Он спросил это, в основном чтобы скрыть собственную реакцию. По большому счёту Ян сам себя не понимал. Почему вдруг Стёпа? Этот язвительный лохматый придурок, длинный и худой, несмотря на кучу жрачки, которую он поглощает как пылесос?
— Не, я сладкое могу лопать тоннами, и нигде ничего. — Стёпа бесцеремонно отмахнулся ложечкой, в которой было полно крема. Липкий белый комочек прицельно пролетел над столом и угодил вздрогнувшему от неожиданности Яну на щёку. Тот уже открыл рот, чтобы справедливо возмутиться, но Стёпа вдруг застыл, как дикий пёс.
— Замри, — скомандовал он и, потянувшись вперёд, вытер крем указательным пальцем. Быстро провёл ещё раз по гладкой, немного липкой щеке, а потом сунул пальцы в рот, не отрывая взгляда от ошеломлённого Яна, который сообразил отшатнуться только после того, как всё это безобразие закончилось.
— Ты что творишь? — прошипел он, поспешно вытирая щёку салфеткой. Стёпа ответил широкой ухмылкой, потом ещё и руками развёл с невинным видом, и Ян решил, что с него хватит.
Подозвав официанта, он расплатился за ужин и выбрался из-за стола, отдавая короткий приказ:
— Поехали.
В квартире у Яна Стёпа сразу же попёрся осматриваться и успел сунуть свой любопытный нос во все комнаты, пока сам хозяин закрывал дверь и снимал туфли.
— Так и знал, что у тебя не хата, а дурацкий музей, — скорчив недовольную гримасу, объявил он. — Всё разложено по полочкам и стоит по алфавиту. Как тут жить в таком занудстве? Не хватает только табличек «не трогать», «не подходить», «не садиться»!
— Не сомневаюсь, что у тебя вместо квартиры медвежья берлога, — пожал плечами Ян. Он сразу же прошёл на кухню, где потянулся за пакетом с кофе. Нестерпимо хотелось сделать хоть глоток любимого нектара, и плевать на то, что его не рекомендуют пить на ночь глядя.
— Что, опять свою отраву будешь хлебать? — наморщив нос, поинтересовался Стёпа, плюхаясь на стул возле окна.
— Это не отрава, а лучший напиток на свете, — отмахнулся Ян. — Тебе сделать?
— Нафига? Я вообще больше по чаю, но сейчас не буду, перебор.
Стёпа вдруг сгорбился на стуле и напряжённо застыл, уставившись куда-то в сторону мрачным тяжёлым взглядом.
— Уже накормил, напоил, хватит тянуть, давай дальше, что там у тебя по программе.
Ян посмотрел на него, оценивая выдвинутую вперёд челюсть, вызов в глазах и подрагивающие пальцы. Стёпа нервничал, это было заметно. Внезапно накатило чувство вины, отдающее заметной горечью во рту. Докатился, насильник, блядь. Ян поставил перед Стёпой чашку, бросил туда чайный пакетик и залил его кипятком. Понаблюдал ещё пару секунд, как барабанят по чашке длинные тонкие пальцы, и кивнул:
— Пей, потом вызову тебе такси.
— О как. — Стёпа резко вскинул голову, взлохматив свою густую чёлку. — А что такое, уже наигрался? Или всё-таки кофе довёл? А я ведь предупреждал, хотел как лучше. Бедный Ян Всеволодович, импотенция в твои-то годы. Сколько там тебе стукнуло — сорок пять или уже за пятьдесят? Это проблема, да.
Он издевательски поцокал языком. В кошачьих глазах зажглись яркие злые огоньки.
— Ну ты же сам меня постоянно доводишь, — вырвалось у Яна. — Всегда начинаешь первым и лезешь в бутылку. Нахрена, Стёпа?
— А нахрена ты такой урод?
Стёпа вскочил как развернувшаяся пружина, отпихнув ногой стул. Его рот скривился в гадкой некрасивой гримасе.
— Отмороженный уёбок. Высокомерный гад. Сука. Гондон. Уёбище лесное. Ты подставился Чужому, потому что трахался с ним? Стопудово. Ну и кто ты после этого? Ничтожество, жалкий муд…
— Хватит, — процедил Ян, понимая, что начинает закипать. Всему же есть предел, в конце концов. — Раздевайся. Это приказ, блядь.
На лице Стёпы расцвела широкая понимающая усмешка. Вроде бы насквозь язвительная, но почему-то у Яна появилось нехорошее подозрение, что на крючок угодил никак не Стёпа, а он сам. Отступать было поздно, и он это понимал. Сам же себя загнал в угол.
