Я встретился с первым подозреваемым. Это молодой человек, который принадлежит к тому же клубу, что и я. Я сказал ему, что хотел бы поговорить с ним завтра в десять утра.
— А он… не интересовался, о чем вы хотите поговорить?
Я сказал ему, что хочу обсудить скачки, в которых мы оба будем участвовать.
Если он придет только завтра, — сказала Донелла, — вы должны быть как можно более осторожны сегодня ночью. Вдруг кто-нибудь влезет в вашу комнату через окно… или уже прячется там?
Я подумал об этом, — спокойно ответил граф. — Пока со мной будет мой камердинер, я буду вести себя так, словно собираюсь спать у себя. Но как только он уйдет, я переберусь в другую комнату.
Мысль хорошая… но что, если тот человек, ну, который говорит, как кокни… что, если он будет искать вас?
В этом доме много спален, — ответил граф, — а я займу ту, которая довольно далеко от моей. К тому же там в двери стоит надежный замок, а в самой комнате нет больших шкафов, в которых можно спрятаться.
Я буду молиться, чтобы… все было хорошо, — сказала Донелла.
Уверен, что ваши молитвы будут услышаны, — улыбнулся граф.
Ужин оказался еще вкуснее завтрака.
Донелла не могла думать ни о чем, кроме графа и тех захватывающих вещей, которые он рассказывал одну за другой.
Как оказалось, граф много путешествовал и был хорошо знаком с европейскими государствами, в то время как Донелла была за границей всего раз — во Флоренции. Она задавала ему много вопросов, и граф с видимым удовольствием отвечал ей.
Когда ужин подходил к концу, Донелла сказала:
Вам очень повезло, что вы побывали в Греции. Мне бы хотелось посетить эту страну больше, чем любую другую во всем мире.
Я уверен, что когда-нибудь вы туда попадете, — ответил граф. — Кстати, вы обнаружите, что ваше лицо будет смотреть на вас со многих статуй, и не только в афинском Парфеноне, но и в Дельфах.
Хотелось бы, чтобы это было правдой, — негромко произнесла Донелла. — Все, что касается Греции и того, как повлияли на мир древние греки, очень меня интересует.
Казалось, граф хотел что-то сказать, но вместо этого он поднялся из-за стола.
Давайте перейдем в гостиную, — предложил он.
Давайте, — поспешно согласилась Донелла.
Ей показалось, что она уже наскучила графу.
Вместо того чтобы провести девушку в гостиную, граф пригласил ее в кабинет, который оказался совсем не похож на кабинет в его загородном поместье.
Это была большая комната с выходящими в сад окнами. Все стены кабинета были заставлены книгами.
Донелла вскрикнула от радости. Граф произнес:
Я знал, что вам здесь понравится.
Конечно! — откликнулась девушка. — Как бы мне хотелось прочесть все эти книги! Но боюсь, что на это у меня уйдет вся жизнь!
Она говорила от души, и граф предложил:
Я был бы рад, если бы вы остались здесь навечно, если вам этого хочется.
Донелла рассмеялась.
Я бы стеснила вас, приняв такое предложение. Да и к тому времени, как я прочла бы последнюю книгу, вы бы стали совсем старым и седым.
Граф тоже засмеялся.
Донелла начала ходить от книги к книге, то и дело издавая одобрительные восклицания.
Наблюдая за ней, граф подумал, что сейчас она более чем когда-либо похожа на греческую богиню.
Прошлой ночью Донелла была весьма смущена простотой своего газового платья, которое, конечно, не шло ни в какое сравнение с пышным «платьем-картинкой», которое она надевала для выступления. Однако газ выгодно облегал ее фигуру, подчеркивая не только мягкую форму груди, но и очень тонкую талию.
Когда Донелла вошла перед ужином в гостиную, графу она показалась самим воплощением женственности.
Если бы не маленький турнюр, благодаря которому платье отвечало всем канонам моды, девушку можно было бы легко принять за статую Афродиты.
Время летело быстро.
Когда пробило одиннадцать, Донелла произнесла извиняющимся голосом.
Боюсь, вы ожидали, что я уйду к себе раньше, но если вы собирались в клуб или на прием, вам следовало сказать мне об этом.
