Выстрел треснул, я на землю почти пал по привычке, и с супернизкого старта вперед метнулся. Решил у лидера за спиной держаться, не отставать. Четверо нас таких было. Два совсем молодых и один моего возраста. В спорте значит ветеран.
Хорошо идем. По Швейцарии лучше бегать, чем по Зоне. Авторитетно заявляю.
За всю пробежку ни одного слепого пса не встретил. Ха- ха!
За километр до финиша, спортсмен ускориться решил неожиданно. Штурм и натиск. Смотри сынок, как надо делать. Представил я, что впереди периметр, а позади выброс идет, и рванул, что было сил. Ушел от них, как от стоячих. Разрыв метров сорок был, когда я ленточку грудью снес.
Тут ко мне опять доктора кровососы с пробирками да иглами. За ними репортеры, и вижу я знакомое лицо. Американец, на конференции в Чернобыле был. По-русски хоть плохо, но говорит. Из Чикаго, кажется. Спросил он меня, что я тут делаю.
- Дом новый обживаю, - говорю. – Буду здесь во время перерывов в работе отдыхать.
Подошел к своей группе поддержки из нашего квартала. Они все о чем-то затрещали, но у меня через три часа вылет в Киев, о чем им было твердо сказано. Облил всех шампанским, забрал медальку, сняли нас всех вместе, и повез меня квартальный в аэропорт на своей машине.
К самолету прибыли на полчаса раньше. Зашли в салон. Налил сока в новые стаканчики. Мой швейцарский приятель, как их увидел, дышать перестал. Чокнулись мы с ним за победу, звон раздался нежный. Тут нам пятнадцатиминутную готовность объявили до вылета, пожали мы с ним друг другу руки и разошлись.
Он – лужайку перед домом подстригать. А я – на базу, думать как одного из руководителей «Монолита» добыть.
У нас в городке военном тайны не хранятся. Как в деревне. Пока я от самолета до казармы шел, мне пять раз рассказали, как «долговцы» официанток и медсестер уестествляли, с упором на подробности. Овсов работы по добыче золота свернул еще вчера после обеда. Интересно, почему?
Умник мне сразу и ответил. Фабрика аффинажная монетного двора, на которой золото переливают в слитки современной чистоты, обеспечена сырьем на три года вперед. А партию испанских слитков с родной маркировкой на торги лучше не выставлять. Испанцы возмутятся, и все ястребы Европы их поддержат. И Москва по-соседски долю попросит, да еще и с процентами. Типа, они потеряли по дороге. От злых немцев убегали и обронили. И начнут вдобавок Янтарную комнату спрашивать. Нет ли у нас ее часом?
Жадны правители московские. Да глупы. Сбереженное добро, да у людей отобранное ни разу им на пользу не пошло. Со смертью последнего Рюриковича, в смуту - казну и библиотеку потеряли в подвалах каменных. Царь Петр Романов страну обезлюдил, новую столицу строя. На костях город воздвиг. Пришел Бонапарт и увез из Кремля все золото. Поплакали москвичи над потерей, купили новую свинку-копилку и еще сто лет ее наполняли. Сто пять, если точно.
А потом пришел товарищ Ленин и копилку ту упер. Не он один, многие на крахе Романовых руки погрели. Целая Чехословакия на русское золото возникла. Генерал Гойда его на родину привез, предав своего союзника, адмирала Колчака. А товарищи Троцкий и Свердлов стали по всей стране из церквей и мечетей золотую утварь и казну монастырскую вывозить. Мимо дацанов тоже не проходили. И заработал конвейер Колымы и Магадана. Туда миллион человек, оттуда тысяча тонн золота. И копили, копили, людоедство в стране, детей в закрытых вагонах в тупиках железнодорожных умирать оставляют, а они копят. На черный день.
А потом пришел товарищ Гитлер, и неожиданно выяснилось, что за деньги победу не купишь. Она кровью достается.
Прошло еще полвека, и очередной шут в царской короне дрожащей рукой открыл двери сокровищницы, и весь мир увидел пустую и пыльную комнату. Прожорливая дворня все проела и купила себе вражеских машин. Задорого.
А потом стали копить в Стабфонд.
И почему этих ребят не все очень любят?
Это я отвлекся. В казарме нашей все было на редкость пристойно. Все сидели за столом в гостиной и праздновали выписку из госпиталя Терминатора. Мясо и овощи на тарелках, сыр и зелень, соки и чай.