Стёпа начал торопливо скидывать шмотки, словно боялся, что Ян вдруг передумает и его остановят и выгонят вон. Он раздевался без тени смущения, бросая одежду как попало, трусы вообще пристроил на стол, в аккурат с чайной чашкой, ухмыльнувшись при этом как вредный ребёнок, сделавший пакость. Ян вздохнул. Он молча подошёл и толкнул Стёпу к стулу, заставляя сесть. По-другому было просто не дотянуться. Он уже забыл, что хотел отправить домой это лохматое недоразумение, ещё недавно доводившее до нервного тика одним своим видом. Сейчас все Стёпины выкрутасы не имели значения. Ян хотел его и видел, что это очень даже взаимно. У Стёпы неплохо так стояло.
Дал волю рукам, Ян начал гладить его по плечам и груди, сжал между пальцами сосок и немного потянул, добиваясь короткого глухого стона.
— Тебе нравится, когда тебя принуждают, а, Стёпочка? — тихо спросил он. — Потому встаёт на раз?
— Отвали. Не льсти себе. Это всё чёртова магия.
Стёпа говорил хрипло, а его глаза блестели совсем как у кота, обожравшегося валерьянки. Обхватив Яна за талию, он вцепился в него как клещ.
— Ну конечно…
Ян хотел поспорить, но осёкся. Хотя бы потому, что ему не дали такой возможности, а вместо этого приподняли и легко затащили на колени, вмиг избавив от рубашки. Стёпа впился в его шею губами, удовлетворённо фыркнул, оставляя засос, и тут же начал зализывать яркое пятнышко, выписывая узоры горячим языком. Ян непроизвольно выгнулся, не соображая, что сам подставляется, и опомнился, только когда его задницу начали сжимать широкие наглые ладони. После этого он сразу же отрезвел, вырвался и встал.
— Дуй в кровать, — приказал он таким же сорванным голосом, как и у Стёпы.
— Подчиняюсь грубому насилию. — Тот широко ухмыльнулся совершенно ошалевшей пьяной ухмылкой. Послушно встав, он направился к выходу, пока Ян лихорадочно соображал, что нужно прихватить на пути в спальню. Сейчас он не мог даже вспомнить, а есть ли в доме презервативы, не говоря уже о такой экзотике, как смазка. Он был не готов к такому развитию событий, потому что на самом деле вовсе не думал принуждать Стёпу к полноценному сексу. Возможно, к ещё одному минету, как максимум.
— Чё завис, тупоголовый? — с жалостью спросил Стёпа, круто развернувшись у самого порога. — Резинки у меня в кармане джинсов, смазка там же. Доставай, к тебе ближе.
— Ты что, специально всё взял? — Ян так поразился, что замер столбом.
— Не, ну а по-твоему, я должен был готовиться в шахматы поиграть? — Стёпа хмыкнул и вернулся, сверкнув голой задницей. Достал всё сам, а потом схватил Яна за руку и потащил в спальню, благо успел предусмотрительно разведать, где тут что.
Яна всё больше и больше одолевали вполне понятные сомнения. Ну и кто тут кого принуждает? Ответ напрашивался сам собой, но тут Стёпа плюхнулся на кровать, и всё посторонние мысли выветрились у него из головы. Остался только этот парень, высокий, в чём-то даже нескладный, с гладкой грудью и широкими плечами, на которых золотилось несколько крупных и безумно милых веснушек. У него были узкие бёдра и худые, бесконечно длинные ноги. Ровный, ни капли не маленький член уже прижимался к животу, головка блестела от выступившей смазки. Всего этого хватило, чтобы у Яна сорвало крышу. Он начал раздеваться, чуть ли не впервые за всю свою жизнь даже не пытаясь аккуратно сложить одежду. Штаны, носки и бельё — всё это полетело на пол.
— Ого, Ян Всеволодович, был не прав, каюсь, — ухмыльнулся Стёпа, не сводивший с него жадного взгляда. — До импотенции вам пока далеко. Я бы даже сказал сантиметров так двадцать — двадцать два. Не обделила природа, хотя у меня, конечно, побольше…
— Заткнись.
Яну надоело слушать его подколки. Он стал коленями на постель и взял Стёпу за яйца, причём в прямом смысле слова. Тот наконец замолчал и нетерпеливо выгнулся. Сграбастав Яна за руку, он притянул его ближе, заставляя упасть сверху, а потом обхватил за затылок, наклоняя к своим губам. Первый поцелуй оказался на удивление осторожным и нежным. Стёпа словно пробовал губы Яна на вкус, не напирал и не проталкивал язык внутрь, терпеливо ожидая, пока ему ответят. Несколько минут они безостановочно целовались, вылизывая друг друга, пока Яну не захотелось рассмотреть вплотную золотистые веснушки. Наступила его очередь оставлять засосы. Он сполз чуть ниже, покрывая плечи и грудь Стёпы быстрыми жалящими поцелуями. Сильные длинные руки мяли и стискивали его спину, норовя опуститься вниз и подобраться к самому сокровенному. Ян отстранился, собираясь менять позу, но не удержался и ещё раз лизнул языком наиболее яркую и крупную веснушку. Он уже ощущал себя закоренелым фетишистом.
