— Я познакомился с тобой в моих снах, Гиг.
Он загрохотал всеми костями. Я не сразу понял, что так невидимки хохочут.
— Познакомился,говоришь? Познакомили- и ценой немалых усилий! Ты, надеюсь, соображаешь,адмирал,что мы проводим свои совещания отнюдь не на вашем языке. Я уже не говорю об облике. Орлан, например, чаще является в виде тени, чем в виде тела. Кстати, дружище Орлан, на Третьей тебя ни разу не видели в этой парадной форме?
— Аппараты для оптической трансформации остались на звездолетах.
— Правильно, они там. Там же и запасные гравитаторы. Черт знает что такое, благородному невидимке придется вскоре ползти, как презренному головоглазу! Так вот, адмирал,перевести наши замыслы на ваш язык,а потом транслировать их тебе в сны — нет, только Крад мог взяться за это! Где Крад, Орлан? Я не вижу Крада.
— Крад кинулся меня защищать и погиб сам,-сказал Орлан,до предела втягивая голову в плечи.
Гиг торжественно загремел костями. Звук сталкивающихся костей у невидимок очень выразителен, и я вскоре научился отличать их хохот от печали.
— Что делать с пленными?- спросил я у новых друзей.
В центр лагеря вели последнюю кучку сдавшихся головоглазов.
— Всех истребить!- объявил Гиг.
Он был скор на радикальные решения. Я поморщился.
— Пленные пригодятся,- сказал Орлан.- Мы не знаем,что ждет нас у Станции. И если придется сражаться, головоглазы умножат наши силы.
— Поставьте их под мою команду,а уж я заставлю их пошевелиться!- предложил Гиг.
Он гулко захохотал всеми костями. Он быстро примирился с тем, что его желание отвергнуто. Впоследствии я убедился, что ему лучше приказывать, чем советоваться с ним — действовал он с воодушевлением, а размышлял без охоты. Впрочем, таковы все невидимки.
К нам шли Осима с Камагиным. Я представил им новых товарищей:
— Одного вы видели ежедневно и думали,что хорошо его знаете. О существовании другого мы могли лишь догадываться. А они опекали нас, заботились о нашем благополучии.Знакомьтесь: Орлан и Гиг, наши друзья, я скажу сильнее — наши спасители.
10
У каждого были десятки вопросов к Орлану и Гигу. И когда пленных устроили под охраной, мы собрались побеседовать.
Камагин высказался за возвращение на звездолет.За броней корабля мы будем в большей безопасности, чем на металлической равнине. А если удастся восстановить МУМ, мы вырвемся в космос к своим.
— Все,что ты сказал, нереально,- объявил Орлан.- Если ты и восстановишь вашу разлаженную мыслящую машину, «Волопас» не вырвется за неевклидову сферу вокруг Оранжевой- мощи всего человеческого флота не хватит, чтоб прорвать заграждение.А если бы ты вырвался наружу, то там «Волопас» встретился бы не со своими, а со звездным флотом разрушителей, и конец был бы один.
— Как много «если», Орлан, и все неутешительны!- с досадой воскликнул Камагин.- Разреши напоследок еще одно «если». Не превратить ли звездолет в постоянное жилище, вместо того чтоб стремиться к новым неведомым опасностям? Разве мы не могли бы отсидеться в нем,пока положение не изменится к лучшему?
Орлан отверг и это. Положение меняется не к лучшему, а к худшему. Звезда продолжает излучать,и убийственные ее излучения не уносятся в просторы, а накапливаются внутри замкнутого объема. Скоро все будет насыщено сжигающей радиацией,и начнется распад:погибнет жизнь, звездолет превратится в плазму, плазмою станет и сама Станция,авария на которой породила такую катастрофу, а затем вся Третья планета, могущественнейшее из воинских сооружений разрушителей, растечется облачком новой туманности.
Губительный процесс на этом не закончится.
Выброшенная звездой энергия возвратится к ней снова, подбавляя жара в ее атомное пекло. Неминуемо произойдет чудовищный взрыв- и только тогда будут прорваны окостеневшие барьеры неевклидовости и накопленная энергия мощно вырвется наружу. Далекие наблюдатели зафиксируют взрыв сверхновой, а наблюдатели на соседних звездах ничего не оставят на память своему потомству: вряд ли кто из них уцелеет при такой катастрофе.
