Вам, Любовь Ивановна, необходимо закупить всю необходимую бухгалтерскую документацию, продумать компьютерный учет, исходя из основополагающих программ бухгалтерии.
Вы, Вика, согласуете с Аллой Борисовной необходимую аппаратуру с выходом на 5 телефонных аппаратов. Будете вначале помогать самому загруженному работнику. Вопросы?
Все молчали, переваривая сказанное Михайловым, и думали примерно одинаково — как он все помнил без записей. Но Михайлов словно прочитал их мысли.
— Меня не радует, что нет вопросов, — снова продолжил он, — это означает, что вы меня плохо поняли, но стесняться переспросить — хуже нет заниматься переделками. Я тоже не могу все держать в голове, например, забыл вам сказать, что мы принимаем первых 50 больных через 10 дней, поэтому мы должны все сделать за 9 дней, включая сегодняшний. Рабочие трудятся в три смены, беспрерывно, мы все успеем, — подбодрил он, — кому необходим транспорт — обращайтесь. Загрузить, принести материалы, мебель, оборудование и так далее — будет рабочая сила. Хочу попросить еще каждого — подбирайте больных. Вика станет вести предварительную запись по дням и часам. В начале больных будет мало, но позже станут записываться на год вперед.
Все, приступайте к работе и не забудьте — после работы все едут ко мне домой, гулянки не будет, но первый рабочий день рюмкой чая отметим.
Четыре дня пролетели в напряженном труде, постоянных заботах, времени и сил не жалели, работая и в выходные дни. Наступило 5 декабря, день рождения Вики. В этот день Николай Петрович разрешил ей не работать, но она отказалась — скучно одной дома и она почти весь день помогала матери. Закончив работу на час раньше, все поехали домой к Вике. Алла расставляла заказанные Николаем в фирме горячие и закусочные блюда, Света и Люба помогали ей.
Вика с Николаем зашли в кухню, на Вике — белоснежный узорчато-прозрачный бюстгальтер и такие же узенькие плавочки. Она покрутилась, демонстрируя мамин подарок, Света и Люба вздохнули, глядя на молодое и красивое тело, вспомнили о своей молодости и в душе признались, что так хороши не были никогда.
— Все, Вика, не разжигай меня раньше времени, — бросил Николай шутливо, целуя ее в шейку, — иди, переоденься.
Она ушла, но вскоре вернулась в облегающем бордовом платье с глубоким вырезом, подчеркивающим и без того налитый бюст. Выставив вперед бедро, на треть прикрытое платьем, и, слегка покачивая им, спросила кокетливо:
— Ну, как?
— Восхитительно! — сразу же откликнулась Алла, — но я бы тебя одну в нем никуда не отпускала. Слишком большой соблазн для чужих мужиков, — она погрозила ей пальчиком.
Ответить Вике не пришлось — раздался звонок, это пришли Григорий и Станислав, вручили имениннице духи и косметику, сказав при этом, что настоящая красота не нуждается в подчеркивании, она расцветает естественно и затмевает штукатуреных красавиц напрочь. С приходом мужчин женщины оживились, исчезла скованность перед Михайловым, как доктором и директором. Рассаживались за столом, предвкушая вкусный ужин и, конечно же, праздничный торт.
Наполнив бокалы, Николай встал:
— Завтра напряженный рабочий день и сегодня не будет пышных речей и громких тостов. Свою любовь Вике я выражу по-другому.
Светлана и Люба переглянулись, поняв его по-своему, добавили, перебивая и глядя на своих мужей:
— То же неплохо.
— И приятно…
— Я имел в виду, — продолжил неодобрительно Николай, — вот этот скромный подарок, он гармонирует с твоим платьем, любимая.
Николай вынул из футляра золотое колье с крупными рубинами и застегнул его на шее Вики. Камни, отражая свет, вспыхивали огоньками, вызывая у сестер Аллы онемение и добрую зависть. Подобные украшения Светлана и Люба видели только в кино на известных актрисах, читали в книжках, но наяву видели впервые. В ювелирных магазинах такие не продавались, по крайней мере, они не видели. Насмотревшись на колье, более всего их заинтересовала цена. Светлана решилась:
— Николай Петрович, извините, я понимаю, что не принято спрашивать цену, но подарок неординарный и очень уж хочется знать… Я и не видела в продаже таких.
