— Кажется, да, — Крис с совершенно убитым видом вздохнула. — Хотя, доктор, по правде говоря, я никак не пойму: при чем тут полное перерождение личности?
— Именно оно чаще всего и наблюдается при поражении височной доли; иногда все это продолжается несколько дней, иногда — несколько недель. Нередко у пациента появляется склонность к разрушению, а то и к насилию. Личность при этом меняется разительно: каких-нибудь двести-триста лет тому назад больного, страдающего поражением височной доли, вполне могли бы принять за одержимого дьяволом.
— Кем-кем?
— Не дьяволом, а демоном — так будет точнее. Назовем это суеверно-невежественным вариантом определения того, что принято считать сегодня раздвоением личности.
Крис прикрыла глаза, опустилась лбом на сжатый кулак.
— Послушайте, напоследок — порадуйте хоть чем-то.
— Не тревожьтесь вы так, ради Бога. Да если мы действительно обнаружим у вашей дочери поражение височной доли, считайте, ей крупно повезло: только и остается, что удалить шрамик.
— О как я счастлива!
— Впрочем, не исключено еще, что мы имеем тут дело с повышенным внутричерепным давлением. Знаете, я бы не отказался взглянуть на снимки черепа. Рентгенолог находится у нас в этом же здании, так что, может быть, я уговорю его принять вас немедленно. Ну что, звоню?
— Конечно, давайте.
Очень быстро договорившись о приеме, Кляйн сел выписывать рецепт.
— Двадцать первая комната на втором этаже. Я позвоню вам завтра или в четверг. Было бы неплохо нам еще и невропатолога подключить к этому делу. А пока что я отменяю риталин. Переводим на либриум.
Он выдернул из блокнота листок и протянул его Крис.
— Будьте поближе к дочери, миссис Мак-Нил. В состоянии подвижного транса, если, конечно, мы с вами не обманываемся на этот счет, больной всегда подвержен серьезной опасности. Спальни ваши рядом?
— Да.
— Отлично. Этаж — первый?
— Нет, второй.
— В спальне у нее большие окна?
— Там всего одно окно. А что?
— Держите его постоянно закрытым. Неплохо даже поставить замок, В состоянии транса девочка легко может оттуда выпасть. У меня был один…
— Пациент, — Крис устало усмехнулась.
— Кажется, их набирается уже слишком много?
— Да нет, пока всего парочка. — Она задумалась, подалась вперед, подперев лицо ладонью. — Вы знаете, только сейчас до меня дошло…
— Что же?
— Вы сказали, сразу же после приступа она должна падать и засыпать мертвым сном. Я правильно вас поняла?
— Да, — кивнул Кляйн, — совершенно верно.
— Но пару раз она приходила ко мне, жаловалась на кровать, а засыпать и не думала.
— Вы мне об этих случаях не рассказывали.
— Тем не менее, это так. Она заходит — в самом обычном своем состоянии — и просится ко мне в постель.
— Ну а мочеиспускание, рвота — это было?
— Нет же. — Крис качнула головой. — Говорю вам, она вела себя совершенно как обычно.
Кляйн нахмурился, мягко прикусил губу.
— Что ж, сначала давайте все-таки посмотрим на снимки.
Тупо и вяло, почти утратив уже ощущение собственного тела, Крис повела дочь к рентгенологу; посидела с ней до конца процедуры, затем повела ее домой. После второго укола Риган как-то странно примолкла, и Крис пришло в голову, что неплохо было бы чем-то ее занять.
— Хочешь, сыграем в “Монополи”, или еще что-нибудь придумаем? — спросила она, входя в дом.
Риган покачала головой; невидящий взгляд ее был устремлен, казалось, глубоко внутрь, в какую-то скрытую бесконечность.
— Спать хочется, — проговорила она все так же мертво и сонно; затем повернулась и стала подниматься по лестнице.
“Либриум, должно быть, подействовал”, — подумала Крис и, проводив дочь взглядом, с глубоким вздохом пошла на кухню. Она налила себе кофе и присела за стол рядом с Шэрон.
— Ну и как?
— О Боже, не спрашивай, — Крис расправила рецепт на столе. — Придется тебе позвонить в аптеку, достать все это. — Она вкратце пересказала все, что наговорил ей доктор. — Если мне нужно будет куда-то выйти или срочно заняться чем-то, ты уж не забывай о ней, ладно, Шэр? Да, кстати…
Она вышла из-за стола и поднялась в спальню: девочка, кажется, уже спала; по крайней мере, очень тихо лежала под одеялом.
