— Да госпожа кунчан-ним, — не спорит Юна, забирая назад свою книгу.
Хё Бин, чуть наклонив голову, задумчиво смотрит как она это делает, беря ее одной рукой, но ничего на это не говорит.
— Спасибо, кунчан-ним, — кланяясь, благодарит Юн Ми, забрав книгу.
— Обе, займитесь делом! — приказывает Хё Бин повернувшись к Су Чжи.
— Да госпожа президент, — кланяется та.
— Мой брат у себя в кабинете? — спрашивает Хё Бин у Су Чжи.
— Господин исполнительный директор обедает вместе с директором гостиницы, — кланяясь, говорит Су Чжи.
— Обедает? — говорит Хё Бин, — хорошо, я спущусь в ресторан. Они же в нашем ресторане обедают, так?
— Да, госпожа президент, — кланяется Су Чжи.
Хё Бин и ее секретарь уходят. Су Чжи молча смотрит на Юн Ми. В ее взгляде обида и возмущение. Юн Ми виновато опускает глаза, пряча за спину книгу…
Время действия: вечер этого же дня
Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья ужинает перед телевизором. Юн Ми вяло копается в своей чашке с салатом, периодически бросая взгляды на тарелку с кусочками жареной курицы.
Сижу, давлюсь салатом. Это, конечно, не еда, но хоть будет желудку ночью, чем заняться. Завтра с утра в больницу. Доктор опять прописал сдать кровь на гормональный анализ и еще меня должны всего измерить. Руки, ноги, тело. Чтобы наблюдать за изменениями моего тела. Куда чего вырастет и насколько. Анализы, естественно окромя как на пустой желудок не принимаются, поэтому, ходить мне до обеда голодным… Эх-эх-эх… грехи мои тяжкие… Еще бы знать — какие? А то страдаешь тут, понимаешь, в неведенье… Неправильно это!
Сегодня был бит, как швед под Полтавой. А все-то началось с покупки книги. Шел себе по улице на работу, никого не трогал. Попался на глаза книжный магазинчик, с распродажей. А в нем, на витрине — книга американского продюсера, как я понимаю, из серии «для чайников». Цена после уценки — 800 вон. Это восемьдесят центов. Такие деньги у меня есть. Зашел, купил, решив открыть в своих «умениях» новую «ветку профессии». «Пригодится!» — решил я, — «хоть представление буду иметь — „о чем это?“. С продюсерами мне еще не раз придется столкнуться…»
Пришел на работу, воспользовавшись моментом, что никого нет, взялся читать. Тут нелегкая принесла Хё Бин. И что-то я конкретно тормознул. Вначале — просто не заметил ее появления, сосредоточенно обдумывая, как можно применить только что вычитанный в книге пример на практике. Потом — растерявшись, долго соображал — что сказать в оправдание? И, что паршиво, ничего подходящего в голову никак не приходило: чтение книжки на английском в подготовку к тестам по (французскому, например) никак не вписывалось, а информация из самоучителя продюсера в американском шоу-бизнесе вряд ли поможет корейскому секретарю в его трудовой деятельности.
Потом, статус Хё Бин. Это не Чжу Вон. Она тут самая главная. Насколько можно с ней шутить? Она вообще — шутки понимает? Я ее так второй раз в жизни вижу. Выгонит нафиг и плакали мои восемьсот баксов…
Пока думал, все сроки ответа вышли. Хё Бин сама определила свое виденье ситуации и начала действовать. Пришлось стоять, потупив голову и молча кланяться, чтобы не усугублять…
В итоге, больше всех пострадала моя сонбе. Вот уж воистину — «награждение непричастных!». Было очень неудобно. И как мне удается все время ее так «подставлять»? Само собой как-то выходит… Эх! Еще с родными поговорить нужно. Хё Бин обещала с ними поговорить о моей учебе. Нужно объяснить, как правильно на это реагировать. Чувствую, разговор будет непростым…
— У меня есть новости, — сказал я, дождавшись рекламной паузы.
— Какие, дочка? — повернулась ко мне мама.
— Я сегодня разговаривала с Хё Бин… — начал я, делая для привлечения внимания паузу.
— А кто это? — спросила меня онни отвлекаясь от телевизора.
— Это старшая сестра Чжу Вона. Президент сети отелей «Golden Palace» — пояснил я.
— И ты с ней разговаривала? — удивилась Сун Ок.