- Что, парни, соскучились по Зоне? – спросил я сходу. – До завтра потерпите? С утра на Агропром и перейдем.
Как будто, если не потерпят, то прямо из-за стола и пойдем. Легко. Все здесь в сборе. Я двенадцатый. Достаю бокалы из сумки, ставлю на поднос, сок виноградный разливаю.
- Встали! – говорю. – Мы выпьем за счастливую и долгую жизнь сталкера Викинга, пусть будет земля ему пухом, хоть это и итальянский гранит.
- Ничего не понятно, но красиво сказано, - сказал простодушный Кабан.
- Пусть Зона будет милостива к нему, - высказались хором все «долговцы».
- Это тот парнишка, который с Лавриком врукопашную рубился? – уточнил единственный свидетель тех событий Фунтик.
Я молча кивнул. Достал из сумки меч, положил его на стол и стакан рядом, до краев налитый, поставил. Епископ на меч покосился, в руки взял, в лице изменился.
- Знакомая вещь? – спрашиваю.
- Да ее примерно пять миллиардов человек знают, - отвечает он мне с ухмылкой.
Ну и ладно, черт с тобой, золотая рыбка. Не хочешь, не говори. Народ бокалы кривоватенькие в руках крутит.
- В Вене-городе, что на реке Дунай, тоже домик есть, где ни одной прямой линии и пол покатый. Чую, что строители его этими стаканчиками не сок пили.
Это Макс высказался. А ведь точно. Тогда понятно, почему стекло в сокровищнице оказалось. Его туда потомки Викинга прибрали. Я на клавиатуре запрос набрал и в Сеть сбросил вместе с фотографиями. Надо же знать, что у тебя на столе стоит.
- Колечко дай посмотреть, - Епископ говорит.
Наблюдательный какой. Держи.
- Кольцо легата римского десятого легиона. Династия Северов. Скоро ему две тысячи лет будет, - говорит он.
Так и открываются люди с неожиданной стороны. Не ожидал я такого от Епископа. Не одного меня он удивил. Кабан весь цветет, гордится напарником. И это правильно. Если ты с человеком на смерть вместе идешь, им стоит гордиться, если повод есть. Или просто так, если его нет.
Овсов пришел, подглядывать и подслушивать. При постороннем по душам говорить не будешь, перешли к делам нашим скорбным. Решили сразу после завтрака в Зону отправляться, в подвал на Агропроме. Снаряжение бойцам клана в мастерской аэродрома сделали, пластины поменяли гнутые и битые, а оружие их в переплавку ушло, нечего там было ремонтировать. Я первый раз в жизни увидел автомат, у которого ствол повело от непрерывной стрельбы. Патронов решили брать по ящику на человека, им приятно, а нам не жалко. И гранат к подствольнику сколько влезет. Сразу вспомнился бессмертный персонаж фольклора Зоны сталкер Петров, который однажды сшил рюкзак из парашюта, чтоб весь найденный хабар наверняка унести.
Мамонт и компания так и не поняли, что четвертый день под Киевом сидят. Считали, что нашли мы лаз в потерянный город Лиманск, и устроили там себе базу отдыха с госпиталем и девками. Разубеждать их никто не кидался, специально им не врали, а что они сами себе в голове придумали, это их личное дело.
Овсов, контрразведчик наш, третий день пытался кого-нибудь из «долговцев» завербовать, да вот незадача, они по одному только в туалет ходили, а все остальное время вместе. Тяжелый контингент для доверительных бесед.
- Вот такая некрасивая история получилась у «Свободы», - закончил я рассказ о расколе у анархистов и гибели половины отряда. – У вас, помнится, тоже Череп людей на войну уводил из клана. Если начнется подобное снова, вы уж предупредите. И вообще, держите нас в курсе, какие замыслы в головах. Мы вас во всем поддержим, кроме похода на ЧАЭС. Для этого у нас еще сил мало. А с Радаром мы нацелились серьезно разобраться. Нечего там «Монолиту» делать.
Учись, полковник, пока я жив. Массовая вербовка в прямом эфире. Все согласны, и по углам прятаться не надо. Понял Овсов, что я за него работу сделал, поморщился. Понятно, мне легче. Я этих ребят от смерти спас, а Штыка уже и дважды. В чем дело приятель? Ходи по Зоне и выручай из беды нуждающихся в помощи. Станешь правой рукой духа Зоны. Народ на тебя молиться будет.