Крис подошла к окну, задвинула до упора защелку. Взглянула вниз. Каменная лестница из-под самого дома круто обрывалась вниз, к тротуарам М-стрит. “Ничего себе! Сейчас бы сразу и послать за мастером…” Крис вернулась на кухню и к перечню заданий для Шэрон добавила еще один пункт. Затем составила для Уилли меню к обеду и набрала номер агента.
— Как насчет сценария? — спросил он с ходу.
— Все отлично, Эд. Пожалуй, возьмусь. Когда начинать?
— Ваша серия снимается в июле. Так что к подготовке лучше приступить немедленно.
— Как… прямо сейчас?
— Это ведь не актерская работа, Крис. Вам предстоит поработать с дизайнером, декоратором, костюмером, гримером, продюсером. Выбрать операторов, редакторов, начать ограждение съемочных площадок. Одним словом, не мне вам рассказывать.
— О черт…
— В чем дело?
— Риган серьезно больна.
— Какое несчастье. Что с ней?
— Не знает пока никто. Ждем результатов обследования. Слушайте, Эд, я просто не могу ее оставить одну.
— Ну а кто говорит, что вы должны ее оставлять?
— Нет, вы меня не поняли. Я должна находиться с ней дома, ей постоянно требуется мой уход. Понимаете, Эд, я вам не смогу так сразу все объяснить по телефону — слишком сложно все это. Но разве нельзя немного повременить, а?
— Нельзя. Потом они займутся рождественским мюзик-холлом, потому-то так и спешат сейчас.
— Боже мой, Эд, но две недели-то они могут подождать?
— Давно ли вы сгорали от нетерпения? И вот на тебе…
— Да, да, Эд, я все понимаю, — оборвала его Крис. — Я безумно хочу поставить свой фильм, но… Сейчас к работе я приступить не смогу, придется вам так им и сказать.
— Этим мы подпишем себе приговор, Крис. Разумеется, это мое личное мнение. Но ведь и вам должно быть известно, что они вовсе не пришли в восторг от вашей кандидатуры, просто пошли Муру навстречу. Теперь ему скажут, что вы так до сих пор и не дали согласия. Он просто вынужден будет им уступить. Крис, будьте же благоразумны. Впрочем, дело ваше, поступайте, как вздумается. Мне все равно: деньгами тут все равно пока что не пахнет. Если настаиваете, я попрошу их об отсрочке и поставлю тем самым на всем этом деле жирный крест. Итак, решайте: что я им должен сказать?
— О Боже, — выдохнула Крис.
— Я понимаю. Такие решения даются нелегко.
— Вот именно… В таком случае… — Она задумалась, потом покачала головой. — Все-таки, Эд, придется им подождать, — закончила она устало.
— Как скажете.
— О’кей, Эд, держите меня в курсе.
— Хорошо, я позвоню вам. Не расстраивайтесь.
— Вы тоже. Пока.
Она повесила трубку, закурила в мрачном раздумье.
— Я, кстати, тебе не рассказывала о своем разговоре с Ховардом? — Она повернулась к Шэрон.
— Нет, и когда это было? Ты говорила ему про Рэгс?
— Да, и предложила приехать.
— Ну и как? Приедет?
— Не знаю… Не думаю, — ответила Крис.
— Мог бы, знаешь, и пересилить себя.
— Ну да, вообще-то… Хотя и его тоже можно понять, Шэр. Есть вещи, которые мешают ему это сделать.
— Какие же?
— Синдром под названием “муж Крис Мак-Нил”, например. Рэгс-то всегда была при мне, довеском к общественной роли. Мама и дочь, всюду рядом — на обложках, в рекламных буклетах… Он же вечно выпадал из игры. — Ленивым движением пальца она стряхнула пепел с кончика сигареты. — Впрочем, кто прав, кто виноват, теперь уж не разберешь, так все запуталось. Трудно мне с ним порвать, Шэр; просто не могу я этого сделать.
Крис потянулась к книге; она лежала на столе у самого локтя девушки.
— Что это ты читаешь такое?
— Я читаю? Ах, это? Я и забыла совсем: это же миссис Перрин просила тебе передать.
— Она заходила?
— Да, утром. Очень сожалела, что тебя не застала дома. Сказала, что уезжает из города, но позвонит, как только вернется.
