Пока Цой на пару с Зоей выискивали притаившиеся опасности на пути к Казематам, Анна не могла принять данность - она не узнает этот мир.
Покидая родную планету, они, абсолютно уверенные в ее гибели и представить не могли, что вернувшись, встретят не безликую серую массу, из которой заново предстоит слепить мир, а планету, живую и как никогда неукротимую. Каждое новое дерево, каждый лист, куст, ягода казались сильнее, ярче и слаще, словно картина, написанная сочными красками и каждый мазок на полотне - несравненно хорош, там, где и должен быть. Цвета не поблекли, как рассчитывали их ученые, стали краше, живописнее и ядовитее. Земля жила, назло и вопреки.
Совсем скоро Анна выдохлась, ноги подкашивались и заплетались. Идти больше не могла. Группа Каземат двигалась не так, как Цой, с ним она не успевала утомиться - отлично сбалансированный ритм не позволял, а сейчас все иначе. В каждом шаге Зои искрился характер: напористый, сильный, независимый. Искательница танком перла вперед, не зная усталости. Вполовину груженные добром Мук, Феня и детина с тележкой за спиной явно подустали, но виду не подавали, а Цою, - хоть бы что, - идет себе и идет, восторгаясь новой обувкой. Безмятежный взгляд необъяснимо гасил в Анне всякую тревогу.
- Дай ей отдохнуть, - голос искателя мрачнее, чем когда-либо и ни капли просьбы, приказ.
Зоя остановилась, впившись взглядом в искателя и собиралась прыснуть словами, как ядом, но не дура, - знала опыт Цоя, послушала. Если придется бежать, и кто-то отстанет, погубит группу целиком.
На поиск относительно безопасного места ушло некоторое время; Анна претерпела его болезненно, мысленно отсчитывая каждую секунду, но после нескольких минут поймала себя на мысли, что занимается бесполезной ерундой и перестала отвлекаться. Каторга - опасное место, слова искателя промелькнули в голове, заставив собраться с силами и сосредоточиться на пути.
Десять минут отдыхом никак не назвать и даже передышкой с трудом. Шли дальше, а Анне думалось, что заблудились и ходят кругами, местность нисколько не менялась: дерево, куст, дерево, огромное дерево, еще более огромное, и все зацветало и благоухало. Феня уверил, - никто не сбился с пути, и объяснил: с южной стороны листьев на деревьях больше, они гуще, - все живое инстинктивно тянется к теплу. Со мхом ситуация обратная, он обильно сосредоточен на северной стороне, потому как там солнце сушит меньше, позволяя растению лучше расти. Казематы - на юге, они верно идут, да и никто в здравом уме не выходит в Каторгу без рабочего компаса. Анна не знала подобных хитростей, да и незачем было: в ее время захочешь - потеряться не сможешь. Любой гаджет мог показать расположение и то, как добраться до желаемого места. Цой поверил в существование подобных устройств не сразу, но вспомнив о ролле, показавшего расположение мигающих красных точек, перестал сомневаться.
- Цой, - неожиданно обратился Мук, - расскажи, как сбежал тогда, а? Ты же эта... первый и единственный, так-то никто больше не смог.
Искатель молчал, дав понять: унесет секрет в могилу. Не ответил и на вопрос Анны о том, как там очутился. Зато мордастый Феня вновь раскрыл историю в деталях; наверное, предположила Анна, здоровяк всегда хотел стать рассказчиком, а атлетическое тело решило иначе, и теперь он ходит в собирателях, скрашивая путь всяческими россказнями.
Как выяснилось со слов Фени, первое близкое знакомство Цоя с Домами началось именно с Каземат. Впервые он набрел туда шесть лет назад, совсем дурной, искал помощи, но тамошние каторжники небеспричинно сочли его бездомным. Повезло, что не убили. Повязали и заточили в одной из камер верхних этажей, - комната: три стены, а вместо четвертой - пустота. Убежать запросто, главное переживи падение с девяностометровой высоты. Именно столько насчитывалось в тридцатиэтажных близнецах Каземат. Никто не сбегал, но Цою как-то удалось, а как - до сих пор неизвестно.
Трава под ногами еле слышно потрескивала, а растелившийся пятнами алый мох придавал окружению неземное великолепие. Очень скоро Анна почувствовала, как мягкая почва сменилась твердым раскуроченным асфальтом широченной трассы, а точнее тем, что от нее осталось. Из огромных расщелин выросли кедры, достигавшие пятидесяти метров в высоту и имевшие почти полтора метра в диаметре, почему-то именно в них Анна признала ужасающую красоту и силу природы.