На самом деле разговор с вами доставил мне огромное удовольствие, — возразил граф. — Однако вставать вам придется рано, а потому не лучше было бы вам сейчас вкусить сон для красоты?
Благодарю вас… за напоминание… это мне действительно необходимо, — ответила Донелла.
Глаза графа блеснули. Их выражение заставило Донеллу смутиться.
Она взяла из рук графа свечу и начала подниматься по лестнице. Добравшись до верха, она остановилась и оглянулась назад.
Она ожидала, что граф будет смотреть ей вслед, но холл был пуст, если не считать сидевшего там дежурного лакея.
По какой-то непонятной причине Донелла почувствовала себя разочарованной.
Глава 7
Теперь вы понимаете, что я придумаю причину, чтобы провести гостя через эту дверь, — сказал граф. Он сделал паузу, а затем добавил:
Если это тот, кого мы ищем, кивните мне; если нет — покачайте головой.
Я поняла, — ответила Донелла. — Надеюсь только, что мы быстро найдем его.
Я тоже надеюсь, — ответил граф.
Донелла встала рано, рассчитывая позавтракать с графом, но он к тому времени уже уехал на прогулку. Девушка как раз допивала кофе, когда он вошел в комнату.
В верховой одежде граф выглядел еще более впечатляюще и красивее, чем раньше.
Доброе утро, Донелла, — сказал он. — Надеюсь, вы хорошо спали?
Хотя накануне Донелла и устала, заснуть ей было очень трудно.
Она думала о поисках злоумышленника и о том, что будет, если она не сможет его распознать.
И все же сейчас она смогла улыбнуться графу.
Он подошел к столику у стены и взял себе один из стоявших там серебряных приборов. Сев за обеденный стол, он произнес:
Позволю себе заметить, что вы очень красивы, даже несмотря на то что немного напуганы.
Донелла покраснела.
Почему вы… решили, что я напугана? — с запинкой спросила она.
Я просто надеюсь, что вы боитесь не меня, а за меня.
Донелла усмехнулась.
Я испугалась, когда впервые увидела вас, потому что слышала о вашей способности внушать благоговейный страх.
Неужели у меня такая репутация? — удивился граф.
Именно, — ответила Донелла. — Разве вы этого не знали?
Я думал, что Бэнкс и его «красотки» считают меня просто богатым клиентом Эванса и прикидывают, сколько из меня можно выжать.
А теперь вы циничны, — с укором произнесла Донелла. — Когда я подглядывала за вами из-за сцены во время представления, я все пыталась догадаться, почему у вас бывает такая циничная усмешка.
— Так вы за мной подглядывали? — заметил граф.
Меня очень интересовали вы сами и, конечно, ваши гости.
Она говорила легко, точно так же, как прошлой ночью за ужином, но потом вспомнила, как разнузданно вели себя гости, и смутилась от невольной нескромности.
Чтобы сменить тему, Донелла произнесла:
Надеюсь, что с вашей скаковой лошадью все в порядке.
Граф встревожился:
Думаю, да, но вы же не хотите сказать, что…
Мне только что пришло в голову, — перебила его Донелла, — что, если злоумышленникам не удастся повредить вам, они могут покалечить вашу лошадь.
Граф потер лоб.
Я не думал об этом. Конечно, все мои лошади на ночь запираются в конюшне, а рядом дежурит грум…
Донелла подумала, что зря взволновала графа, и извиняющимся тоном произнесла:
Ну… мне просто пришло в голову…
Вы очень предусмотрительны, — заметил граф.
Взглянув на нее, он спросил:
Скажите, а зачем вам быть такой умной, если вы так красивы?
Хотела бы я, чтобы это было правдой, — ответила Донелла. — Будь я умной, я ни за что не убежала бы, не составив плана действий.
За вас все решила судьба, — произнес граф, — и я благодарен ей за то, что она привела вас ко мне.
Когда завтрак завершился, у них было еще достаточно времени, и граф с Донеллой устроились в кабинете.
Донелла продолжила осмотр его библиотеки.