Крис кивнула и прочла название: “Исследование дьяволопоклонства и родственных оккультных явлений”. Из-под обложки торчала записка:
“Дорогая Крис. Случайно наткнулась на эту книгу в библиотеке Джорджтаунского университета и решила взять ее для вас. Есть тут и глава о черной мессе. Но вы прочтите все, думаю, многое здесь покажется вам интересным. До скорой встречи. Мэри Джо”.
— До чего же милая женщина, — вздохнула Крис и зашелестела страницами; Шэрон согласно кивнула. — Ну и что там за глава о черной мессе? Жуть какая-нибудь?
— Не знаю, не читала.
— Еще бы; серьезные девушки такой литературой брезгуют.
Шэрон потянулась и зевнула.
— Все это меня, знаешь, как-то не соблазняет.
— Странно: при твоем увлечении Иисусом…
— Ой, отстань.
Крис подтолкнула ей книгу по столу.
— Давай-ка прочти, потом мне расскажешь.
— А потом мучайся кошмарами?
— За что же тебе, по-твоему, деньги платят?
— За рвотный рефлекс, не иначе.
— Ладно, без тебя обойдусь. — Крис взяла вечернюю газету. — Что ты будешь делать! Стоит только попросить о чем-то — ее рвет потом кровью всю неделю. — Она в запальчивости отбросила газету в сторону. — Включи, что ли, радио. Новости послушаем.
Поужинав с Крис, Шэрон отправилась на свидание и книгу, конечно, забыла. Крис заметила ее на столе, вспомнила, что неплохо бы почитать, но почувствовала, что от усталости валится с ног. Она поднялась наверх.
Риган тихо лежала под одеялом — по-видимому, все еще спала. Крис еще раз проверила окно. Уходя, широко распахнула дверь, затем то же сделала и у себя в спальне. Посмотрела немного какой-то телефильм и, наконец, уснула.
Наутро книги о дьяволопоклонстве уже не было на столе. Впрочем, никто этого не заметил.
Глава третья
Невропатолог внимательно рассматривал снимки черепа, пытаясь разыскать на внутренней его поверхности хоть что-нибудь, напоминающее вмятинки от ударов крошечного молоточка. За спиной у него, сложив руки, стоял доктор Кляйн. Они надеялись обнаружить хотя бы намек на повреждение, трещинку, на впадины Люкеншадля или места возможного скопления жидкости, но не могли найти ничего.
Был четверг, 28 апреля. Невропатолог снял очки и осторожно вложил их в левый нагрудный карман пиджака.
— Ничего не нахожу, Сэм. Абсолютно ничего.
— Не понимаю. — Кляйн хмуро покачал головой, глядя в пол.
— Хотите, еще пройдемся?
— Пожалуй, нет смысла. Возьму-ка я лучше пункцию спинного мозга.
— Неплохая мысль.
— Между прочим, я хотел бы, чтобы вы сами на нее взглянули.
— Может быть, сегодня?
— Ну что ж, я… — Зазвонил телефон. — Простите. — Он поднял трубку. — Слушаю?
— Миссис Мак-Нил на проводе. Что-то очень срочное.
— Код?
— Один-два.
Он нажал кнопку коммутационной связи.
— Миссис Мак-Нил, это доктор Кляйн. Что случилось?
— О, док, с Риган что-то ужасное! — Голос на другом конце провода срывался на истерический крик. — Нельзя ли вам прийти прямо сейчас?
— Но что все-таки произошло?
— Я не знаю, док. Все это невозможно описать словами. Приходите же, ради всего святого!
— Иду.
Он повесил трубку и связался с секретаршей.
— Сюзан, попросите Дреснера принять моих больных. — Затем стал снимать пиджак. — Это она. Пройтись не хотите? Тут недалеко, сразу за мостом.
— В моем распоряжении час.
— Тогда пойдемте.
Через несколько минут врачи были на месте; у порога их встретила Шэрон. Откуда-то сверху доносились стоны и вопли.
— Меня зовут Шэрон Спенсер. — Вид у девушки был испуганный. — Давайте я провожу вас наверх.
Она провела их к детской спальне и распахнула дверь.
— Крис, врачи пришли!
— Ради бога, заходите скорее! — Крис бросилась им навстречу; голос ее дрожал, лицо исказилось от ужаса. — Взгляните сами, что с ней творится.
— Позвольте представить вам доктора…
Кляйн не договорил — в этот момент он увидел девочку. С истошным визгом, нелепо взмахивая руками, она взлетала над кроватью, на какую-то долю секунды зависала горизонтально, затем со страшной силой обрушивалась вниз и почти мгновенно подскакивала снова.
