основного представителя. Еще больше чертовой показушности для ее кампании.
Стискиваю зубы, складывая фотографии и иду в свободную комнату, где у меня есть
закрытый шкафчик. Если Вице–президент хоть на мгновение верит в то, что я у нее в
качестве нового представителя Конгресса, она будет крайне удивлена.
Открывая шкаф, я убираю фотографии в конверт. Беру пакет с игрушками, которые я
купил для своей маленькой сабы. Прошлой ночью, после слежки за Колином и звонка
Арчеру, я сделал крюк и приобрел несколько приспособлений для моего и Ксавии
удовольствия. Держа пакет в руке, я выхожу и запираю дверь кабинета. Это вторая дверь в
моей квартире, которую я держу запертой на ключ, и я не уверен, что будет со мной, если
меня настигнет разоблачение. Вернувшись в гардеробную, надеваю пиджак и беру
телефон. Я набираю сообщение Джексу, что я не могу пообедать с ним.
Следом набираю сообщение Ксавии: «Будь готова к сегодняшнему дню. Можешь
подъехать к 7:00 утра, чтобы помочь мне? Гибкий график».
Моя ложная скучная жизнь душит меня, а из–за кузена Ксавии в равной или меньшей
степени теоретически никчемная, я снова пришел к выводу в очередной
девятимиллионной раз пригласить ее сюда. Арчер сказал, что в последний момент он
собрался на несколько дней заняться другим дерьмом, и он вернется к моим вопросам, как
только он нападет на след, ведущий к Стиллману.
Выходя из своей спальни, я должен привести мысли в порядок в связи с тем, что сегодня у
меня день слушаний в Сенате. В моем расписании указано, что я возглавляю два
подкомитета. Я готов к битве с оппозицией, будучи одним из влиятельных членов,
раздувающих войну, если я смогу сконцентрироваться хотя бы пять секунд.
Мой сотовый молчит. Еще немного, и если она не может, я придумаю способ, как я смогу
встретиться с ней и разобраться с вставленной в ее попку пробкой. Я не хочу причинить ей
боль завтра вечером, когда буду брать ее в попку, еще две пробки одна больше другой
смягчат ее дискомфорт. Направляясь на кухню, думаю о том, что она сказала о
приготовлении пищи. Господи, когда было в последний раз, когда я готовил что–нибудь
поесть, и это не включало в себя готовку в микроволновой печи? Ответ на этот вопрос не
приходит в голову, и, прежде чем я смогу мысленно начать вести беседу с самим с собой,
жужжит мой телефон.
Она прислала мне сообщение. «Я уже в офисе и отвечаю на письма. Я могу тебе чем–
нибудь помочь, чтобы подготовиться к слушаниям? Готова сменить тему».
С тех пор как я стал получать смс–ки на свой обычный телефон, я должен контролировать
свои ответы. Я не могу спрашивать ее, известно ли ей, что ее ублюдок кузен ошивался
вчера вечером возле ее квартиры. «У меня сегодня законодательные споры и
свидетельские показания. В этом плане я силен. Если можно, мне нужен переводчик на
следующей неделе, чтобы разобраться с документами, которые должны прийти мне.
Наладить контакты. Можешь кого–нибудь предложить?».
«Язык... регион?» Снова отвечает она.
«Де–факто языком является испанский».
Она отвечает моментально. «Я могу справиться с этим. Местоположение?»
«Гавана. Куба, но также курс на Доминиканскую Республику. До встречи». Это больше,
чем я обычно пишу в сообщениях, но это не перебор – я менее общителен, чем
большинство сенаторов по отношению к своему персоналу.
***
В такой час поездка до Холмов проходит быстро. Я вхожу в свой офис, здесь темно, за
исключением уголка в конце коридора, откуда льется свет из временного офиса Ксавии.
Неожиданно приступ резкой боли появляется у меня в груди. Майра ушла в декретный
отпуск до дня Благодарения, и, учитывая, что Ксавия теперь является полноценным
сотрудником, работающим в качестве моего пресс–секретаря наполовину, мне интересно,
на что она пойдет, чтобы закончить учебу.
– Доброе утро, – говорю я, входя в ее кабинет. – Можно тебя на минуту?