Николай подумал, глядя на сияющую Вику, которой не терпелось кинуться к зеркалу, и решился ответить — все равно допекут вопросами через Аллу.
— Да, такие изделия привозят для конкретного клиента, и я заказывал заранее. Стоит оно больше этой квартиры. И здесь, видимо, есть необходимость пояснить. Я жил один, зарабатывал неплохо, государство меня поило, кормило, одевало и обувало, проезд бесплатный, курорты тоже. Куда мне девать деньги? Я переводил их в доллары, что бы потом, на пенсии, купить что-нибудь себе в «Березке» — магазины раньше были такие, валютные, где можно приобрести что-нибудь приличное. Никто же не предполагал, что валюту разрешат, коммунизм отменят, — он усмехнулся. — Менял я рупь на рупь, вернее рубль на доллар, да и потом, когда доллар расти стал — тоже в рублях деньги не держал. Вот и не пострадал от инфляции. А сейчас я бы хотел выпить за Вику, за мою дорогую и любимую Вику, любое украшение на шейке которой смотрится пустяковой безделушкой. За тебя, моя родная!
Компания дружно навалилась на еду, заодно переваривая сказанные слова о цене и безделушке. Алла гордилась Николаем и злилась на Свету — совсем не умеет себя вести в обществе, какое ее дело: сколько чего стоит? Заставила оправдываться Колю — эгоистка… Но и ей не терпелось разглядеть получше колье, подержать его в руках, порадоваться за дочь. Николай понимал все и вскоре предложил перекурить.
Женщины сразу же упорхнули к зеркалу, присутствие Николая их сдерживало, но сейчас они рассматривали подарок, примеряли, мечтая, на себе и восхищались щедростью мужа. В довершение ко всему, Алла решила их добить, доставая и показывая им свою особую гордость — парадный полковничий мундир Николая. Светлана и Люба ахнули…
— Вот это да-а-а! — восхищались они.
Алла поясняла:
— Вот эта медаль «За отвагу», два ордена «Красной звезды», их Николай получил в Афганистане, а вот это — орден «Мужества», в Чечне, это медали за песок, так он их в шутку называет, «За безупречную службу», всех трех степеней.
— Везет тебе, Алка, — позавидовала Люба, — какого зятя отхватила: боевой, с деньгами, врач и Вику безумно любит.
Она закрыла глаза, представив на минуту, что Николай в форме, с орденами и медалями, одевает ей на палец обручальное кольцо, а потом застегивает на шее бриллиантовое колье. Тяжело вздохнув, она открыла глаза.
— Тебе ли Любаша завидовать, сына твоего Николай вылечил, — вернул ее к действительности голос сестры.
— Что ты, Алла, я по-хорошему, за тебя радуюсь, — испугалась она, словно Алла могла прочитать ее сокровенные мысли, скрывающиеся от самой себя и вырвавшиеся в мозг в порыве подсознательного желания. Она покраснела и отвернулась, делая вид, что стряхивает с себя внезапно прилипшую соринку.
— Давайте дяде Грише и Славе покажем, — гордилась Вика, надевая китель на себя и поправляя награды.
— Наверное, не надо, доченька, не любят многие такие фокусы, — засомневалась Алла.
— Но почему? — ветрено спросила Вика, ища поддержки у сестер матери, но они молчали, не зная кого поддержать в такой простой и щекотливой ситуации.
— Неохотно они о войне говорят, — вздохнула Алла, — вот и наш Коля ни разу этой темы не коснулся.
Зашел Николай.
— Вот вы где, голубушки, спрятались.
Вика, застигнутая врасплох, смутилась, он понял и шуткой поддержал ее:
— Ничего, моя боевая подруга, одела — не смущайся, не чужое. Расправь плечи, грудь вперед, живот убрать, — смеялся Николай и, став серьезным, продолжил: — Не люблю вспоминать о войне…
— Прости, Коленька, не хотела огорчать тебя.
— Ничего, родная, нормально, сегодня твой праздник. Пойдемте к столу — мужички заждались.
Григорий, как всегда — душа компании, рассказывал смешные истории, анекдоты и шутки:
— Вика родилась в год собаки, стрелец, ее дерево — граб. Вот поэтому в семье Михайловых всегда будет любовь и верность. — Он дождался вопросов и пояснил: — Юная стрельчиха пронзила сердце Николая Петровича амурной стрелой и заГРАБастала его на веки вечные, восхищая всех собачьей верностью!
