Барт смотрел, как слуга пытается напоить молодого человека из чашки, поддерживая голову, ласково уговаривая. Горло сжал спазм. Он резко обернулся — принц стоял рядом, зажимая свой чувствительный нос надушенным платком.
— Пойдемте, ваше высочество, не думаю, что с нами в состоянии разговаривать.
Принц безропотно покинул спальню и всю дорогу до своей комнаты хмурился.
— Велите привести доктора сюда, как только он осмотрит несчастного омегу. Нужно узнать, отчего он так заболел.
— От горя, — буркнул Барт. — Некоторым тяжело перенести потерю близких.
— Или его отравили, — возразил принц и сел в кресло.
— Кому и зачем это нужно? — пожал плечами Барт, не воспринимая абсурдное с его точки зрения предположение всерьез.
— Родственники, враги, мало ли…
— У герцога, насколько я знаю, нет родственников. Состояние в случае смерти перейдет короне, как и замок, — Барт позволил себе едва заметную улыбку, так, легкий намек на то, что сам его высочество мог быть заинтересован в безвременной кончине единственного наследника.
— Замок в любом случае перейдет, если сироту не выдать замуж за верного короне лорда. Майорат не подразумевает передачу имения омеге. Был бы альфа… Герцогу не повезло. Единственный сын — и такая неприятность. Интересно, он сговорен?
— Боюсь, нам пока никто не ответит на этот вопрос, — сухо произнес Барт. — Прошу прощения, кажется, я слышу, что подъехал экипаж. Пойду, проверю.
— Проверьте, Бартоломью. Проверьте. И возвращайтесь назад.
Барту не понравилась улыбка, скользнувшая по губам принца. Он ощущал ее спиной, пока шел к двери, и ему казалось, что она прилипла между лопаток, потому что и в коридоре, и на лестнице он чувствовал почти нестерпимое желание почесаться.
========== Глава 3 ==========
Алгернон выглянул в окно. Разумеется, никакого экипажа не было и в помине — капитан забыл или просто не знал, что окна этой комнаты выходят в нужную сторону. Сбежал. И было совершенно очевидно, что он вернется или по приказу, или вместе с доктором, когда тот все же соизволит явиться. Принц прошелся по комнате, заглянул в гардеробную, где камердинер приводил в порядок одежду, вернулся обратно. Заняться в этой дыре было совершенно нечем. Алгернон достал тетрадь, подаренную отцом, и долго не решался начать, все же к тому, чтобы писать мемуары, он готов не был.
«Два дня пути до замка герцога выдались довольно скучными. Большую часть дороги я дремал, слушая ворчанье камердинера. Взять его в карету было не самой лучшей идеей, но накануне ему прострелило спину, и, по натуре своей будучи жалостливым, я не мог позволить Джону сесть в седло или ехать вместе с кучером.
Сопровождать нас выпало капитану Лиордану…»
Алгернон усмехнулся своим мыслям и продолжил: «Бартоломью Лиордану. Удивительно, но стандартная синяя форма совершенно не идет ему. Он это понимает и пытается скрыть эффект шейным платком другого тона. Капитан, видимо, на хорошем счету у командования, раз ему прощаются такие вольности, как проявление хорошего вкуса».
Принц грыз кончик пера, размышляя, стоит ли доверять бумаге некоторые свои мысли. Они выходили за некие рамки, нарушали неписаный кодекс королевской семьи, поэтому он постарался выражаться как можно более нейтрально: «Ранее капитану не доводилось охранять особ королевской крови. Это чувствуется по некоторой нервозности, легкой неуверенности в собственных силах, но он держится с неизменным достоинством и неплохо справляется с порученным ему делом. Остается неизвестным, получено ли это задание капитаном в результате безупречной службы, или же все решил слепой случай». Алгернон поставил точку, так и не написав, что его удивило назначение в охрану именно Бартоломью — неписанные правила соблюдались порой строже всех приказов.
— Ваше высочество, — стук в дверь и голос самого предмета размышлений заставили принца поспешно спрятать тетрадь в ящик. — Доктор прибыл, он сейчас у больного.
Алгернон побарабанил пальцами по столешнице: идти в пропитанную миазмами болезни комнату не хотелось, но желание понаблюдать за естественными реакциями всех действующих лиц пересилило.
