглазого парня, который, к сожалению, мог бы быть и больше похожим на Лионеля Марэ.
Утром Рэйм застал у своего пациента Флави. Они мило болтали, рука альфы непринужденно лежала на бедре медсестры, а в палате стоял запах капучино. Когда Кеннеди вошел, девушка наклонилась что-то прошептать на ушко, и по заинтересованному лицу Лионеля стало ясно, что это отнюдь не законы физики. Рэйм подавил неуместную ревность. Он сам дал понять, что не считает для себя возможным развивать их отношения в подобном ключе. Так чего ж удивляться, что Марэ нашел более сговорчивый объект для проверки потенции.
- Доброе утро, месье Марэ, Флави.
- Рэйм, - Флави вскочила с кровати пациента, - операции уже закончились?
- Плановые - да.
- Ой, я тогда побегу, много работы. Пока, Ли!
Кеннеди не осуждал ее. Строгий больничный кодекс запрещал отношения между пациентами и персоналом, но правила все равно, то и дело нарушались. Тем более, когда речь шла о столь привлекательных альфах.
- Теперь морочишь голову медсестре?
- А ты ревнуешь? - самодовольно улыбнулся Ли и подтвердил. - Ревнуешь.
Рэйм не клюнул на приманку.
- Как спина?
- Отлично, док. Совсем не болит.
- Хочешь встать?
Марэ мгновенно посерьезнел, приподнялся на локтях, глаза загорелись.
- А можно?
- Сейчас придет Даг… доктор Брайтон, и мы попробуем.
- Ох ты ж черт! - обрадовался Ли. - Спасибо, док! Я у тебя в долгу!
- Не за что, - видеть альфу в таком настроении было безумно приятно.
- Ты спас мне жизнь и поставил на ноги. Дай руку!
Рэйм протянул руку, спасатель ухватился за его ладонь, подтянулся.
- Не торопись, - Рэйм придержал его плечи, помог повернуться на бок и откинул мешающее одеяло, - спускай ноги. Так. Теперь положи руки мне на шею.
- А ты меня выдержишь? - взволнованным шепотом спросил Ли.
У Рэйма закружилась голова. Мощная аура альфы запустила цепочку механизмов в его теле, стало жарко и томительно в груди.
- Выдержу, не бойся, вставай.
Спасатель навалился на его шею, немного помедлил и перенес опору на ноги. Рэйм наклонился и обхватил Ли за талию, помогая подняться.
- Черт! - потрясенно выдохнул альфа, и они оба с облегчением рассмеялись.
- Не больно?
- Совсем нет. Только ноги будто не мои.
- Мышечная слабость - это нормально, ты же лежал. Пара месяцев реабилитации, и будешь как новенький.
Голос Рэйма осип, он замер, не зная, что предпринять. От близости Ли он задыхался, желание припасть губами к загорелой горячей коже шеи становилось непереносимым. Но он держал альфу за талию и не мог отпустить.
- Что происходит, Кеннеди? У тебя течка?
- Нет еще, - с трудом сглотнул Рэйм, - но скоро…
Ли помолчал, не расцепляя рук.
- У тебя сердце колотится, как бешеное. Зачем так себя мучить? Эй?
- Я принимаю таблетки, они усиливают все. Но я… Я хотел поставить тебя на ноги, прежде чем…
- Смотрю, вы уже начали без меня, - громогласно заявил Даг, входя в палату и делая момент еще более неловким.
Рэйм с облегчением позволил Дагласу перехватить Лионеля, тот держал ослабевшего от болезни спасателя легко и непринужденно. Правда, Марэ уже не сиял от восторга, как прежде, но старательно переставлял ноги, с видимым удовольствием осваивая пространство палаты.
Обычно Рэйм обедал в кафетерии, но сегодня его состояние не позволило подобной вольности. Запах усиливался, вызывая ненужный интерес. Даг поспешил удрать к себе, чтобы зря не мучиться, зато уже два раза по мелким поводам захаживал Маршан. В конце концов, он похлопал Кеннеди по плечу и велел завтра на работе не появляться.
Рэйм решил перекусить прямо у себя в кабинете, торопясь завершить дела, к которым теперь сможет вернуться не раньше, чем через четыре дня.
- Привет, я принесла тебе кофе, - заглянула улыбающаяся Флави.
- Спасибо.
- Наш красавчик-спасатель весь светится! - поделилась она, ставя стаканчик перед Кеннеди. - А каким он был, когда его привезли! Ты гений, Рэйм!
- У тебя к нему серьезно? - неожиданно для себя спросил Рэйм.
Видимо, дело в течке, обычно он не имел обыкновения лезть в чужие дела. Тем более, настолько по-хамски.
