Н 4 - Ильин Владимир Алексеевич 10 стр.


Тропинка вышла на очередную полянку, залитую светом. Отчего-то хотелось назвать ее «гостевой», хотя отнести это слово к двум искусно вырубленным креслам из монструозных пней и неказистому столику меж ними, можно было с натяжкой. Желтый свет давали два фонаря по обе стороны кресла, а небо вновь скрывали исполинские кроны деревьев. Удобно, впрочем – сверху никто не подсмотрит, но крыша над головой все равно была бы надежней.

– Присаживайся, – Артем занял правое кресло.

Оставшееся место оказалось на удивление удобным и теплым.

– Слушаю, – обозначил я полное внимание.

Потому что обменяться мнениями о погоде мы могли бы и в университете, равно как о иных свойственных началу разговора мелочах.

– Для начала, по твоему делу. – Сосредоточился он.

И было это настолько серьезно сказано, что я не сразу и вспомнил – по какому это.

– Сватовство осложняется тем, что у нашего папы, по всей видимости, есть другой кандидат.

Новость отозвалась болезненно, но не так, чтобы критично. Кандидаты приходят, кандидаты уходят, и как говорится – царствие им небесное…

– Но это не проблема, – тоже был согласен со мной Артем. – Главное, на порог к нему зайти, а там договоримся, какой жених лучше.

– Не пускает? – Озадачился я.

– Не хочет согласовывать день визита. Поговорил с ним по телефону, так тот не отказался, но сказал, что уточнит время. А потом и сам трубку не берет, и его канцелярия отговаривается то отъездом, то совещанием. В общем, не беда – надо лично поехать, не отвертится.

– Просьба заранее сообщить, когда поедешь. Попробую тебя усилить.

– Кем? – Иронично поднял он бровь. – Я, между прочим, деда уговорил сватать ехать.

Ничего себе – невольно вышел вздох удивления.

– Так что сватовство выйдет исключительно представительным, – заметив мою реакцию, усмехнулся Артем.

Это ж целый князь, да еще из старых… Впрочем, кашу маслом не испортить.

– И все же, подскажи. – Настоял я. – Мне ведь своих людей тоже надо будет послать. Финансы, опять же.

– Да в следующую субботу к нему и поеду, – вздохнул Артем. – Прямо в его поместье подмосковное. Часам к девяти – он в это время всегда на месте. И да, попробуй Нику куда-нибудь отослать на этот день. Есть у нее талант, нет у нее таланта, но если вы к тому времени опять разругаетесь, будет некрасиво… Можно было бы сегодня – вы вроде мирно сидели… Но эту субботу, извини, упустили, – нахмурился Шуйский и помрачнел.

– Что-то случилось? – Отметил я его реакцию.

– Да, кое-что случилось. Так что теперь к моим делам, если не против, – выдохнув, снова вернул себе миролюбивый вид Артем. – Не плохое случилось, нет. Скорее… Даже слово не подобрать, – цокнул он.

– Говори, как есть. – Развел я руками. – Можно валом слов, можно эмоциями, можно без имен.

– Да не все так скверно, чтобы эмоциям быть. Но и без них никак, – завозился на месте друг. – Маятно просто… В общем, что ты знаешь про закрытые клубы?

– Смотря какие. Это ближе к студенческим братствам или религиозным орденам?

– Скорее, первое. – Задумавшись, качнул головой Шуйский. – Никаких ритуалов, все вокруг университета. Приглашают не всех, опять же – тайна, закрытые вечеринки для своих. Потом студенты вырастают, становятся князьями и крупными чиновниками, судейскими стряпчими и высшей имперской аристократией. Клуб при этом остается на месте. Знаешь, вроде смотришь со стороны – ну ничего не связывает двух людей, кроме одного университета. А потом – оп! – и имперская судебная тяжба не в твою пользу, по каким-то косвенным доказательствам… Или, вон, к примеру…

– Я понял, – оборвал я его. – Так что случилось-то?

– Зовут в клуб, – поджал он зубами нижнюю губу. – Меня, как княжича. Девушку тоже можно взять с собой. Веру, то есть.

– Это хорошо? – Осторожно уточнил я.

– Это очень, невероятно хорошо. – Согласился он. – Но один ритуал в этом клубе все-таки есть. Посвящение, испытание. Короче, надо ограбить банк, – выдохнул он, словно в воду холодную нырнул.

