========== Глава 1 ==========
Оставил медальон на камне брата
И, горло стиснув, клятву произнёс.
Найду ту тварь, что в смерти виновата,
Пойду по следу, словно гончий пёс.
Я догоню, пройду сквозь гром и ветер,
И черный волк в зелёном сдохнет, гад.
Меня ничто не держит уж на свете,
Я, отомстив, уйти к вам буду рад.
Вы не торопитесь уже, так подождите,
Мои родные, я вас разыщу.
Вы без меня там обо всём поговорите,
Пока я сам себя тут не прощу.
стихи от Barmaglot_Kuroko-thi
— Кто? — Хриплый шёпот альфы был едва слышен, но конь, узду которого отпустили вмиг ослабевшие пальцы, шарахнулся в сторону, испуганно всхрапывая. — Кто это сделал?
Астер лорд Гроу — есаул второго кавалерийского полка Его Королевского Величества Анриона I, смотрел на почерневшие после пожара камни и не мог поверить своим глазам. Его дома, его прекрасного дома, в котором он родился и вырос и в котором должны были расти его дети, больше не было. Только обугленные камни стояли там, где ещё совсем недавно находилась усадьба, а от конюшни и прочих деревянных строений на земле остались лишь чёрные следы. Даже фруктовый сад выгорел, и теперь только головешки сиротливо тянули ветви к небесам, молча вопрошая: «За что?»
Старый слуга, некогда служивший в их доме, но перед самой войной оставивший своё место в пользу сына, тяжело вздохнул:
— Имён нам, понятное дело, никто не называл. Эти изверги, что половину деревни попалили, два месяца назад с той стороны пришли. Аккурат перед самой кончиной старого короля Олании. О мирных переговорах тогда и не заикался никто. Форма на них была тёмно-серая, на рукавах — нашивка в виде чёрной волчьей головы на зелёном ромбе. Командовал ими офицер, нашивка его была с золотом по краю. Знаков различия на форме не было, но по виду — альфа. Внешность у него приметная: соломенные волосы до плеч, завязанные низко зелёной лентой, серые злющие глаза — как глянет, так оторопь берёт, а ещё шрам на подбородке справа, где-то с полпальца длиной. Сами солдаты называли себя дерев-висионным отрядом.
— Диверсионным, — машинально поправил Астер, едва шевеля губами.
Слуга согласно кивнул:
— Может, и так. Только как бы они ни назывались, суть их одна — злодейская. Двенадцать их было вместе с офицером. Солдаты девок деревенских насильничали, кого изловили, а офицер — нет. Оно и понятно: альфа, что ему до наших баб, а омег, славьтесь добрые боги, в деревне нет. Тех, кто сопротивлялся, били смертным боем. А если с оружием кто кидался — резали, словно скотину. Сына моего и двух слуг, что в усадьбе застали, забили мало не до смерти. Хотя старый Ольсон всё же преставился через три дня. Его и тех, кто в деревне был убит, мы похоронили на нашем кладбище, а твои лежат там, где часовня раньше была. — Слуга махнул рукой на фруктовый… бывший фруктовый сад, за которым виднелось ещё одно обгоревшее строение.
— Они все?.. — Астер пошатнулся. До последнего у него была надежда, что хоть кто-то, хотя бы Маркус…
— Все, — едва слышно выдохнул слуга. — И родители твои, и брат. Пусть добрые боги примут их души и не отрекутся от наших, когда мы отправимся следом. Вражины те поначалу в усадьбу и нагрянули. Рассвет ещё только занимался, спали все. Отец твой и Маркус сразу за оружие взялись. Их на месте и… — Слуга всхлипнул, утирая слезу, скатившуюся по щеке. — А твой омега-батюшка бесчестия дожидаться не стал, кинжал в сердце сам себе вонзил — сразу видно, из благородных. Драться-то он не мог: болел после зимы сильно, слаб был. Отец твой всё его в столицу порывался отвезти, чтобы лекарям тамошним показать, да он отказывался. Тебя дождаться хотел. Да и Маркус ждал. Говорил, что ты обязательно на его совершеннолетие приедешь. Вот и… дождались.
Астер больше не слушал слугу: он шёл туда, где нашла последний приют его семья, а старик, тяжело вздыхая, брёл следом.
