– Я ничего не говорила про ваш кроткий нрав, а уж изумительным его никто не назовет, – сухо возразила Рива. – Вы страшный человек Самый страшный из всех, кого я знаю. И самый добрый… – Голос у нее дрогнул, ей пришлось глотнуть воздуха, чтобы снова не разрыдаться. – Знаю, вам придется меня уволить. И вот теперь вы стараетесь сделать это помягче. Я на вас за это не сержусь. Если хотите, я сама подам в отставку: все пройдет тихо и без хлопот.
Рорк сделал еще одну затяжку и потушил сигарету в маленькой хрустальной пепельнице, которую принес с собой.
– С какой стати мне вас увольнять?
– Ради всего святого! Меня обвинили в двух убийствах! Меня выпустили под залог, и, чтобы уплатить этот залог, мне придется продать дом и все остальное имущество. И я ношу вот это!
Рива вскинула сжатую в кулак руку, и на запястье у нее тускло блеснул опознавательный браслет.
– Да, я вас понимаю. Не слишком элегантно. У этих ребят из полиции нет ни капли вкуса.
Рива не откликнулась на шутку и лишь мрачно взглянула на него в ответ.
– Стоит мне выйти на угол в бакалею, копы будут это знать. Они знают, что вот прямо сейчас я расстроена, потому что считывают мой пульс. Это все равно тюрьма, разве что без камеры.
– Я знаю, Рива. Мне очень жаль. Но в камере вам было бы хуже. Много хуже. И вам не придется продавать дом или что бы то ни было еще. Я одолжу вам денег. Не спорьте! – приказал он, увидев, что она собирается возразить. – Вы возьмете деньги, потому что я велю вам их взять. Для меня это вложение. Когда все это дело прояснится и обвинения с вас будут сняты, деньги мне вернут. А вы отработаете то, что я называю справедливым процентом по займу.
Ей все-таки пришлось сесть. Она опустилась рядом с ним на диванчик.
– Вы все равно должны меня уволить.
– Вы, кажется, указываете мне, как управлять моей собственной компанией? – холодно осведомился Рорк. – Вы, безусловно, ценный сотрудник, но выслушивать ваши распоряжения я не намерен.
Рива наклонилась вперед, поставила локти на колени и закрыла лицо руками.
– Если это ради дружбы…
– Она, безусловно, сыграла свою роль. Я питаю дружескую привязанность к вам и к Каро. Кроме того, вы занимаете важное положение в исследовательском отделе корпорации. Но главное не это. Я верю в вашу невиновность и верю, что моя жена ее докажет.
– Она почти такая же страшная, как вы, – пробормотала Рива..
– Ошибаетесь. Она может быть гораздо страшнее меня.
– Как я могла вести себя так глупо?! – Голос Ривы опять задрожал, в нем послышались слезы. – Как я могла быть такой дурой?
– Вы вовсе не дура. Вы любили его. Любовь всех нас делает дураками, а иначе какой в ней толк? А теперь возьмите себя в руки. Времени у нас мало. Поверьте, когда мой коп говорит «десять минут», это означает ровно десять минут. Давайте поговорим о программе уничтожения вируса и защиты от него.
– Да-да. – Рива всхлипнула и руками вытерла слезы со щек. – Мы близки к решению. Очень близки. Все данные у меня в кабинете, на засекреченном компьютере под двойным кодом. Закодированные копии на дисках хранятся в «склепе»: Последняя версия на гибком диске была вчера вечером доставлена курьером к вам в кабинет. Она тоже закодирована. На мое место может заступить Токимото. Он лучше всех. Я проинформирую его обо всем, чего он еще не знает. Или, если хотите, вы можете сделать это лично. Пожалуй, стоит перевести Ла Салль на должность заместителя. Она не глупее Токимото, хотя ей не хватает творческой жилки.
– Вы когда-нибудь говорили о проекте со своим мужем?
Она удивленно заморгала:
– С какой стати?
– Подумайте хорошенько, Рива. Может, случайно упомянули?
– Нет. Я могла сказать что-то вроде того, что у меня горячее дело и мне придется прихватывать сверхурочные. Но я никогда не вдавалась в детали. Это же «Красный код»!
– А он вас не спрашивал?