– О, так я могу посоветовать хорошего специалиста! Если мы сложимся, то два тоннеля точно будут со скидкой!

– Разбойное ограбление, Максим. – Покачал головой Артем. – Посреди бела дня.

– Они с ума сошли, такое предлагать? – Недоуменно посмотрел я на друга. – Это же имперское преступление.

Потому что деньги – это всегда очень серьезно.

– Клуб элитарный, – произнес он, словно через зубную боль. – Ощущение вседозволенности… Быть хищником… И другой бред.

– Смахивает на подставу.

– А то я не вижу, – с усталостью, говорящей о многих размышлениях на эту тему, отозвался Шуйский. – Говорят, что банк принадлежит простолюдину – какому-то купцу из шестой тысячи, и возможные последствия они замнут.

– Банк в Москве? – Сделал я важное уточнение.

– В Москве. Не в центре, но и не на окраине.

– Купец из шестой тысячи? – С иронией уточнил я.

Банки – это очень большие деньги. Чужие, в основном – а значит, их не доверят абы кому. И если встречается исключение, то выводы могут быть, как о качестве этих денег, так и об истинных хозяевах банка.

– Я тоже это вижу. – Хлопнул Артем по подлокотнику. – Но не могу отказать.

– Не можешь или уже не смог?

– Уже, – как-то обескураженно пробормотал друг. – Так получилось. Перспективы действительно громадны, – принялся он оправдывать свое решение передо мной. – Такого шанса не бывает во второй раз! Плюс я пойду не один, там будут еще кандидаты.

– Из равных тебе по титулу?

– Смеешься? Равные уже в клубе…Но некоторые господа – из весьма уважаемых семейств. – Артем задумался, стоит ли говорить, но все же произнес. – Пашку помнишь? Вот он тоже пойдет. И еще пара ребят.

– Пашка то как? – Сдержанно удивился я. – Он же плотно под Черниговскими.

– Да те уже в клубе, почти самые главные. – Пожал тот плечами. – Видимо, к себе через испытание тащат.

– Девушек с собой берете? – Пока напряженно думал, озвучил я пустяк.

– Нет, они пойдут довеском.

– Что от меня нужно? – Спросил я напрямик.

– Совет. Не знаю, – как-то даже расклеился Артем. – Мне запрещено просить помощи у клана, и я дал в этом свое слово. Даже аналитиков – и тех не привлечь.

– Давай так, – сосредоточился я. – Ситуация мутная. Отказаться не можешь. Новое задание не дадут. Все верно?

– Абсолютно.

– Если все сорвется, и вас повяжут, будет на тебе имперское преступление.

– Так.

– Последствия для тебя? – Уточнил я крайне важное.

– Не могу сказать точно, – постучал он пальцами по деревянному подлокотнику. – Плаха для остальных – без вариантов. Пашку, может, еще откупят. Меня не тронут, – все же ответил он, но без уверенности.

– А если это ограбление не сможет произойти? – Сдержанно улыбнулся я.

– Как это? Если мы все струсим?

– Нет. – Терпеливо ответил я. – Если, к примеру, этот банк случайно ограбят на день раньше.

И лукавая улыбка была мне ответом.

– Я думаю, им все же придется придумать что-то другое, – выдохнул он с облегчением. – Блин, на поверхности же! Только грабить не надо! Просто прорыв воды или канализация там. Максим, ты гений! – Совсем уж успокоился Шуйский и, подняв голову вверх, улыбнулся. – А там, на новое испытание я и отказаться смогу без урона чести.

– Ты же хотел в клуб?

– Да не то, чтобы очень. Просто вышло, что согласился, а раз так – то и о перспективах можно подумать, – невольно поморщился Артем.

– Вера при этом была?

– Да при чем тут она! – Чуть было не вспылил Шуйский, но мигом успокоился. – Никогда не знаешь, как пойдет разговор. Согласился – и ладно. Если выручишь меня с этим – скажу спасибо. Мне, к сожалению, никак лично или через моих людей этого делать нельзя. Засмеют, если вскроется, – чуть беспомощно посмотрел он на меня.

– Не беспокойся, не засмеют, – ответил я успокаивающей улыбкой. – Все будет хорошо.