— Перспективочка!- пробормотал Петри. Даже этого спокойного человека проняло грозное предсказание Орлана.
После некоторого молчания заговорил Ромеро:
— Дорогой союзник,пророчество ваше ужасно.И,видимо, иного не остается, как неуклонно двигаться к цели, которую вы указываете. Но нельзя ли узнать, кто нас ждет на Станции- друзья или враги? Как нас встретят- с распростертыми объятиями или с оружием?
— Я сам хотел бы об этом знать.
— Но вы не можете не знать больше нашего! Мы вчера и понятия не имели, что существует какая-то Станция Метрики на какой-то Третьей планете, а для вас и планета и Станция- надежнейшие оплоты вашего могущества!… Простите, бывшего могущества, ибо, надеюсь, вы и сами уже не считаете себя сановником Империи разрушителей.
— Никто не знает подробно о Станциях Метрики. Мои знания о них не намного превышают ваши.
В заключение беседы я попросил Гига больше не зашифровывать невидимок. Не знаю, как у других, а мне действовало на нервы, что надо мной проносятся незримые существа, пусть даже дружественные.
Против моего ожидания, Гиг обрадовался.
— Такой приказ нам по душе! Если бы вы знали, ребята, как тяжела служба невидимости. К тому же и генераторы кривизны ослабли, и нам грозит позорная участь превратиться в туманные силуэты из добротных невидимок.А если учесть, что и гравитаторы на издыхании, то можешь вообразить, Эли, этот кошмар: невидимка перестал бы реять и толкался бы среди головоглазов и пегасов, ангелов и людей, как простое тело, его пинали бы ногами, задевали плечом!… Ужас, я тебе скажу, Эли!
Я поинтересовался, не оскорбляет ли невидимок перспектива превратиться в вещественные тела в оптическом пространстве.
— Что ты,адмирал!Невидимость- наша военная форма.И если мы ее носим плохо, страдает наша воинская честь. Когда же мы обретаем облик видимых, то это все равно как если бы снимали броню: и удобно, и не надо следить, чтоб к ней относились с уважением.
Ромеро разъяснил мне потом, что в древности люди тоже применяли бронирование доспехами и оно тоже делало тело воина невидимым,хотя сама броня оставалась оптически на виду.
Разумеется, оптическая невидимость- штука более совершенная, чем бронирование доспехами. И старинные рыцари, как и нынешние невидимки, предпочитали ходить без брони, они называли это «носить штатское». Но если приходилось напяливать доспехи,рыцари заботились уже не столько о собственной безопасности,сколько о том,чтоб внушить уважение к своей военной форме. И называлось это так: «защищать честь мундира».
11
Пленные головоглазы светили тускло, все остальное пропадало в черном небытии. Было лишь то, что рядом.
Я не знал,куда исчез Орлан,где Гиг, в каком месте разместились перешедшие на нашу сторону невидимки.Петри вскоре удалился, за ним исчезли Камагин и Осима.Тяжело махая крыльями- ему обязательно надо было пролететь над всем лагерем,- умчался к своим, на далекий шум голосов и перьев, Труб. Мы сидели кучкой на свинцовом пригорочке, Мери и мои друзья по Гималайской школе — Ромеро, Лусин, Андре. Андре попросил:
— Расскажите об Олеге и Жанне, друзья.- И он добавил с волнением:- Вам покажется удивительным,но сходил с ума я не сразу,а стадийно. Сперва пропал внешний мир и память о Земле,потом стиралось окружающее. Долго держались Жанна и Олег. И последний образ, который сохранял мой мозг, погасая, был ты, Эли. По-моему, ты не заслуживаешь такой привилегии.
— По-моему,тоже.-Меня обрадовало,что вместе в разумом к Андре возвратилась его милая дружеская резкость.- Вероятно,это оттого,что я был последним, кого ты видел.
Ромеро обратился к Андре:
— Милый друг, многие, в том числе, со стыдом признаюсь, и я, считали вас мертвым,ибо… ну что ж,раз ошиблись, надо каяться,- ибо не было похоже, чтоб разрушители доведались до человеческих тайн. Мне представлялось невероятным, что такие злодеи не сумели от вас,живого,выпытать все, что вы знали. Но вам посчастливилось, если можно назвать счастьем такой печальный факт, как умопомешательство… Об этом выходе никто из нас не подумал.
