А ведь подействовало, как ни крути. Страшилу будто током ударило. Неужели этот «Фредди» — оборотень? Чушь, чушь, чушь! Нет никаких оборотней! Сказки все это. Просто я приложился к его башке так смачно, что даже рука занемела.
Успокоив себя таким нехитрым образом, я вытащил из кладовки пылесос и погрузился в «нирвану» уборщика, начав с гостиной. Удивительно, но, пока пылесос гудел, в моих мыслях царили тишь и благодать. Я работал как робот — размеренно и бездумно. То есть в полной отключке. И когда у меня над ухом раздался мужской голос, я от неожиданности шарахнулся в сторону.
— Невинные забавы холостяка?
Я резко обернулся и увидел насмешливую физиономию майора Завенягина.
— Да уж… забавы… — буркнул я неприветливо в ответ и перевел дух.
В этот момент я злился на себя. Надо же, едва штаны не намочил от испуга! Как бы из-за всех этих мистических приключений не загреметь в психушку.
— А кто это у вас тут похозяйничал? — не обращая внимания на мой тон, спросил майор, заглядывая в разгромленную кухню, до которой я еще не добрался.
— Как вы вошли? — ответил я вопросом на вопрос.
— Очень просто. У вас дверь была открыта. Я даже забеспокоился…
Все верно, в запарке я совсем выпустил из виду, что после бегства «Фредди» дверь так и осталась незамкнутой.
— Было отчего беспокоиться… — сказал я мрачно и плюхнулся на диван.
За несколько минут уборки я устал больше, чем после марш-броска на десять километров с полной выкладкой.
— Что случилось? — Завенягин напрягся, как перед броском.
— Мою квартиру хотели обчистить.
— Воры? — В этом вопросе явственно прозвучали нотки недоверия.
Да, этого стреляного воробья на мякине не проведешь. Следы погрома, учиненного страшилой, я так и не успел ликвидировать до конца.
— Грабитель. Один.
— Я так понял, вы застали его на горячем…
— Правильно поняли.
— И что?
— А ничего. Здоровый, как бык. Едва меня не грохнул.
— Значит, ваша взяла верх… Тогда где он?
— Сбежал. У меня ведь нет вашей милицейской сноровки — вязать руки. И потом, я сомневаюсь, что мне это удалось бы. Чистый зверь…
— Вы можете описать его внешность?
— В деталях, — ответил я честно.
Действительно, рожа уродливого хмыря до сих пор стояла у меня перед глазами. Я рассказывал, а майор убористым почерком заносил сведения в свою записную книжку.
— Я так понял, — сказал он извиняющимся тоном, — вы не будете писать заявление по этому поводу…
Ежу понятно, что майору такая перспектива нужна была как козе баян. Кому понравится еще одно дохлое дело? Ведь процент раскрываемости никто не отменял.
— Не буду. У меня ничего не пропало. За исключением доверия к дорогим замкам, которые открываются на раз, хотя в инструкции написано нечто совсем противоположное.
Завенягин кисло ухмыльнулся.
— На моей памяти был всего лишь один случай, когда, пожалуй, лучший из современных воров-домушников не смог справиться с замком, — сказал он в ответ. — Но тот замок был работы старинных мастеров, кажись, конца девятнадцатого века. Вора не смогла задержать даже швейцарская охранная система, а с виду простой замочек дореволюционного русского мастера поставил его в тупик. Такие дела.
— Ну да. Скорее не дела, а делишки.
— Однако, если судить по вашему описанию, этот клиент в нашей картотеке не значится, — задумчиво сказал майор. — А ведь у вас замки и впрямь достаточно серьезные. Неспециалисту их не взять. Но воры-домушники с виду никак не похожи на бомжей. А этот тип, судя по вашему описанию, словно из помойки выскочил.
— Ну да, совершенно верно. От него действительно разило луком и прокисшей капустой. Это только теперь до меня дошло.
— И на залетного он не похож, — продолжал Завенягин размышлять с задумчивым видом. — Такое чучело не впустили бы даже в электричку, не говоря уже про поезд дальнего следования.
— По мне, так он выскочил из преисподней, — буркнул я раздраженно.
— Поскольку я материалист, эта версия не имеет права на существование, — сухо ответил майор.
