В открытом море(изд.1965)-сборник - Капица Петр Иосифович 13 стр.


Вокруг «Пеликана» скапливалась колышущаяся ледяная каша, готовая в любой момент застыть твердой коркой.

Опасаясь, что корабль вмерзнет в лед посреди залива, Чариков направил его к острову. Полукруглую бухту уже затянуло синеватым льдом. Лед еще был не толстым, легко ломался под форштевнем. «Пеликан» без особых усилий подошел к деревянной пристаньке.

Мороз все усиливался. Днем финские шхеры вдруг превратились в неистощимые фабрики льда. Лед, выталкиваемый северным ветром, выплывал из шхер в залив и срастался в огромные поля.

Чариков, с беспокойством следивший за тем, что творится на море, по радио известил свой штаб о создавшейся обстановке. В ответ от командования пришло приказание, в котором предлагалось немедля покинуть охраняемый участок, уйти к соседнему острову на южном фарватере и там дождаться каравана кораблей, возвращавшихся в Кронштадт.

На берегу хранились добытые с затонувшего транспорта бочонки с селедкой, с маслом и тонн тридцать угля. Не оставлять же такое богатство на острове, когда в блокадном Ленинграде не хватает продуктов и горючего! На тральщике был объявлен аврал, и вся команда занялась погрузкой.

Из бухты «Пеликан» вышел в пургу. Ветер, завывая, гнал на юг колкую, как стекло, ледяную пыль. Побелевшие огромные поля покрывали море, лишь кое-где виднелись темные разводья.

— Придется полавировать, — сказал Чариков. — С нашими силенками напролом не пройдешь.

И он более часа осторожно вел корабль, отыскивая проходы и разводья среди ледяных полей.

Потом «Пеликан» попал в густое месиво колотого льда. Льдины ударялись о днище, бились о борт, обдирали обшивку, попадали под работавший винт. В трюме у машинного отделения вновь открылась течь. И вот тут, как назло, лопнул штуртрос, поворачивающий руль.

Пока ремонтировали его, льдины, наползавшие впереди одна на другую, смерзлись и создали торосистый непроходимый барьер. Сколько «Пеликан» ни тужился, ни пыхтел, но дальше продвинуться не мог.

* * *

Оперативный дежурный штаба — молодой капитан-лейтенант, узнав о бедственном положении «Пеликана», задумался: что же делать? Работа ледокола обойдется гораздо дороже, чем стоит сам тральщик.

— Посылать ледокол не следует,— после подсчетов доложил он командиру соединения. — «Пеликан» сейчас годен лишь на слом.

Соединением кораблей, охраняющих залив, командовал капитан первого ранга — пожилой моряк, лет тридцать проплававший на разных морях. Он взглянул из-под насупленных седых бровей на франтоватого капитан-лейтенанта и спросил:

— Что же вы предложите?

— Передать шифровкой, чтобы команда утопила корабль и по льду пешком добралась к южному фарватеру, — без запинки ответил тот.

— Та-ак, — неопределенно протянул командир соединения и, продолжая глядеть колючими глазами на капитан-лейтенанта, поинтересовался:

— А вы когда-нибудь командовали кораблем?

— Нет, но я был штурманом на быстроходном тральщике.

— И, конечно, гордитесь этим? Так вот что я вам скажу, товарищ быстроходный, — вдруг сердито заговорил капитан первого ранга. — Хороший командир в таком положении никогда не покинет своего корабля.

— Но это же не корабль, а уродец какой-то! Он весь состоит из ржавчины, заплат и пробоин.

— А сделал не меньше, чем новенькие красавцы. Для своей команды он самый родной и любимый корабль. Нам не к лицу выносить подобные скоропалительные решения. Приказываю вместе с ледоколом, идущим навстречу каравану, отправить наш буксир ледокольного типа. Он, я думаю, пробьется к «Пеликану».

* * *

Пурга не прекращалась. Льдины, громоздившиеся одна на другую, порой так сжимали «Пеликан» с двух сторон, что он кряхтел и стонал, как живое существо.

Помпа едва успевала откачивать поступавшую в трюм воду. Борясь со льдом и течью, пеликановцы не спали всю ночь, но у них и мысли не возникло покинуть корабль, который в дни войны стал им родным домом.

