– О! – восклицает маркиза, осторожно шагая вперед к фигуре. – Легендарная хранительница замка Кюри. Тебя мирские дела особо не волновали. Или не права?
Вглядываюсь в лицо. Оно будто для меня открывается. Черноглазая Гаянэ стоит. Улыбается мне и ощущение такое, словно одновременно и на Доминику злым взглядом смотрит. В первую нашу встречу она вроде бы обиделась и растворилась, не попрощавшись. А теперь вот вышла.
– Не права, – голос Гаянэ строг. – Тебе уже за сорок, а ты мальчика семнадцатилетнего совращаешь. Мало тебе своих вассалов? Ученика себе ведомого сыскала?
– Просто секс, – выдавливает Доминика. – Отпусти.
– Уходи одна, Доминика, – командует Гаянэ. – Ты знаешь, что могу сделать с тобой.
– Знаю, – отвечает поникшим голосом маркиза, разворачивается и идет мимо меня, впиваясь злобным взглядом.
«Жалкое молодое мясо, вне замка тебя эта древняя сука не защитит», шипит она в моей голове, а у меня поджилки трясутся.
Гаянэ идет ко мне. Немного успокоился. Теперь мне стыдно, ведь понимаю, хранительница все–все знает, что со мной за вечер случилось. Стою, сквозь камень провалиться хочется.
Позади ветер всколыхнул волосы. Доминика ушла, как маг... скорее всего в свой экипаж переместилась. А может и на праздник вернулась. Лучше бы уехала. Страшно от неведомого.
Горячая рука Гаянэ берет мою. Сразу теплое умиротворение накрывает пуховым одеялом. Силу и поддержку чувствую.
– Ты сильнее ее, – шепчет она. – Доминика это знает. Ученика такого как ты любой маг мечтает получить. Молодой, от того ведомый, а силы огромные...
– Что мне делать? – шепчу в ответ, в черные глаза вглядываясь.
– Верь в себя, и все получится, – улыбается девушка и берет меня под руку.
Мы идет по коридору.
– Уже вроде как что–то получается, – хвастаю.
– А ну да, видела. Прошу, больше не таскай из дворца вино. Ладно?
– Прости...
– Лучше я тебе сама принесу.
– Вино и виноград в моем доме, твоих рук дело?
– Да, хотела приятное сделать...
– А почему Доминика даже спорить с тобой не решилась? Знает, что ты с ней сделаешь... Что ей грозило?
– Любопытный Эрик, – хихикнула девушка. – Обнаженную ее посреди зала бального выставить хотела. Заодно на час другой силы забрать.
Мне стало смешно. Но сдержался.
– А ты можешь силы забрать?
– В замке да. Я же хранитель.
Мы остановились. Она повернулась ко мне. Даже в своих тряпках, такая красивая и добрая. Черные глаза сейчас казались ярче любого света. Но не слепящие, а открытые и светлые.
– Спасибо, Гаянэ, – прошептал и потянулся, чтобы поцеловать ее.
Через мгновение девушка растворилась, как и в первый раз...
Темный каменный коридор я прошел, погруженный в мысли об этой загадочной девушке. Кто она?! Почему здесь?! Еще в первую встречу она сказала, что ее можно испугаться. Кто–то боится, а кто–то нет... Древняя… сколько ей лет?!
Очутился в большом светлом и людном зале. Оказывается, гости уже расползлись по всему дворцу. Ко мне подскочил старик в белой рубашке.
– Эр! Полюбопытствуйте галереей достопочтенного графа Кюри! – горланит он, будто созывая не только меня.
Осматриваюсь. Все стены зала усеяны огромными картинами. В основном это портреты. И самый большой, в центре тот, на котором изображена Гаянэ. Она стоит в красном бальном платье, светлые волосы вьются до самого пояса, аккуратно огибая узоры платья, выложенные из красных драгоценных камушков. Мое дыхание перехватило, когда я посмотрел на яркие, большие, живые сине–зеленые глаза. Я подошел ближе, к самой стене. Рукой можно дотянуться до нижнего края картины, мои пальцы коснулись ее красной туфельки, что едва виднеется из–под платья. Краски, холст. Наподобие таких холстов использовались для изображения схем и деталей мехаров. Уж я то знаю.
Вот она ты какая, Гаянэ...
– Это герцогиня Гаянэ Камбрийская! Она основала род Кюри, – раздался звонкий голос позади.
