Тут мужчина замялся, захлопал глазами. Я покивала, поддерживая и поощряя продолжить рассказ. Мистер Бизо все больше завоевывал мои симпатии. И дело даже не в том, что история душещипательная и семью было жаль, а в том, как осторожно он подбирал слова, не желая ранить мое самолюбие.
Ведь в его интересах было расцветить глубину равнодушия моей семьи и мира ко мне, а он предпочитал умалчивание, по-человечески щадя и сопереживая.
— Почему же я? Потерянных молодых людей в моем мире тьма-тьмущая.
— Это ищет уже ритуал. Самого сильного мага из возможных.
Его речь прервало фырканье. Потом я не выдержала и расхохоталась.
— Простите великодушно. Вынуждена вас расстроить, но в моем мире магов нет совсем. Я совершенно, полностью, глобально и бесповоротно, как пробка, — тупа в магии. Взглядом свечу не зажгу, пальцем вино не сделаю.
— О, а у вас умеют пальцем вино делать? — восхитился мой наивный собеседник.
— Чего только и кого только у нас пальцем не делают, — вздохнула я, — но не я. Бесталанный вам достался по случаю экземпляр.
Мужчина постучал по стене и открыл небольшую заслонку с нарисованным неизвестным знаком.
— Видите руну? Дотроньтесь и представьте, что передаете энергию. Проверим ваши возможности на артефакте, разрешим сомнения. Но скажу сразу, даже если магии у вас нет, мое предложение остается в силе. Я свое слово держу.
Пожав плечами, я дотронулась красным ноготком до планки и попыталась передать через палец что-то вроде посыла. Старательно. Как бы я внутренне ни отрицала наличие у себя магии, признаю-признаю, хотелось бы иметь хоть искорку волшебства внутри. Хоть немного.
Вдох.
И руна на табличке засветилась. Сначала мигающим голубым светом. И вдруг от значка побежали голубые ниточки бликов, опоясывая вагон.
Через минуту сияла и переливалась вся кабина. То, что я приняла за купе, явно представляло собой нечто магическое.
— Ох. Я вызвал великого мага… — прошептал восхищенно мистер Бизо. — Вы разом включили весь мой Портальный передвижной уловитель.
Замерев, боясь пошевелиться, я стояла и смотрела на звездную россыпь огней, которые я зажгла. Пальцем.
Мы с мистером Бизо еще любовались на светящиеся знаки, когда они начали блекнуть прямо на глазах.
— Поторопился я насчет великого мага. У вас нестабильный дар, — с сожалением вздохнул мистер Бизо. — Объем магической энергии оказался внушительный, но само ее качество очень дискретное, неплотное. Такая структура магического потока присуща детям, никогда не тренировавшим дар. Я должен был и сам догадаться насчет небольшого опыта.
Небольшой? Да у меня его вообще нет. Ладно, значит я поломанный, но все-таки маг, пожилой мужчина оказался прав.
— Я согласна полгода пожить вашей дочерью. Мои родные за это время поймут, что жить без меня не могут, а мы тут соберем факты и поищем… кхм-м, — я сосредоточилась на формулировке, — кто стал причиной несчастья в вашей семье. Но не сразу. Позвольте мне обжиться в вашем мире, изучить правила. И, прошу вас, особенно не надейтесь на чудо, я не следователь, просто сделаю что могу. Заключаем партнерское соглашение и честно придерживаемся сути договора. А через полгода вы проводите ритуал, отправляющий меня в родной мир. По рукам?
Мистер Бизо осторожно пожал мою протянутую руку. А потом вдруг захлопал себя по карманам.
— Мы приезжаем в Лоусон через полчаса, а я еще летуна не отправил за женской одеждой! К сожалению, здесь припасены только мужские варианты.
И он вытащил из кармана желтоватый толстый лист бумаги. Быстро написал на нем пару строк, затем сложил самолетиком и подкинул в воздух. На моих глазах крылышки только что созданного летуна затрепетали, и новорожденное письмо, сделав приветственный круг над нашими головами, вылетело в окно вагона.
Довольный джентльмен полюбовался моим восхищенно-ошарашенным лицом и тепло сказал:
— Добро пожаловать в семью, мисс Эсфирь, она же Фиона Бизо, моя вернувшаяся из далекой Визии дочь.