Ее глаза смотрят в мои, не моргая поверх очков, в то время, как я расстегиваю и снимаю
пиджак. Я буду удерживать ее, допрашивая об университете. Она выглядит уставшей, и я
сразу задаюсь вопросом, а вдруг ее соседка все еще болеет. Я вешаю пиджак на спинку
стула напротив ее стола, наблюдая за ней.
– Дома все в порядке?
– Да. А у тебя? – Она слегка приподнимает бровь и встает, в свою очередь, скидывая свой
пиджак. Плавно бросает его на стул и также плавно двигается ко мне, сейчас только я один
пялюсь. Она покачивает бедрами из стороны в сторону, на ней платье с запахом, которое
она начинает развязывать. Черное и облегающее ее изгибы. Я представляю, как
распахиваю ее платье и использую его для того, чтобы привязать им ее к стулу, раздвинув
ноги и дразня пальцем ее клитор.
– У тебя есть что–то... целомудренно скрытое, что не дает мне по сути дела кончить в
штаны?
– Это будет чем–то похожим на то, что было вчера?
Мое сердцебиение ускоряется при звуке ее мягкого голоса, и я скольжу своим взглядом
вниз по ее телу.
– Как сказать. Хочешь, чтобы так оно и было?
– Я хочу вас и я не хочу, чтобы вы дразнили меня, Сенатор.
– Мы одни, по крайней мере в течении часа... может и больше. – Я на грани того, чтобы
предложить ей возможность встречаться рано утром в моей квартире для быстрого
перепиха, но затем я хмурюсь. Резко выдыхаю, – Дерьмо.
– В чем дело? – Она останавливается, развязывая свое платье, пока я захлопываю дверь,
запирая ее.
У меня нет плана, но у меня есть опыт. С ней частично одетой, шансы сделать что–то,
довольно высоки. Гарантированно высоки. Но сначала я должен спросить ее о Колине.
Сделав три шага, я оказываюсь перед ней и обвиваю свои пальцы вокруг ее плеч,
обхватывая ее шею большими пальцами. Ее тело ощущается невероятно таким образом, и
все, что мне надо сделать, это прижать ее ко мне. Расстегнуть ширинку. Скользнуть в нее,
в нирвану – я стискиваю зубы, потирая большими пальцами ее ключицу, говоря себе,
чтобы надо сперва поговорить. А уж потом наслаждаться ей.
– Твой кузен, – я шиплю сквозь зубы.
Бля, я собираюсь признаться ей, что находился у ее дома, в тот момент, когда мы
представляли «нас» как единое целое. Время, когда предполагалось, что мы научимся
доверять друг другу. То, что осталось от моего здравого смысла отчаянно раздражает.
Могу ли я так рисковать, разрушая хрупкий мост, возникший между нами, это священное
место, куда она впустила меня в свой мир?
– Ты имеешь в виду Колина? – Она закусывает губку и смотрит на меня.
– Да... – помедлив, я передумываю.
Мой пульс ускоряется. Я хочу ее. Без всяких тайн. Мы в тридцати восьми часах от
момента, когда я заявлю на нее права одним из самых интимных способов Дома. Каждая
клеточка внутри меня кричит, что у меня нет прямых доказательств того, что он задумал, и
если она вызовет его на ковер – он поймет, что за ним следят, а это в свою очередь
уничтожит все мои шансы выяснить, что это мразь задумала. Здравый смысл – или, скорее
всего, мой бестолковый член требует, чтобы я промолчал. Не признаваться ей в том, что у
меня есть увлечение преследовать ее, сидя в машине около ее квартиры.
Я уже выругался вслух, поэтому я не могу притвориться, что праздное любопытство по
отношении к Колину витает в моем мозгу. Я запускаю пальцы в платок, который она
носит, чтобы скрыть следы укусов, которые я оставил на ее шее.
– Он предпринимал какие–нибудь попытки связаться с тобой... ну знаешь, после прошлого
раза? В Гарварде?
– Зачем? Неужели Вице–президент сделала что–то еще? Господи, Бен!
– Погоди. – Я отпустил ее шарф, обхватывая пальцами ее за плечи и слегка встряхиваю ее.
– Просто расскажи мне о нем.