Солнце кульминировало над Каторгой под куполом ярко-синего неба. Лучи безжалостно накаляли такыры дорожного полотна, заставляя марево игриво дрожать над искалеченными островками асфальта. Увлекшись проросшими сквозь него деревьями, девушка не сразу заметила появление кольев, вбитых крест-накрест по обе стороны от остатков дороги. За ними другие, торчали из земли под устрашающе острыми углами; на некоторых виднелись следы давно запекшейся крови, стало ясно, - вогнанные в землю копья не раз умертвляли на себе диких зверей.
Посмотрела перед собой.
Массивные железные ворота, отливали черным и пугающе рыжим оттенками. Единственный вход в стене, израненной следами атак и словно щетиной обросшей заостренными арматурами. За ними параллельно поднимались две многоэтажки, - гордые башни, бросающие вызов одичалому окружению.
Архитектура изменилась; больше не радовала глаз, а страшила его.
На смотровых вышках по обе стороны от ворот бдели дозорные. Один из них, заметив приближение группы, сначала рассмотрел идущих в бинокль, и только после, когда подошли достаточно близко, дал знак приоткрыть ворота. Прежде чем группе позволили войти, на вышки поднялось еще несколько человек, - оборонители, вооруженные крупнокалиберными пулеметами, заняли позиции и проследили за тем, чтобы никто и ничто кроме вновь прибывших не проникло за стены.
Тягучим скрипом закрылись высокие ворота за их спинами и внутренний двор, окруженный прочной стеной, встретил гостей блеклыми красками.
Анна не заметила ни единого цветочка, ни травинки, ни даже росточка, - обитателям Каземат досаждала растительность снаружи и неудивительно, что они не желали терпеть кустарники и внутри. Часть усеянного заплатками асфальта дугой спускалась вниз, к подземному гаражу, другая пролегала к десятку ступеней и тридцатиэтажным высоткам. Здания Каземат стояли на некогда белом мраморном монолите, но дожди и томительное солнце давно омрачили исконный цвет. Окна первых этажей, укрепленные железным настилом, кое-где проржавели, но сохранили какую-никакую прочность.
Цой и Анна, ведомые Зоей и тремя собирателями двигались дальше.
По обе стороны от них спустились c постов оборотители. Сложив оружие и сев за небольшой столик, укрытый камуфляжной сетью принялись во что-то играть. Во что именно Анна разглядеть не смогла.
Неотесанный мальчуган, выскочивший из кабины грузовика, служившей своеобразной будкой, в приветливой улыбке свойственной лишь детям, отсалютовал прибывшим. Увидев Зою, идущую с кошачьей грацией, прыткий паренек поспешил выше, к хлипким дощечкам, навешанным на железный каркас, приваренный к кабине. Напротив ее имени, намалеванного белой краской, навесил тонкие железные листы размером не больше ладони. Зоя тщеславно улыбнулась числу семьдесят восемь напротив своего имени. Имена Маг, Ара и Пак, написанные под ее именем, имели числа скромнее, - не превышали пятидесяти. Мальчик сдавил пневматическую пластинку, заставив увесистый клаксон разродиться завывающим звуком. Каторжники Каземат, возившиеся над багги без передних колес, и другие, занимавшиеся далеким от понимания Анны ремеслом, вмиг оторвались от дел и аплодировали, сотрясая воздух радостным ором, восхваляя возвращение группы.
На несколько метров от ворот в шесть ровных рядов тянулись уложенные мешки с песком, большие резиновые баллоны, давно стершиеся и прохудившиеся в некоторых местах, а там, где заканчивались укрепления, положив руки на широкий ремень, прикрытый исхудавшим пиратским сюртуком, нежась в дневном свете, стоял невысокий дебелый мужчина преклонного возраста. Он встретил прибывших широченной самодовольной улыбкой, в которой не доставало пары зубов; верхнего и нижнего. Морщины лица изогнулись причудливыми изгибами. Гладковыбритая голова в свете яркого солнца лучилась белым блеском, и тяжелые густые брови - единственная растительность на хитро прищуренном, изборожденном морщинами лице, - из-под падающей тени которых радостным блеском глядела пара озорливых, глубоко посаженных глаз.
- Цой, Цой, мой дорогой! - начал он, словно кошку, поглаживая черный в белый горошек нашейный платок. - Я говорил, будет день, и ты вернешься.
