— Это ты сделал? Ты выдвинул ящик?
Бес не слушал: он повернулся к двери — в коридоре послышались шаги. Черты лица Риган разом перегруппировались.
— Проклятый мясник! — завопил британец. — Подлый гунн!
Не поднимая глаз, Карл поставил магнитофон у кровати и поспешно ретировался.
— Вон, Гиммлер! С глаз долой! Шлепай отсюда к своей безногой дочурке! Снеси ей капустки! Да с героинчиком, Торндайк! Уж как она будет рада! Она…
Карл выскочил, как ошпаренный. Существо мигом состроило самую добродушную физиономию и стало наблюдать за тем, как Каррас устанавливает магнитофон, ищет розетку, заправляет пленку.
— Алло, алло, алло! И что у нас на очереди? — радостно заворковало оно. — Что-то записывать собираемся, святой отец? Как интересно! Обожаю участвовать в радиоспектаклях! Одно наслаждение!
Каррас заметил следы царапин на лице и раны на губах девочки. Наверное, она кусала их.
— Боюсь, что ты можешь сделать себе больно, Регана.
— Я не Регана, — басом откликнулся голос.
На лице оставалась все та же злобная усмешка, и Каррасу вдруг показалось, что таким оно было всегда.
Как нелепо это выглядит со стороны.
— Да, я понимаю. Тогда, наверное, нам надо познакомиться. Я — Дэмьен Каррас. А ты кто?
— А я — дьявол.
— Меня зовут Дэмиен Каррас, — не поднимая головы, проговорил священник, — а тебя?
— Не ждешь ли ты от меня еще и каких-нибудь верительных грамот? Нет, вы видали такого? Обнаглел совсем. — Существо хихикнуло. — В первом классе дети звали меня Паком. — Оно огляделось. — А где мой стаканчик? Внутри все пересохло.
Каррас осторожно установил на ночном столике микрофон.
— Ты назови мне имя, а я налью тебе стаканчик.
— Ну да, как же! — крякнул веселый британец. — Тут же сам и выдуешь!
— Скажи мне, как тебя зовут, — повторил Каррас, нажимая кнопку записи.
— Кровопийцы чертовы, — проскрипело существо. Хитроватая физиономия исчезла, уступив место бесу.
— И чем это мы тут занимаемся, а, Каррас? Записываем наш милый разговор?
Священник выпрямился, взглянул на него пристально и подтянул стул к кровати.
— Ты не против?
— Конечно, нет! Всегда обожал адские машины!
Внезапно новый запах ударил в ноздри. “Да это же…”
— Кислая капуста, Каррас! Чуешь?
“И верно, капуста”, — изумился иезуит. Запах шел от кровати, он, казалось, исходил из самого тела девочки. Внезапно наваждение исчезло, и в комнату вернулась прежняя вонь. “Иллюзия? Или и тут самовнушение? — Каррас нахмурился. Вспомнил о флаконе. — Сейчас? Нет, придется подождать. Главное, записать побольше связной речи.”
— С кем я говорил до тебя?
— С одним из членов нашей маленькой семейки, Каррас.
— Он тоже демон?
— Ты ему льстишь.
— То есть?
— “Демон” означает “мудрый”. А он глуп.
Иезуит насторожился.
— На каком языке “демон” означает “мудрый”?
— На греческом.
— Ты говоришь по-гречески?
— И очень неплохо.
“Вот он, признак!” — У Карраса перехватило дыхание. На такую удачу трудно было и рассчитывать.
— Pos Egnokas hoti Presbiteros eimi? — обратился он к бесу на древнегреческом.
— Я, знаешь, как-то сегодня не в духе.
— Значит, не говоришь.
— Я не в духе!
Каррас поник разочарованно, погрузился в раздумья.
— Это ты выдвинул ящик? — спросил он наконец.
— Как мог ты в этом усомниться?
— Весьма эффектно. Ты всемогущ, должно быть…
— О да.
— Почему бы, в таком случае, тебе не повторить свой подвиг?
— Повторим непременно. Но чуть попозже.
— Ну пожалуйста. Не терпится увидеть это своими глазами.
— Всему свое время.
— Но почему, все-таки, не сейчас?
— Должны же мы оставить в тебе место для сомнений, — квакнул бес, — чтоб ты привел нас всех к достойному финалу… — Он откинул голову и злобно расхохотался. — Как это необычно для меня, как ново — сражаться с истиной в одном ряду! До чего приятно быть с ней в союзе!