— Ложись на живот, — пробормотал он, чувствуя, как от нетерпеливого предвкушения сладко сводит в паху.
Стёпа молча перевернулся. У него были расширенные, почти дикие глаза. Ян судорожно вздохнул, нащупывая рукой брошенную на кровать смазку, и выдавил не глядя. Получилось слишком много, но он не стал вытирать излишки, а так и вставил, осторожно протискивая палец в узкий горячий проход. Стёпу ощутимо тряхнуло, и Ян положил свободную ладонь ему на спину, успокаивающе поглаживая между лопаток. Он медленно подвигал пальцем внутри, потом добавил второй, растягивая тугие стеночки. Сдерживаться было всё труднее, его тоже потряхивало, но он заставлял себя действовать максимально осторожно. Было совершенно очевидно, что подобный опыт у Стёпы впервые. Он прерывисто дышал и пытался расслабиться, но постоянно сжимался на пальцах Яна, который продолжал свои упорные ласки.
Отыскав наконец нужное место, он надавил на простату, и Стёпа взбрыкнул как жеребёнок. Он что-то негромко простонал, но Ян не слушал. Его самого окатило таким сладким жаром, что он испугался, что сейчас кончит как подросток. Торопливо раскатав резинку на члене, он смазал себя и начал входить. Стёпа предсказуемо сжался, и Ян опять погладил его по спине, с трудом притормаживая на поворотах и напоминая себе не спешить.
— А говорил, что не будешь мне жопу подставлять, — хмыкнул он, вовсе не пытаясь насмешничать, а лишь немного отвлечь и расслабить.
— Заглохни, — просипел Стёпа, комкая в пальцах простыню. — Больно, блядь.
— У меня же огрызок, — не удержавшись, напомнил ему Ян. — С чего бы это?
— Ой, завали.
Впрочем, Стёпа тут же заткнулся сам. Ян слегка приподнял его, просунул руку под живот и обхватил ладонью член. Он начал сжимать и двигать пальцами, отвлекая от неприятных ощущений внутри и одновременно входя глубже. Попал членом по простате, и Стёпу опять подкинуло. В его стонах уже не слышалось боли. Он скулил и ругался, но это было не то — ему было в кайф, как и Яну. Тот начал двигаться, сначала медленно, потом наращивая темп, и, наконец, стал вбиваться в податливое тело. Стёпа больше не зажимался — наоборот, отвечал на каждый толчок, вскидывал бёдра и насаживался сам, принимая до конца. Ян не забывал ласкать его член и сам едва соображал от накатывающего удовольствия. Чувствуя, что вот-вот накроет, он втолкнулся до конца, и когда Стёпа содрогнулся под ним всем телом, выплёскиваясь на пальцы, тоже кончил, оглушённый ярким и затяжным оргазмом.
Стёпа отрубился моментально. Он лежал, раскинувшись морской звёздочкой, большой и абсолютно расслабленной. Немного придя в себя, Ян заметил ранку у него на руке и осторожно её погладил, чувствуя знакомые отголоски вины. На секунду у него даже промелькнула мысль выгнать змейку, тем более он хорошо знал заклинание отзыва и понимал, что дел тут на пару минут, не больше. Он уже почти решился, но тут Стёпа негромко засопел и перевернулся во сне, непроизвольно демонстрируя так понравившиеся Яну веснушки и кучу засосов, уже расцветивших светлую кожу заметными тёмными пятнами. Он выглядел таким юным, таким притягательным и желанным, что Ян выкинул все мысли об отзыве из головы. Придвинувшись ближе, он закинул на Стёпу руку и спустя секунду провалился в глубокий и спокойный сон.
========== Глава 4 ==========
Утро добрым не бывает. Иногда эта истина оправдывала себя на все сто процентов. Когда Ян проснулся, он не сразу понял, что происходит. Он находился в своей комнате и лежал на своей постели, но был здесь не один. Кто-то негромко сопел ему в ухо, обнимал за шею и почти вдавливал в матрас большим длинным телом.
«Стёпа, — это была первая мысль, а за ней сразу же последовала вторая и вполне закономерная в данной ситуации: — Я идиот».
