Я взглянула на руки женщины. Они лежали вдоль ее неподвижного тела, и я сразу не заметила на них ничего, но теперь увидела, что кожа на кончиках ее пальцев была призрачно белой.
- Сожжены? - спросила я. - Чем?
- Мы точно не знаем. Как видите, это не огонь. Мы предполагаем, что это была кислота.
- Когда? - мой голос вышел тоньше, чем хотелось.
Дилан потянул за мое запястье, и мягко подтолкнул меня к двери. Я не сдвинулась с места. Я остановилась и повернулась к лаборантке. Я ничего не могла поделать. Вопросы возникали быстро и стремительно.
- Что, черт возьми, случилось с этой женщиной? Вы думаете, кто-то окунул пальцы в кислоту перед смертью?
- Я действительно не могу…
- Стелла, пойдем, - сказал Дилан. - Это не твоя история.
Я повернулась к нему лицом.
- Чья история или случай это будет? Кому будет не насрать на нее или на то, что она страдала?
- Это открытое расследование, - отозвалась лаборант. - Сотрудники полиции работают над этим.
- Если бы кто-нибудь использовал достаточно сильную кислоту, чтобы стереть ее отпечатки пальцев, не нанес бы он больше вреда ее коже? - спросила я.
Молодая женщина кивнула.
- Если бы это было сделано сразу. Тем не менее, если это делать в течение длительного времени, каждое приложение кислоты отнимает все больше и больше. Тогда эти шрамы делают результат более эффективным. Некоторые террористические группы идут на это охотно, чтобы потерять свои опознавательные знаки. - Она посмотрела вниз. - Я действительно не должна говорить вам больше.
- Стелла, нам пора. - Дилан положил руку на мое плечо.
Я кивнула, пока запоминала особенности этой женщины на столе. Мельком я подумала о том, как она выглядела, прежде чем была ранена, убита, и ее оставили на корм крысам в заброшенном доме. Это было то, что сделал какой-то мудак. Если бы дети-наркоманы не зашли в дом, чтобы отстреливаться или пересечься в центре Детройта летом, эта женщина была бы съедена грызунами, что значительно уменьшило бы надежду на ее идентификацию.
Покачав головой, я снова посмотрела на лаборанта. Вот тогда я увидела ее, посмотрела в ее глаза, которые, казалось, молили меня о помощи, прося меня, использовать ресурсы по моему усмотрению, чтобы что-то сделать.
Я решила прощупать почву.
- Спасибо за вашу помощь. Как вас зовут? Я извиняюсь, что не спросила раньше.
- Трейси, Доктор Трейси Хауэлл, помощник судмедэксперта.
Я выпрямилась.
- Доктор. Еще раз прошу прощения. Я просто предположила, что вы лаборант.
Доктор Хауэлл улыбнулась.
- Я привыкла к этому. Все в порядке. Когда люди входят в нашу лабораторию, они не в лучшем месте. Мне очень жаль, мисс Монтгомери, что ваша подруга по-прежнему не найдена. Спасибо, что заглянули. - Она перевела взгляд на Дилана, потом опять на меня. У меня сложилось ощущение, что доктор Хауэлл не хотела говорить в присутствии кого-либо еще в комнате.
- Зовите меня Стелла, пожалуйста. Еще раз спасибо, доктор.
Когда мы с Диланом шли к двери, я бросила последний взгляд через свое плечо и увидела, как доктор Хауэлл накрывает светлые волосы женщины простыней. Образ этой женщины застрял в моей голове: светлые волосы зачесаны от ее разбитого лица; глаза частично приоткрыты, зрачки скрыты под вуалью век; ее пальцы слегка изогнуты, их отпечатки сожжены.
И что-то еще.
Одна из мочек ушей, справа, был разорвана, как если бы серьги были вырваны из ушей. Я остановилась. Мы добрались до ворот службы безопасности, но я вдруг забыла, как двигаться.
- Что? - спросил Дилан, понизив голос.
Я едва слышала его вопрос, так как пыталась осмыслить эти травмы. Должна ли я вернуться и убедиться, что видела?
Уши Минди не были проколоты. Это была одна из вещей, которые я специально сказала судмедэкспертам.
Почему Доктор Хауэлл позвала меня сюда, если знала, что это не Минди?
Возможно, есть простое объяснение. Со всеми увечьями на этой женщине, ее ухо могло бы остаться незамеченным.
- Ты пугаешь меня. У тебя шок? В чем дело?
Я покачала головой.