И вновь прикосновение к затылку; Каррас застыл: “Опять страх? Но страх ли это?”
— Какой там страх, — ухмыльнулся бес, — опять всего лишь я.
Ощущение пропало. “Очередное чудо? Или телепатия? Узнать. Узнать сейчас же.”
— А не мог бы ты прочесть мои мысли?
— Слишком скучны мысли твои, чтобы их читать.
— Значит, и этого ты не умеешь.
— Что ж, будь по-твоему. Будь по-твоему.
“Вынуть святую воду? Сейчас?” В тишине слышно было лишь гудение магнитофона. “Нет, пошли дальше. Побольше речевых фрагментов.”
— И все же ты очаровательное существо, — начал Каррас. Риган ухмыльнулась. — Нет, я вполне серьезно. Хотелось бы узнать о тебе чуточку больше. Ты, например, так и не признался мне до сих пор в том, кто же ты на самом деле.
— Я демон.
— Да, но какой? Как тебя зовут?
— Что есть имя, Каррас? Да и зачем оно тебе. Зови меня пока что, если хочешь, капитаном Гауди.
— Ах да, капитан Гауди, — кивнул священник, — друг Риган.
— Притом необычайно близкий.
— Неужели?
— Без всякого сомнения.
— Тогда почему ты мучаешь ее?
— Потому что — друг. Свинке это нравится.
— Нравится?
— Она в восторге.
— Но почему?
— Спроси у нее.
— И ты позволишь ей ответить?
— Нет.
— Тогда какой смысл спрашивать?
— Никакого! — Демон злобно сверкнул глазами.
— С кем я беседовал до тебя? — спросил Каррас.
— Ты уже спрашивал.
— Да, но ответа так и не услышал.
— Еще один дружок нашей очаровательной свиночки, досточтимый Каррас.
— Могу я с ним поговорить?
— Нет. Он занят. С твоей мамашей. Она сосет его, обсасывает до корешка! — причмокнул демон и добавил весело: — Какой прелестный язычок у нее! И ротик тоже ничего…
Волна мгновенной, удушающей боли лишила Карраса дара речи. Но в тот же миг он осознал, что ненавидит демона, не девочку. “Демона?! Черт возьми, Каррас, что с тобой происходит?..” Иглы вспыхнувшей боли пронзили каждую клеточку его тела.
Иезуит встал, глубоко вздохнул и достал из кармана рубашки флакончик.
— Что это там у тебя? — спросил демон и настороженно притих.
— А ты не знаешь? — Каррас полуприкрыл большим пальцем горлышко и окропил Риган водой. — Это, дьявол ты мой, святая вода.
Существо скорчилось вдруг и стало яростно извиваться.
— Она жжет меня, жжет меня, — заревело оно. — Прекрати! Прекрати сейчас же, гнусный святоша! Отстань от меня!
“Истерия. Она действительно прочла обо всем этом в книге.” Каррас закрыл флакон пробкой. Взгляд его упал на работающий магнитофон. “Стоит ли зря тратить время?”
В комнате вдруг стало тихо. Он пригляделся. “Это еще что такое? Что с ней происходит?”
Бесовская личина незаметно сменилась новой маской, очень похожей, но совсем другой. Глаза закатились, сверкнув белками. До него донеслось какое-то тихое, медленное бормотание. Каррас подошел к кровати и, нагнувшись, прислушался. “Что это? Ерунда какая-то. И тем не менее… Слышен ритм речи. Похоже на язык.” Возможно ли такое? Откуда-то из глубины поднялась волна тошноты, забилась, затрепетала под ложечкой. Усилием воли он подавил в себе дрожь. “Ну же, не будь идиотом!..” И все же…
Каррас взглянул на индикатор: стрелка уровня записи стояла на нуле. Он добавил уровень и стал слушать, почти прижавшись ухом к губам. Бормотание продолжалось, прерываясь ежесекундно глубокими хриплыми вздохами.
Каррас выпрямился.
— Кто ты?
— Откинъя — ответило существо тихим, мучительным стоном. Он поднял взгляд: над пустыми белками слабо подрагивали веки. — Откинъя.
Ломкий, надтреснутый шелест этот доносился будто издалека, из темного небытия где-то за границами времени.
— Это твое имя? — Каррас сосредоточенно сдвинул брови.