Ну да, не имеет… Я вспомнил серебряные пули, воронье над Круглой горой и слухи, с нею связанные. Еще немного — и я поверю во что угодно.
— Вы ко мне по какому-то вопросу или как? — спросил я неприязненно.
Впереди меня ждала финальная часть уборки, поэтому трали-вали разводить было недосуг.
— Нам нужно поговорить, — сказал майор.
— Мы уже говорим.
— Будем считать ваш рассказ о грабителе преамбулой к нашему разговору.
Во менты пошли! Какие умные слова знают. Я покопался в своем словарном запасе и вынужден был сознаться самому себе, что мое образование похоже на решето — сплошь в дырках. Мне стало стыдно, и я кивнул, соглашаясь с опером. А куда денешься?
— Прошу, — сказал я галантно, указывая на гостиную, которая уже приобрела почти нормальный вид.
Бросив взгляд, в котором сквозило сожаление, на кухонную дверь, майор взял курс на диван, где и расположился с постной миной на лице. Я понимал его: он надеялся на очередной фуршет, а тут такой облом. Конечно, у меня был небольшой запас спиртного, но я из вредности решил прикинуться валенком. Нефиг разевать роток на дармовщину. Эта неизбывная черта ментовского характера уже достала всех. Интересно, новые «полисмены» тоже будут падки на халяву?
— Ну и?.. — спросил я нетерпеливо, потому что пауза несколько затянулась.
Завенягин сидел и пялился на интерьер гостиной, будто впервые его увидел. Он был словно в трансе. Что это с ним? Тут майор повернулся ко мне, и я наконец заметил, что он очень плохо выглядит. Его красные, как у вурдалака, глаза выражали крайнюю степень усталости, а на лице лежала тень вечного недосыпа. Похоже, дела старшего опера шли не шибко.
— То, о чем я сейчас вам скажу, знает лишь ограниченный круг лиц, — начал Завенягин. — Надеюсь, вы понимаете, что это тайна следствия и вам нужно держать язык за зубами…
— А вы не говорите. И вам будет спокойней, и мне.
— Увы, ситуация запредельная. Я оказался в тупике. Но уверен — вам известно что-то такое, о чем я пока понятия не имею. Нет-нет, я ни в чем вас не подозреваю! Просто вокруг дела Брюсова творится настоящая чертовщина. Все, кто имеет к ней хоть какое-то отношение, исчезают. Точнее, уходят из жизни.
— Но я-то пока жив.
— Вот именно — пока.
— Спасибо, вы меня утешили.
— Но самое интересное… — Тут Завенягин буквально вонзил свои вурдалачьи глаза прямо мне в душу. — Самое интересное, что в данный момент вся эта адская карусель вертится вокруг вас.
— Да ну? — Я скептически ухмыльнулся, хотя на душе вдруг стало муторно.
— Судите сами: убиты Брюсов, затем Мошкин (оба серебряными пулями), в СИЗО отравлен Кованый…
— Не может быть! Это как же так?
Наверное, мой вопрос прозвучал чересчур наигранно и фальшиво, но майор не обратил на это внимания.
— Не как, а чем, — сказал он в ответ. — Наши эксперты так и не смогли определить яд, которым он был отравлен. Отправили на экспертизу в Москву. Когда придет ответ, неизвестно. А это очередная задержка в следствии. Но и это еще не все. В тюремной больнице повесился Мозель. И у меня есть подозрения, что стульчик из-под его ног выбил кто-то другой.
— Чему вы удивляетесь? В наше время за деньги (а тем более — за большие) сделают что хочешь. У народа крыша поехала на почве обогащения. Значит, кому-то сильно не хотелось, чтобы Кованый и Мозель начали «петь» на допросах.
— Именно. Притом так не хотелось, что Котя неожиданно сошел с ума.
— Вы серьезно?!
— Вполне. В один прекрасный день стал полностью невменяемым.
— Наверное, психика не выдержала тюремных стен. Все-таки он еще совсем пацан…
— Намекаете на садистов в милицейской форме? Парня сильно прессовали, и от этого он подвинулся рассудком. Это совсем не так. Котей занимался лично я. И смею вас заверить, что у нас не было к нему чересчур серьезных претензий. Он не бандит, не убийца и даже из вполне приличной семьи. Бывают иногда такие индивидуумы. Котя сошел с ума среди ночи, в камере. Ему начала видеться разная чертовщина. Забьется в угол и вопит как резаный.