Глава 3
Таланты и поклонники
Через полчаса, когда наш поезд подошел к чистенькому городскому перрону, а встречающий чинный седой слуга передал пакет с одеждой, достаточно было каких-то десяти минут на переодевание, что, кстати, крайне изумило и господина, и слугу, и с поезда сошла милая мисс Бизо. То есть я.
Платье оказалось великолепным, из голубого тяжелого шелка, обтянувшее меня идеально, как перчатка. Декольте в меру, видна ложбинка между моими третьеразмерными красотками, но без фривольностей. Корсет, правда, я отложила. Застегивать его пришлось бы со спины, а я решила не звать на помощь пожилых мужчин, уверена, здесь это так же неприлично, как и в нашем мире. Чулки, перчатки, шляпка, даже простые серые туфельки подошли отлично, были как на меня сшиты.
— Платье немного мало, да и на улице может быть прохладно — осторожно заметил мистер Бизо, когда я выпорхнула из купе-коробки. — Может быть, поискать платочек, чтобы укрыть плечи?
— Спасибо… отец, а мне показалось — как раз. Да и погода отличная.
И мы пошли к карете.
Примерно шагов через десять я поняла, что имел в виду деликатный мистер Бизо.
Декольте у дам наблюдались и посмелее, чем у меня, но этот мир оказался весьма жаден на женские верхние достопримечательности. И ни у кого так не… круглилось. Почти везде ровные горизонты. Даже крупные дамы набирали объемы во всех местах, кроме груди, и владелицы второго размера весьма гордо задирали носики.
И тут я… Плыву баржой.
Идущий навстречу молодой джентльмен споткнулся так, что налетел на какую-то девицу гренадерского роста. Та рявкнула на него, но куда там. Он даже не извинился. Стоял и глазел на меня с отвисшей челюстью.
Какой-то франт в немыслимо высоком картузе на завитых волосах восхищенно присвистнул. И я вспомнила реакцию молодых людей у кинотеатра. Миры меняются, а мужчины остаются мужчинами.
Через пару минут нас сопровождала уже небольшая, но дружная процессия зевак. Мистер Бизо поддерживал меня под локоть и становился все более надменным. Слуга шел немного позади, и от него буквально веяло холодом, из сумки на его плече выглядывал и так же презрительно на всех смотрел кот, но восторженных наблюдателей это не смущало.
Они громко обсуждали, каким магическим способом удалось такое чудо. Большинство сходились на искусстве иллюзии. Но пара голосов все же была отдана сложным корсетным системам и извращенным хирургическим экспериментам. У меня даже возникло оскорбительное предположение, ведь судя по отдельным выкрикам, простой разум уличных зевак не допускал подарка от природы, эти идиоты всерьез предполагали… пересадку.
Прямо перед каретой на меня, уже не знающую, то ли смеяться, то ли злиться, налетел сбоку высокий мужчина, полностью закутанный в темный плащ, и в широкополой шляпе.
— Прошу прощения, уважаемая мисс, только ужасная спешка может извинить то…
После этого он замялся, растеряв слова, так как оказался прямо над местом всеобщего местного интереса.
— Забытые боги, — пробормотал он низким приятным голосом, — кто этот счастливец, чье место я занял по счастливой случайности? Или он мне уступит, или ему придется скончаться на дуэли сегодня же вечером.
— Поберегите глаза, мистер, — ответила я, — еще пару минут, и вы останетесь косым. Тогда мне самой придется пристрелить вас… из жалости.
Подняв серые внимательные глаза, он за секунду оценил ироничное выражение моего лица. Широкая белозубая улыбка осветила грубо вылепленные черты.
— Неужто меня не пожалеют и не пригреют на груди?
— Вы забываетесь! — наконец подал голос, опомнившийся мистер Бизо, срываясь почти на фальцет.
— О, будем считать, что и неизвестный мистер, и мы уже забыли это глупое столкновение, — быстро проговорила я.
Не знаю, что диктуют местные законы о дуэлях, но лишаться названого отца в первый же день в незнакомом мире из-за дурацкого недопонимания мне совершенно не хотелось.