Часовня, посвящённая праматери-богине, была построена из камня, а потому не выгорела полностью, как и дом. Слева от неё Астер разглядел три свежие могилы с установленными на них памятными камнями. Простые, плохо обтёсанные валуны с выбитыми на них именами — вот и всё, что напоминало о былом счастье. Упав на колени у могил родных, Астер впился пальцами в мягкую после дождя землю и завыл, словно зверь, проклиная себя за то, что не успел, не помог, не спас… Если бы Астер мог их оплакать, ему, возможно, и стало бы легче, но слёз не было. Лишь горло его сжималось от боли и тоски, да в груди огнём жгло каменеющее сердце. Отцы, брат… Маркусу сегодня должно было исполниться восемнадцать. В этот день молодой альфа признавался взрослым мужчиной, в знак чего получал амулет, символизирующий одного из четырёх богов-покровителей. Теперь же Маркусу навеки останется семнадцать.
Астер прикусил нижнюю губу, не обращая внимания на скатившуюся по подбородку капельку крови, расстегнул ворот формы с нашивками есаула, снял с себя амулет. Неброский, кое-где зачернённый временем серебряный амулет, посвящённый праматери-богине, что считалась покровительницей их рода, блеснул в лучах полуденного солнца. Астер на миг задержал взгляд на стилизованном изображении волчицы, вскармливающей своим молоком двух детей, а потом протянул руку и повесил амулет на камень с именем брата. Образ волчицы вновь сверкнул на солнце, и Астеру на мгновение показалось, что она оскалилась, злобно рыча, а после он и сам зарычал, прикладывая к сердцу ладонь.
— Клянусь всем, что в мире дорого и свято, клянусь своей жизнью, кровью и честью, что я отомщу. Я найду тех, кто повинен в вашей смерти и заставлю заплатить — кровью за кровь, жизнью за жизнь.
Где-то вдалеке загремел гром, словно подтверждая — клятва принята. Астер встал, слегка пошатнувшись, и взгляд его упал на каменный барельеф над проёмом, где раньше была дверь в часовню. Бушевавший в часовне огонь опалил изображение, практически скрыв за гарью и копотью.
— Чёрная волчья голова в зелёном ромбе, — пробормотал Астер, сжимая кулаки. — Я позабочусь о каждой из двенадцати голов, если они ещё на плечах, а голову того, кто направлял их, прибью над собственной дверью.
И вновь загрохотал гром, только теперь намного ближе. Солнце скрылось за быстро набегающими тучами, подул не по-летнему холодный ветер, но Астеру было всё равно. У него появилась цель, и дождь, пусть даже с грозой, никак не мог помешать ему.
— Куда ты теперь? — помявшись, всё же спросил бывший слуга, глядя на молодого господина, вскочившего в седло послушно подошедшего по зову коня.
— Обратно в Оланию, — коротко бросил Астер, подбирая повод.
— Но ведь мирный договор подписан. — Старик с тревогой всматривался в разом постаревшее лет на десять лицо хозяина.
— Только не для меня, — ответил Астер и тронул коня, заставляя развернуться и устремиться рысью прочь от места, где он похоронил своё сердце.
Вскоре небо разверзлось, обрушивая на землю тонны воды, но старый слуга всё стоял и стоял у дороги, вглядываясь в таявший вдали силуэт всадника, пока к нему, прихрамывая, не подошёл мужчина.
— Отец, пойдём домой, обед почти готов. Хозяин наверняка скоро вернется. Имение надо будет восстанавливать, да и лето на исходе, а там осень и урожай… — Сын обнял отца за плечи, понуждая сдвинуться с места, и тот послушно пошёл с ним к деревне, прислушиваясь к стуку дождя по новым крышам. Деревня возрождалась после настигшей их беды, дети появлялись на свет, не давая прерваться роду человеческому, земля оживала после пожара войны. Однако ничего нельзя вернуть из небытия. И никого.
— Нет, — вздохнул старый слуга, покачав головой. — Он не вернётся. Месть изъест его всего, без остатка. — Старик замер, подняв лицо к небесам, и зашептал скороговоркой, словно опасаясь того, что не успеет договорить: — Праматерь-богиня, создательница неразумных детей твоих, не оставь сына своего во мраке мести. Покажи ему путь в будущее, а не прошлое.
Именно в этот момент слепяще-яркая молния ударила в то, что осталось от дома, и каменная кладка начала рушиться, заставляя молодого мужчину сотворить знак четырёх, отгоняя беду. Старик же улыбнулся, как будто получил ответ на свой вопрос, и заторопился к деревне, притулившейся чуть ниже усадьбы, почти у самой реки.