У меня последние дни нелегкие были, и пошел я в свою комнату спать. Меч с собой забрал, а стаканчики в гостиной оставил. Интересно, что имел в виду Епископ, когда говорил, что этот меч очень известен? Жаль, что не мне. Надо Сахарова спросить, он тоже в древних вещах неплохо разбирается. Скинул ему запрос и на кровать лег. Уснул я раньше, чем голова подушки коснулась.
Сон мне привиделся странный. Будто стою я с укороченным автоматом в руках, откуда он у меня, сроду их на дух не переношу, небо багровое со всполохами молний, и идут на меня крысы волной. И стрелять мне надо так, чтобы мутанты решили, что на аномалию наткнулись, и в сторону прянули. Надо – сделаем. Каждая пуля прямо зверьку в голову, а руки сами магазины меняют.
Спрыгнул я с койки, простынь от пота насквозь мокрая. Здравствуй, Зона и Темная Звезда, я вас тоже люблю. Часа через два увидимся. Белье в мешок для стирки, сам в душ.
Пока народ после завтрака последние мелочи проверял перед выходом, медикаменты в пустые кармашки рассовывал, я о посторонних вещах размышлял. У меня двенадцать перстней, на пальце тринадцатый. Кому и как раздать? Моему отделу и Зомби – однозначно. Ближе и родней у меня ребят нет. Восемь осталось. Парням на память о походе за золотом. Еще шесть. Два осталось. Стилету один и последний Скрипу. Ха-ха! Вот пристроился красавчик. Талисман клана, ежкин кот. За неделю на Агропроме - одна травма. Какой-то неудачник на кухне кипятком руку ошпарил. Зона в шоке. Если завтра выборы провести на должность генерального босса, генерала Воронина и батьку Лукаша сюрпризец будет ждать. Мне так кажется. Все время за него кто-то вкалывает, а он на лаврах почиет. В отдаленном совхозе «Победа» он гоняет свой старенький ЗИЛ, каждый день по обычаю пьян, в общем, был водовозом отличным паренек Грибоедов Степан.
Тут все, наконец, собрались, погрузились в автобус, Овсов за рулем, он посторонних к «долговцам» так и не подпускал, и поехали мы в ангар под скалой.
В центре зала полусфера перехода горит. У нас в ангаре тихо и пусто. А на соседней половине базы Панда вышел на устойчивый график. У него на линии «Китай – Украина», заняты двадцать три часа и два получасовых перерыва. Пять миллионов евро в сутки. Сотни тонн груза и тысячи людей. И у нас в отделе два перехода прямо в Зону. И у меня один личный. Так получилось. И еще один полный комплект в резерве, это тайна, и две половинки не активированные, у «монолитовцев» отбитые в боях. Они, наверняка, свои части в аномалию сбросили. Выскочит гость незваный из перехода, тут ему и смерть настанет лютая. А проверять придется. Догадки к делу не подошьешь. А дырявую шкуру экспериментатора можно.
Стоим мы перед заревом серебряным, чего-то ждем. Хотел я возмутиться, но вовремя понял, что все команды ожидают, а отдать ее должен я.
- Умник, - говорю с умным видом, - нас в точке перехода встречают?
- Ждем, - Стилет по связи отвечает. – Я в вентиляционной камере, Ярл и Щука внизу в коридоре.
- Хорошо. Переходит одиннадцать человек. Пять двоек, я замыкающий. Заминки не допускать. Непрерывное движение до коридора, там общий сбор. Пошли!
Первыми наши ветераны шагнули, Епископ с Кабаном. Ребята непуганые. Не знают они, что можно вместо знакомого места неизвестно где оказаться, и неизвестно когда. Следом «долговцы» пошли, как десантники на выброску с самолета. Бодро и весело. Они целый день золото так таскали, привыкли. Фунтик с Максом и я, Крепыш в казарме дежурит. После обеда у него отпуск на десять суток. Поедет квартиру в городе смотреть.
Махнул Овсову ручкой, на базе исчез и на Агропроме появился. Со Стилетом обнялся. Здорово, что мы с ним не сцепились тогда. Это называется личная симпатия. Он мешки с наркотиком брезентом закрыл. Это хорошо, по-хозяйски. И переходом можно всем пользоваться, и вопросов не будет. Я ему сразу перстень передал. Свой показал.
- Кольца римских легатов, вещь старинная, цены немалой. Тебе, мне и Скрипу.