- В смысле?
- Тебе нравится Марэ, Флави?
- Кому же он не нравится, - засмеялась она. - Лионель невероятно обаятельный альфа.
- Ты же понимаешь, что заводить роман на рабочем месте непозволительно?
Флави перестала улыбаться и озадаченно уставилась на Кеннеди.
- Конечно. Ты думаешь… О, боже! Нет! Ты, правда, подумал, что у нас что-то есть? И поэтому весь день рычишь на меня?
- Извини. Это гормоны.
- Ты перестал принимать подавители?
Рэйм, кивнув, поморщился в ответ на внимательный взгляд.
- Меня не будет неделю или чуть меньше. А потом… наверное, придется искать для Марэ другого врача.
Флави сначала непонимающе нахмурилась, потом до нее дошло, и глаза изумленно округлились.
- Ух, ты! Вы с Дагом решились на ребенка?
Рэйм не стал разубеждать ее, потом сама все поймет, а сейчас ему совершенно не хотелось вдаваться в подробности сомнительной авантюры.
- Ты зайдешь попрощаться с ним?
- Зайду, - вздохнул Кеннеди, чувствуя, как внутри все скручивается в комок от предстоящей встречи. По всему выходило, что последней.
К вечеру он закончил с бумагами, передал истории больных месье Маршану, который взялся заменить Рэйма на время его отсутствия и довольно спокойно воспринял просьбу поменять Лионелю доктора. Все равно скоро альпиниста можно будет выписать на реабилитацию.
Рэйм переоделся, закинул пропахший течкой рабочий костюм в стиральную машинку, и закрыл шкафчик, чувствуя себя не в своей тарелке. Может, и не стоит прощаться с Лионелем? Не будоражить ни себя, ни альфу ненужным, бесполезным возбуждением? Будь это обычный пациент, Рэйму даже в голову бы не пришло так рисковать. Но Марэ… Лионель, Ли, Бродяга!
Щедрая судьба подарила еще одну встречу с ним, а Рэйм даже не осмелился его поцеловать. А может плюнуть на все, выпить упаковку подавителей и завтра, как ни в чем не бывало вернуться на работу? Продлить агонию, поверить в сказку и окончательно сломать себе жизнь?
Кеннеди сунул в карман ключ, и замер, пережидая болезненный спазм в животе. Только этого не хватало! Должно быть, это из-за таблеток. Пока он раздумывал, стало поздно. Нужно ехать домой, пока совсем не скрутило. Рэйм в сердцах припечатал кулаком задребезжавший от удара ящик и почти бегом покинул больницу.
Машина не желала заводиться, ключи несколько раз выпадали из дрожащих пальцев. Проклятье! Как же хочется вернуться! Нельзя.
Двигатель, наконец, завелся, взревел, когда Рэйм в сердцах выжал сцепление. Кеннеди что есть силы стиснул зубы, чтобы не завыть от досады на собственную патологическую неудачливость.
========== Глава 4 ==========
Лионель никогда не связывался с омегами в течке. Он не любил врать хрупким слабым созданиям и заранее предупреждал о том, что ночь, скорее всего, будет первой и единственной. Все должно быть в удовольствие обоим и закончиться приятными воспоминаниями, а не скандалом. Кроме того, его немного пугало почти наркотическое безумие омег, жаждущих вязки. Нацеленным на зачатие, им требовался только бесконтрольный бешеный секс, как правило, все равно с кем и все равно какого качества. А это было совсем не то, что любил Ли. Ему нравилось азартное покорение, долгая и увлекательная постельная игра, разнообразие поз и восхищение в глазах любовника.
Блэйк называл это выпендрежем, но Ли никогда не отступал от собственного правила.
- Он так и не заходил? - Флави состроила виноватую рожицу. - Значит, стало совсем худо. Он хотел, правда, хотел! Оставил рекомендации насчет вас на трех листах…
Лионель снова почувствовал себя обделенным. Не совсем так, как тогда, когда Блэйк потребовал оставить в покое Лукаса. Но глядя на то, как человек, в последние недели ставший значимым в его сузившейся до больничных стен жизни, пытается устроить свою жизнь, завести семью и ребенка, Ли скрипел зубами от эгоистичной обиды на судьбу. Снова бросил, и даже не заглянул напоследок! Так торопился в постель к своему толстопузому альфе! И что ж он, не мог найти мужика получше?! И какого хера запретил пускать к нему друзей? Телефон отобрал… Валяйся тут один, изнемогая от стояка, когда у остальных все просто зашибись: у Блэйка, у Йонг с Четом, у Лукаса. И у Кеннеди теперь тоже, чтоб его!