— Может, симулирует?
— Нет. На этот счет уже есть медицинское заключение.
— Ладно, понятно, что ничего не понятно. Но тогда следующий вопрос: а при чем тут я?
Майор хмуро зыркнул на меня и достал из папки, которую держал на коленях как прилежный ученик, несколько фотографий.
— Взгляните, — сказал он с нехорошей улыбочкой.
Я взглянул. И только неимоверным усилием сдержал возглас изумления. На фотографиях был отображен весь процесс моего похищения: и моя персона с ошарашенным видом, и «быки», державшие меня под микитки, и «линкольн», и даже его номерной знак. Это кто же так постарался?
Мой немой вопрос не остался без ответа.
— Есть тут у нас один… любитель острых ощущений, — сказал Завенягин то ли с восхищением, то ли с осуждением, я так и не понял. — Из молодых, да ранних. Его наши гайцы сторонятся, как чумы. Благодаря его снимкам было уволено четверо сотрудников ГИБДД… понятно, за что. Мало того, он сумел заснять киллера, который застрелил бизнесмена. И мы наконец раскрыли заказное убийство, что совсем уж невероятно. У него потрясающий нюх на экстремальные ситуации. Так что вы на это скажете? — обличительным жестом указал он на фотографии.
— Хорошая аппаратура у этого малого, — ответил я как можно беззаботнее. — Скорее всего, объектив длиннофокусный. Дорогая вещь…
— Я не об этом, — жестко сказал майор. — Посмотрите на время и дату съемки в уголке фотографий.
— Посмотрел. Ну и что?
— А то, что вечером того же дня «линкольн» был найден за городом на дне оврага. А в нем три свежеиспеченные тушки. Мне повезло, что я как раз находился в дежурном отделении управления, когда туда были доставлены эти фотографии. Ну а сложить два и два оказалось несложно.
— Похоже, по арифметике у вас тоже была двойка, — сказал я насмешливо. — Пассажиры «линкольна» были убиты?
— В том-то и дело, что на их телах не обнаружено никаких следов насилия. Машина свалилась в овраг, так сказать, по доброй воле. Но в задаче спрашивается: как получилось, что один из пассажиров остался живым и даже не покалеченным? Ведь глубина оврага там вполне приличная, сам видел.
— А вариант, что меня высадили до того, как случилась авария, вы не рассматриваете?
— Рассматриваем. Но он маловероятен.
— Почему?
— Вы принимаете меня за идиота?! — рассердился майор.
— И в мыслях такого не держу, Валерий Петрович! Тем более что отец просветил меня на ваш счет. Он сказал, что вы талантливый сыщик, и я ему верю.
Я все-таки не удержался и подпустил менту леща. О, это неизбывное русское чинопочитание! Оно въелось в мозг, сожрало сердце и душу. Даже какое-нибудь серое ничтожество в чиновном мундире в глазах простого обывателя вырастает до размеров Медного всадника. Перед власть предержащими лебезят, заискивают, иногда совершенно без надобности. Менталитет-с…
— Вас везли на дачу к Воловику, — успокоившись, сказал Завенягин. — Погибшие — его люди. Из охраны. Вопрос заключается только в одном — зачем? Почему вас похитили? И как вам удалось выкрутиться?
— У меня только один ответ: меня высадили раньше, — отчеканил я с вызовом. — Этих парней я не знаю, меня схватили по ошибке. Все.
— Это ваша версия происшествия?
— Именно так. И я на ней настаиваю.
— Я не могу вас понять… — Майор тяжело вздохнул. — Мне кажется — и небезосновательно! — что вы ходите по краю пропасти, а вам хоть бы хны.
— Неужто приставите ко мне вооруженную охрану? — спросил я язвительно.
— Нет, но…
— Которая меня и завалит, — продолжил я напористо. — Знаем мы вас… защитничков. Только не нужно делать страшные глаза! Есть среди вас и порядочные люди, не спорю, но ведь судят не по ним, а по тем, кого называют «оборотнями в погонах». Не так ли?
— Разговор идет о вас!
— Так я отвечаю — мне ваша помощь на фиг не нужна. Потому как я сам не понимаю, что творится. Это если совершенно честно.
— Так давайте разберемся вместе.
Мой взгляд был выразительнее любого ответа. Майор не выдержал его и опустил глаза.