Цой не изменил себе ни на секунду, - молчал.
- Непроизносимый, - встряла Зоя, сжимая в руке бинокуляр. Домовой, похоже, узнал вещицу и насупил брови. - Нашла у него, - ненавистно продолжила искательница. - Я требую Яму и первое правило Каторги. Оставить вещи Цоя себе, - указала на Лялю-Олю, что держала в ножнах и стукнула ладонью в плечо, по накидке из бесьей шкуры. - Рюкзак и содержимое справедливо разделят Мук, Феня и Вас. И хотя Цой еще жив, Непроизносимый развел руками, не в силах отказать ее просьбе, чем заслужил одобрительный кивок. Зоя собралась уходить, но человек в пиратской одежке не позволил. Не отпустил и трех собирателей, утомленных весом сумок. Они так и норовили сдать найденное добро на склад и открыть для себя прелести того, что Цой хранил в ранце.
- Вижу, наш первый и единственный беглец не один, - приторно улыбаясь, протянул Непроизносимый, заглядывая за Цоя. Голос звучал неприятно, как железом по стеклу. - Подойди, не боись, - фальшивой лаской позвал Анну, будто приманивал дитя конфеткой. - Чудная одежда, у нас такой давно не делают, - отметил безошибочно и с явным сожалением. Цой понял к чему идет разговор, но сохранял молчание и только Непроизносимый успел открыть рот, как его едва начавшуюся речь затмил звонкий голос:
- Цой? Бес меня задери! А тебя каким компасом привело?
- Лис, - в приветствии кивнул искатель, и подобие улыбки незаметно упало на черствое лицо.
Позабыв о небольшой тележке, груженной темными сферами, чем-то напоминавшие Анне шары для боулинга, Лис направился к прибывшим легко и играючи, а приметив спутницу, стоявшую позади искателя, шаг обернулся припрыжкой. Худощавый паренек неполных тридцати, нахально улыбчив, одетый в полинявшую розовую майку, поверх которой красовался красный ментик, скрепленный на груди шнурками между шестью пуговицами-клыками. Потертые штаны Лиса должны были вот-вот прохудиться. Правая нога, обутая в расшнурованный коричневый ботинок, контрастировала с испачканной белой кроссовкой, плотно затянутой на левой. На голове, выгоревшей и облупившейся от жары кожей, блистала пилотная шапка, украшенная самолетными очками. Грязноватый, будто вылез из пыльной ямы, весь, за исключением огненно-рыжей косматой бородки, сквозившей выцветшими на солнце волосиками, обрамляющей впалые щеки и прямоугольный подбородок. Бороду, как показалось Анне, он любил особенно сильно, - единственная ухоженная часть во всей нетесаной наружности.
- Милаха какая, Цой! - в молитвенном восхищении сложив руки, объявил Лис, игриво поглядывая на Анну. - Где отыскал такую мордаху? - вопрошал стоя возле нее. Бережно взял за ручку и стал обходить кругом, увлекая за собой в ему одному известный танец; девушка, сама не понимая как, безвольно покорилась шарму. Анна встречала таких, как Лис, - одной харизмой асфальт стелить можно; и неряшливой одежде не под силу затмить лучащееся обаяние.
Остановился, театрально запрокинул голову и, изогнув брови, одарил девушку нарочно неважно чувственным взглядом. Втянул носом воздух, будто вдохнул запах неуловимой свободы и проникновенно спросил:
- Как зовут тебя, небесное чудо?
Анна наконец пришла в себя, - невидимые чары отпустили, - не сразу поняла, как он догадался, но вскоре сообразила: дело в одежде, а еще она немного чище остальных. Хотя очередное подобное путешествие и измазана будет, - не отличить.
- Знаю, - приятно-музыкальными нотками продолжил Лис, совсем позабыв о Непроизносимом, - моя неотразимость лишает дара речи, но прошу, у такой красоты обязано быть имя.
- Анна, - со свойственной тяжестью в голосе произнес Цой, чем вынудил Лиса сильно зажмуриться.
- Убил всю красоту, - произнес с напущенным сожалением, обреченно поникнув головой и плечами, - уничтожил одним словом, Цой. Так же нельзя! - И добрая улыбка рассекла беззаботное лицо.
- Ну хватит! - вмешался Непроизносимый. - Лис, ты справился с работой. Обратись к Сене за ответной благодарностью.
Лис смутно глянул на Непроизносимого, и вдруг выпалил:
- А с ними что?
