Она достала толстую иголку и вонзила ее в глаз куклы, издавая противный гогот наслаждения. У куклы на лбу английскими буквами было написано: «Марина».
Глава 3.
Это июльское утро не было наполнено теплом ее объятий и тихим дыханием, которое приятно щекотало шею. Это летнее утро обжигало своим холодом. Стефан встал с постели, чувствуя себя разбитым. И не факт, что у него получится их склеить. Многое зависело от Марины: захочет ли она укрепить из отношения?
Мужчина отказался от кофе, ощущая дискомфорт не только в желудке, но и во всем теле, даже в душе, что было самым страшным. Еще вчера утром он был цельным, свято веря в их любовь, а сегодня он стал пустой голограммой человека, весело переливаясь снаружи, а внутри отражая лишь пустоту. Душ немного отрезвил его. Все наладится, им надо взять тайм-аут. Марине точно надо, возможно, она устала от него, хотя он не давил на нее ни в каких вопросах кроме тех, что были связаны с детьми и созданием полноценной семьи.
Стефан прошел в гардеробную, тихо ступая по полу, чтобы не разбудить ее. Он знал, что она легла в спальне на втором этаже. Марина любила проводить там время. Его тянуло магнитом заглянуть в ней, поцеловать нежно в лоб и сказать, что он будет скучать. Но все, на что его хватило, — это чуть-чуть приоткрыть дверь и робко взглянуть на нее, так мило растянувшуюся на кровати. Милая, словно ангел во плоти. Его сердце сжалось. Почему этот ангел был жесток с ним накануне вечером?
Он так и не сказал ей, что улетает по делам в Штаты. Может, Марина расстроится, что он не поставил ее в известность, и поймет, что чувствует он каждый раз, когда она сжимает его сердце в руках и выбрасывает, как ненужную вещь? Взяв ручку и листок, Стефан написал короткое послание ей: «Марина, я уехал на несколько дней в США по делам. Не скучай. Люблю».
Вроде и написал, что любит, а вышло такое сухое, холодное перечисление фактов: уехал, не скучай, люблю. Мужчина хотел переписать записку, но потом решил, что оно не стоит того. Вдруг она даже не обратит на нее внимание. Его ангел неожиданно превратился в демона, и Стефан не знал, чего от него ждать.
А вот и такси...
— Мистер Хейз, к какому времени вас ждать в офисе? — поинтересовалась по телефону Лиза Джонс, главный дизайнер.
Стефан оторвался от созерцания невидящим взглядом стекла автомобиля. Ему кто-то звонил.
— Я сейчас еду в такси в аэропорт, прилечу где-то часам к двум ночи. Но уже, наверное, будет поздно? Тогда завтра с утра.
— Как скажете, мистер Хейз. Мне собрать команду дизайнеров утром?
— Лиза, можно просто Стефан и на «ты», уже полтора года работаем вместе. Думаю, сначала вдвоем оценим проект, не отрывай пока людей от работы.
— Поняла вас, мист… То есть тебя, Стефан. До завтра!
— До завтра, — пробормотал он в отключившийся телефон и сжал его в руке.
Иногда ему казалось, что Лиза играет. При личной встрече «мистер Хейз» никогда не звучало так официально и сухо, и тон ее голоса был теплее. Само ее поведение менялось, когда они общались вживую, иногда ему даже казалось, что он ей нравится. Но после общения по телефону и ее суровой интонации он сомневался в своей адекватности. Неужели стал засматриваться на других женщин? Только зачем? Ему это никогда не надо было, одна женщина уже заняла его сердце полностью.
Такси доставило его в аэропорт. Еще десять часов, и он вернется на родину, земля которой хранила много его скелетов, много боли и сожаления о том, что исправить было нельзя. Причем в прямом смысле этого слова. Охваченный думами, мужчина поднялся в самолет и устроился на кожаных сиденьях. Он уже был далеко от нее. Марина могла еще спать. А может, читала его записку. Как она отреагирует? Десять часов он будет вне зоны доступа, компанию ему составят гнетущие мысли и размышления, самокопание и поиск собственных недостатков, чтобы понять, чего ей не хватало.