Минеры с комендорами попробовали гранатами проделать во льду дорогу, но ничего не добились: после взрывов лед на некоторое время расступался, а затем опять сходился и еще сильнее сжимал старые бока тральщика.

— Скоро кончится горючее и помпа перестанет работать, — предупредил командира механик.

— Ну, что ж, попробуем вручную воду выкачивать, — ответил военком. — Не покидать же нам корабль.

Утром, когда посветлело, наблюдатель заметил на горизонте дым.

— Корабли! — закричал он. — Идут к нам.

Чариков, чтобы лучше разглядеть показавшиеся корабли, вскарабкался на рубку. В бинокль он по силуэту опознал ледокол «Ермак». «За нами», — обрадовался он и потребовал:

— Дайте ракеты и ракетницы!

В воздух одна за другой полетело несколько ракет, а ледокол не сворачивал, он продолжал двигаться на запад.

«Идет навстречу каравану, — понял старший лейтенант. — Смешно было надеяться, что за нами пришлют «Ермак».

Помрачнев, он спустился вниз и сказал военкому:

— Надо срочно что-то придумывать и действовать решительно, иначе к вечеру мы останемся на льду без корабля. Первым делом, конечно, следует остановить течь.

— Я готов еще раз надеть водолазный костюм, — ответил Соловой.

— Нет, под такой лед я не позволю спускаться. Надо еще раз попробовать заделать пробоины изнутри.

Надев резиновые сапоги, военком с командиром спустились в трюм. Там они тщательно ощупали щели, в которые пробивалась вода, затем вызвали к себе механика, боцмана с плотником и принялись за работу.

Работать, стоя в ледяной воде, было нелегко: застывали ноги и руки, да так, что пальцы переставали сгибаться и теряли чувствительность. Приходилось часто бегать в кочегарку отогреваться и сушить портянки.

Общими усилиями некоторые щели все же удалось заделать. Воды стало меньше. Чариков уже хотел уйти из трюма, как на трапе появился запыхавшийся сигнальщик и объявил:

— Товарищ старший лейтенант, на траверзе виден буксир. Держит курс на нас.

Чариков поспешил наверх. С юга действительно шел к «Пеликану» морской буксир, но двигался он очень медленно, так как часто останавливался, давал задний ход, потом с разбегу наползал на лед и проламывал себе дорогу.

Часа через два буксир подошел на такое расстояние, что Чариков расслышал голос командира:

— На «Пеликане»! — крикнул в рупор бородатый лейтенант. — Сумеете ли идти за нами своим ходом?

— Сумеем! — ответил Чариков. — Помогите только пробить этот барьер!

— Есть помочь!

Когда буксир, разломав лед, подошел вплотную к «Пеликану», Чариков, выполняя долг морской вежливости, пригласил бородатого лейтенанта к себе пообедать. Но тот поблагодарил его и сказал:

— С удовольствием бы, да боюсь, что проломанная нами дорога вновь застынет. Прошу следовать за мной без задержки.

Буксир развернулся и лег на обратный курс. «Пеликан» пошел за ним по чистой воде. Некоторое время корабли двигались без всяких препятствий. Но вскоре они замедлили ход, так как проделанную дорогу вновь затянуло льдом, правда не крепким, но все же таким, что на его проламывание пришлось потратить немало усилий.

Буксир с тральщиком пробивались к южному фарватеру до сумерек. Вдали уже показались дымы. Это возвращался ледокол, он вел за собой вереницу кораблей.

Выждав, когда вся колонна пройдет мимо, буксир с тральщиком пристроились в кильватер последнему транспорту.

Корабли шли за ледоколом хорошим ходом. «Пеликану» трудно было угнаться за ними. Чарикову пришлось принять конец с буксира и идти с помощью тягача. Стыдно, конечно, было возвращаться в Кронштадт на буксире, но что поделаешь, когда у тебя старый корабль с потрепанными машинами и не хватает угля!

«Хорошо еще, что ночью придем, — думал Чариков. — Все же меньше людей увидит, в каком жалком состоянии возвращается «Пеликан». А утром мы приберемся, почистимся и будем выглядеть не хуже других».