— В каждой шутке есть доля правды, а здесь все правда, — смеялся Николай, — кстати, наша свадьба намечена на 29 декабря, к 15 часам прошу всех к ЗАГСу. Мы посоветуемся и позже скажем, где отпразднуем это событие.
Основное было сказано и Алле захотелось остаться своей семьей, посидеть еще немного с Николаем и Викой за именинным столом.
— Не знаю почему, но бытует мнение, — начала она, — о злой и сварливой теще, — Алла приподняла руку, предупреждая возможные возражения, — поэтому позволю себе немного поворчать. Близкие родственники, думаю, поймут меня правильно и не обидятся. Дорогие гости! Не надоели ли вам хозяева, завтра трудный рабочий день…
Григорий поворчал безобидно, поддерживая шутливый намек, и первый стал собираться домой. За ним, так же в шутку ворча, потянулись остальные, наказывая в следующий раз праздновать дни рождения лучше всего в субботу.
Оставшись одни, Алла и Вика с Николаем вернулись к столу.
— Какая ты у меня умница, — он похвалил Аллу, — как ты все хорошо сделала — я уже стал задумываться, как их спровадить пораньше и остаться одним. Но программа нашего вечера еще не окончена, девочки. Мои дорогие, родные и самые любимые девочки! Наливай, Алла, еще по рюмочке, заседание продолжается, господа присяжные заседатели!
Николай хитро улыбался, глядя, как Алла наполняет рюмки, и чувствовал, что они ждут чего-то необычного, какого-то его поступка или предложения. Он не стал далее скрывать свои намерения и достал из кармана небольшой футлярчик-коробочку.
— У нас с Викой прошла помолвка и предстоит свадьба. И сегодня, здесь и сейчас, я хочу подарить тебе, Алла, кольцо с камешком.
Николай надел на палец кольцо с бриллиантом.
Вика с Аллой рассматривали подарок. Витиеватый золотой орнамент завершался крупным бриллиантом, Алла поворачивала палец, камень искрился, отражая свет, она прижималась благодарно к груди Николая и снова смотрела на кольцо.
— Сестры не видят — умрут от зависти, и так уехали в себя не пришедшие. Я полагаю, их не колье, а цена поразила больше всего, хотя ты и не сказал конкретно. А сколько, Коля, оно стоит?
— Это подарок, причем здесь деньги?
— Коленька, мы должны знать, деньги здесь действительно не причем, но знать мы должны, — настойчиво поддержала мать Вика.
Он обнял их обеих, прижал крепко к себе и уже более без раздумий ответил:
— Колье — 840 тысяч, кольцо — 195. Сами понимаете — всем знать не обязательно.
На следующий день на работе, когда Михайлов отошел в сторону по своим делам, сестры накинулись на Аллу, увидев кольцо на ее руке. Она краснела и отбивалась, шутя, от сестер, поясняла, что потребовала от Коленьки выкуп за дочь. Он, много лет прослуживший в Афганистане среди мусульман, где без выкупа не отдают дочку замуж, воспринял это серьезно и подарил кольцо. Алла старалась говорить очень серьезно, с трудом сдерживала себя, чтобы не рассмеяться, улыбаясь одними глазами, говорила, что ей, право, было так стыдно…
Сестры рассматривали кольцо, ахали от его красоты и величины камня, спрашивали — сколько же оно может стоить, хвалили щедрого Николая Петровича и говорили, что Петровым удивительно повезло и мало они еще ценят Михайлова — надо бы носить его на руках.
Люба считала Аллу вымогательницей, Света ехидничала, приговаривая, как она его называет — Ко-о-ленька, но обе радовались за сестру и Вику, которая с серьезным видом закрывала ладонью рот, дабы не испортить версию матери.
Алла, как могла, отбивалась от назойливых сестер, ставших в одночасье заботливыми и внимательными, ищущих ежедневного общения, чего прежде, при болезни Вики, не было, она не держала на них зла, но и близкими подругами не считала. Называла их в шутку язвами и получала отпор в виде длинного и убедительного, может быть, объяснения.