– Он не мог спрашивать о том, чего не знал, – нетерпеливо ответила Рива – Он был художником, Рорк. Весь его интерес к моей работе сводился к тому, надежна ли охранная система, спроектированная мной для нашего дома и для его скульптур.
– Это я хорошо понимаю. Моя жена – полицейский детектив, моим бизнесом она совершенно не интересуется. Но время от времени – просто из вежливости – она спрашивает, как у меня дела. Как прошел день, над чем работаешь – что-то в этом роде. Вспомните, не было ли у вас чего-то подобного.
Рива откинулась на изогнутую спинку дивана. Теперь ее лицо побледнело, голос звучал глухо, в нем чувствовалась предельная усталость.
– Да, Блэр мог спросить, что за «горяченькое дельце». Я ему отвечала, что не могу об этом говорить. Иногда он даже поддразнивал меня. «Шпионские страсти», «совершенно секретно», «моя жена – суперагент» и так далее. – Губы у нее задрожали, она до боли закусила нижнюю, стараясь справиться с собой. – Блэр страшно увлекался историями про шпионов, обожал шпионские боевики и компьютерные игры. Но если он и говорил что-то, то только в шутку. Вы знаете, как это бывает. Друзья тоже надо мной подшучивали иногда, но никто не проявлял подлинного интереса.
– Фелисити, например?
– Да. – И тут опухшие глаза Ривы вдруг открылись и загорелись огнем. – На самом деле Фелисити интересовалась только модными тряпками, хотя делала вид, что без ума от искусства. Хитрая сучка! Она время от времени проходилась насчет того, как я могу сидеть целыми днями в четырех стенах, копаясь в кодах и паролях. И что в этом такого интересного? Но я никогда не рассказывала ей даже о второстепенных проектах. Я же подписала контракт о неразглашении;
– Я понимаю.
– Так вы думаете, Блэр погиб, а я оказалась в этой кошмарной передряге из-за «Красного кода»? Это просто исключено! Он ничего не знал. И вообще о моей работе знали только те, у кого был допуск.
– Это не исключено, Рива, это очень даже возможно.
Рива вскинула голову, но не успела сказать ни слова: раздался энергичный стук в дверь, и в кабинет вошла Ева.
– Время истекло, – сказала она и пристально вгляделась в лицо Ривы. – Я вижу, предварительную работу ты проделал.
– Я просто пытался кое-что выяснить. Оказывается, Биссел знал, что Рива работает над суперсекретным проектом, но деталей они не обсуждали.
– Это не может иметь никакого отношения к тому, что случилось с Блэром, – настойчиво повторила Рива. – Если это дело рук террористов, почему они не покушались на меня или на вас? – спросила она Рорка. – Или на любого другого из разработчиков?
– Вот мы и попробуем это выяснить. Только давайте вернемся в гостиную, – предложила Ева. – Я хочу поговорить с вами обеими, чтобы потом не повторяться.
– Чего они могли добиться убийством Блэра? – с недоумением спросила Рива, идя следом за Евой по коридору. – Оно не затрагивает проект.
– Оно привело к вашему аресту по обвинению в двойном убийстве, – ответила Ева, войдя в гостиную. – Садитесь. И ответьте мне, пожалуйста, обе: когда вы в последний раз побывали в мастерской Биссела?
– Я – несколько месяцев назад, – сказала Каро. – Я была там прошлой весной. Кажется, в апреле… Да, я уверена, это было в апреле. Он хотел показать мне фонтан, над которым работал ко дню рождения Ривы.
– А я была там в прошлом месяце, – сказала Рива. – В начале августа. Заехала за ним после работы – мы собирались на званый ужин к Фелисити. Я не любила там бывать. Вся эта процедура проверки…
– Он и вас проверял? – удивилась Ева.
– Да. Когда речь заходила об охране его мастерской, Блэр становился настоящим параноиком. Никто, в буквальном смысле ни один человек не должен был знать пропускной код.
– Но вы же дали мне пропускной код. Рива покраснела и откашлялась.
– Я его расшифровала… в тот самый раз. Просто не смогла удержаться от искушения. Кроме того, это был как раз подходящий случай проверить в полевых условиях наш новый, только что разработанный сканер. Вот я и расшифровала код, проверила и получила доступ. Потом я снова включила сигнализацию и позвонила Блэру снизу. Я ему ничего не сказала: его бы это жутко разозлило.