— Идемте, — отрывисто бросил он и, нарушая все мыслимые правила приличия, подхватил капитана под руку, мгновенно почувствовав, как закаменели под пальцами его мышцы. — Идемте, — повторил он и повел деревянно шагающего рядом Бартоломью в сторону лестницы.
— Ваше высочество, — взмолился капитан на первом же лестничном марше, — прошу вас…
— Прошу прощения, — легко извинился принц и насмешливо посмотрел на Барта. — Но уверяю вас, никто ничего не видел, а если и видел, то все равно высказать свое мнение не посмеет. Успокойтесь, капитан. К тому же вы сами виноваты, что сбежали. Это просто попытка вас удержать.
— Ваше высочество!
— Вы единственный человек в этом богами забытом замке, с которым я по статусу могу общаться. Не заставляйте от скуки искать себе развлечений, я ведь могу и приказать, — Алгернон сделал паузу, — устроить охоту, например.
— Как будет угодно вашему высочеству, — Бартоломью поклонился. Принц сжал кулаки, стараясь не выйти из себя — непрошибаемый! Бета, что с него взять.
— Надеюсь, мы поняли друг друга, — процедил сквозь зубы Алгернон, но ответа так и не дождался. Стоять дальше на лестнице было уже совсем неприлично, и он, рассерженно тряхнув головой, пошел вверх. Капитану деваться некуда, пойдет следом.
Комнату омеги, видимо, проветрили и убрали. Пахло лекарствами, бесчисленное количество которых в пузырьках и баночках стояло на изящном туалетном столике, жалось на подоконнике и выглядывало из раскрытого саквояжа доктора.
— Что с ним? — отрывисто бросил принц и достал из-за обшлага надушенный платок; порой острое обоняние оборачивалось настоящей пыткой.
— Нервная горячка, — доктор почтительно поклонился, на секунду задержав взгляд на фигуре принца, удачно подчеркнутой покроем светло-серого камзола. — Сэсил был очень привязан к отцу.
— Насколько опасна болезнь?
— Она не заразна, ваше высочество.
— Насколько она опасна для самого наследника? Можно ли его перевезти в столицу, например, — уточнил принц.
— Сложно сказать, в таких случаях вся надежда на силу организма пациента. Но Сэсил всегда был очень болезненным ребенком, и я бы не рисковал, трогая его с места. До столицы путь неблизкий.
— Как долго может продлиться болезнь? — отрывисто спросил принц.
— От недели до, — доктор неопределенно помахал рукой, — полутора месяцев где-то.
Бартоломью, почтительно стоявший рядом и не помышлявший о том, чтобы вступить в беседу, с мстительным удовольствием увидел ужас, промелькнувший в глазах его высочества. Затем спохватился: ему-то тоже придется сполна насладиться общением со скучающим подопечным.
Доктор взял омегу за запястье и всем видом дал понять, что собирается заботиться о здоровье своего пациента, невзирая на титулы и звания присутствующих.
— Пойдемте, капитан. Нам стоит кое-что обсудить, — принц кивнул на дверь, Бартоломью со смешанными чувствами отвел глаза от расстегнутой рубахи больного омеги — доктор собирался слушать его через специальную трубку — и нехотя покинул спальню.
В коридоре принц давал указания охране привести врача после осмотра к ним в гостиную, и Барт понял, что избежать общества его высочества сегодня не получится. А также, скорее всего, и завтра, и послезавтра, и…
— Так что вы думаете о болезни нашего милого Сэсила? — принц расположился в кресле и закинул ногу на ногу.
Барт замер с почтительно склоненной головой и попытался собраться с мыслями.
— Да сядьте же! — рявкнул принц.
Барт осторожно присел на краешек кресла, принц шумно вздохнул.
— Мне кажется, что доктор хорошо знает и давно пользует герцогского сына.
— Пользует? — Алгернон приподнял правую бровь и забавлялся краской смущения, выступившей на скулах капитана.
— Лечит. Следит за здоровьем, — пояснил свою мысль тот и опустил глаза, волнение выдавали лишь подрагивающие ресницы.