– Но ты же не будешь грабить этот банк? – Через облегчение, словно на всякий случай, спросил друг. – Просто прорыв водопровода, верно?

– Артем, – с укоризной ответил я. – Меня сегодня обвинили, что я не умею шутить над собой.

– А, то есть, это ирония. У тебя начало получаться! – Хохотнул Шуйский. – Зная тебя, я даже поверил!

И да, я не умею.

Обратно домой меня отправили на той же машине, сопроводив добрыми пожеланиями. Артем, расчувствовавшись, даже пообещал убедить деда взять на сватовство кого-то из своих давних друзей – словом, был мне обязан заранее и не сомневался в результате задумки. Потому что грабить они собрались уже на следующей неделе, в среду…

Предстояло целое воскресенье, чтобы проработать все и этого не допустить.

Но до того…

– Димка, привет. Устрой мне встречу с князем Панкратовым. Как-нибудь незаметно, через ту же больницу – мол, конфликт у нас с руководством, и без его внимания не решить… У нас же финансовые показатели хорошие, доход мы ему приносим? Аж на две трети его расходы снизились? Ну, это мы конечно, щедро, но сейчас в кассу. В общем, делай, но обязательно на следующей неделе. На понедельник – идеально. До связи.

Потому что коллектив по увещеванию отца Ники надо усиливать со стороны. Деду Артема я вообще ни на грош не верю – врун еще тот. Разобьют лицо будущему тестю, дом сожгут, медовуху всю выпьют – а виноват я, ага. Или фонарный столб мне вместо Ники сосватают – а мне его даже поставить некуда, потолки низкие… Так что пусть будет кто-нибудь высокопоставленный, кто сможет его сотоварищи урезонить. Мне этому Панкратовому есть, что предложить. И Игорю надо еще позвонить – точно! Пусть рассчитывается за семейное счастье и торт.

Пока же, вернемся к нашим заморским гостям.

Я оглядел разложенные на столе отпечатанные приглашения на несколько сотен персон.

«Конференция по новым компьютерным технологиям и защите компьютерных программ», Нью-Йорк, Федерации Америки.

Приглашения без имен, подлинные и много – хватит на целый класс. Каждый – работает как авиабилет туда и обратно и гарантирует проживание в отеле на две недели. Сейчас их, разделив на партии, отправят через Америку в те университеты, где учатся нужные мне гости. Там приглашения, разумеется, отдадут в самые передовые группы, достойные представлять заведение – то есть, в самые родовитые. Кто-то из списка Ники, разумеется, не поедет. Кто-то не сможет, или приглашение пройдет мимо. А кто-то поедет на чужбину, где совсем несложно со всеми этими выставками, лекциями и размахом мероприятия потеряться на две недели. А потом найтись – на радость всем родным, которые далеко не наивные ребята, и знают толк в поиске с применением спутников и Силы. Но половина земного шара – это половина земного шара…

– Одним словом, Велкам ту зе Юнайтед Федерейшн.

* * *

Александр Олегович Шуйский стоял возле внутреннего озера Серебряного бора и смотрел на блеклую полоску света, что легла на воды от высокой луны. Блеклую – потому что сиял вокруг острова огромный город, подавляя своим свечением ночное небо – не только беззвездное, но словно выбеленное, подернутое бежево-коричневым цветом, будто кофе с молоком.

В его времена такого не было. В его времена многого не было, причем настолько, что становилось страшно, как же он стар.

Уж точно не случалось такого, чтобы Юсупов по крови умирал за Шуйского. И совсем неслыханно – чтобы Шуйский признал Юсупова братом перед старейшим в роду, но запретил об этом говорить нареченному родичем.

Но даже это мелочи, сравнивая с тем, что происходило вокруг, пока он бродил по родовой чащобе и добывал вкусного и жирного оленя, забывшись на десятилетия в этом сладком чувстве всемогущества.