— Да, согласен, — сказал он после небольшой паузы. — Ваша история попахивает серой. И не такой уж я зашоренный дурак, чтобы этого не понять. Я не верю в разную нечисть, но сейчас мне приходится сталкиваться совсем уж с невероятными вещами. И я тут бессилен. А помочь, подсказать мне хоть что-нибудь вы не желаете. Это с вашей стороны нечестно. — Он вздохнул. — Будь моя воля и возможность, я бы и впрямь посадил вас под замок… скажем, под домашний арест. Мне не нужно очередное мокрое дело, которое сразу можно заносить в раздел нераскрытых.
— За свою репутацию переживаете?
— А хоть бы и так! — с вызовом сказал майор. — Я профессионал, и до сих пор, смею вас уверить, с работой худо-бедно справлялся.
— Спасибо за откровенность. И все равно ничем помочь вам не могу.
— Жаль… — сказал Завенягин и встал. — Я уверен, что и сегодняшний грабитель из той же серии. И не замочил он вас лишь по одной причине — кому-то вы нужны живым. Так что поберегитесь, любезнейший Алексей Михайлович… — Майор направился к выходу.
— Поберегусь… — буркнул я вслед оперу.
Замок мягко щелкнул, и я наконец остался в полном одиночестве. Фух! Ну и уморил меня этот майор-проныра. Надо же, как он быстро связал аварию «линкольна» с моей персоной.
«Но вот насчет… хе-хе… фотографа, любителя «жареного», позвольте усомниться, любезнейший Валерий Петрович, — поддел я майора. — Чай, прицепили ко мне «хвост». Я не очень много смыслю в фотографии, но снимки были сделаны вполне профессионально и отразили именно то, что нужно. Следствию. Не исключено, что в городе и впрямь существует такой чудак-правдоискатель. Но это не тот случай. Нюх у него, видите ли, потрясающий… Да уж…»
Повздыхав немного над своей горькой судьбиной и выкурив сигарету, я снова взялся за пылесос, который теперь уже не казался мне орудием пытки. Все познается в сравнении.
Глава 13
Ворье
Есть такое выражение — плясать от печки. Когда я наконец прибрался и налил себе стопарик, чтобы немного прийти в себя после треволнений и несвойственного мне труда, эта мысль пронзила меня словно молния. Ну и тупица ты, Алекс Богданов! Пытаешься распутать клубок не с того конца.
Чирик! Вот где гвоздь программы. Чирик и его подельники — Юха и Шнырь. Удивительная была компашка — воровали длительное время, все подряд, но ни разу не попались и не присели на нары. Возможно, потому, что брали всегда понемногу — на выпивку и опохмел. И особо не стервятничали.
Жители нашего микрорайона знали о «хобби» этой троицы и даже могли предъявить следствию улики их незаконных деяний, но помалкивали. И не потому, что боялись. Просто старались не обращать внимания, благо большого урона Чирик со товарищи не наносили. Некоторые бабы даже жалели беспутных пьяниц и иногда приносили им что-нибудь на закуску. Эта троица была вроде булыжника на тропе, о который кто-нибудь да разобьет палец на ноге, — и мешает движению, и оттащить его в сторону трудно, потому как тяжел чрезмерно, да и неохота.
Шоблой заправлял Чирик — высокоинтеллектуальный балбес, хитрый, как змей. Вообще-то его фамилия была Чирков, и он даже закончил три курса юридического факультета. Но потом за пьянку и дебош его оттуда выперли, и пошло-поехало. Поначалу Чирика, который не мог удержаться ни на одной работе больше двух недель, кормили престарелые родители (он был единственным, поздним ребенком, чрезвычайно капризным и избалованным), а когда они ушли на тот свет, он и вовсе покатился под откос, превратившись в «нетрудовой элемент».
И тем не менее Чирик был неглупым малым, хорошо юридически подкованным (все-таки институт дал ему кое-какие знания) и расторопным, особенно в воровских делах. Я небезосновательно предполагал, что именно он является разработчиком тактики своей воровской шайки. Чирик и гоп-компания воровали в основном в отдаленных частях города (опять-таки по мелочам, которые ментам по барабану), но иногда трепали и своих, из родного микрорайона, — больше для понта или из-за элементарной лени, — брали, что лежало без особого присмотра и поближе.