Губы вновь шевельнулись. До него донеслись какие-то отдельные слоги, тягуче-прерывистое звуковое месиво. Затем все смолкло.
— Ты слышишь меня? — Наступила тишина; в ней слышно было лишь странно приглушенное, сдавленное дыхание — дыхание спящего в кислородной камере. Иезуит ждал, в надежде услышать что-то еще. Но губы остались неподвижными.
Он перемотал кассету, снял ее и закрыл магнитофон; в последний раз взглянул на Риган. Затем повернулся, вышел из спальни нерешительным шагом и спустился вниз.
Крис и Шэрон сидели в кухне и пили кофе. Обе встрепенулись одновременно, с ожиданием и надеждой.
— Пойди присмотри за ней, ладно? — шепнула в сторону Крис. Девушка в последний раз глотнула из чашки, едва заметно кивнула Каррасу и вышла. Он устало опустился на стул.
— Ну что? Как там? — Крис отчаянно пыталась прочесть ответ в его взгляде.
Иезуит не успел ответить: в кухню из кладовки прошмыгнул Карл и, став у раковины, принялся чистить кастрюлю.
— Ничего, — мягко проговорила она, проследив за направлением его взгляда, — говорите. Что там на этот раз произошло?
— Появились еще двое. Впрочем, одного, с британским произношением, я, кажется, и до этого видел недолго. Он ваш знакомый?
— Это важно? — И вновь Каррас увидел, как напрягся каждый мускул ее лица.
— Это важно.
Она кивнула, уставившись куда-то вниз.
— Да, я знала этого человека.
— Кто он?
— Бэрк Дэннингс. — Крис подняла глаза.
— Тот самый режиссер, который…
— Да. — Она не дала ему договорить. Иезуит задумался. Потом заметил, как нервно подрагивает ее указательный палец.
— Не хотите кофе, святой отец?
Каррас покачал головой.
— Нет, спасибо. — Он уперся локтями в край стола. — Риган была с ним знакома?
— Да.
— И…
За спиной у него раздался грохот. Крис подскочила, как ужаленная: это Карл сзади уронил сковородку. Затем нагнулся, попытался поднять ее и уронил снова.
— О Боже, Карл!
— Простите, мадам.
— Слушай, Карл, иди-ка ты отсюда. Сходи в кино или еще куда-нибудь. Нельзя же всем нам так вот и сидеть в этом доме взаперти! — Она хлопнула сигаретной пачкой об стол и снова повернулась к Каррасу.
— Нет-нет, я должен за ней смотреть, — запротестовал было швейцарец.
— Карл, я не шучу! — взвизгнула Крис истерически, не повернув головы. — Убирайся! Выйди хоть ты ненадолго из этого дома. Нам всем давно пора уже отсюда сматываться. Ну-ка, марш!
— Марш, марш! — эхом отозвалась Уилли, откуда ни возьмись появившаяся в кухне; она вырвала из рук у мужа сковородку и вытолкала его за дверь.
— Вы уж простите, святой отец, — уныло извинилась Крис, пытаясь выловить сигарету из пачки. — В последние дни ему тоже пришлось несладко.
— Вы совершенно правы, — мягко заметил Каррас и взял спичечный коробок. — Всем нужно начинать выбираться из этого дома. И вам в том числе. — Он чиркнул спичкой.
— Ну и что говорил Бэрк?
— Ничего. Сплошным потоком — одни ругательства.
— И больше ничего?
В тоне ее он уловил пульсирующую ниточку страха.
— По мне так и этого вполне достаточно. — Каррас перешел на шепот. — Кстати, у Карла что, есть дочь?
— Дочь? Нет, насколько мне известно. Я, во всяком случае, впервые об этом слышу.
— Вы уверены в этом?
— У вас ведь нет дочери, Уилли?
— Она умерла, мадам, — ответила женщина, глядя куда-то в раковину. — Очень, очень давно.
— О, простите меня ради Бога… Я и не подозревала об этом, — прошептала Крис, повернувшись к Каррасу. — Откуда вам стало о ней известно?
— От Риган. — Она уставилась на него ошеломленно. — Скажите, вы раньше не наблюдали у дочери экстрасенсорных способностей? Ну, то есть до того, как все это началось.
Крис задумалась.
— Ну… не могу утверждать со всей уверенностью… Но я часто ловила себя на том, что у нас с ней мысли сходятся. Хотя у очень близких людей всегда так, наверное, бывает.