Марина Хейз стала его личным снотворным, которое ему сам Бог прописал. Без нее он не мог уснуть уже два года. Она же была его энергетиком, вдыхавшим в него жизнь одной своей улыбкой. Никогда в жизни он не имел такого единения ни с кем, ни с одной девушкой. И он хотел для Марины самого лучшего, дать ей то, что она хочет. Но она сама никак не могла понять, что же ей надо…
Если она любила его, то к чему все эти истерики, скандалы и громкие, обидные слова? Почему он должен был понимать все и всегда, а она его — никогда? Да, он хотел детей, просто боялся опоздать. Пора бы уже в сорок лет иметь что-то более весомое, нежели деньги и акции. Хочется, чтобы дома не было стерильного порядка и кучи пустых комнат. Стефан хотел шума, детских криков, хотел не спать ночью, сидя у кроватки, хотел видеть важные бумаги порванными маленькими ручками. Хотел обычной семейной жизни. Жизни, которая так пугала Марину.
Конечно, он понимал ее тревоги за прошлое и сомнения насчет будущего. У него тоже было что прятать и что скрывать, и это могло однажды выйти наружу и испортить его жизнь. Но разве можно постоянно жить в страхе быть раскрытым, в страхе быть задушенным своим прошлым? Тогда проще сразу выкопать себе могилу. Потому что прошлое рано или поздно настигнет тебя и накинет удавку на шею, которую ты так долго ждал. Так не проще ли сдаться первым?
Однако Стефан был не из тех, кто сдается первым. Последнее слово он оставит за собой. И позвонит ей сам, когда окажется на месте. Гордость его мало волновала, когда дело касалось ее. Пусть гордой и обидчивой будет она — женщина, а он — мужчина, и он сделает первый шаг навстречу любимой женщине.
…В Штатах у него осталась небольшая, но очень уютная квартира для временного проживания. Мужчина расположился в гостиной, приходя в себя после долгого и скучного перелета и смены часовых поясов, во время которого он вывернул себе душу наизнанку, думая о жизни. Нельзя человеку оставаться наедине с собой: сразу же находишь в себе миллион недостатков, в своем поведении — ошибок. Обязательно появляются альтернативные варианты развития событий и, соответственно, другие реальности, в которых все не так хреново.
— К черту иллюзии, пусть будет хреново, зато по-настоящему, — кисло произнес Стефан и плеснул себе виски, доставая телефон.
Гудок, гудок и еще один. Он взглянул на часы. В Москве сейчас около шести-семи вечера. Марина должна быть дома. Стефан повертел в руках бокал с виски, задерживая на нем взгляд. Ему нужно было услышать ее нежный голос, помириться с ней, а затем попросить стянуть с себя майку и домашние шорты, остаться в одном белье. И мучить себя, слыша ее стоны и звуки прикосновения Марины к ее телу. Они практиковали телефонный секс, когда он находился далеко. Стефан давал ей указания, что делать, а сам рвал себе душу на части, желая оказаться в ней, ласкать ее тело…
Время ожидания ответа истекло. Он сбросил звонок. Абоненту плевать на него с высокой колокольни. Что ж, эта бутылочка его утешит. Наверняка.
***
В офисе следующим утром жизнь кипела, била ключом. Его компания получила большой заказ — проектирование нового небоскреба в Дубае. Стефан очень гордился своей компанией, это был его второй дом. Он ушел из фирмы Макса, не в силах больше выносить все эти бумажки и переговоры. Сейчас он делал почти то же самое, но был сам себе командиром и часто принимал самое непосредственное участие в разработке новых эскизов и построении чертежей. Он любил свою работу, это было делом всей его жизни.
— Стефан, доброе утро, — поприветствовала его Лиза, выглядя ослепительно в маленьком черном платье и темно-бордовых туфлях на высокой тонкой шпильке. И губы ярко алели, идеально дополняя образ женщины-вамп.
— Доброе утро, Лиза. Выглядишь прекрасно, но тем не менее по-рабочему, — сделал он ей вежливый комплимент и прошел к столу. — Документы пришли?
— Да. Здесь общая информация по строительству, — она положила перед ним черную папку, — детали надо будет согласовать с ведущим специалистом из компании вашего брата. А здесь, — рядом открылась зеленая папка, — все о дизайне.
— Макеты?
— Конечно, все здесь.