— Да, — сказал я.
— Разве такое возможно? — удивилась онни.
— Почему нет? — не понял я.
— Она президент, самый старший начальник. И она старше тебя. Это она с тобою разговаривала, — пояснила онни, — Ты неправильно сказала. Тебе нужно было сказать, что «со мною разговаривала госпожа президент». Поняла?
— Ну да, — ответил я, прокрутив в голове «барабан» корейской иерархии, — наверное.
— Не наверное, а точно, — покровительственным тоном сказала Сун Ок и спросила, — и о чем она с тобою говорила?
— Предложила оплатить мою учебу за границей, — сказала я, — из-за результатов моих тестов.
Онни, потянувшаяся в этот момент палочками к чашке с засахаренной грушей, замерла, не достигнув цели.
— Правда?! — повернувшись ко мне и смотря на меня круглыми глазами спросила Сун Ок.
— Угу, — вздохнул я, — предложила на выбор Америку или Европу, а потом работать в их компании.
— И что ты выбрала?! — с загоревшимися глазами подалась вперед онни.
— Я отказалась, — коротко сказал я.
— ОТКАЗАЛАСЬ?! — не поверила Сун Ок.
— Да, — кивнул я.
Мама, обеими руками, крепко прижала к груди маленькую зеленую подушечку. Молча.
— ПОЧЕМУ?! — трубным голосом теплохода в тумане вопросила онни, смотря на меня глазами-прожекторами.
Почему? Ну, предложение Хё Бин на первый взгляд выглядело весьма заманчиво. Особенно для корейской девчонки с окраины. Учиться за границей, фирма оплачивает учебу, а потом сразу есть, где работать. Красота! Только вот я никак не верю в то, что деньги дадут просто так. Стопроцентно уверен в том, что их придется потом отработать. Или зарплату сделают маленькую, копеечную, с требованием в контракте — пятнадцать лет отпахать на фирму-благодетельницу, или работой завалят так, что ни вздохнуть будет, ни пернуть. Тут капитализм, детка! Древний и махровый. Бессребреники в нем давно вымерли, остались одни акулы. Я, на сцене, только за время этой учебы в сто раз больше заработаю. Да и потом? Если пойти по этому пути, придется жить бок о бок с корейцами, по их законам. А согласно им, этим законам, к тридцати годам, всякая нормальная корейская женщина, при условии, если она, конечно, нормальная, должна выйти замуж… На кой оно это мне?
А еще, Хё Бин, честно говоря, мне, как руководитель, не нравится. Пришла, влепила штраф и тут же предложила «пряник». Ну, хоть паузу бы сделала какую-нибудь между этими событиями! Похоже, у нее «семь пятниц на неделе». Свяжешься, будешь потом «летать»… От рассвета до заката…
— ПОЧЕМУ?! — снова спросила меня Сун Ок.
— Видишь ли, онни, — неспешно говорю я, — я решила стать айдолом. Учеба за границей никак не подвинет меня к этой цели. Поэтому, я и отказалась…
Немая сцена… К нам приехал ревизор…
Время действия: утро следующего дня.
Место действия: комната сестер. Сун Ок уже встала и спустилась вниз. Юна еще спит.
Черный лакированный рояль, белые клавиши. Незнакомый концертный зал, погруженный в темноту. Яркий луч прожектора, бьющий откуда-то сверху, освещает только кусок сцены, рояль и исполнителя — меня. Клавиши, под моими пальцами, рождают бесконечно прекрасную мелодию. Она заполняет собою все окружающее пространство. Мне кажется, что я сам становлюсь музыкой, растворяясь в ней. Вокруг меня, в воздухе, парят золотые песчинки. Они неспешно движутся по каким-то им одним ясным направлениям. Их присутствие ничуть не удивляет и не напрягает меня. Откуда-то я знаю, что это хорошо. Очень хорошо, что они здесь. Я играю, смотря, как они неспешно плывут мимо меня. Ощущение, что они слушают, как я играю. Неожиданно, в прекрасную мелодию вклиниваются посторонние звуки. Мерзкие и противные. Разрушая царящую гармонию.
Пространство вокруг меня начинает качаться и изгибаться. Золотые песчинки взмывают вверх и исчезают в темноте… Я просыпаюсь…
Черт! Богом проклятый телефон! Да чтоб тебя черти в аду на запчасти тысячу лет каждый день разбирали!