Священник кивнул, задумался на минуту.
— Теперь о втором существе… Помните, что появилось вдруг под гипнозом?
— Которое несет всякую околесицу?
— Да. Кто это?
— Не знаю.
— Оно вообще вам не знакомо?
— Абсолютно.
— Вы запросили документы из Барринджера?
— Прибудут сегодня вечером, причем сразу к вам. Только на таком условии мне и удалось это оформить. — Она отпила из чашечки. — И то пришлось перевернуть у них там все вверх дном.
— Я предвидел трудности.
— И ваше предвидение сбылось. Впрочем, бумаги уже в пути. — Крис сделала еще глоток. — Ну и как насчет экзорсизма, святой отец?
Каррас опустил глаза и глубоко вздохнул.
— Вы знаете, я не уверен, что смогу убедить епископа.
— Что значит “не уверен”? — Крис опустила чашку. Он запустил руку в карман и вынул пузырек.
— Видите? — Она кивнула. — Я сказал ей, что это святая вода. Стал брызгать, и она среагировала, притом очень бурно!
— Ну и что?
— На самом деле это обычная вода, из-под крана.
— Ну, может быть, не все бесы такие уж разборчивые.
— Вы все-таки верите в этого беса?
— Я знаю лишь одно: в Риган вселилось нечто, и оно, это нечто, хочет ее убить, святой отец. А уж научилось ли оно при этом отличать мочу от воды, меня, знаете ли, меньше всего волнует. Простите за резкость, но вы, кажется, хотели знать мое мнение. — Крис затушила сигарету. — Так чем же эта ваша святая вода отличается от водопроводной?
— Она освящена.
— Mazel tov, святой отец. С чем я ее и поздравляю. Короче говоря, на экзорсизм можно не рассчитывать?
— Послушайте, я только-только начал вникать в это дело, — горячо возразил Каррас. — А Церковь в подходе к таким вещам выработала целую систему критериев, и этого нельзя не учитывать. Не от хорошей жизни, заметьте, выставлены тут барьеры: она пытается защититься таким образом от разного рода нелепостей и предрассудков, которых и без того за сотни лет нависло здесь предостаточно. Все эти летающие монахи да плачущие Девы… Мне, знаете ли, не хотелось бы вносить свой вклад в эту позорную кунсткамеру.
— Вас либриумом не попоить, святой отец?
— Простите, вы, кажется, хотели знать мое мнение.
— Спасибо, желание мое вы удовлетворили.
Он потянулся к пачке.
— Мне тоже, — попросила Крис. Они закурили, одновременно выпустили по струйке дыма и расслабленно обмякли по обе стороны стола.
— Не обижайтесь на меня, — мягко попросил Каррас.
— Эта солома вас когда-нибудь погубит.
Он пошелестел целлофановой оберткой.
— Мы имеем в своем распоряжении и признаки, которые Церковь сочтет вполне убедительными. Во-первых, девочка явно говорит на каком-то странном языке. Мне предстоит еще поработать с пленками, так что спешить с этим не будем. Во-вторых, ясновидение. Впрочем, сегодня каждый кому не лень толкует о телепатии да ЭСП, так что вряд ли мы поразим тут чье-то воображение.
— Вы действительно верите во всю эту чепуху?
Каррас очень внимательно взглянул Крис в глаза, понял, что она не шутит, и продолжал:
— Недостает третьего: демонстрации способностей, заведомо не соответствующих возрасту и природным данным. Это ключевой пункт. Вот тут бы не помешало нам что-нибудь этакое… оккультное.
— Грохот в стене?
— Сам по себе ни о чем еще не говорит.
— Прыжки на кровати?
— Недостаточно.
— Ну ладно. А эти штуки у нее на коже?
— Какие штуки?
— Я вам не рассказывала?
— О чем?
— Это произошло в клинике. У нее стали вдруг появляться… — Крис прочертила что-то пальцем у груди. — Такие письмена… только не письмена, а буквы. Они возникали на коже, а потом исчезали. Вот так.
Каррас задумался.
— Только буквы, значит? — спросил он. — Не слова?
— Нет. Дважды возникала буква “М”, один раз — “Л”.
— Вы сами это видели?
— Нет, мне рассказали врачи из клиники. Да вы и сами обо всем этом прочтете в их записях. Я вас не обманываю.
— Не сомневаюсь. Но опять-таки, явление это вполне естественное.