Обернулся. Симпатичная девушка с прямыми белыми волосами и выразительными ресницами мило улыбнулась мне. Одета она не в очень дорогое зеленое платье, что–то среднее между нарядом для балла и платьем Софии для прогулок, которое та носила в лесу. Сам себе удивляюсь, стал уже понемногу разбираться в женских одеждах.
– И возвела этот замок, – продолжает уже более застенчиво она под моим вниманием. – Даже дафы не сумели его разрушить во времена их оккупации. Вот... А я леди Версавия. Вы во дворце впервые?
Сердце защемило от запоздалого чувства, будто уже где–то ее видел, и с ней связаны не очень приятные воспоминания.
– Как кузнец ваш поживает? – съязвил, вместо того, чтобы представиться.
– А вы в курсе? О! Это чудовищно! Их было трое! – восклицает девушка. Кажется, она не поняла моего сарказма. – Мой брат отчаянно защищал меня и сумел...
Она вдруг замолкает, видимо прочитала в моем взгляде злорадство и иронию.
– Вы! – вскрикивает она, и спешно прикрывает свой рот ладошкой. Эмоции...
– Баронет эр Эрик Лестерский! – впервые так уверенно и без запинки произношу я. Девушка вздрагивает и бледнеет.
– Не говорите, графу, прошу, – шепчет она. Глаза ее заблестели. Вот–вот разрыдается, о таких Симона говорит – проститутки.
– Да нужны вы мне больно, – фыркаю я. Девушка пятиться, в ее глазах страх. – Мерзко просто, вас, наверное, и леди называют и ухаживают за вами. А не боитесь быть узнанной?
– Не ваше дело, – шепчет девушка, набравшись смелости. – Мне на голову наследство не падает и родни у нас нет. Что умеем с братом, то и делаем. Кабы с голоду не помереть.
Развернулся и пошел прочь, не хватало еще внимание привлечь. Да и осколки чужого самолюбия меня не интересуют. Мельком посмотрел на картину с молодой женой Кюри, изображенную в похожем стиле, что и Гаянэ. В молодости она была красивая, на Софию чем–то похожа. Вернее, глупая София в нее. Глупая–то глупая, может и высокомерная иногда. Но все–таки добрая и простодушная...
– Баронет. – Произнес какой–то высокий, худой мужчина и поклонился мне, когда я проходил мимо.
Ответил кивком. Это рыцарь, судя по скудному мундиру. Наверное, он из тех, что были на охоте, узнал меня и просто проявил вежливость. А я пошел дальше.
Коридор был широкий и светлый. А хотелось сейчас наоборот, чтобы был мрачнее и безлюднее. Опять с обеих сторон фигуры из рыцарских доспехов. Усмехнулся от мысли, что тут может сейчас прятаться Виолет.
У меня появилась уверенность в полной безопасности в стенах этого дворца. За мной наблюдает Гаянэ, в любом темном уголке я словно чувствую ее взгляд. Вряд ли так и есть. Но очень хочется верить. Весь замок это она, и мы... мы друзья.
В конце коридора приметил удаляющуюся парочку и пошел быстрым шагом за ними. Спрошу, как попасть в главный зал, может, и они туда направляются. На перекрестке остановился, потому что парочка исчезла за поворотом. А еще услышал звон, от упавшего подноса и посуды.
Я бы дальше пошел, если бы не распознал голоса Симоны и Роджеро. Переход вел в параллельный коридор, где–то там они и разговаривали. Подкрался ближе к углу и прислушался.
– Мы по–быстрому, – произнес племянник Кюри. – Да брось уже собирать эту жратву. На столы уже не подашь!
Раздался шлепок, девушка пискнула.
– Господин, я спешу, граф приказал... – тоненький голосок Симоны был так непривычен.
Пьяный Роджеро рассмеялся. Я стою за углом, и меня грызут сомнения.
– Граф да граф. Вкус у него отменный, хороша девка. Иди ко мне.
– Только форму не рвите, прошу, – сдалась Симона.
Я вышел к ним, потому что больше не мог оставаться в стороне. Он прижал ее к стене. Его рука уже была под белым платьицем и копошилась там. Роджеро жадно слюнявил обнаженную грудь, а она даже не сопротивлялась!
– Отпусти ее! – гаркнул я.
Вышло как–то неуверенно. Но на Роджеро это подействовало. Весь мой настрой пропал, когда он, не торопясь, убрал руки от девушки и шагнул в мою сторону. Сейчас он казался просто огромным и страшным.
– Все в порядке, эр Эрик! – пропищала Симона, голос выдавал волнение.