Буксир, дотащив «Пеликана» до затемненного Кронштадтского рейда, помог ему подойти к берегу и стать у длинного пирса.

Старший лейтенант отдал последние приказания и уже собирался пройти в каюту, как вдруг услышал громкую команду дежурного — «Смирно!» — и его короткий рапорт.

«Кто это там явился?» — не мог понять Чариков, и только когда он услышал ответное «вольно», то сразу же по густому басу узнал голос командира соединения. «Вот не вовремя!» — подумал он. По привычке подтянув на себе ремень, старший лейтенант поспешил навстречу нежданному гостю.

Капитан первого ранга, выслушав его рапорт, крепко пожал руку и сказал:

— Поздравляю вас с благополучным возвращением и спешу поделиться радостью... Военный Совет приказал мне представить вас и весь экипаж «Пеликана» к награде. Вы честно потрудились, товарищи, и всем доказали, что на любом корабле, если им управляют настоящие моряки-патриоты, можно добиться успехов. От души благодарю и поздравляю вас!

Чариков от волнения некоторое время не мог вымолвить слова, потом он вобрал в грудь воздуху и громко произнес:

— Служим Советскому Союзу!

НОЧНОЙ ДЕСАНТ

Наши войска готовились к наступлению, но начать боевые действия мешала оттепель. Дороги всюду раскисли. Под тонким слоем жидкого снега хлюпала вода.

Пришлось ждать морозов.

Финский залив в эту зиму долго не мог застыть: частые штормы разбивали слабый лед, превращали его в мелкое крошево. Корабли весь декабрь выходили в море.

Как только первые холода сковали фронтовые дороги и покрыли болота хрустким льдом, «морские охотники» получили задание перебросить через залив в тыл к противнику большой отряд автоматчиков. Катерникам надо было спешить. Лед, хотя еще и тонкий, сплошной массой стоял перед Кронштадтом, синел вдоль берегов, окружал форты. Чистая вода начиналась далеко за Толбухиным маяком, почти у Копорской губы.

В сумерки всю группу катеров вывел за кромку льда небольшой ледокол. Он остался дежурить у ближних островов, а «морские охотники» пошли дальше.

Погода выдалась ненастная. Пронизывающий норд-ост гнал мелкий снег, свистя срывал седые верхушки волн и забрасывал брызги на обледенелые палубы.

Катера долго шли во мгле, не видя ни маяков, ни навигационных знаков. Огни были погашены с первых дней войны.

Во втором часу ночи ветер несколько стих. «Морские охотники», обойдя минное поле и минуя шхерные острова, повернули к берегу.

Это была самая глухая часть Финского залива.

Справа в темноте виднелась узкая каменистая коса, поросшая кустарником и редкими сосенками, а километра два влево — обрывистый мыс, за которым чернел лес.

Командир группы старший лейтенант Зубарев решил, что десантников следует высадить на косе.

«Если на берегу есть хоть одна батарея противника, — рассуждал он, — то лучшего места, чем обрывистый мыс, для нее не подыщешь. Значит, в первую очередь я должен опасаться мыса. Подходить буду с правой стороны. И сосны и кустарник спрячут нас от глаз наблюдателей. Но не притаились ли фашисты на косе?..»

Оставив товарищей в затемненной части моря, он приказал промерять глубины и осторожно повел свой катер, держа курс на раздвоенное дерево, росшее в центре каменной гряды. Подойдя к отмели, Зубарев пересадил десантников в резиновые шлюпки. Затем он приказал навести на берег пулеметы и стал наблюдать за переправой автоматчиков.

Шлюпки одна за другой бесшумно подходили к нагромождению валунов. Темные фигуры, прыгая с камня на камень, исчезали в голых кустарниках. Казалось, что сейчас они наткнутся на засаду, что вот-вот затрещат пулеметы, взовьются ракеты, загрохочет артиллерия... Но кругом стояла прежняя тишина.

«Удачно выбрал место, — радуясь, думал старший лейтенант. — Здесь им нетрудно будет уйти в лес. Только бы не открыли себя раньше времени...»

Дождавшись возвращения последней шлюпки, Зубарев прикрыл ладонью ручной фонарик и подал условленный сигнал: дважды мигнул зеленым светом. Это обозначало: «Все идет благополучно, двигаться по тому же курсу».