Следующие два часа ушли на обсуждение технических деталей, чтобы понять, на что они могут рассчитывать, а на что — сразу нет. Высота здания составляет четыреста четырнадцать метров, при сто одном этаже. Заказчик строительства, крупный шейх из ОАЭ, высказал предпочтения относительно цветов: серый-металлик, темно-синий, черный, стиль — минимализм.
— Смотри, — привлекла его внимание Лиза, — в здании восемь этажей отведено под розничную торговлю, также там около тысячи машиномест в подземном паркинге и около восьмисот апартаментов.
— Масштабная постройка планируется… — задумчиво произнес Стефан и потер подборок. — Но у меня уже есть идея. Фарид не просит чего-то экстравагантного и неординарного, есть у меня парочка эскизов.
Он сел за стол и достал большую папку, в которой хранились листы с рисунками и чертежами. Достал некоторые из них и разложил на столе.
— Надо будет привлечь для работы над этим проектом команду, работавшую над парком аттракционов в Париже.
Лиза окинула безразличным взглядом лежавшие на столе рисунки. Сейчас они ее мало интересовали. Мужчина, сидевший напротив, волновал ее кровь куда больше. Стефан держал в руках листы с другими чертежами и детально их изучал, сопоставляя с возможностями нового проекта. Внезапно кисти его правой руки коснулось что-то мягкое и очень приятное на ощупь. Лиза протянула руку к новым листам, касаясь его руки.
— Можно мне их посмотреть? — томно спросила она, не отводя от него взгляд своих карих глаз, подведенных черной подводкой.
Стефан сглотнул, ощущая в этом касании что-то интимное и даже сексуальное. Девушка привстала со своего места и немного нагнулась вперед, открывая его взору декольте груди второго размера. Загорелые упругие груди выглядели чертовски аппетитно в тесном платье.
— Так я возьму? — снова обратилась к нему Лиза, выводя из ступора. На ее губах играла дерзкая улыбка.
— Конечно, — замешкался Стефан, проклиная себя за развратные и пошлые мысли в голове.
— Продолжим обсуждение за ланчем? — спросила она, собирая листы вместе. — Кофе хочется и… прикурить, — добавила девушка, приподнимая губы в легкой усмешке и удерживая внимание Стефана своим кошачьим взглядом.
— Хорошо. Иди сейчас в свой офис и согласуй все детали насчет команды, и через десять минут встречаемся в кафе, — на автомате выдал он, желая лишь одного — чтобы она быстрее ушла.
Лиза покинула кабинет, и Стефан откинулся на спинку стула, с шумом вдыхая и выдыхая воздух. Она вела себя подобным образом каждый раз при встрече с ним. Это его не удивило. Поставила в тупик собственная реакция. Он никогда не велся на яркие губы и декольте. Однако сегодня почти успел раздеть ее в своем воображении за пять минут.
Ему однозначно сносило крышу. Он звонил Марине с утра, но в ответ снова услышал лишь тишину. Что это? Бойкот, протест или окончательный разрыв? Нет, он уверял себя, что она просто не видит звонки или не слышит, или что угодно, но не разрыв. Стефан набрал ее еще раз, не теряя надежды. Молчит.
«Марина, ответь уже наконец. Это не смешно», — отправил сообщение, так как не хватало сил переживать и терзать душу сомнениями и различными догадками. В своем воображении он даже её измену нафантазировал.
— Стефан, я все закончила, мы можем выдвигаться, — в дверях появилась Лиза.
— Ага, идем.
Мужчина последний раз посмотрел на экран телефона, но ничего не изменилось. Взгляд впился в сегодняшнюю дату. Так скоро… Так скоро он снова столкнется со своими самыми страшными тайнами лицом к лицу.
***
Небо заволокло тучами, сильные порывы ветра заставляли деревья качаться из стороны в сторону с бешеной силой. Стефан вздрогнул, когда очередной вихрь ударил ему в лицо. Он вышел из дома и спустился в подземный гараж. Судный день настал. Даже погода говорила ему о том, что все всем известно, и он не сможет избежать наказания, от которого прятался вот уже двадцать лет.
Нью-Йорку была не свойственна такая погода в конце июля. Но небо недавно пролилось на землю дождем, и на улице было промозгло. Холод забирался глубоко под кожу, без проблеска жалости колол своими толстыми иглами.