- Я просто думала о Минди.
Минди и я шутили о том, чтобы сделать тату. Никто из нас на самом деле не хотел этого, но нам было интересно. Мы задумывались над тем, почему люди продолжают их делать. Тему эту мы затрагивали не каждый день, обычно только тогда, когда слишком много выпивали. Независимо от этого, заканчивалось это всегда одинаково, Минди закусывала губу, и вспоминала свою боязнь иголок, рассказывая о том, как она отреагировала, когда мама взяла ее в магазин в торговом центре, чтобы ей прокололи уши.
Она умоляла мать в течение нескольких недель. У всех ее друзей были проколоты уши, и она тоже хотела этого, пока была там, и сидя на стуле, смотрела на мастера, когда он подбирал серебряный пистолет. Минди обычно начинала смеяться, когда вспоминала, как ее захлестнула волна паники. Как она кричала в истерике, полностью выйдя из-под контроля. Она даже упала с табурета. Излишне говорить, что у нее никогда не было проколотых ушей, и после того как мы посмотрели «Девушку с татуировкой дракона», мы никогда больше не шутили о том, чтобы сделать тату.
Теплая рука Дилана легко массировала мою поясницу.
- Почему бы мне не отвезти тебя домой? Я уверен, что, если ты позвонишь Барни, он поймет. Это слишком тяжело для тебя. Мне не нравится, что они продолжают звать тебя на опознание. Я думаю, что будет лучше, если они будут звонить мне. Если я буду не уверен, тогда мне придется взять тебя для подтверждения. Эта женщина явно не Минди.
Я покачала головой.
- Спасибо, но я хочу быть той, кого они позовут, и я не могу вернуться домой. У меня еще есть работа, которую нужно сделать в офисе. Кроме того, не думаю, что сидеть в квартире только с воспоминаниями и моим богатым воображением - хорошая идея.
Дилан взял меня за руку и проводил через здание. К тому времени как мы добрались до стоянки, я спрятала мысли о Минди подальше, в безопасное место.
- Где твой автомобиль?
Указывая налево, он сказал:
- Вон там.
Я повернулась и увидела его машину.
- Как насчет того, чтобы после работы, ты приехала ко мне, а не возвращалась в пустую квартиру? - Дилан наклонился ближе. - Ты покинула меня в спешке этим утром, и кроме того, я хотел бы узнать больше о том, насколько живое у тебя воображение.
Я покраснела, мне понравилось, как он прокрутил мой комментарий.
- Я бы тоже этого хотела, но я не была вчера дома, и у меня нет чистой одежды. Ой, а там еще Фред. Мне нужно узнать, как он.
Глаза Дилана заблестели в теплом летнем солнца Детройта.
- Фред - рыба. Я думаю, он справится. Что касается одежды, у меня имеется удивительная технологическая новинка. Называется «стиральная машина». Я прикупил одну, потому что слышал, что они в моде. Я могу приготовить что-нибудь на ужин; а ты можешь поэкспериментировать с новыми технологиями?
Я наклонила голову и вздохнула.
- Ты ужасен. Если бы я использовала эту удивительную технологическую новинку, что бы я могла надеть? Я имею в виду, мне нужны все мои чистые вещи.
- О! Вот это самое интересное. То, где может пригодиться твое воображение. Если тебе нужна помощь, - он прижал меня к себе, оборачивая руку вокруг моей талии, - я уверен, что у меня есть парочка идей, которые не требуют одежды.
Я схватилась за его плечи, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
- Спасибо за то, что ты здесь. Я ценю это. Но думаю, что воспользуюсь твоим приглашением в другой раз. Все будут обсуждать один и тот же наряд на работу в течение трех дней, даже если он чистый. А если серьезно, ты не знаешь Фреда. Он захандрит, если меня долго не будет. Мне действительно грустно видеть, как поникли его светло-голубые плавники. Пока.
Когда я ушла, мой телефон завибрировал, и я открыла сообщение:
Дилан: Свежий лосось?
Он, наверняка, играл нечестно. Кулинария - это не мое.
Я завела машину, и посмотрела в зеркало заднего вида. Дилан не сдвинулся с места. Он даже не сел в свою машину. Вместо этого он облокотился на свой «Додж чарджер», длинные, одетые в джинсы ноги, он скрестил в лодыжках, а черная рубашка с короткими рукавами чертовски хорошо натянулась на его груди. Я развернула свою машину и подъехала к нему. Его лицо просветлело, от вспышки торжества во взгляде и блеска его белых зубов.