Вопрос позабавил домового Каземат.
- Останься и завтра увидишь все сам, - интриган из Непроизносимого сильно так себе.
Цой и Лис обменялись им одним понятыми взглядами.
- Ждать не стану, - брякнул рыжеволосый, - есть задумки, требующие скорейшего воплощения. Отдашь багги? - по секундно-скорчившемуся лицу домового стало ясно: назойливый паренек спрашивает далеко не впервой.
Непроизносимый посмотрел на машину, мордой с кенгурятником безнадежно уткнувшуюся в асфальт. Подумал немного и сказал, плутовато улыбнувшись:
- Сможешь забрать, забирай.
- Чудно, - Лис улыбнулся не менее хитро и откланялся, поцеловав руку Анны, чем вызвал румянец на щеках девушки, которому несказанно обрадовался. А Непроизносимый, наблюдая за почти театральной сценой прощания, скрепил руки за спиной и несколько раз оценивающе обошел искателя и его спутницу.
- Знаешь, чему научил меня папаня, а, Цой? - скользко поинтересовался, пристально оглядывая Анну. - Папаня говорил так: сынок, решай проблемы по мере их поступления. Здорово, да? Это сокровенное знание он получил от моего деда, а дед от своего отца, а откуда узнал тот, ты уж прости, но я йух его знает. Ну да не суть. Решай по мере поступления, - наставнически повторил он. - И я решал. Вот только ни один из них не говорил, что делать, если проблемы приходят одновременно и парой, Цой, парой! Или заявляются сразу десятками! Что делать тогда, а? - принюхался к Анне, уловив ее необычный запах, точно как Цой тогда. - Но я знаю. Теперь знаю. Расставлять приоритеты! - объявил, остановившись перед ними, а затем добавил: - День ночи яснее, так-то, да. Посидите в камере, а на утро, ты, Цой, станешь не только первым сбежавшим от нас, но и первым участником игр, а ты, бабца, расскажешь все о себе, о той штуке, на которой спустилась и похерила часть урожая нашей пыльцы. Да и вообще о том, какого беса ты на железке забыла, - Непроизносимый улыбнулся, явно довольный расставленными приоритетами, перевел полный самолюбования взгляд на искателя. - Тебе понравится, Цой, зуб даю. Эй, вы, - рявкнув, окрикнул двух мужиков, обменивающихся за столом непонятными бумажками, - а ну за мной!
Оборонители спешно собрали плотные листы со стола и встали по обе стороны от домового.
- Я покажу, Цой, - Непроизносимый приветливо указал в сторону высоток.
Холл встретил вошедших чистотой, насколько это было возможно: зал с высокими потолками, под сводом которых свисали три внушительных кованых люстры, явно найденные за пределами Каземат и совершенно не вписывающиеся в погрызенные временем остатки интерьера. Где-то горели лампочки, а где-то патроны сменили факелы. Продолговатый коридор военизирован; укреплен на случай атаки. Люди приспособились к дикому миру снаружи и приняли множество мер, не позволявших ему пустить корни здесь, внутри их дома. Колючая проволока венчала выстроенные каторжниками двухметровые стены, ведущие к лифтам и лестнице на другом конце просторного помещения. Что располагалось за стенами, Анна так и не выяснила.
Лифт распростер стонущие двери до того как они подошли. Потускневшая лампочка, давно лишенная плафона, излучала хилый желтый свет, где-то внизу шахты под ними, тарахтя, работали генераторы. То и дело постукивающий трос не без труда опустил лифт вниз на несколько этажей. Спускались ужасно долго, - минут пять и в напряженной тишине. Анна не сводила тревожных глаз с искателя, но он, как и всегда, - спокоен, словно послештормовое море. Непоколебимость в очередной раз передалась и Анне. Ни разу после того как они покинули капсулу Цой не давал повода усомниться в нем и его навыках. Девушка верила: он уверен и знает, что делает. Пообещала себе, что когда-нибудь обязательно станет как Цой.
Преступив порог лифта, Непроизносимый распростер руки, предлагая плененным насладиться плодами его трудов: три уходящих вверх яруса некогда подземной парковки ныне напоминали трибуны, окружавшие прутчатый купол арены. Три этажа, как понял искатель, частично уничтожены взрывом, - Лис раскурочил покрытие смесями, открыв неплохой обзор каждому из ярусов при этом, не повредив несущих конструкций, а внизу - почти такая же арена, как и Яма Баззарра, но доработанная, - неясно только в угоду чему.