— Мамочка, останови его! — вопила Риган. — Останови его! Он хочет убить меня! Останови! Останови-и-и ее-егго-оо-о мам-мм-аа-а-а!..
— Доченька моя… — Крис плакала беззвучно, прикусив кулак. — Док, что это? Что с ней происходит? — Она обратила на Кляйна умоляющий взгляд.
Тот лишь покачал головой, не в силах оторваться от удивительного, невероятного зрелища. Девочка каждый раз поднималась примерно на фут; вниз же падала стремительно и резко, с жутким каким-то придыханием, так, будто какая-то невидимая сила швыряла ее обратно.
— Боже, Боже, — прохрипела Крис, прикрывая глаза ладонью. — Что это такое, док?
Внезапно невероятные прыжки прекратились. Девочка закатила глаза и, поблескивая белками, стала быстро и яростно перекатываться всем телом из стороны в сторону.
— Он жжет меня… жжет меня! — стонала она. — Я сгораю, я сгораю!
Она вдруг скрестила ноги, тут же выпрямила, стала повторять это движение вновь и вновь. Врачи подошли и остановились по обе стороны кровати. Риган откинула назад голову, выставив напоказ толстую, распухшую шею.
— Откинъя, откинъя, — гортанно заквакала она вдруг со странными переливами. Кляйн протянул руку и попытался нащупать пульс.
— Ну-ка, давай, моя девочка, посмотрим, что с тобой такое…
В то же мгновение Риган села с искаженным от злобы лицом, стремительно размахнулась и нанесла Кляйну удар такой силы, что он пулей отлетел к противоположной стене.
— Свинка моя! — взревела она вдруг грубым, звучным басом. — Она моя! Нечего совать сюда лапы! Моя она!
С мелким тявкающим хохотком девочка резко, будто от толчка, упала на спину, задрала ночную рубашку и обнажила гениталии.
— Вы… меня! — завопила она, повернувшись к врачам, и тут же принялась лихорадочно мастурбировать обеими руками. В тот момент, когда дочь подняла пальцы ко рту и стала смачно их облизывать, Крис не выдержала и со сдавленным всхлипом выбежала из комнаты.
Кляйн осторожно приблизился к кровати; Риган лежала теперь, закрыв глаза, и обнимала себя, лаская плечи и руки.
— О моя жемчужинка, — зарокотала она с наслаждением. — Деточка моя… мой цветочек… моя жемчужинка…
Потом снова вдруг завертелась из стороны в сторону, выплевывая бессмысленные, бессвязные звуки, и наконец села, широко раскрыв обезумевшие, диким ужасом наполненные глаза.
Риган замяукала по-кошачьи. Заржала. Наконец, согнувшись в талии пополам, принялась быстро и энергично вращать верхней частью туловища, едва успевая заглатывать воздух.
— Остановите его! — рыдала она. — Пожалуйста, остановите его, мне больно! Остановите его! Я задыхаюсь!
Кляйн решил, что пора приступать к решительным действиям. Он подошел со своим чемоданчиком к окну и стал готовить инъекцию. Невропатолог остался у кровати. Он увидал, как снова, будто от сильного толчка, Риган упала на спину, закатила глаза и, все так же перекатываясь с боку на бок, начала сдавленно что-то выкрикивать. Врач склонился, чтобы прислушаться, но тут Кляйн жестом подозвал его к окну.
— Я введу ей либриум, — сообщил он негромко, поднимая шприц к свету, — а вас попросил бы попридержать ее.
Невропатолог кивнул. Краем уха он все еще пытался уловить то, что доносилось с кровати.
— Что она там бормочет? — шепнул Кляйн.
— Не понимаю. Бессмыслица какая-то. Набор звуков. — Похоже, собственный ответ не удовлетворил невропатолога, и он добавил: — Но она именно говорит: тут ясно прослушивается ритм речи.
Кляйн кивком указал на кровать. Они подошли к ней и стали с обеих сторон; затем многозначительно переглянулись. На секунду девочка застыла, будто в каком-то мышечном пароксизме. Затем туловище ее стало приподниматься и вдруг выгнулось вверх немыслимой дугой, так что ступни коснулись лба. Все это время она не переставая визжала от боли. Кляйн подал сигнал, но невропатолог не успел подхватить детское тело: Риган обессиленно рухнула вниз и, будучи, кажется, уже без сознания, помочилась в постель.