Я остановила машину и опустила стекло.
- Ты играешь не честно! Ты знаешь, как я отношусь к твоей кухне.
Он засмеялся.
- Ты знаешь, как я отношусь к твоей. Поэтому и предложил это. Я приготовлю лосося на гриле со спаржей и подам его с холодным пивом… - Он надул губы. - Но, если ты предпочитаешь тусоваться с Барни…
Я покачала головой.
- Дай мне час, и я перезвоню тебе. Не даю никаких обещаний.
Он подмигнул.
- Буду ждать.
Я закрыла окно, включила кондиционер, и отправилась обратно в офис.
Даже мысли о его готовке, заставили заныть и заурчать мой желудок. Но нет, я не могу вернуться в его дом сегодня вечером. Не то, чтобы Бернард нуждался во мне, хотя мне нужно позвонить ему, и сказать, что это была не Минди. То, что я хотела сделать, не имело ничего общего с работой или с распространением наркотиков в порту. Я хотела позвонить доктору Трейси Хауэлл и выяснить, почему она вызывала меня в морг два раза, и что она действительно пыталась мне сказать.
Я взяла телефон, чтобы позвонить Бернарду и увидела мои мятые брюки. Мне, определенно, нужно домой. Поворачивая машину к своей квартире, я решила позвонить Бернарду и поработать на дому.
Глава 7
Сара
Услышав, что Джейкоб проводил доктора Ньютона до двери, я ожидала от него объяснения, что имел в виду доктор, говоря о моем обучении.
Я останусь наедине с Сестрой Лилит? Элизабет или Рейчел будут рядом? По некоторым причинам я подозревала, что эти штучки были только для женщин. Я помнила это или только подозревала?
Вместо того, чтобы поговорить со мной, Джейкоб только возобновил свое хождение. Вперед и назад, по четыре шага. Хотя он по-прежнему делал большие шаги, его обувь не давила на пол с той силой и интенсивностью, как прошлой ночью.
Раз, два, три, четыре – поворот, раз, два, три, четыре – поворот…
Я легла на спину и снова попыталась вспомнить, надеясь на что-то, зацепку, крошки... ничего. Я не могла понять, как я могла добровольно приехать в это место, место, где я не знала, как бороться с этими тенями. Я еще удивлялась, почему хотела пройти обучение и делала ли это раньше. Все ли делают это? Если я обучалась ранее, почему делаю это снова? Я пыталась очистить рассудок, чтобы ни о чем не думать, в надежде, что что-нибудь придет на ум. Ничего не приходило.
Я никак не могла осмыслить происходящее. Все здесь знали меня. Каждый знал о моем прошлом… все, кроме меня. Я не была готова столкнуться с реальностью, что должно было стать проблемой для меня.
Время шло, и слезы бесшумно скользили из-под повязки вниз по моим щекам. Даже это казалось неправильным. Я не плакса. Опять же, может, я была плаксой.
Я не пыталась остановить слезы. Они были моим бессловесным обращением к мужу, моей невысказанной просьбой о поддержке. Мне нужно больше, чем его борьба за меня в присутствии других. Я нуждалась в нем, он был нужен мне, чтобы помочь, когда мы были наедине, чтобы объяснить, почему это все казалось неправильным. Бездумно я стерла слезы и поклялась не лить их понапрасну. Чем дольше они падали, тем больше я понимала: мои слезы не имеют значения. Ничего не имело значения.
- Сара.
Потерявшись в своих собственных мыслях, я вздрогнула, когда рядом со мной прозвучал голос Джейкоба. Я не слышала, когда он перестал ходить. Я не сдвинулась и не повернулась в его сторону. Было слишком поздно. Меня больше ничего не заботило. Если проявление слабости было необходимо для того, чтобы привлечь его внимание, то мне не нужен он или его поддержка.
Вместо этого я хотела уйти... уйти туда, где я не была бессильна, где у меня был бы голос, уйти в место, которому я принадлежала. Я не знала, где это. Все, что я знала с возрастающей уверенностью, что это место точно не здесь. Здесь я была в ловушке.
Мое влажное лицо опустилось к моей груди, а мои слезы превратились в рыдания, каждый всхлип глубже, чем раньше. Крики не из моего горла, но из моей души, пожирали меня. Каждый всхлип оседал глубоко в сердце, разрывая его на части, я плакала за украденное чувство собственного достоинства.