— Я сам изобрел его! Я свел себя с ума сознательно и методично. Сейчас расскажу, как это происходило.
Он с ужасом ожидал пыток.Смерть была бы куда лучше,но он понимал,что за ним наблюдают,старинные способы самоумерщвления- ножи, петля, отказ от пищи,перегрызенные вены,- весь этот примитив здесь не действовал. И тогда он решил вывести из строя свой мозг.
— Нет, не разбить голову, а перепутать связи в мозгу,так сказать- перемонтироваться.Конечно, мозг — конструкция многообразная, нарушение его схемы на каком-то участке еще не вызывает общей потери сознания,но все-таки вариантов неразберихи несравненно больше, чем схем сознания, и на этом я построил свой план.
— Так появился серенький козлик?
— Именно так,Эли. Я выбрал козлика еще и потому, что разрушители наверняка не видели этого животного и понятия не имели о сказочке со старухой и волком.А я думал о козлике наяву и во сне,видел только его…Что бы ни происходило,на еду, на угрозы,на страх, на разговоры- на все я отвечал одной мыслью,одной картиной: козлик, серенький козлик… Я перевел весь мозг на козлика! И мало-помалу существо с рогами и копытцами угнездилось в каждой мозговой клетке, отменило все иные картины, кроме себя, всякую иную информацию,кроме того, что оно- серенький козлик. Я провалился в умственную пустоту, из которой вывели меня уже вы!
— Как ты мучился, Андре!- прошептал Лусин.В голосе его слышались слезы. — Таких страданий!…
— Какая сила воли, Андре!- проговорил Ромеро.- Что вы изобретательны, мы знали все,но,признаюсь,не ожидал,что вы способны так воздействовать на себя!
Я задумался. Андре сказал с упреком:
— Ты не слушаешь нас, Эли!
— Прости. Я размышлял об одной трудной проблеме.
— Какая проблема?
— Видишь ли, у нас выведена из строя МУМ. И вывели ее примерно твоим способом- перепутали схемы внутренних связей.
— Свели машину с ума? Забавно! А схема запутывания схемы есть?
— Боюсь,что нет.Все совершалось аварийно.Возможно, кое-что из своих команд Осима и Камагин запомнили.
— Можно подумать,-сказал Андре,зевая.-МУМ,конечно,не сложнее человеческого мозга.
— Не вздремнуть ли?- предложил Ромеро.- Все мы устали после сражения, а завтрашний день обещает быть тоже нелегким.
Ромеро, Андре и Лусин разместились неподалеку, и скоро донеслось их сонное дыхание.
12
Уже не только в бинокль,но и невооруженным глазом была видна Станция- один не то купол, не то просто холм, а неподалеку три возвышения поменьше. Иные крепости на Земле,с их фортами,бойницами и орудиями, выглядели внушительнее.
Мы лежали на вершине свинцовой скалы, и я поделился мыслями с Ромеро, приползшим сюда вместе со мной.
— Я позволю себе указать, любезный адмирал,- возразил он педантично,- что самая мощная из человеческих крепостей не разнесла бы и обыкновенной каменной горушки, а это невзрачное сооружение свивает в клубок мировое пространство.
— Пустота!-сказал Осима.- Ни мы никого не увидели, ни нас никто не открыл.
— Впечатление такое, что Станция покинута,- подтвердил Камагин.- Я бы рискнул подобраться поближе.
Орлан втянул голову в плечи так глубоко, что она провалилась до глаз. Я заметил, что обо всем относящемся к Станции он говорил неохотно и кратко. В Империи разрушителей обсуждение дел на Станциях Метрики приравнивалось к преступлению. Орлан не мог отделаться от многолетней боязни запретных тем.
— Я бы не рискнул,- сказал он сдержанно.
— Пойдем в лагерь и устроим военный совет,- предложил я.
Лагерь был разбит километрах в десяти от Станции, и нам пришлось пошагать.
Я ломал голову,но ничего не придумывалось.Станцию открыл Лусин, вылетевший в разведку на Громовержце, У Лусина хватило осторожности повернуть назад, чуть он завидел невысокие купола.