«Это мы-то язвы»?! — деланно возмущалась Света, рассказывая, что у нее на старой работе начмедша — вот кто язва натуральная… «Объясняю ей, что устроилась на хорошую работу и зарплата побольше, чем у нее, а она мне, представляешь, твердит с ухмылкой, что я передком зарабатываю. Прикинь, стерва, пока не объяснила ей, что Михайлов зять моей сестры — не поверила. Все равно, говорит, пусть не передком, но по блату. Вот где настоящая язва… кобра медицинская».
— Какая повестка собрания? — спросил неожиданно подошедший Михайлов, догадываясь, что обсуждают его подарок, — за работу, девочки, за работу, многое еще не сделано, — не сердясь, пожурил он.
Алле Борисовне, Светлане и Любовь Ивановнам, Вике — казалось, что дело двигается медленно, что не успевают они по времени, но подвести Николая Петровича не хотел никто и трудились усердно, удивляясь его спокойствию. А он знал, что работа идет по графику и не суетился.
Девятого декабря санитарка Марина, которую переманила Светлана Ивановна со старой работы, заканчивала уборку отремонтированных и готовых помещений. Вика обошла всех и попросила зайти в кабинет Генерального в рабочей одежде — халатах. «Почему в халатах», — спрашивали ее, но она только пожимала в ответ плечами и шла дальше, четко выполняя порученную ей миссию.
Пока все усаживались за столом директора, она расставила бокалы и, улыбаясь широко и радостно, налила шампанского.
— Вот, теперь я вижу, что моя армия в сборе, одета и подтянута, готова к боевым действиям на мирном фронте, — с улыбкой начал свою речь Михайлов. — Уважаемые коллеги, сегодня мы решили все намеченные вопросы и с гордостью можем сказать, что готовы к самому нужному и благородному труду — лечить людей! Хочу поблагодарить вас, потому что без вас, — он обвел рукой кабинет, — тут ничего бы не стояло.
— Когда бы не было меня, — подразумевая мужа, вклинилась в речь Вика словами из песни. Он ласково погрозил ей пальчиком и продолжил:
— Первый этап выполнен, так сказать программа минимум, но нам предстоит самая ответственная задача и без вашей помощи, вашего участия — я не справлюсь. Мы не будем лечить людей — мы будем исцелять их от недуга раз и навсегда. А исцеление складывается из крупиц труда каждого из нас — труда Марины, нашей санитарки, Любовь Ивановны — бухгалтера, секретаря Вики, зама по общим вопросам — Аллы Борисовны, главного помощника — Светланы Ивановны. Только хорошо отлаженный, интегрированный труд может принести наибольшую пользу, к которой мы и будем стремиться.
— Слона то мы и не заметили, — снова вклинилась Вика, огорчившись, что он не сказал ни слова о себе. Николай опять улыбнулся, но и на этот раз ничего не ответил ей.
— Поэтому я хочу поднять и выпить этот бокал шампанского, прежде всего за вас, мои уважаемые коллеги, за ваш незаметный, но очень важный и необходимый труд, за вас, милые женщины!
Бокалы, звеня, сошлись в одном круге и опустели, выпитые до дна.
— А сейчас по домам. Завтра выходной перед трудовой неделей, советую хорошо отдохнуть, — напутствовал Николай Петрович.
* * *
Рабочий день у Николая Аллы и Вики начался пораньше, с 8 утра. Он никому не сказал, но через свои каналы знал, что телевидение оповещено о начале работы его фирмы, способной излечивать любые болезни. Падкие до сенсаций журналисты отнеслись к этой информации, полученной из надежных источников, как любили они выражаться, с явным недоверием, но заявились гурьбой пораньше — чем черт не шутит. Все равно материал будет — можно и по-другому обработать, типа: слухи, распространяющиеся в городе Н-ске о докторе Михайлове, ничего общего не имеют с исцелением людей. Журналисты и операторы собрались в приемной и обсуждали последние городские сплетни.
Вика, несколько удивленная их внезапным появлением, уже дала им свое интервью, с уверенностью заявив, что методы доктора Михайлова, ей очень хотелось сказать — ее мужа, ничего общего не имеют со слухами и являются чистой правдой и что сегодня они смогут в этом воочию убедиться.
Такой ответ расшевелил этих вездесущих проныр, в любом случае это уже было кое-что при любом исходе лечения, а уж они-то знали, как обстряпать информацию. Журналистский адреналин начал выделяться и они с нетерпением ждали, когда их примет сам Михайлов.