Не открывая глаз, правой рукой нашариваю пищащий сотовый и выключаю будильник. Вновь прижимаю голову к подушке, пытаясь вернуться туда, где я только что был. Но тщетно. Я уже проснулся, сон исчез. Лежу, слушая, как в голове стихает прекрасная мелодия и как в подушечках пальцев тают ощущения от только что нажимаемых клавиш. В носу — щекочущий запах лака. Какой реалистичный сон! Какая музыка! И как я играл! Легко, свободно, никаких «зажимов» в кистях. Так бы в жизни играть… Черт! А не записать ли мне эту мелодию? Чувствую, еще немного и она окончательно улетучится из моей головы. Подъем!
Я вскочил с постели и, пытаясь открыть упорно спящий левый глаз, понесся к синтезатору.
Время действия: то же утро.
Место действия: маленькая кухня в доме мамы Юн Ми. Сун Ок молча завтракает перед поездкой в университет. Мама рядом молча пьет цветочный отвар. В кухне царит атмосфера некой угрюмости и подавленности.
— Полночи сегодня не спала, — произносит мама, нарушая устоявшуюся тишину.
Сун Ок вопросительно смотрит на нее, не переставая жевать.
— О вчерашнем думала. Такое хорошее предложение, — поясняет мама свою бессонницу, качая головой.
Сун Ок согласно кивает, продолжая жевать.
— Даже не знаю… — задумчиво говорит мама, невидящим взглядом смотря на стену перед собою, — айдолом еще нужно стать… Как оно там будет? А тут и образование, и работа…
Мама опять замолкает, тяжело задумавшись.
— Ма, ты же видишь, что она ничего даже слушать не хочет? — проглотив прожеванную еду, говорит Сун Ок, — Ни тебя, ни меня, никого не слушает! Втемяшила себе в голову… Зря ты ей потакала. Мало ли что мудан сказала…
В ответ на обвинение мама ничего не отвечает. Молчит.
— Может, дядя с ней поговорит? — предлагает Сун Ок, — она его всегда слушалась…
В этот момент по коридору мимо кухни, шлепая задниками тапочек, в пижаме, лохматая и неумытая, двигаясь по сонно-сомнамбулической траектории от стене к стене, пробегает Юн Ми. Мама и Сун Ок переглядываются.
— Вряд ли это поможет, — с сильным сомнением в голосе отвечает мама на предложение дочери, — сама видишь. Только встала и бегом к своему синтезатору… Даже доброго утра не пожелала…
Мама тяжело вздыхает.
— Может… к врачу? — тихо предлагает Сун Ок, наклонившись к столу.
Мама отрицательно качает головой.
Сун Ок отправляет в рот очередную порцию риса и начинает задумчиво жевать, тоже, как мама — смотря в никуда. В молчании проходит минут пять. Завтрак близится к концу, протекая в угрюмой тишине.
В доме хлопает дверь в гараж. В коридоре раздается веселый смех Юны и ее быстрые шаги. Мама и Сун Ок удивленно поворачиваются к двери кухоньки. Секунда и в ее проеме появляется смеющаяся Юна.
— У меня есть руки! — радостно сообщает она, улыбаясь и держа перед собою руки ладонями вверх с растопыренными пальцами, — у меня есть руки!
Мама и Сун Ок замирают, испуганно смотря на младшего члена семьи, у которого, похоже, не все в порядке с головой. Юн Ми же, несколько озадачивается от того, что никто не торопится разделить с ней ее радость.
— У всех есть руки, — осторожно говорит Сун Ок, первой придя в себя и так, тихонечко, отодвигается к стенке.
— Да не! Ты не поняла! — пытается объяснить ей Юна, в доказательство своим словам энергично шевеля пальцами, — я теперь могу играть! «Зажима» нет!
— «Зажима»? — непонимающе смотря на ее пальцы, переспрашивает Сун Ок.
— Ага! — кивает головой Юн Ми, радостно улыбаясь, — теперь я точно стану айдолом!
Мама громко вздыхает на всю кухню, словно большой, печальный слон.
— То есть ты… хочешь сказать… — медленно произносит Сун Ок, соображая, — Что научилась играть на синтезаторе?!
— Ну да, — подтверждает Юн Ми, — конечно, нужно еще работать, но это уже вопрос отработки техн…
— Ты можешь показать, как ты играешь?! — перебивает сестру Сун Ок.