Все мы понимали,что осторожность его примитивна.Сооружения такой сложности,как эти космические заводы,меняющие структуру пространства, не могли не иметь и совершеннейших методов защиты. Любой человеческий звездолет локирует в миллионе километров простую тарелку,посты наблюдения на Станции Метрики не могли быть хуже наших локаторов.
От нас не собирались защищаться, только поэтому мы не открыты. Значило ли это,что к нам относятся как к друзьям?Может,на Станции все давно погибло — нет ни живых существ, ни работоспособных автоматов? Предположение Камагина казалось мне естественным: если нас не уничтожили в десяти километрах, то не уничтожат и в десяти метрах.Вместе с тем, не считаться с сомнениями Орлана я не мог. Он единственный что-то знал о Станциях Метрики.
На совете Орлан повторил, что возражает против шествия к куполам.
— Все может быть,- повторил он со зловещим бесстрастием.
— Еще одну разведку,адмирал?-спросил Осима.- Пошлем невидимок или ангелов?
— Ангелов!- воскликнул Труб.Он считал,что высота безраздельно принадлежит ангелам, и страдал, когда кто-нибудь из невидимок взвивался в воздух. К пегасам и драконам Труб был терпимей.
— Только невидимок!- возразил Гиг.
Я отдал предпочтение невидимкам.
— Им проще подобраться к Станции.В конце концов, это ваша военная функция, Гиг, — появляться незамеченным в любом месте.
— И сражаться в любом месте,- торжествующе добавил Гиг.- Невидимки- воины, адмирал!
— Не могли бы вы и мне создать временную невидимость? Я с охотой пошел бы, хоть пешим, с вами в разведку.
Гиг разъяснил, что генераторы кривизны подбираются индивидуально.К тому же у людей неудачная телесная структура. Я не вынес бы мгновенного перемещения в кокон закрученного пространства: высокие неевклидовости не для людей.
— Нет так нет.Как у вас, Осима?
Осима нашел в самоходных ящиках два исправных электромагнитных орудия. В твориле орудия создаются электрические заряды, периодически выбрасываемые наружу. Трасса выстрела превращается в летящий ток, а вокруг него возникают могучие магнитные поля.
После сборки орудий мы испытывали их действие на золотой скале. Был сделан всего один выстрел,и от орудия до скалы пролегла выжженная траншея,в которой могла бы разместиться вся наша армия. А на месте скалы взвилось плазменное облачко, и долго еще сыпалась золотая пыль.
— Когда начнем обстрел Станции, сооружениям ее не поздоровится, — доложил Осима.
Я понемногу стал разбираться в том, что внешнее бесстрастие Орлана имеет различные оттенки.
— Вам, кажется, не понравилось сообщение Осимы, Орлан?
Он разъяснил, что, если дойдет до сражения, главной боевой силой станут головоглазы. Массированный гравитационный удар головоглазов даст больше эффекта, чем электромагнитный залп: орудий два, а головоглазов почти двести. Они,правда,ослабели от тягот пути,но на отдыхе быстро восстанавливают силы. Вскоре их организмы накопят полный запас боевой энергии.
— В сражение я поведу их сам,- сказал Орлан.
Дальнейший ход совета был прерван диким гамом и грохотом. Гиг с десятком отобранных невидимок выступил в разведку.
— Мы готовы,- сказал он, выстраивая свой отряд.
— Летите! — разрешил я.
Они исчезли мгновенно.В бою они,конечно,были хороши, но еще лучше годились для парада. То, что наши предки называли «показухой», достигало у невидимок художественного совершенства.
Невидимок только подпустили к Станции- и на ту дистанцию, какую сочли приемлемой. А затем в отдалении вдруг вспыхнуло десять огненных факелов. Какое-то время факелы по-прежнему по инерции мчались к Станции, затем круто повернули к лагерю. Десять костров, то взлетая, то падая, неслись на наш холм, и мы, прильнувшие к биноклям, видели, что внутри факелов- пустота.
— Молодец Гиг, даже в такую минуту не раскрылся! — восхищенно пробормотал Андре. — Эли, вот настоящий воин- и в пламени не потерял самообладания!
— В старину говорили: испытан в огне сражений,- отозвался Ромеро. — О невидимках можно сказать по-иному: даже в огне сражений не открылись. Это единственное, что их спасает сейчас от гибели.