— Конечно, — мягко согласился принц, — вы хорошо держитесь, Бартоломью.
— Что? — капитан вскинулся и уставился на принца, не мигая.
— У вас очень красивые глаза, знаете?
— И зачем вы мне это сообщили?
— Может быть, просто пытаюсь вывести из равновесия? А может быть, оценил необычный и глубокий оттенок. В сочетании с каштановыми волосами…
— Что вам за печаль? — Барт спохватился и вовремя прикусил язык. Его невыносимое высочество почти добился своего. — Простите, я был невежлив.
— Жаль, — принц улыбнулся. — Было бы интересно посмотреть на вас настоящего, не закованного в латы условностей. А про внешность, считайте, что я завидую. Мне досталась слишком смазливая мордашка от папочки-омеги и его же золотые кудри.
— Еще скажите, что вы никогда не пользовались этим.
— О! Еще как пользовался. Но хочется-то быть настоящим альфой…
— Предполагается, что я должен сейчас начать уверять вас в истинной альфовости и мужественности? — Барт ничего не мог с собой поделать, принцу удалось его вывести из себя. — Давайте будем считать, что я уже исполнил гимн вашей исключительности, а то пропустим обед.
— А ты забавный, Бартоломью, — принц негромко рассмеялся и рывком встал, толкнув обратно в кресло попытавшегося подняться Барта. — Я думаю, имеет смысл узнать друг друга получше.
И конечно, именно этот момент выбрал доктор, чтобы появиться в сопровождении слуги.
========== Глава 4 ==========
Барт злился. На подчиненных, которые без конца подшучивали на предмет их якобы романа с принцем. На принца, который забавлялся ситуацией и нарочно подливал масла в огонь, постоянно приглашая к себе в комнату то на партию в шахматы, то для того, чтобы обсудить здоровье «нашего милого Сэсила». Но больше всего Барт был зол на себя. На то, что не может реагировать спокойно, на то, что каждый раз ведется на подначки.
Раздражение Барт старательно держал внутри. Крепко сжимал зубы и старался выглядеть безразличным. Когда-нибудь все закончится. Нужно только набраться терпения. В глубине души он понимал, что попал в охрану принца по ошибке, ведь существовало неписанное правило: государевых сирот держать подальше от двора и монарших особ. «Привилегия» в виде королевской фамилии, которую давали подкидышам-бетам, оборачивалась для них службой в приграничных гарнизонах или отдаленных приходах. Его почему-то оставили в столице, то ли оценив усердие, то ли за давностью лет подзабылась незыблемость правила. Но Барт был уверен, что по возвращении его ждет долгая дорога. Ссылка. Или почетное назначение куда-нибудь в глушь. От этой простой мысли на душе стало легче: если уже все предрешено, стоит ли переживать по пустякам?
— Вы сегодня улыбаетесь, — принц проявил наблюдательность за завтраком и не смог промолчать.
— Погода отличная.
Алгернон обернулся к окну.
— Действительно, сегодня будет солнечно. Как насчет верховой прогулки? Сидеть в этом унылом замке невыносимо.
Барт согласно наклонил голову и попытался впихнуть в себя ложку липкой размазни, которую повар по ошибке называл кашей. Принц же ел так, словно ничего особенного в такой стряпне не видел. Неужели во дворце кормят так же?
После завтрака они традиционно навестили больного, тот все так же был плох, метался по подушке, и слуга, неодобрительно косясь на посетителей, обтирал его лицо влажной тканью. Мокрые черные волосы открывали высокий лоб, болезнь очертила резче скулы, заострила аристократический нос. Нет, Сэсил был меньше всего похож на смазливого омегу, очень и очень далек от канонов красоты, воспеваемых поэтами.
— Ему сложно будет найти мужа, — принц, словно эхо, повторил мысли Барта, едва они вышли из комнаты больного.
— Бедняга, выжил бы.
— Будем надеяться на заботы доктора. Кстати, надобно будет ему сказать, чтобы не курил в спальне. Куда это годится — пациент чуть не при смерти, а врач дымит как каминная труба.
— А разве он курит? — рассеянно поинтересовался Барт, в уме прикидывая, кого сегодня взять для сопровождения и какую лошадь выделить его высочеству.