У нее появилось столько вопросов к графу, что она была очень разочарована, когда он посмотрел на часы и произнес:
Я жду первого своего посетителя довольно рано, — сказал он, — так что вам бы лучше выйти в соседнюю комнату.
Граф подошел к стене и открыл среди книжных полок потайную дверь. Донелла прошла в нее и оказалась в соседней комнате.
Если вы прикроете дверь, оставив только маленькую щелку, никто не догадается, что здесь кто-то есть, — заверил ее граф.
Да, вижу, — ответила Донелла.
Немного поколебавшись, она добавила:
Если это окажется не тот человек, не задерживайте его слишком долго.
Конечно, — кивнул граф. — Не тревожьтесь.
Я тревожусь о том, как бы мне не… сделать ошибку, — призналась девушка.
Я уверен, что вы не ошибетесь, — ответил граф. — На самом деле все далеко не так сложно, как вам кажется.
С этими словами он шагнул обратно в кабинет и прикрыл за собой дверь.
Донелла вовсе не была так же оптимистично настроена. Ей казалось, что распознать голос того говорившего во тьме человека будет невероятно трудно.
На мгновение девушка отошла от двери, чтобы рассмотреть висевшую в гостиной картину.
На датированном 1825 годом полотне был изображен один из графов Хантингфордских. Картина принадлежала кисти сэра Джошуа Рейнольдса, и Донелла заметила, что нынешний граф очень походит на своего предка — оба они были очень красивыми мужчинами.
«Мистер Фолкнер хочет видеть вас, милорд», — услышала Донелла голос дворецкого.
Девушка быстро вернулась к двери.
Доброе утро, мистер Фолкнер, — произнес граф.
Доброе утро, милорд, — ответил мистер Фолкнер. — Вы хотели видеть меня?
Я хотел поговорить с вами о назначенных на четверг скачках, — пояснил граф. — Насколько я знаю, вы тоже участвуете?
Да.
Вы будете на одной из ваших собственных лошадей?
У меня есть всего одна лошадь, — ответил мистер Фолкнер. — Кстати, она считается вторым фаворитом.
Граф улыбнулся.
Надеюсь, я приду первым.
Конечно, я думаю, вы победите.
В голосе мистера Фолкнера была явственно слышна горечь.
— А каковы сейчас ставки? — поинтересовался граф.
Три к одному за вас, милорд, и семь к одному — за меня.
Неужели они так велики? — поднял бровь граф.
Да, именно так.
Граф встал из-за стола.
Прошу простить меня, — произнес он, — но я должен отдать секретарю письмо, которое необходимо немедленно доставить.
Он взял конверт и прошел через комнату к двери, за которой была Донелла. Граф приоткрыл дверь на такую ширину, чтобы можно было отдать конверт и посмотрел на девушку.
Донелла кивнула.
Она ни с чем не смогла бы спутать манеру разговора мистера Фолкнера. Точно с теми же интонациями, точно так же выговаривая слова, он говорил со своим сообщником-кокни. Горечь, прозвучавшая в его голосе, была точной копией той интонации, с которой он произнес: «Если ты не помешаешь ему, я обанкрочусь».
Донелла взяла из рук графа конверт. Граф вернулся в кабинет, снова сел за стол и тихо произнес:
Фолкнер, я могу понять ваше желание помешать мне участвовать в скачках, однако мне совсем не хочется становиться калекой.
На лице мистера Фолкнера появилось испуганное выражение.
Что… что вы такое… говорите?.. — запинаясь, пробормотал он.
До меня дошло, — ответил граф, — что вы наняли человека, который должен был покалечить меня, чтобы я не смог принять участие в скачках.
Граф сделал паузу и добавил:
Позапрошлой ночью он не смог добраться до меня, однако я предполагаю, что сегодня он предпримет еще одну попытку.
Да вы сам дьявол! — пробормотал мистер Фолкнер. — Откуда вы узнали?..
Сколько вам лет? — неожиданно спросил граф.
Двадцать один год.
Тогда почему вы находитесь в таком бедственном положении?
У меня долгов на пять тысяч фунтов… и нет ни малейшей возможности уплатить хотя бы часть, если в четверг я проиграю свою ставку.
Я вас понимаю, — заметил граф, — но не могу позволить вам вести себя так неспортивно.