Нет больше старейших союзов, нет протектората сильных над слабыми, уничтожены шесть древних семей – за полсотни лет! Семей, которых никто не смел бы уничтожить, будь даже они в кровниках – и если последний представитель бросился бы с утеса вниз головой, его подхватил бы злейший враг и заставил жить. Потому что не только Сила Крови в их венах – но статус существования их семей сам по себе обеспечивал целый механизм договоренностей и соглашений. Нет Борецких, вырезаны – и те, кто это сделал, даже не представляет масштаб беды, потому что гарантии им давали как бы не треть старших семей, включая пунктом в более крупные документы, которые теперь просто ничтожны… Нет Збаражских, нет Судских, нет Фоминских… Это в последние годы своего существования они были слабы, но сотней лет раньше в том числе их подписями скреплялся вечный мир с османами… А раз мертвы – то когда-нибудь, кто-то догадается перечитать древний документ из архива и поймет, что нет в нем больше силы…

Он помнил былое, он мог сравнить – для него события не происходили медленно, как подъедает река острый обрыв. Он пришел уже после обрушения берега в воду.

Сошел ли мир с ума? Совсем недавно он сам практически сошел, поддавшись звериной природе, когда чуть не приговорил родного внука – надежду и будущую славу всего рода. Так почему бы этого не сделать целому миру?

Другое дело, что его вылечили, но кто же сделает это с целым миром…

Никто. Никому не под силу – и мир вновь заболеет тяжелой болезнью войны.

Александр Олегович уже видел признаки будущего конфликта – и дело даже не в творящемся вокруг бардаке. Достаточно посмотреть на его внука в окружении названного брата и их подруг. Достаточно прислушаться к их Силе, отражению рангов – и его внука, и этого непонятного мальчишки в котором была сила Юсуповых, но и нечто иное, совсем им несвойственное; девушки, при виде которой скрипит песок на зубах, и другой, ощущаемой застоявшейся водой у берега…

Когда-то мощи этих четверых было достаточно, чтобы начать войну, а сейчас – одни из многих. Они этого не видят, они этого не понимают. Но жутчее всего, что где-то за рубежом могут тоже стоять в тени деревьев и на жарком солнце такие же парочки. Уже есть, кому воевать за тех, кто захочет чужими жизнями оплатить груз собственных ошибок.

Он знал, как будет. Вначале последует слово – зажигательное, призывающее на подвиг и напоминающее о старых обидах. Затем – провокация или честная причина пролить первую кровь.

А потом придет большая война. Слова и причины перестанут быть нужны, и все станет, как раньше. Война перемелет все вокруг обратно, в его родной и знакомый девятнадцатый век. И он перестанет удивляться.

Глава 6

Желание поработать в воскресенье наткнулось на стену глухого непонимания.

Город, который никогда не спит, предпочитал в выходные отдыхать, вспоминая о семьях и о тех, ради кого он, собственно, и зарабатывал круглосуточно во все остальные дни. Встречи не назначались, проекты не продвигались, а в телефонную трубку один раз даже выматерились пьяным и сонным голосом, потребовав оставить в покое.

– И это зам префекта, – с осуждением посмотрел я на отведенный в сторону сотовый.

Тут же сменил одноразовую сим-карту на свою собственную и перезвонил.

– Алексей Витальевич? Не разбудил? Ах, уже разбудили… Ну, завтра, так завтра. – Покладисто ответил я на стон-просьбу.

В общем, осьминог не ловится, не растет кокос… Хотя тут больше с широтой и долготой проблемы, а не с календарем.

Поразмыслив, решил тревожить заграницу. А именно – звонить Федору в Румынию. Там все равно ничего не делают и в будние дни, так что им до воскресенья никакой разницы.

Звонить приходилось с ноутбука, через интернет, и без гарантии, что абонент окажется возле компьютера. Потому что сотовые телефоны в Румынии не работали вообще (вернее – только на показ видео и проигрывание музыки), а единственный стационарный телефон в трехэтажном доме Федора находился на первом этаже, и поднимал его исключительно старенький консьерж, который не знал русского, английского, а на мои попытки говорить на румынском (на трех диалектах!) бросал трубку.

К счастью, брат оказался на месте – экран звонка сменился анимацией подсоединения, и через пару мгновений в центре монитора отразилось изображение кабинета, обставленного в стиле эпохи Просвещения – в светло-кремовых тонах драпировок, с многочисленными полочками у противоположной стены, заставленной книгами в металлических переплетах; огромным серо-коричневым глобусом, установленным прямо на полу справа; железной люстрой на медных цепочках и массивной столешницей из темного лакированного дерева, на которой расположились распахнутые фолианты рядом с лампой, стилизованной под масляный фонарь.

Назад Дальше