— Портьеры пропахли табачным дымом.
— Надо же, я не заметил.
— У альф обоняние развито гораздо сильнее, чем у бет и омег.
Барт пожал плечами: сильнее и сильнее. Если его высочеству хочется похвастаться острым нюхом и умением подмечать детали, то кто он такой, чтобы мешать ему в этом?
— Впрочем, это, наверное, неважно, — принц внезапно пошел на попятную и решил сгладить углы. — Доктор вряд ли будет вредить пациенту, не так ли?
— Да, — согласился Барт и пошел к конюшне, отдавая распоряжения на ходу.
— Нет, оставьте охрану. Мы прокатимся вдвоем.
— Но ваше высочество, я отвечаю за вас и считаю, что одного меня недостаточно для обеспечения безопасности, — Барт сгорал от стыда под насмешливыми взглядами двух альф, от сопровождения которыми так настойчиво отказывался принц. Они молча слушали перепалку и не произносили ни слова, но это пока. Барт хорошо представлял, как эта сцена будет обсуждаться за его спиной.
— Капитан, не будем терять время. Носиться по солнцепеку в полдень я не собираюсь.
Барт натягивал перчатки и чувствовал себя зеленым новичком, которому указали его место. На альф он смотреть избегал, с ними всегда было сложно, но раньше его хотя бы уважали.
— Вам что-то непонятно, господа? — Алгернон уперся взглядом в одного из наглых охранников. Внутри все кричало, что нужно поставить зарвавшихся и возомнивших о себе слишком много альф на место. Напомнить о субординации. Об уставе и присяге. Но он усилием воли сдержался — и так оказал Бартоломью дурную услугу.
— По возвращении прослежу, чтобы этих не слишком умных сержантов отправили служить на Гнилые болота, — Алгернон получил удовольствие от выражения их лиц.
— Ваше высочество!
— Для службы во дворце отбирают умных, хорошо воспитанных и умеющих держать язык за зубами людей. Сплетники и любители сунуть нос не в свое дело едут служить туда, где эти милые привычки не усугубятся и не приведут к беде. И вообще не понимаю, зачем я говорю очевидные вещи, — Алгернон тронул поводья и направил лошадь к воротам.
— Спасибо, ваше высочество, — Барт не смог удержаться от сарказма. — Если раньше у них было хоть какое-то сомнение, то сейчас…
— Зато уважать будут, — принц остановился на пересечении двух дорог, решая какую выбрать.
— Вы думаете мне нужно такое уважение?
— Бартоломью, их грязные мысли нас не касаются, пока остаются только мыслями. Как только презрение или снисходительность вылезают наружу, это нужно пресекать и жестко. Мне удивительно, что, дожив до двадцати шести лет и дослужившись до чина капитана, вы не научились стоять за себя.
— Обычно я не попадаю в такие ситуации, когда…
— Праведный Бартоломью? Бедный правильный мальчик, не подверженный страстям?
— Ваше высочество, зачем вы упорно пытаетесь вывести меня из себя?
— Может быть, просто хочу увидеть тебя настоящим? Без этой твоей брони…
— Вы не оставите попыток влезть в душу и потоптаться по ней сапогами, — убито произнес Барт. — Вам даже в голову не может прийти, что я такой и есть. Обычный человек. Спокойный и уравновешенный. Не эмоциональный. Я бета, ваше высочество. Мы такие и есть. С рождения. Кстати, вон, кажется, доктор едет, — он пришпорил коня и поскакал навстречу экипажу
Принц, сжав зубы, последовал за ним.
— Доброе утро, господин Абеглен, — поздоровался Барт, осаживая лошадь возле остановившийся кареты. — Вы решили навестить Сэсила пораньше, по холодку?
— Доброе, — доктор снял шляпу и поклонился. — Да, и понаблюдать за ним подольше. Мне кажется, есть признаки приближающегося кризиса.
— Разумное решение, — одобрил принц. — Может быть, вам имеет смысл пока пожить в замке?
— Я бы рад, — доктор крутил шляпу в руках, — но кроме Сэсила у меня еще несколько пациентов, к которым приходится ездить. Да и принимаю на дому я довольно часто… Госпожа Швегглер вот-вот должна родить…