Поэтому, аккуратно отодвинув замершего столбом незнакомца, я подтащила пожилого джентльмена к карете. И под расстроенные возгласы пары местных зевак мы быстро скрылись внутри.
— Эй, кто вы… — раздался низкий тягучий голос.
Но возница уже свистнул, и со всей возможной для двух запряженных скакунов скоростью мы начали удаляться с места событий.
После нескольких минут поездки в полном молчании я сказала:
— Платья буду выбирать сама и по возможности более закрытого типа.
Мистер Бизо отчетливо облегченно выдохнул.
— Фи, ты столь обильна талантами, что имеет смысл некоторое время пожить в доме закрыто, хотя бы несколько дней, чтобы ты смогла адаптироваться к ситуации, а мы с сестрами успеем тебя подготовить к условностям нашего мира.
Я с радостью согласилась. Совершать ошибки, на радость толпе зевак, — категорически не мой стиль.
* * *
— Фи! — сказала великолепная старуха, с идеально ровной спиной и сухим, чуть вытянутым лицом. Вторая, пухленькая, с кокетливыми ямочками на морщинистых щечках, согласно кивнула.
Обе были рыжими, блестящие вьющиеся волосы уложены в сложные прически. Синие платья с затянутыми в корсеты талиями будто принадлежали другим женщинам, молодым и кокетливым.
— Простите, — вежливо спросила я, — это вы эмоцию выражаете или меня зовете?
Две сестрички переглянулись и тоненько засмеялись. Потом опять развернулись ко мне, направили монокли и продолжили рассматривать.
Я подумала и сделала максимально скромный вид. Даже прикрыла ладошкой декольте. То, что в моем мире посчитали бы прекрасно сидящим платьем с привлекательным вырезом, здесь оказалось пошлым вариантом для актрисы взрослых фильмов. А мне не хотелось создавать неприятное впечатление у пожилых дам.
— Хорошая девочка, — вдруг вынесла вердикт худая.
— И мне нравится, — нежным голоском сообщила вторая, не смущаясь моим присутствием, — отличный материал. Ты посмотри на эти волнующие абрисы. Мы поймаем на них жирную рыбку.
И совершенно недвусмысленно потерла ручки.
Вы видели когда-нибудь, как маленькая безобидная рыбка вдруг открывает рот и оказывается пираньей с полным ртом пугающих зубищ? Эй. Что именно они собрались ловить?
Я настороженно переводила взгляд с одной на вторую. И в это время в гостиной громко раздался звук бурчания из моего голодного живота.
Кот тут же подскочил и начал тереться о ноги, намекая, что с энтузиазмом поддерживает и вообще полностью согласен с моим заговорившим организмом. Когда я отправилась в кинотеатр, понятия не имела, что отсутствие обеда и ужина может настолько затянуться.
— Я не хотела бы прервать ваши обсуждения, — твердо сказала я, — но есть ли возможность нам с котом чем-нибудь перекусить? После небольшого перекуса мы снова будем готовы стать объектами вашего внимания. Считайте, попозируем за еду.
— Невоспитанна, речь звучит грубовато, — тут же разочарованно протянула пухленькая.
— Зато настойчива, в требовательности чувствуется благородная кровь, к тому же заботится об этом бедняге, — возразила ей вторая. Поджала губы и наконец обратилась напрямую ко мне: — Фиона, милая, мы твои тети.
Да я уже догадалась. И про благородную кровь как четко определили. Предки мои, по мнению мамы, в далеком родстве с товарищем из самого Назарета. Им бы с моей родительницей встретиться, вот кто генеалогические карты может часами рисовать.
— Я — Кларисса Бизо, — продолжила худая, — можно тетя Клара. А это моя сестра Гвендолин.
— Только тетей меня не зови, — кокетливо отозвалась пухленькая, — лучше по-простому — Гвен или Гвенни.
— Очень приятно, — отозвалась я. — А я не покажусь излишне навязчивой, если возьму на себя смелость напомнить вам о своей небольшой просьбе по поводу трапезы?
Клара фыркнула и сказала сестре:
— Это девочка сказала тебе в пику, видишь, прекрасно она умеет говорить, просто ленится быть вежливой. Ох уж, настоящая беда современной молодежи.
И нас с котом повели кормить.