– Эр Эрик, – скривился в ухмылке Роджеро, вынимая шпагу. – Вы прервали мой интим. На этот раз даже взяли шпагу! Это же великолепно! Вы не находите?!
– Я не буду с вами драться, – шиплю. – Просто оставьте ее в покое.
Симона пытается обойти баронета, но тот отталкивает рукой.
– Вы оба пьяны! Эр Эрик! Уйдите, пожалуйста! – кричит Симона.
Через мгновение она получает сапогом в живот от Роджеро, вскрикивает и падает.
– Совсем распоясалась, потаскуха! – рычит Роджеро.
Мне и страшно и злость берет за девушку. Вспомнил, как не сумел защитить Илену от работорговцев. Моя шпага со свистом вырывается из ножен. Тем временем Симона пытается подняться и получает под живот. В бешенстве рвусь на племянника Кюри. Сейчас он для меня толстый куст, как в лесу. Махать и рубить я умею.
– О! Какая смелость! Какой боевой настрой! – смеется баронет, легко отбивая мои удары и отступая. Воспользовавшись действом, Симона отползла подальше, поднялась и поспешила прочь с криками о помощи. Спесь моя прошла, когда Роджеро чуть не попал по мне, отбив мой удар резко и сильно.
Теперь пошла его атака. Быстрые и молниеносные удары... Я уже стал сомневаться, пьян ли он. Скорее бы Симона привела помощь!
Я начал отступать, назад по коридору, в котором, как назло не было никого. Промелькнула мысль, сейчас бы Гаянэ сюда. Роджеро яростно бил по моей шпаге. Кисть с непривычки немела, я едва успевал за его движениями. Гарда моего клинка уже не раз недовольно скрежетала, принимая скользящие удары.
Он ускорился, в один миг нагнал меня, яростно и уверенно отбил мой выпад и сбил с ног ударом сапога. Удар пришелся в грудь, не сильный, но обидный! Шпага вылетела из моей руки, а я шмякнулся спиной о каменный пол, едва уберег затылок. Не успел опомниться, как его клинок устремился к моему горлу.
Бить ногами в дуэли это подло! Но в драке нет честных приемов! Легко же он меня побил! Значит, все это время играл со мной...
– Это не честно! – взвизгнул Роджеро, когда из его рук исчезла шпага. Я отогнал его, держа в руке его клинок.
– Что эр Роджеро? Страшно тебе? – ухмыльнулся я. В груди разгорались сила и уверенность.
– Ты маг! Или пользуешься зачарованными вещами! В дуэли это запрещено! – рычит он и пятится. – Ты будешь опозорен! Всем расскажу, что ты дрался как ничтожество! Использовал магию, когда проиграл!
– Хочешь, еще использую какую–нибудь магию! – рычу.
Роджеро начинает хлопать глазами, как испуганный маленький мальчишка. Он боится.
– Нет! Хватит! Я расскажу Ричену! От тебя в порошок разотрет!
Кидаю шпагу в ноги баронета и силой мысли притягиваю свою. Помещаю ее в ножны. Роджеро с ошалелым видом разворачивается, подобрав свой клинок, и бежит прочь.
– Ты еще поплатишься, червь, за все и сполна, – кидает он, отбежав подальше.
Смотрю ему в след, пока он не исчезает из поля зрения. Азарт проходит быстро... У меня могут быть неприятности. Теперь почувствовал некое уныние. Симону он может зажать в любой момент, не всегда буду рядом. Я гость, Кюри выгонит меня, если захочет. Или кинет в темницу, где работорговцы сидят. Что хуже? Сейчас и то и то плохо, вдруг за стенами пасется Доминика?!
Нажил себе врагов.
Коридор заполняют рыцари. Стою и жду расправы.
– Вы в порядке, эр Эрик? – кричит издалека один из них. Не могу ответить, в горле пересохло, не то от страха, не то от потраченных сил.
– Где эр Роджеро?!
– Вы не ранены?
– Что с племянником графа?!
– Все живы и здоровы! – крикнул я. Рыцари успокаиваются.
– Достопочтенный граф Кюри ждет вас к столу, – говорит один из рыцарей. Я киваю и иду за ним. Может быть, сумею объяснить графу, что я не виноват, если конечно Роджеро к нему не прибежал первым...
Зал приемов опустел на половину, а то и больше. Столы тоже. Но во главе, на самом верхнем столе все еще сидит дедушка Кюри в окружении родственников и друзей. На душе стало спокойнее, племянника и маркизы среди них нет.