– Колин Стиллман – придурок. У него нет никаких дел в Вашингтоне, но я сомневаюсь,
что эта мелочь помешает ему посетить этот город. А почему ты спрашиваешь?
– Для тебя не секрет то, что я... собираю информацию о людях.
– И обо мне? – она спрашивает, ее глаза становятся безжизненными.
– Обо всех. А поскольку он беспокоит тебя, врать не буду. Я провел на его счет
расследование и, если он намерен продолжить раздражать. Мы должны быть готовы к
этому.
– Я не совсем подозрительна по отношению к нему. Больше нет. Фактически, он и моя
бабушка могут ошибаться в своей необходимости лезть не в свое дело. Даже признавая
тот факт, что Вице–президент говорила с моими бабушкой и дедом, Колин меня не
волнует. Кроме того, я сомневаюсь, что бабушка предпримет что–нибудь, чтобы раскачать
лодку Белого дома. Она любит быть в центре внимания больше всех, кого я когда–либо
встречала, и наиболее вероятно то, что она занята распространением новости о том, что
она будет присутствовать на правительственном обеде.
Мышцы на шее сильно напряжены.
– Если твой кузен попытается что–либо сделать, дай мне знать. Я разберусь с ним.
Глядя на меня, она кладет руки на мою грудь.
– У тебя есть более важные вещи для беспокойства. Вирджиния Райан напоминает мне
мою бабушку с ее повестками дня, планами и жаждой внимания. Мы можем плыть вместе
по течению с Вице–президентом, или делать вид.
– У нее есть команда из десяти подобных твоей бабушке человек, командующих СМИ. Но
имей в виду ключевой элемент. Мы все контролируем. – Ранее, я получил письмо от PR–
команды Райан с напоминанием того, что Кса и я должны появляться на публике вместе.
Господи, может, моя маленькая саба права.
Она сжимает пальцы на моей руке, возвращая мое внимание.
– Серьезно, не всегда все так, даже если мы здесь командуем. Я здесь, чтобы найти свое
место. А не быть запертой в клетке.
– Дай шанс Капитолию. Все это исходит от меня, ни от кого другого. Я хочу быть готовым
к правительственному обеду в отношении твоей семьи, и знать, что мне ожидать. И
сейчас, так как ты подняла эту тему, надо, наверное, устроить свидание.
– Оу, а это не входит в повестку дня Вице–президента? – усмехается она. – Я ничего не
хочу обсуждать. Пока мы не предпримем кое–какие меры, касаемые наших с тобой сделки,
Стоун. – Она распахивает свое платье, показывая мне свое умопомрачительное тело, и
вызывающе улыбается мне. – Ну? За спонтанность? Нарушим правила, которые
существуют между друзьями?
– Я более чем готов. В боевой готовности. На обоих фронтах. – Опуская взгляд на ее
грудь, я следую ее примеру и запуская пальцы под ее лифчик, нежно дергая за цепочку,
закрепленную на ее сосках.
Ее дыхание становится прерывистым, а когда она приоткрывает свои идеальные розовые
губки, мой член увеличивается в размере.
– Что ты хочешь предложить... для нас обоих?
– Честно говоря, – отвечаю я, очарованный кусочком кружева, скрывающим ее сиськи и
такого же цвета кусочком, скрывающимся у нее между ног. – Как насчет похода по
магазинам?
– По магазинам? – Она наклоняет голову, как будто задавая вопрос.
– Да. Тебе понадобится новое белье.
– А почему? – В очередной раз, ее губы соблазнительно изгибаются.
Опустив руки, я продолжаю раскрывать ее платье, взяв Кса за ее тонкую талию. Я
наклоняюсь вперед, целуя ее, продвигаясь вдоль скулы и подбираюсь к самому
чувствительному местечку у нее на шее. Ее сумасшедший пульс чувствуется у меня под
губами. Мой член пульсирует, сильно желая ворваться в нее. Я посасываю синяк на ее
коже, один из многих. Идея оставлять следы укусов – еще больше на ее теле – доводит
меня до грани.
Я подношу свои губы близко к ее уху.
– Потому что я собираюсь сорвать это с твоего тела, красотка.
– Пожалуйста, сэр, – вздыхает она, скользя рукой вверх по моей рубашке к моим плечам. –
По вашему указанию на мне зажимы и анальная пробка внутри.