Ян осторожно выбрался из кровати и уставился на спящего Стёпу с почти суеверным ужасом. Напряжённый мыслительный процесс занял у него пару минут, а потом он взял себя в руки и отправился в душ. Прохладная вода порядком отрезвляла. Набросив на себя лёгкие домашние штаны и футболку, Ян поплёлся на кухню за ещё одним восстанавливающим средством. Сейчас ему было жизненно необходимо сделать несколько глотков крепкого горячего кофе.
Ароматный напиток окончательно привёл его в чувство. Ян спокойно откинулся на спинку стула, собираясь с мыслями. Радовало уже то, что сегодня суббота и не надо никуда спешить. Ни ему, ни этому долговязому придурку, что раскинулся сейчас на его кровати, выставив из-под одеяла лохматую башку, левую пятку и широкие плечи, покрытые россыпью золотистых пятнышек. Вспомнив о веснушках, Ян страдальчески скривился, не понимая, как умудрился так вляпаться. В его голове всё ещё оставались разумные соображения, подсказывающие, что лучше решить проблему одним махом и прекратить всё прямо сейчас, пока дело не зашло слишком далеко, но их заталкивали подальше предательские мыслишки о том, что было бы совсем недурно плюнуть на всё, вернуться в уютную кроватку и подкатиться поближе к Стёпе, под его широкий тёплый бочок.
За своими внутренними терзаниями Ян чуть было не проморгал скрип ключа в замочной скважине. Он встрепенулся, когда было уже слишком поздно и в прихожей послышались весёлые голоса и звук шагов. Чертыхнувшись от неожиданности и пролив остатки кофе на стол, он потянулся за салфеткой, и в это время в кухню ввалились Сашка и Мира.
— Ян! Привет, ненаглядный.
Высказав своё обычное приветствие, Мирка кинулась ему на шею. Она была похожа на сказочную снежную принцессу благодаря изящной фигурке, светло-голубым глазам и золотистым локонам и, как всегда, целовала жарко и бесстыдно. Её не смущали такие мелочи, что они с Яном давно расстались. Сашка ухмыльнулся и тоже шагнул ближе, чтобы поздороваться. Он был высокий и худой, белобрысый, почти как Мира. С чувством шлепнув Яна по плечу, друг отошёл к столу и стал делать себе кофе, гремя посудой.
— Каким ветром? — просипел Ян, когда его наконец отпустили. — И какого хрена вы не позвонили заранее, как все нормальные люди?
— Где ты видишь в этой комнате нормальных? — искренне удивился Саша. — Ну ты сказал, Яныч. Расслабься, никто не собирался тебя предупреждать. Нам надо было нагрянуть внезапно и проверить твои байки о том, что всё отлично. Я же знаю, ты можешь по телефону и не такую пургу нести. Ключи у нас есть, осталось только поймать с поличным. Вдруг ты тут запил, загулял, в монахи постригся.
— Да всё у меня нормально, — с досадой бросил Ян, чувствуя неприятный холодок при одной лишь мысли о том, что из-за шума, поднятого этими двумя, сейчас проснётся Стёпа и сунется на кухню, чтобы выяснить, что происходит. — Не пью и не впадаю в депрессию. Веду примерный образ жизни. В основном работаю…
Сашка вдруг подавился своим кофе, отставил чашку и выпрямился, глядя куда-то поверх головы Яна.
— Да, вижу, как ты работаешь, — медленно протянул он.
Ян обречённо вздохнул. Ну конечно. Обернувшись, он бросил далеко не любящий взгляд на Стёпу, который нарисовался в дверях, задрапированный ниже пояса в скомканную простыню, и светил широкой идиотской улыбочкой и многочисленными засосами на груди и плечах.
— Всем здрасти! А чаю не найдётся?
Мира тоже повернула голову и издала какой-то непонятный звук. У Яна появилось абсурдное желание спрятаться подальше, можно даже в кофейник, чтобы закрыться там крышкой изнутри. Он молча достал чайный пакетик, бросил его в чашку и залил кипятком, подавляя горячее желание вылить всё это Стёпе, придурку, на голову.
Тем временем Сашка пришёл в себя и полез знакомиться:
— Очень приятно, я Александр, друг Яна.
— Степан.
Придурок пожал Сашкину руку, ухмыльнулся ещё шире и поспешно разорвал рукопожатие, чтобы вцепиться в простыню, которая вознамерилась сползти на пол.
— Ну, тоже… друг. Сорри, чувак, простыня.
— Да ладно, не стесняйся, тут же все свои, — певуче протянула Мира. — Да, Ян, ненаглядный мой?
Тот только отмахнулся, решив даже не отвечать. Он на полном серьёзе подумывал свалить из этого сумасшедшего дома, который ещё совсем недавно был нормальной квартирой. И обязательно прихватить ключи, чтобы запереть всех собравшихся здесь нехороших личностей, чтоб уж наверняка.