— Да, — говорит Юна и задумывается.
— Только у меня нет усилителя и колонок, — спустя мгновение говорит она, — Куда бы выход с KORGа воткнуть, чтобы звук был?
— А наушники твои? — спрашивает Сун Ок, — в них же слышно?
— А я как буду без них? — возражает Юна, — мне же тоже надо слышать, что я играю! Хотя… Если ты будешь держать их рядом с моей головой, то будет слышно тебе и мне. Пошли, попробуем!
— Мам, пойдем! — командует маме Сун Ок, вставая из-за стола.
(через несколько минут)
Гараж в доме мамы Юн Ми. В одном из его углов — синтезатор, рядом с ним, на полу — «разбомбленный» комп, подаренный Чжу Воном. На деревянной зеленой табуретке, перед синтезатором сидит Юн Ми. Ее пальцы легко порхают над клавиатурой. Сзади, прямо за спиною исполнительницы, стоят мама и Сун Ок и с не верящим выражением на лицах следят за ее руками.
* * *
Время действия: тот же день.
Место действия: отель, приемная Чжу Вона. На месте секретаря, за столом, сидит Юн Ми и что-то быстро набирает на клавиатуре компьютера, периодически заглядывая в лист бумаги лежащий рядом с ней. Су Чжи сидит возе стены на диванчике для посетителей, смотрит, как она работает.
Ля-ля-ля жу-жу-жу,
Я сегодня всех люблю!
Сижу, никого не трогаю, переношу какую-то хрень с бумажного листа в электронную таблицу. Дебильную работу «подогнала» сонбе. Прямо так с утра, как только я пришел. Но я на нее не в обиде. Я сегодня люблю весь мир! Утром мне приснился чудный сон, в котором я был великим пианистом, исполнявшим великое произведение. Сон был настолько реальным, что проснувшись, я рванул к синтезатору, намереваясь записать гениальную музыку, которую играл. Фигвам, как говорится. Пока добежал до синтезатора, в голове ничего не осталось. Все где-то по дороге высыпалось. Наверное, слишком быстро бежал. Ветром выдуло, хе-хе… Впрочем, у меня со снами всегда такой облом. Проснешься, вроде — вот оно, озарение! С этого момента мир станет другим! Но прошла минута-другая и уже ничего не помнишь. Одни ощущения восхищения остаются, да печаль, что забыл, такую «вэшшш». Так и в этот раз вышло. Однако, «не смотря на», я все же попытался «изобразить» услышанное. Конечно, ничего не вспомнилось, но неожиданно я ощутил, что между мною и моими пальцами пропала «стена», которая была до этого момента, не давая мне нормально играть. Не веря себе, я «пробежался по клавишам».
Ну точно! «Мои» пальцы! Такие же, какие были раньше! Не «деревянные»!
Я удобней уселся на табуретку и в качестве проверки — «забабахал» итальянскую польку, Рахманинова. От начала и до конца «забабахал». У каждого музыканта есть «свое» произведение. То, которое он исполнит, если ему предложат сыграть — «что-нибудь, на ваш выбор». Причины, по которым оно находится в «топ-листе исполнителя», могут быть самые разные — долго не давалось, вложил много времени и сил, просто нравится, чаще других заставляли исполнять преподаватели, получается лучше прочих… Много из-за чего оно так может быть. «Мое произведение» — итальянская полька, Сергея Рахманинова.
В музыкальной школе, в это свое первое произведение, я вложил бездну сил и такую же бездну терпения. Ни с каким другим произведением я никогда больше так не напрягался, как с этой полькой. Но «откатал» я ее в свое время — до блеска. «От пальцев отлетала», как говорится. И я ее сыграл. От и до. И опять она — «отлетела», так же, как делала это раньше.
Как только прозвучал последний аккорд, я подхватился и понесся делиться радостью, к родственникам Юн Ми, ибо больше не кому. Но, к моему удивлению, они почему-то не стали торопиться разделить мой восторг. Не поверили. Сун Ок вообще потребовала предъявить доказательства. Что ж? Привел к KORGу, предъявил. Еще раз сыграл «польку». Когда закончил, онни так и «зависла», как стояла — с отвисшей челюстью и наушниками в руках, а мама — обняла меня, уткнулась лицом в шею и принялась плакать. В общем, утро вышло… эмоциональным.