– И?
– Я бы хотела, чтобы мой лифчик и трусики остались на мне, пока я на работе.
– Неприятно это признавать, но я понимаю, о чем ты. – Я тяну за ленточки на ее бедрах.
Два пастельного цвета розовых бантика. Развязав крошечные ленточки, я чувствую
всплеск волнения, проносящееся сквозь меня, в момент, когда ее трусики развязываются.
Глядя в ее кристально голубые глаза, я пропускаю их между ее ног. – Детка, я хочу, чтобы
ты оседлала меня.
Она целует меня в челюсть, нежно посасывая мою кожу, проводя своими пальчиками
вдоль моего члена, резко притягивая меня, достаточно сильно прижимаясь. Боже, как же
хорошо. Мой член дергается, и я чувствую, как мои глаза закатываются. Подобно тому, как
я отбрасываю ее нижнее белье, я так же близок к тому, чтобы рассказать свою новую
тайную навязчивую идею – признаться, что я наблюдаю за ее квартирой с улицы.
Открыв глаза, я встречаю ее взгляд.
– Кса, – звук выходит подобно шипению и мое сердце бьется о грудную клетку. Обычно я
хочу, чтобы она была громкой и умоляла. Заставляла меня чувствовать себя Богом.
Демоном. Ураганом.
– Позволь мне, – умоляет она, лаская мой член.
Управляемое желание струится в моей крови и я хватаю ее за бедра, притягивая к себе. Я
не хочу никаких тайн между нами. Ее мягкость – ее сила и я хочу ее, кожа к коже. Черт, я
жажду ее ближе. Я готов наладить связь, которая становится глубже. Выведать правду о
том, что происходит между нами. Может это химическая реакция? Похоть настолько
сильная, что я ослеп. Я прерывисто выдыхаю. Безусловно, я максимально погряз в жажде
того, чтобы она обвивалась вокруг меня.
– Давай воспользуемся твоим рабочим столом.
– Ммм, ты такой твердый, – стонет она, сжимая мой пульсирующий член.
Я веду ее, держась за нее, желая ее сзади. Я отказываюсь отпускать ее, держа ее настолько
близко ко мне, двигаясь, словно в танце. Когда она подходит к столу, я медленно веду ее, и
спускаю платье с ее тела, бросая его на стул. Вместо того, чтобы поставить ее руки на
стол, я снова обнимаю ее, прижимая ее к себе, шепча ей в затылок.
– Кса..., дай мне… войти в тебя, детка.
Ее руки находят меня, снова проводя по очертаниям моего члена, и она гладит его,
заставляя поток воздуха с шумом покинуть мои легкие. Между нами небольшое
расстояние, но его достаточно для того, чтобы расстегнуть мой ремень и молнию на
брюках. Я ослабляю свою хватку на ней лишь для того, чтобы спустить свои брюки и
боксеры, освобождая член.
– Каким образом? – лепечет она.
– На полу. Опираясь на колени и руки. – Я хватаю сумку и тащу ее за собой на ковер.
Теоретически, мы, трахающиеся на полу – это безумие. В действительности же, мы,
трахающиеся на полу – это словно воспламеняющаяся жидкость. Это великолепно. Грубо,
примитивно, и дает мне возможность выплеснуть свой неконтролируемый голод в
необходимости взять ее. Овладеть ей.
Открыв сумку, я достаю анальную пробку большего размера и бутылку смазки. Я
смазываю свой палец, а потом медленно достаю пробку из нее. Она открыта для меня,
приглашая, не стесняясь, я скольжу пальцем в ее дырочку, чувствуя, как мои мышцы
сжимаются, а мой член беспощадно пульсирует. Она по–настоящему шелковистая, мокрая
и сжимающая меня. Я вставляю свой палец в и из нее, ощущая, как моя страсть пылает
под моей кожей, искушая меня, предлагая мне покончить с этой запретной пыткой и всего
лишь разок трахнуть ее.
– Скажи мне! – Я рычу. Боже, как бы я хотел взять ее грубо, погружая свой член в нее,
соединяя нас. Только такой способ доминирующего секса сможет утолить это яростное
желание обладать ей, которое она вызывает внутри меня.