— Что у нас на обед?
***
— Деда, а сказку? — Старший внук забрался на колени старику, как только они отобедали.
— Ох, пострел, — покачал головой старик, погладив внука по вихрастой голове и ласково улыбнувшись. — А спать пойдёшь или снова капризничать станешь? Твой братик вон уже сопит.
— Да ну его, — взглянул на колыбель с младенцем мальчишка пяти лет отроду. — Он ещё маленький совсем, только спит и ест. Не интересно.
— А если я расскажу что-то интересное?
— Тогда ладно. Буду спать. Рассказывай.
— Нет, давай пойдём в комнату, ты ляжешь, а я сяду рядом и буду рассказывать.
Через несколько минут мальчишка уже лежал в своей кроватке, с интересом поглядывая на деда. Старик на минуту задумался, о чём бы рассказать внуку, но перед глазами всё вставал амулет совершеннолетия, оставленный молодым хозяином на могильном камне брата.
— Давно это было. Праматерь-богиня, покровительница всего живого на земле, и праотец-небо любили погулять по земле, бродя среди людей неузнанными. Хорошо тогда жили люди. Сытно и дружно. Помогали друг другу, заботились, любили, воспитывали детей. А потом пришла беда. Открылись врата в мир иной, недобрый, и ринулись оттуда на нашу землю тёмные боги. Вселяли они в людей частицу себя, растворяясь в крови людской, и менялись люди. Злоба поселилась у них в душах, зависть и жадность. Перестали люди любить и заботиться, начали ссориться и воевать, и дети стали им не нужны. Начали тогда люди выносить детей в тёмный лес, бросая там на съедение диким зверям. Страшное время началось. Отец поднимал руку на сына, брат шёл войной на брата. И почти погибли люди на земле, да заподозрили боги неладное, спустились на землю и ужаснулись тому, что увидели. Праотец-небо, не выдержав, разверзся ливнем, смывающим скверну с земли. Однако праматерь-богиня не смогла уйти, услыхав, как плачут в лесу брошенные дети. Обернулась она волчицей, отыскала двоих умирающих от голода малышей и накормила их молоком своим, делясь божественной силой, а потом бросилась к праотцу-небу, смиряя его гнев и останавливая дожди, едва не затопившие всю землю. Так люди были спасены, а выкормленные волчицей дети, получившие частичку божественной силы, выросли и возглавили людей, став их вождями, да только людьми эти дети уже не были. Старший мальчик — Роумаш — назвал себя альфой, сильнейшим, защитником жизни, а младший, Рэом, назвался омегой — дарящим жизнь. Роумаш и Рэом вскоре полюбили друг друга и сошлись. Дети их, внуки и правнуки так ныне и правят людьми, а сами Роумаш и Рэом, когда пришло их время, ушли из мира и вознеслись на небеса, ибо были признаны богами как дети их. Так богов в нашем мире стало четверо. Однако та скверна, что попала в кровь первых людей, никуда не делась, ибо не смогли боги полностью уничтожить род людской, созданный ими. Альфы и омеги постепенно тоже стали ей подвластны, как и простые люди, но и добрые чувства, такие как любовь, дружба, верность, никуда не делись. И стали люди сами выбирать свой путь в жизни. Кто хотел быть добрым — был им, но и злодеев хватало. Время шло, поколения сменялись поколениями, жизнь взяла своё. Альфы и омеги стали называться лордами, потом достойнейшие из них возвысились, став королями и приняв под руку свою обширные земли. Всего таких королевств оказалось пять. Наша Ромия и соседская Олания отделены от западных соседей высокими горами, через которые караваны пройти не могут: очень уж перевалы узкие, так что все товары возятся морем, огибая горы с севера или юга. Только северное море, на котором стоит Олания, зимой замерзает, а наше море — нет, вот и стало это причиной новой войны. Пять лет воевали два королевства, то одно верх одержит, то другое, пока не умер старый король Олании, оставив в наследниках маленького сына — омегу. Тут война и закончилась. Наш король, пусть боги хранят его ещё много лет, заявил, что возьмёт в мужья молодого омегу, как только тому исполнится восемнадцать лет, и объединит два королевства в одно. Только беды, что натворила война, так просто не забудутся. Ещё долго пролитая на землю кровь будет взывать об отмщении, а значит, вновь будут гибнуть люди, альфы и омеги. Смерть никого не щадит — ни старого, ни малого.