– Вы когда-нибудь заходили в мастерскую в его отсутствие?
– Зачем?! Я никогда за ним не шпионила! – Рива бросила многозначительный взгляд на Каро. – Хотя, наверное, зря. Если бы я следила за ним, то давным-давно узнала бы правду о нем и Фелисити. Но я уважала его право на частную жизнь, на собственное пространство и ждала того же от него.
– Вы знали о нем и Хлое Маккой?
– Оком?
– О Хлое Маккой, Рива. Это прелестное юное создание, которое работает в его галерее. Вы знали о ней?
– Об этой маленькой кривляке? Королеве мелодрамы? – Рива рассмеялась. – О, бога ради, Блэр не мог… – Под холодным взглядом Евы она замолкла и схватилась за горло, словно вдруг почувствовала, как к нему подступает дурнота. – Нет. Она же совсем ребенок. Ради всего святого, она еще учится в колледже! – Рива свернулась калачиком на диване, обхватила себя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. – О боже, боже!
– Рива, детка… – Каро торопливо села рядом с дочерью и обняла ее. – Не плачь из-за него. Не плачь!
– Не уверена, что я плачу из-за негр. Скорее из-за себя. Сперва Фелисити, а теперь еще и эта… безмозглая институтка. Господи, сколько же их было?!
– Одной вполне достаточно.
Рива спрятала лицо на плече у матери.
– Куда мать, туда и дочь, – пробормотала она. – Если вы говорите правду, лейтенант, возможно, их убил какой-нибудь ревнивый любовник Фелисити. Кто-то, как и я, считавший себя обманутым.
– Эта версия не объясняет, зачем вас заманили туда в нужный момент. Она не объясняет, почему коды лифта, ведущего в студию, были изменены примерно в то же самое время, когда кто-то зарезал Блэра Биссела и Фелисити Кейд. Она не объясняет, почему компьютеры в вашем доме, в галерее Биссела и в доме Фелисити Кейд – Финн это только что подтвердил – были заражены пока еще не идентифицированным вирусом, уничтожившим все содержавшиеся в них данные.
– Вирусом? – Рива высвободилась из объятий Каро. – Все эти компьютеры в разных местах? Вы уверены?
– Два из них я проверил сам, – подтвердил Рорк. – Судя по всему, они были заражены «вирусом Судного дня». Мы, конечно, проверим, чтобы убедиться окончательно, но я уже знаю, что именно нужно искать.
– Но этот вирус невозможно ввести на расстоянии! Мы же знаем, это делается только на месте. – Рива вскочила на ноги и принялась мерить шагами комнату. – В системе есть сбой; чтобы заразить сеть, ее приходится загружать непосредственно в процессоры. А для этого требуется оператор.
– Вот именно.
– Если компьютеры заражены «вирусом Судного дня», это значит, что кто-то пробился сквозь охранную систему. В моем доме, в галерее, в мастерской, в доме Фелисити. Я могу проверить эти системы. Я сама их разрабатывала и устанавливала. Проведу сканирование, проверю, инфицированы ли они, и если да, то когда это произошло:
– Если сканирование проведете вы, результаты будут признаны недействительными в суде, – предупредила Ева.
– Я проведу сканирование, – сказал Рорк. Рива резко повернулась к нему, и он заглянул ей в глаза. – Надеюсь, мне вы доверяете?
– Вам – безусловно. Лейтенант, – Рива вернулась к дивану и присела на самый краешек. – Если это… Если то, что случилось, имеет отношение к проекту, значит, Блэра тоже подставили. Все было подстроено, инсценировано, чтобы я помчалась туда.
Господи, они хотели, чтобы и для меня, и для всех это выглядело так, будто Блэр и Фелисити были любовниками. Он погиб из-за меня! Они оба умерли из-за меня!..
– Можете в это верить, если хотите. – Ева нахмурилась. – Но я предпочитаю иметь дело с реальными фактами.
– Но нет никаких доказательств, что он когда-нибудь мне изменял! Все эти улики можно подделать. Фотографии, квитанции, диски… Может, его похитили и привезли в дом Фелисити! Может, он… – Рива осеклась, очевидно, осознав всю неправдоподобность придуманной ею фантазии. – Нет, все это не имеет никакого смысла, я понимаю. Но, как ни поверни, это в любом случае не имеет никакого смысла.