Под этим натиском, мое сердце не могло биться в нормальном ритме, оно больше не билось в моей груди, лишь глухой повторяющийся звук отдавался эхом в ушах. Без его устойчивого ритма я бы перестала существовать. А потом я поняла... это уже произошло. Меня больше не существовало.
Настоящая Я ушла.
Я вздохнула, но не смогла выдохнуть весь воздух из легких. Мое сердце, мои легкие... внутренне я исчезала.
Ограничитель кровати рядом со мной опустили. Джейкоб поднял руку, но я не чувствовала его прикосновения. Даже его слов не было слышно. Я слышала только звуки собственных криков. Кровать сдвинута, но там, где наши тела соединялись, не было никакого тепла. Я больше не принадлежу себе. Джейкоб держал чужую руку, чужую ногу, прижимался к чужому бедру. Мои причитания становились все громче и громче.
Кто был этот отчаянный человек?
Сара.
Джейкоб обращался к ней, к Саре. Он называл ее по имени, пытаясь успокоить. Его слова звучали, но я не слышала. Его тембр был успокаивающим, но я не могла успокоиться. Это было не важно, потому что он говорил не со мной. Он разговаривал с женщиной на грани паники, женщиной, которая охотно жила жизнью подобострастия. Женщиной, которая могла существовать в этом странном и ужасном месте.
Это была не Я! Я не хотела ничего отсюда. Я не была этим человеком. Это была какая-то ошибка, ужасная ошибка. Сара и Я были двумя разными людьми, так или иначе, я должна была заставить его понять это. Я не знала, кем я была, но без сомнения, я была не Сарой.
С мимолетным вздохом, воздух, наконец, нашел свой путь в мои легкие. Глубокое дыхание на мгновение остановило рыдания, хотя звон в ушах продолжался. Мое дыхание принесло резкую боль в спине. Это была боль, которую Брат Тимоти назвал расплатой за мои грехи.
Гнев разжег такой костер, что я чуть не умерла. Я не совершала никаких грехов. Возможно, Сара совершала, я ее не знаю, и меня это не волнует. Единственный грех, о котором я вспомнила, это то, что я позволила другим определять свое будущее, доминировать в моей жизни и над моим телом. Холодный озноб прошел сквозь меня, и кислый привкус наполнил мой рот, когда я вспомнила недавний осмотр доктора Ньютона. Я не могла увидеть их лица, но они были, и он, и Джейкоб стояли, прикасались и осматривали мое обнаженное тело. Это казалось неправильным, почти аморальным. Эти люди проповедовали жизнь без греха, они обвинили меня в грехах, пока ожидали, что я подчинюсь их насилию.
Другая резкая боль в боку укрепила мою вновь обретенную решимость. Та, кем я действительно была, еще не ушла, пока что. Я должна бороться. Но я не могла сделать это в одиночку. Мысленно я потянулась к Саре: она и я едины. Я не она, но мне нужно ее тело, чтобы спасти себя. Я не могла больше оставаться в этой ловушке. И не должна была.
- Сара, хватит, - заботливый тон Джейкоба пропал. Он схватил меня за подбородок.
Я вырвалась из его хватки.
Моя свобода была недолгой, и Джейкоб схватил мой подбородок крепче, чем прежде.
- Я - твой муж. И ты выкажешь мне уважение!
Сильно тряхнув головой, я вырвалась на свободу. Если бы я хорошо подумала, то поняла бы тщетность своего протеста, но в тот момент я ничего не соображала. Я словно проживала чужую жизнь.
- Не трогай меня! - я кричала, слепо толкая его неподвижную грудь с новым притоком сил. Желание говорить вернулось так легко, что я не думала о его предупреждении и последствиях. Слова вырывались из меня, все громче и громче. - Стоп! Я не Сара! Я не твоя жена! Я не знаю тебя! - каждое утверждение снимало вес беспомощности в моей груди. - Мне здесь не место! Вы все сделали неправильно.
Мою правую щеку ужалила его пощечина.
Это заставило меня замолчать, я прикрыла щеку и отвернулась. Боль утихала, пока я ожидала следующего шага Джейкоба. Мне стал ясен мой просчет. Кем бы я ни была, в моем текущем состоянии, я была в его власти — их власти. Моя нижняя губа была плотно зажата между зубами, из горящих глаз текли новые слезы, оставляя след стыда. Впервые я была рада повязке, которая прикрывала мои глаза. Я хотела бы использовать ее в свою пользу, прикрыться ею, и заблокировать мир вокруг себя. Я хотела попытаться заблокировать его.