Больше мне не остается ничего, разве только пустить пулю себе в лоб, — уныло отозвался мистер Фолкнер.
Наступило молчание. Наконец граф заговорил:
Думаю, это будет непростительной глупостью. Кстати, во время соревнований у себя в усадьбе я заметил, что вы — превосходный наездник.
От этого немного толку, если я даже не могу позволить себе лошадь.
Горечь в голосе мистера Фолкнера достигла предела.
У меня к вам предложение, — произнес граф. — Думаю, оно понравится вам больше, чем самоубийство.
Мистер Фолкнер посмотрел на него, без особой, впрочем, надежды.
Он был красивым юношей, но сейчас его лицо стало мертвенно-бледным. Он ссутулился в своем кресле, словно не находя в себе сил держаться прямо.
Вот что я собираюсь предложить вам, — говорил в это время граф. — Вы участвуете в скачках, как и собирались, но не ставите ни пенни ни на себя, ни на кого-либо другого.
Он сделал паузу, а затем быстро продолжил:
Думаю, вы придете вторым. Это даст вам определенную известность в спортивных кругах.
Что совершенно не поможет мне, когда я попаду в долговую тюрьму.
После скачек, — продолжал граф, словно не слыша его, — после скачек вы поедете в Ньюмаркет. Там вы займете должность помощника управляющего моих скаковых конюшен. Сам управляющий намерен через год уйти на покой.
Воцарилась тишина.
Мистер Фолкнер не сводил с графа глаз, и тот добавил:
Я уплачу ваши долги, если вы пообещаете мне в будущем не вести себя столь безрассудно.
Между ними словно лопнула какая-то завеса, и мистер Фолкнер закрыл глаза руками.
Я не знал… что в мире столько… доброты, — надломленным голосом произнес он.
С минуту граф молчал, позволяя гостю успокоиться, а затем произнес:
Все мы делаем ошибки, но вы хорошо понимаете лошадей и наверняка научитесь от них не повторять одну и ту же ошибку дважды.
Мистер Фолкнер достал из кармана платок и вытер глаза.
Не знаю… как и благодарить вас, — начал он.
Вы можете отблагодарить меня, заботясь о моих лошадях и следя за тем, чтобы никто не повредил им или мне.
Я… я буду верно служить вам… всю жизнь.
Его голос снова прервался, и граф встал.
Предлагаю вам пройти в кабинет моего секретаря; один из слуг покажет вам, где это. Дайте ему полный отчет о ваших долгах.
На мгновение граф умолк, а затем продолжил:
Не опасайтесь огласки ни с его, ни с моей стороны. Никто не узнает о связывающей нас тайне. В пятницу в Ньюмаркете вас будет ожидать мой управляющий, его зовут Уотсон.
Мистер Фолкнер тоже встал. Г раф протянул руку, и он схватил ее обеими своими.
Клянусь вам, я… я никогда не подведу вас, — произнес он.
Затем, словно не в силах больше сказать ни слова, он распахнул дверь и вышел из кабинета.
Улыбаясь, граф повернулся к двери, за которой притаилась Донелла. Однако не успел он подойти, как дверь распахнулась и Донелла бросилась к нему.
Как вы могли быть… так великодушны… так великолепны?! — воскликнула она, прижимая руки к груди.
Когда она подняла лицо, граф увидел в ее глазах слезы.
Он внимательно посмотрел на девушку. Через мгновение он обнял ее, и его губы прижались к ее губам.
На мгновение Донелла застыла. Она была так тронута благородным поведением графа, что по ее щекам бежали слезы. Наконец она крепче прижалась к нему.
Вначале граф целовал ее нежно, словно боясь напугать. Однако, когда он почувствовал мягкость и невинность ее губ, его поцелуй стал более требовательным и властным.
Донелла чувствовала себя так, словно сквозь ее тело шел золотой поток солнца, от губ к груди и к самому сердцу. Именно так она и представляла себе поцелуй.
Хоть это и казалось невозможным, но она поняла, что любит графа.
Это любовь заставляла ее чувствовать себя так, словно они с графом растворялись друг в друге, а поцелуй возносил их на небеса.