Видно было, обрадовался. Не цене, а тому, что помнили о нем. Ну и ладно. Одному утопающему вместо спасательного круга бросили камень, а он все равно выплыл. Потому, что дорог не подарок, а внимание. Спустились мы по вертикальной лесенке вниз и побежали весь народ догонять. На поверхность поднялись, Мамонт уже сориентировался на местности, где находится, благо, не сложно. Забор институтский прямо перед глазами, за ним дорога и выход на центральный ангар Свалки, удельное владение Серого. А там западную кучу обойти с любой стороны, и ты на заставе клана. Практически дома. У него вопросов не было. Мне надо было решить быстро, с ними идти, или здесь оставаться.
- Мы вчера тонну «конденсаторов» добыли, - сказал довольный Стилет, и я сделал свой выбор.
Пусть они без меня их таскают, я не штангист.
- С Филином мне надо пошептаться, - говорю и пристраиваюсь к Штыку с Пулей.
И Макс со мной. Он свое время на благо общества отработал. Ему тоже домой, на Милитари надо. Построились мы двумя полными четверками, и пошли бодро по траве.
- Шире шаг! К обеду надо на базе быть! – Мамонт командует.
Хорошая команда, правильная. Обошли гору с запада, там по распадку стадо плотей бегало, увидело нас, спряталось по кустам. Торопились мы, не стали на мутантов охотиться. Вышли на дорогу Чернобыль – Припять и сразу баррикаду на дороге увидели, ворота открытые и вагончик рядом.
Часовой видит, что бойцы клана идут, в догадках теряется, кто и откуда, но не волнуется. Свои. Остальные высыпали навстречу. Их командир руку в кулак сжал, эмблемы клана на груди коснулся. Знаем мы такое. Мамонт его в охапку сгреб. Встретились друзья. Мы движение продолжаем.
- Привет, Штык! – кричат от костра. – Поздравляем с полной боевой четверкой!
Это Макса задело, он маску с лица сдернул.
- Извиняемся, поторопились, - с лужайки говорят.
Знают мастеров-анархистов в «Долге». Немало они друг другу крови попортили, щедро ей землю Зоны поливали. Макс в компании с Меченым отряд Черепа на ноль помножил. Меченый на ЧАЭС ушел и пропал, а боевик «Свободы» вот стоит.
- Отставить! – рявкнул Мамонт.
Вот тебе и бывший водитель, мать твоя женщина. Даже у меня, паренька непокорного, возникло желание спрятаться в кусты и встать там по стойке смирно. Не стали мы здесь задерживаться, опять асфальт серой лентой под ногами замелькал.
Первый раз я с этой стороны к Бару подхожу. Все у меня не как у людей. Интересно, ведет кто-нибудь рейтинг на общем канале? Сколько сейчас народа в Зоне, и кто и за что в лидерах числится? За отстрел мутантов много баллов не дадут, хотя снорков я на Янтаре положил немало. Да и численность зомби уменьшил изрядно. Хотелось бы в первую сотню когда-нибудь войти. Все тебя знают, уважают изначально. Бывает, даже в первую двадцатку рейтинга бандиты попадают, но редко. В первой сотне их, наверное, около десятка. Уж мы их стреляли-стреляли, ножами резали, а их все не убывает. Из пяти стран на легкие и быстрые деньги сюда лезут, каждый день по десятку. А в «Долге» четверку Штыка второй месяц укомплектовать не могут. Нет людей.
Бар сходу насквозь прошли, Макса до поворота на Милитари довели.
- Твое колечко, - говорю, - тебя на тумбочке в казарме ждет. Наведешь порядок в рядах и возвращайся. Дорогу знаешь.
Пожали мы руки, и через минуту его силуэт в тумане растворился. Опять дождь полил из низких туч, потемнело, словно ночью. Побежали мы под крышу, бойцы к себе на базу клана, а я в бар «Сто рентген», за привычный столик к приятелям своим, Скрипу и Информатору. Давно не виделись. В очередной раз прикололся над табличкой на входе.
«Закрывай дверь, береги тепло».
Как-нибудь изловчусь и сниму ее. В парной на аэродроме прикручу. Там она нужнее. В тамбуре бедолага очередной стоит. До бара дошел, тем его фарт и закончился. Патроны с бинтами кончились, денег и не было никогда. Работать здоровье не позволяет, вот и бьется здесь в ожидании неведомо чего. Крыша над головой, безопасно, мутантов нет. Ну, свет Темной Звезды над тобой, приятель. Четвертый реактор для всех.