Старик глубоко вздохнул, поправил лёгкую простынку на уснувшем в самом конце рассказа внуке и поглядел в окно. Лорда Гроу уже давно не было видно, но как старик мог не беспокоиться о том, кто вырос на его глазах, возмужал и стал настоящим альфой, воином и защитником. Ах, если бы всё сложилось иначе, если бы…
— Ничего, внучек, всё будет хорошо.
========== Глава 2 ==========
За деньги можно многое найти,
И даже у врагов, уж мне поверьте.
Открылись двери моего пути
И кто-то стал чуть-чуть поближе к смерти.
Зорин из рода Шер, знай, ты умрёшь!
Тебя достанет мой клинок иль просто нож.
Зарежу, как свинью, всю родову —
Зачем им жить, коль сам я не живу?
стихи от Barmaglot_Kuroko-thi
Приграничная таверна в Олании ничем не отличалась от такого же строения в Ромии, разве что вывеска и название были выведены на щите с зеленым фоном, а не синим. Такое же мясо, такое же пиво, и люди мало чем отличались. И там и тут земледельцы волновались об урожае, торговцы прикидывали, какими будут цены, а ремесленники обсуждали, как и кому выгоднее продавать товары. И только бывшие воины, возвращавшиеся с фронта или плена, выделялись на фоне восстанавливающейся мирной жизни. Намётанный глаз трактирщика вмиг опознал в новом госте такого воина, хоть тот и кутался в тёплый плащ, насквозь промокший под проливным дождём, уже второй день не прекращавшим заливать землю. Когда новый посетитель присел за стол, его плащ на мгновение распахнулся, позволяя разглядеть сине-чёрный мундир ромийского кавалериста, а висевшая на боку сабля в простых кожаных ножнах и суровый, холодный взгляд мужчины только подчеркивали его опасность.
— Чем могу служить, господин? — тихо поинтересовался трактирщик, оказавшись рядом.
— Грог. Большую кружку. Мясо. Хлеб.
Мужчина протянул трактирщику серебряную ромийскую монету, и вновь их глаза встретились. Хозяин с поклоном принял оплату и, нервно сжав её в кулаке, поспешил на кухню, чтобы передать новый заказ. На таком расстоянии он смог опознать в госте не просто воина.
— Альфа. Как есть альфа, — бормотал он, глядя, как разносчица спешит к угловому столику.
Альфы, конечно, не были такой уж редкостью, но альфа без сопровождения как минимум трёх-четырёх воинов на бывшей вражеской территории — это было странно. Даже самые обедневшие лорды Олании путешествовали в сопровождении слуги, здесь же явно было видно, что альфа не из бедных (плащ добротный нынче дорого стоит), провёл в дороге не менее двух дней (по крайней мере, именно столько нужно было скакать до границы с Ромией), но даже намёка на сопровождение не наблюдалось. Любопытный трактирщик даже рискнул ненадолго оставить своё заведение, чтобы спросить у конюха, один ли приехал последний посетитель. Оказалось, что один. Мало того: скатка, притороченная к седлу, была совсем тонкая, с такой только простые солдаты путешествуют, но никак не лорды, и заводной лошади с вещами при нём не было.
— Странный гость, — бормотал трактирщик, возвращаясь за стойку. — Не к добру это. Хоть бы он уехал поскорее. Солнце высоко ещё, авось решит до Мармуллы проехаться и там заночевать.
Боялся трактирщик, как бы пришлый альфа не нарвался на местных парней, что воевали против ромийцев. Мирный договор, конечно, особо развернуться им не позволит, но ведь коль голова дурная — а после войны она не может быть здоровой — всего стоит ожидать. Чужака убьют в порыве ярости, желая отыграться за всё, а кто отвечать будет? То-то же.
***
Астер неспешно жевал мясо, совершенно не представляя, с чего начать поиски. На войне всё было просто: дан приказ — выполняй, тут же ему приходилось действовать на свой страх и риск, но оставлять смерть родных безнаказанной он не собирался.
Когда грог был почти допит, а тарелка с мясом опустела, дверь трактира отворилась и в зал шагнул высокий парень. Хоть он и сутулился немного, внимательный глаз Астера легко распознал в нём бывшего военного, причём званием не ниже капрала. Новый посетитель взял пиво с солёным треугольным печеньем, столь любимым в Олании, и устроился в дальнем от Астера углу спиной к стене. Астер и сам сидел так же, держа весь зал под наблюдением, словно ожидая неприятности в любую минуту.