Кюри пьян. София красная, как помидор клюет носом. Виолет, воспользовавшись этим, пьет с каким–то рыцарем, что подсел уже после моего ухода. Жена Кюри тоже ушла. И на ее месте сидела уже какая–то другая женщина, молодая, яркая и с большой грудью на выкате и золотыми кудрями.
– Эрик! – воскликнул Виолет, когда я подошел к Кюри и поклонился. Граф был поглощен обществом новой леди и не заметил меня. Но когда воскликнул Виолет, тот сразу обернулся и указал на соседний стул. Я послушно присел на место Доминики.
– Эрик, – пролепетал он. – Покажи эренниевые часы!
– Да Эрик, мне же не показалось? – глаза Виолета горели. – Когда я прятался, ты назвал мне точное время, я заметил часы. Они с тобой?
– Да, – неуверенно проронил я, задирая рукав. – Вот.
– Точно они! – восторженно воскликнул Виолет. – А можно?
Я снял их и передал барону. Сердце щемило, когда они их щупали, передавая друг другу. Это мое, личное. Сижу и переживаю. А они вертят часами, трогают ремешок. Даже София проснулась, вернее Виолет ее растолкал.
– Сколько? – воскликнул граф. – Мальчик, назови любую цену.
– Я не могу их продать, – бурчу я. Граф хмурится.
– Десять золотых... двадцать!
– Простите...
– Малец, не отказывай мне! – взвинтился граф. – Тридцать! Это моя последняя цена!
– Граф эр Кюри, – вмешался Виолет. – Они не стоят таких денег!
– Фамильные ценности не продаются, граф! – раздался голос позади меня. Я сжался на стуле. Это была маркиза Доминика.
– Эрик? – снисходительно произнес граф. – Это фамильные?
– Да, эр Кюри, – киваю.
Доминика присаживается рядом со мной. Сердце воет и выстукивает ритмы. Граф, нехотя, возвращает мне часы. Маркиза поднимает бокал.
– За наших предков! – объявляет она. Сбоку возникает белый рукав официанта, в руке его бокал вина. Я беру... звон стекла и на языке сладкий хмель.
Вскоре пьяного Кюри уволакивают рыцари. Виолет спит на Софии, та на столе. Доминика задумчиво смотрит в сторону зала. Музыканты лениво доигрывают печальную песню. Она должна быть веселой, просто медленнее обычного. Гостей все меньше и меньше.
Доминика встает и, молча, уходит...
«Спасибо», шепчу ей мысленно. За спасение моих часов я ей благодарен, а еще надеюсь, что это сгладит нашу вражду.
«У тебя мне их будет легче забрать, чем у Кюри, мое маленькое дрожащее мясо...», роняет насмешливо она.
Еще долго сижу за столом, боясь выйти ночью из дворца. Лучше дождаться рассвета. Виолета и Софию уносят на руках слуги... Теперь я один, даже музыканты ушли. Набежали крестьянки, одетые уже во что попало, стали убирать со столов. Загремела посуда, зашелестел шепот. Ко мне подошел бородатый старик.
– Как вы себя чувствуете, эр? – проговорил настороженно он. – Может нужно отнести вас в покои? Или проводить?
– Я справлюсь, спасибо, добрый человек, – шепчу.
Старик смотрит удивленным взглядом. Я поднимаюсь, ноги затекли. Иду на выход. Ловлю взглядом пробегающую мимо Симону. У той разбита губа и поцарапана шея. Она сторонится меня, прикрывает волосами царапины.
Горько, потому что понимаю, как бессилен. Мне бы себя спасти, а пытаюсь защитить других.
Симона прячет глаза и теряется в суматохе уборки, а я выхожу встречать рассвет. Глаза слипаются, в ушах отдаленно звенит. Утро холодное и свежее. Три кареты на площади. Что это может значить? Кто–то из гостей остался во дворце? В чьих–то покоях...
Иду домой, вокруг просыпаются улочки замка, скрипят двери, крестьяне выходят на уборку. Хрипят сварливые старики, подгоняя молодых. А я иду. У меня нет эмоций, все вокруг безразлично мне. Я просто хочу дойти до дома и упасть на кровать.
На входе меня встречает спящая Мила, уткнулась лбом в стол и сопит. Видимо, ждала всю ночь, а под утро прикорнула. Скрип двери вообще никак не сказывается на ее сне. Прохожу в спальню, расстегиваюсь, скидываю мундир на стул и падаю на мягкую кровать...