Видя показавшуюся цепочку катеров, тенями скользивших к косе, старший лейтенант отошел в море и стал наблюдать за берегом.

Минут двадцать кругом было спокойно, только где-то очень далеко время от времени взлетали ракеты, озаряя мертвым светом клочок неба, покрытый клубящимися облаками.

Ветер дул порывами. Волны то налетали с носа, то били в борт, обдавая дрейфующий катер брызгами. Мелкая водяная пыль инеем застывала на бушлатах матросов.

Комендоры, пулеметчики и сигнальщики, сунув озябшие руки в рукава, постукивали одеревеневшими ботинками и в нетерпении поглядывали в сторону каменистой гряды: «Скоро ли там кончат?»

И в это время в стороне шхерных островов сверкнул огонь, похожий на костер, и, осветив заревом полнеба, погас. По заливу прокатился грохот, похожий на гром. Там, видимо, подорвалась сорванная с якоря блуждающая мина.

С мыса мгновенно взвился длинный луч прожектора. Его острый конец, пронизав тьму, уперся в то место, где только что сверкнул огонь, и заметался по задымленным волнам.

«Будет обшаривать весь залив, — подумал старший лейтенант. — Накроет нас и десант. Надо погасить».

— К бою!.. — приказал он. — Взять на прицел прожектор!

Придерживаясь затемненной полосы, Зубарев полным ходом направился к мысу.

Вздрагивающая огненная полоса переметнулась к востоку, задержалась там несколько секунд и, описывая полукруг, заскользила на запад.

«Сейчас она упрется в край косы, пронижет голый кустарник, выхватит из тьмы катера...»

— Огонь! — крикнул Зубарев.

Пулеметный и пушечный залпы разодрали тьму, К мысу понеслись струи трассирующих пуль. На какую-то секунду прожектор погас, но затем опять вспыхнул и ослепил комендоров...

В двух местах с берега начали стрелять пушки. Снаряды падали с недолетом.

«Бьют только по мне, других не видят, — сообразил старший лейтенант. — Приму огонь на себя».

Лавируя и ускользая из слепящей полосы света, Зубарев приказал радисту передать отряду, чтобы катера немедля отходили в море. Сам он умышленно двигался почти параллельно берегу и вел огонь только по прожектору. Но с ходу на крутой волне трудно было в него попасть.

Батареи противника пристрелялись. Пришлось набегать на всплески. Снаряды взвизгивали то впереди, то над головой. Один из них разорвался у кормы. Катер подкинуло и повело в сторону...

— Лево руля!

Но рулевой напрасно вращал штурвал: штуртрос был перебит.

— Перейти на ручное управление! — тотчас же распорядился старший лейтенант.

Короткая заминка помогла комендорам точнее прицелиться. После двух-трех залпов луч прожектора померк. В заливе стало необыкновенно темно.

— Ну, как там рули? — спросил Зубарев.

— Заклинило, товарищ старший лейтенант, — донесся голос рулевого. — Румпель не провернуть!

— Вызвать механика, быстрее привести в порядок!

— Есть механика!

На корму побежало сразу несколько человек. Там они столпились: кто-то лег на палубу, кто-то повис над водой... звякнул лом, заскрипело железо и дерево. Раздались тяжелые удары кувалды.

Потеряв в темноте цель, фашистские батареи прекратили стрельбу.

В море с разных мест полетели ракеты. Их свет пробегал по волнам, порой стремительно надвигался на катер и... не достигнув его бортов, угасал.

Ветром корабль гнало к берегу. Зубарев, теряя терпение, послал на корму помощника.

— Посмотрите, чего там копаются, — ведь сносит нас!..

Но когда радист доложил ему о том, что освободившиеся МО запрашивают, не нужна ли помощь, он сердито ответил:

— Обойдемся, незачем всем показываться... Пусть быстрее уходят. Никому не задерживаться! Догоню в море.

* * *

Получив ясный решительный приказ от своего флагмана и не слыша больше пальбы, командиры катеров со спокойной совестью легли на обратный курс. Все были уверены, что Зубарев, так ловко отвлекший внимание противника, где-то в темноте идет следом.

Назад Дальше