Вкуснейшими котлетками. Бесподобными отбивными. Тающими во рту перепелами. Коту положили нарезку в маленькую мисочку, поставленную на полу, и он блаженно урчал. Или я урчала. Еда была разнообразна, но подавалась совершенно крошечными порциями.
Как-то проводила я переговоры в помпезном итальянском ресторане. Почему-то раньше думала, что итальянские порции должны быть весомые. Уж не знаю, откуда у меня появилось это заблуждение. А приносили такие миниатюрные порции, что впору было в наперстки играть. Отгадайте, где у нас салатик спрятался? А, за пальчиком у нас салатик. Это я его под указательным так изящно спрятала.
Здесь тоже придерживались удивительного минимализма. Зато смены блюд поражали количеством и следовали одна за другой.
Во время дегустации кусочка нежнейшего фаршированного кролика зашел слуга и объявил о прибытии гостей — Фердинанда и Ханны Фист.
Все это время умильно смотревшие на меня тетушки заволновались.
— Нельзя их пока с Фионой знакомить. У них же может сложиться неправильное впечатление! — заголосила в ужасе Нзен.
— Может, спрятаться? — предложила я.
Обе посмотрели, как будто я им серебро почистить предложила. Действо, конечно, полезное, но, похоже, крайне неуместное в моем статусе.
— Благодарю! Я и сам необычайно рад возвращению в Лоусон, — раздался в коридоре несколько смущенный голос мистера Бизо. Он столкнулся с гостями в холле и теперь вынужден был вести их в гостиную.
Тетушки мгновенно выпрямились и поглупели лицами, обернувшись к проему. Я постаралась скопировать их позу, и скосившая на меня глаза тетя Гвен довольно засияла глазами. Да уж, вся витрина расчехлена и готова к показу. Вот черт. Надо выбрать время и постараться побыстрее покинуть гостиную.
— К нам с визитом соседи, — сказал зашедший мистер Бизо, быстро оглядывая гостиную и несколько расстраиваясь из-за моего присутствия.
— Вы уж простите великодушно, что без предупреждения, — громко заявил белокурый, затянутый в военный китель бравый молодой человек. — Ханни как увидела, что вы вернулись, места себе не находит. Так соскучилась по вашей картинной галерее и очаровательному соседскому общению.
Ханна Фист, тоненькая, большеглазая девушка, несколько бледная и томная лицом, затрепетала ресницами.
— Для меня ваша коллекция картин — отдохновение души, а общение с вами — радость сердца. Все эти дни я с тоской выглядывала в окно в ожидании чуда вашего возвращения. Не оставляйте меня, умоляю, без сердечного соседства, не покидайте нас так надолго.
Надо же, столько слов, а суть — «соскучились и рады видеть».
Мои тетушки (о, уже «мои»…) китайскими болванчиками закачали головами, так же многоречиво рассыпаясь в радости соседской встречи. А потом пришло время представить меня.
— Моя дочь, Фиона Бизо, только что из Визии, осчастливила нас своим приездом. А это наши соседи, Фердинанд и его сестра Ханна!
Молодой Фист, до этого лобызавший руки тетушкам, перевел взгляд на меня, встающую из-за стола, и на пару мгновений замер. Затем быстрым, смазанным движением скользнул в мою сторону и склонился к руке.
— Счастлив лицезреть. Вы волшебно выглядите даже с дороги.
— Благодарю за теплые слова. Счастлива видеть такое душевное добрососедство.
Я говорила медленно, осторожно подбирая слова. А мистер Фист, не отнимая руки, выпрямился, стоически стараясь смотреть в лицо.
— Оу, — подошла поближе Ханна, — какие прелестные фасоны носят нынче в Визии. Когда же к нам придет столь удивительная свобода женских нарядов?
Я доброжелательно кивнула, стараясь так же, как все присутствующие, железно держать плечи и спину, и пропела:
— Никакие наряды не затмят настоящее внутреннее очарование, так чувствующееся в вас.
Знайте наших. У меня сотни переговоров за плечами, льстить я умею не хуже здешних мастеров жанра.
— Но прошу меня простить, — осторожно отняла руку, чуть не присвоенную военным, — я только что с дороги. Позвольте покинуть вас.