Мужчина вышел у Стренвильского кладбища. Липкие пальцы страха и потные ручонки сожаления потянулись к его шее. Он вдохнул до боли знакомый хвойный аромат и, собрав волю в кулак, сделал шаг вперед. Сейчас он стал другим Стефаном, больше не был тем малолетним идиотом, из-за глупости которого он сейчас стоял на этой мертвой земле. Стефан остановился у нужной ему могилы.
Миранда Вуд
03.09.1978 — 25.07.1993
Любимая сестра и подруга…
Так скупо. Сестра и подруга. Больше у Мири никого и не было. Ветер усилился, заставляя Стефана сильнее кутаться в пиджак. Он коснулся могильной плиты и вздрогнул, кожа покрылась мурашками, а память атаковала выцветшими картинками прошлого. Он и Мири бегают по детдому, сбегают и получают за это каждый раз нагоняй, целуются, и она признается ему в любви. А он обещает ей любовь до гроба. Ложь. Все было грязной ложью по отношению к ней.
— Прости меня, Мири. Прости за все, — прошептал мужчина, садясь на корточки перед камнем и прожигая его взглядом.
Большего наказания, чем тот груз вины, который он нес уже много лет, и придумать нельзя было. Чья-то рука коснулась его плеча, и Стефан резко развернулся, застигнутый врасплох, почти на коленях и со слезами на глазах. Кто мог тут быть еще? Ну конечно, Марисса.
— Здравствуй, Марисса, — поприветствовал ее он и обнял.
Сестра Миранды была, как и он, одета во все черное. Но не это привлекло его внимание, а бездонные, пустые глаза, в которых плескалась темнота. Ей было больно, он знал. Спустя столько лет она не смогла найти покой. Кроме сестры у нее никогда никого не было. Две одинокие души, которые были разлучены по его вине. Сам-то он был счастлив с Мариной и мечтал о создании большой семьи, а у Мариссы не осталось ничего, кроме воспоминаний, над которыми не властно даже время.
— Здравствуй, Стефан, — она обняла его в ответ. — Давно ты не приходил, пару лет так точно.
— Переехал в другую страну, здесь иногда появляюсь по работе. Как ты, Марисса?
— Соврать, что все хорошо, или ты не поверишь? — грустно улыбнулась женщина и перевела взгляд со Стефана на могилу сестры. — Все эти годы я думаю, почему моя жизнерадостная сестра, которая всегда хотела жить, строила планы на будущее, любила тебя, ушла из жизни таким способом? Почему она предала все, что ей было дорого?
На Стефана смотрели глаза Мариссы, пульсировавшие пустотой и отчаянием. Он знал ответ на ее вопрос, знал почему, но он будет молчать. Всегда.
— Не знаю, — соврал он и взял женщину за руку. — Держись, Марисса. У тебя есть, ради чего жить. Подумай о своих детях в интернате. Ты знаешь, как порой ребенку из детдома нужна помощь и поддержка. Я уверен, такой опытный психолог как ты спасает не одну жизнь.
— Да, ты прав, — вздохнула она и прислонилась к нему, кладя голову на плечо, — но иногда не хватает сил нести эту ношу. Однако есть и хорошие новости!
— Какие? Я весь внимание.
— Не знаю, как сказать… — замялась Марисса.
— Говори, Марисса, заинтриговала же! — охотно воскликнул Стефан. Он не мог сказать, что ему было очень интересно узнать о ее жизни, но он всегда чувствовал вину перед Мариссой, поэтому приготовился слушать и изображать неподдельный интерес.
— Это наша общая победа, Стефан! Последний благотворительный вечер собрал приличную сумму, теперь фонду гораздо проще существовать. Правда денег все равно мало, а детей и подростков, пристрастившихся к наркотикам, становится все больше и больше, и это удручает.
— Нужны еще деньги? Говори, как есть, Марисса.
— Да, они бы не помешали сейчас, когда фонд только развивается, но я не могу просить у тебя столько денег, ты и так нам много помогаешь, — она стыдливо опустила глаза.
— А ты и не просишь, Марисса. Я сам даю, — сказал Стефан. Его прервал телефонный звонок. — Прости, работа не ждет. Я тогда позвоню тебе, как освобожусь, мы встретимся, и я выпишу чек? Идет, или дело срочное?