– Это имеет смысл, если Биссел не только был неверным мужем, но и занимался промышленным шпионажем, – жестко произнесла Ева. – Это имеет смысл, если террористы верили, что у него есть интересующие их разведданные. Во всяком случае, он мог им заявить, что они у него есть.
Рива отшатнулась, словно Ева ее ударила.
– Это невозможно, – прошептала она. – Вы хотите сказать, что Блэр имел контакты с радикальной террористической группировкой? Что он скармливал им информацию? Но это нелепо.
– Я лишь говорю, что это возможно. И я собираюсь это выяснить. Я предполагаю, что неизвестное лицо или лица приложили массу усилий, чтобы убить Биссел а и Кейд и навести подозрение на вас. Если бы мы приняли это за классическое преступление по страсти, каким оно было представлено, никто не обратил бы особого внимания на эти компьютеры. Все решили бы, что это вы, с вашим знанием компьютеров, в гневе, со злости испортили их. А перемена кодов в галерее Биссела была бы принята за случайный сбой.
– Я… поверить не могу, что он был способен на такое!
– Во что вы верите или не верите, это ваше дело. Но если вы заглянете глубже, вы убедитесь, что здесь есть нечто большее, чем двойное убийство и подозреваемая, преподнесенная полиции на блестящем серебряном блюде.
Рива снова встала и подошла к широкому окну с видом на реку.
– Я не могу… Вы хотите, чтобы я в это поверила, смирилась с этим, но если я смирюсь, это будет означать, что с самого начала все было ложью. Что он никогда меня не любил. Или любил так мало, что польстился на предложение этих людей… уж не знаю, что они могли ему предложить. Деньги? Власть? Может быть, просто острые ощущения от игры в промышленный шпионаж не на экране, а в жизни? Вы хотите заставить меня поверить, что он использовал меня. Использовал мое доброе имя, все то, чего я сумела добиться в своей профессии…
Ева пожала плечами:
– Это определенным образом характеризует его, но не вас.
Рива продолжала пристально смотреть в окно.
– Я его любила, лейтенант. Может, это покажется вам слабостью, глупостью, но я любила его, как никогда никого не любила раньше. Если я поверю в ваши слова, мне придется расстаться с моей любовью, со всем тем, что она значила для меня. Вряд ли тюрьма покажется мне намного хуже.
– Вы не обязаны что-либо принимать на веру, а тем более смиряться с чем бы то ни было. Это ваш выбор. Но если не хотите на практике узнать, насколько тюрьма хуже, вам придется сотрудничать со мной. Вы пройдете тестирование на детекторе лжи третьего уровня завтра в восемь ноль-ноль. Советую вам также согласиться на полномасштабную психиатрическую экспертизу и дать указание своим адвокатам предоставить нам свободный доступ ко всем вашим досье. В том числе и засекреченным досье.
– У меня нет засекреченных досье, – тихо ответила Рива.
– Вы работали в Секретной службе. У вас они наверняка есть.
Рива наконец повернулась лицом к присутствующим. Взгляд у нее был как у сомнамбулы.
– Вы правы. Извините. Я дам разрешение.
– Ваши досье нам тоже понадобятся, – сказала Ева, обращаясь к Каро.
– А ее зачем? – Рива мгновенно забыла об обиде на мать и поспешила встать на ее защиту. – Она тут ни при чем!
– Каро связана с вами и с жертвой. Кроме того, она тоже имела отношение к проекту.
– Если вы считаете, что моей матери грозит опасность, она имеет право на защиту.
– Я об этом уже позаботился, Рива, – вставил Рорк.
Каро бросила на него быстрый удивленный взгляд.
– Могли бы поставить меня в известность, – проворчала она и со вздохом добавила: – Но я не стану спорить. И я позабочусь, чтобы разрешение было вам выдано немедленно.
– Отлично. А пока подумайте – вы обе! – и постарайтесь вспомнить все когда-либо имевшие место разговоры о работе с любой из жертв. Или с кем бы то ни было, если на то пошло. Особенно о «Красном коде». Я с вами свяжусь.
Ева направилась к двери, но Рорк задержался.
– Советую вам обеим хорошенько отдохнуть. Возьмите на завтра отгул, если это необходимо, но послезавтра вы обе нужны мне на работе. – Он вопросительно взглянул на Еву. – Вы не возражаете, лейтенант?