значит быть полностью моей.
– Сэр, почему бы Вам не показать мне? – намекая, шепчу я ему в губы, гладя пальчиками
его член, чувствуя через брюки, как он напряжен.
– Не трави меня, Кса. Я уже на грани, чтобы не взять и не трахнуть твой прекрасный
ротик. Так чертовски близок! – он обхватывает своей рукой мою и потирает моей
ладошкой свою выпуклость вверх и вниз. О, да, он четко дает понять мне, как он
изголодался – но он также сдерживается.
Я сжимаю пальцы над ним, поглаживая его сильнее, но это не достаточно, чтобы он начал
действовать и доставил мне боль, граничащую с наслаждением, которую он научил меня
жаждать, и я рычу от отчаяния:
– Пожалуйста, это ведь не очередной урок, да?
– Что конкретно ты хочешь, малышка? – Его слова покалывают мою кожу, а он берет меня
за грудь.
– Тебя. Сосущего меня за соски, пока я не сошла с ума, впиваясь ногтями тебе в спину.
– Неверно. Это не то, что тебе надо. Тебе нужна дисциплина. Я дам тебе, что ты хочешь,
но тебе придется подождать, пока мы не поговорим. Понятно? – его теплое дыхание
касается моей кожи, оставляя легкий поцелуй на моей коже.
– Нет. Ты мне нужен. Сейчас! – Я в замешательстве от ощущения, которое навалилось на
меня, мы вроде вместе – но все еще порознь. Его прикосновение, его поцелуй, его тело
искушают меня, и я безудержно дрожу.
Как он не понимает, что доводит меня до безумия. Мое тело, словно дрожащее месиво. Я
бы уже могла объезжать его. Мое тело его. А он жестко вдалбливался бы у меня между ног
и – вот, где он должен сейчас быть. Жестко и сильно трахающим меня.
Мускул на его челюсти дергается.
– Кса, мы кое–что должны обсудить, это случилось недавно. Я не собираюсь трахать тебя,
пока ты не примешь решение.
Глядя на него, я опешила от его торжественного выражения лица. Я стараюсь говорить
связно.
– Звучит серьезно.
– М–м–м. – Он отводит от меня взгляд.
– Ты должна меня выслушать. Давай присядем. Выслушай меня, только спокойно.
От того, что свет падает из окна, его зрачки становятся похожими на большие темные
озера… Я прячу свое беспокойство поглубже, чтобы оно не отравляло мои мысли.
– Если это разговор в стиле «мне очень жаль, но у нас ничего не выйдет», то я бы
предпочла постоять.
– Это зависит от тебя. Возможно, ты скажешь мне это после того, как услышишь то, что я
хочу тебе сказать.
– Этого не будет, сэр.
– Ты неисправима для той, кто не может чертовски правильно умолять и чтобы тебе стать
сабой, нужно приложить максимум усилий. – Он наклоняется и скользит своими губами
по моим.
Я не очень хочу разговаривать. Единственное, что мне надо – это сплести наши тела. Я
приоткрываю губы, страстно желая почувствовать его теплоту, влажный язык у себя во
рту. Вместо медленного и спокойного поцелуя, он подхватывает меня и прижимает меня
спиной к двери. Это поцелуй совсем не похож на нежный, скорее на лихорадочное
изучение друг друга. Наши языки танцуют, требовательно сплетаясь, я прикусываю его
губу, сильно желая, чтобы он сделал что–то неописуемое со мной. Я глажу его сквозь
пиджак, крепко держу его за лацканы, тесно прижимаюсь, чтобы устоять.
Когда он поднимает голову, я чуть ли не задыхаюсь, готова скинуть свою одежду при слове
«действуй».
– Я хочу тебя, и это не утверждение, – говорю я, подходя к нему.
Он обхватывает мое запястье и сжимает.
– Во–первых, ты должна услышать то, что я должен сказать. Тебе. Давай выпьем и
разберемся со всем этим. – Он произносит это серьезно и пристально смотрит на меня. То
как он сжимает челюсть, заставляет меня сделать то же самое. Чтобы он не хотел мне
сказать – это серьезно.
– Отлично. Уже пять часов и сегодня пятница. Давай воспользуемся твоим офисом.
– Господи. Звучит очень даже ничего, чтобы начать таким образом наш уик–энд. – Беннетт
смеется, но его смех звучит глухо.
Его смех не затронул его глаза – и на секунду – в его глазах мелькает искорка боли. Мы
смотрим, не мигая друг на друга, и сила, которую он источает, зарождает боль глубоко у
меня в груди.
– Я вовсе не это имела в виду… – Отлично, это наглая ложь. Я полностью за то, чтобы
«воспользоваться» его кабинетом, занимаясь безумным сексом–с–вырыванием–волос. Но
на его лице опять мелькнуло это нескрываемое выражение. То, с каким он смотрел на меня
там в Бостоне. Боль, смешанная с чем–то темным. Сейчас это выражение было как–то со
мной связано. Снова в моей груди возникает сильный приступ боли. Я стараюсь
отодвинуть все, что я чувствую подальше. Спрятать эмоции. Что мне сделать, чтобы
освободить его от той темноты, которая исходит от него? – Беннетт, все в порядке?
– Солнце. Не дай своему воображению разыграться. – Он целует меня в кончик носа и
ослабляет хватку на моей руке. То место, где он только что касался меня, покалывает. Я
подхожу вместе с ним к столу и он открывает выдвижной ящик, доставая оттуда бутылку
Macallan. На столе стоят стаканы, Беннетт наливает щедрую порцию виски в каждый. Он
подает один мне, а второй берет себе. – За тщательно обдуманные решения.
– Действительно. – произношу хрипло, чокаясь с ним. – Это новая тенденция?
– Точно, – отвечает он и поднимает стакан, глядя на меня сквозь стакан.
Я пробую, виски качественный, я и выпиваю залпом. Виски скользит, словно бархатный по
моему горлу, а затем я чувствую, как он обжигает сначала мое горло, а потом и желудок. Я
не ела, поэтому я чувствую, будто мне в желудок закинули взрывчатку, а не виски.
– Вау, – задыхаясь, ставлю стакан на стол.
Алкоголь слегка ударяет в голову. Я держусь за стол, поднимаю взгляд и вижу, как Беннетт
смотрит на меня. Он выпивает свою порцию и ставит свой стакан рядом с моим. Молча
наклоняется вперед и целует меня, нежно кусая меня за нижнюю губу. Чувство такое
острое, что я начинаю стонать его имя.
– Ты не представляешь, сколько раз за день я думал о том, как я целую и трахаю твой
нахальный ротик, – шепчет он. Его слова ласкают мою кожу, скользят внутри меня, и
сплетаются в завитки нежности от легкого опьянения после виски.
***
Я выпиваю свой напиток и веду Ксавию к дивану, мои мышцы напрягаются также как и
мой член, в тот момент, когда она садится на кожаный диван. Я представляю себе, как
развожу ее ноги и толкаюсь в нее до тех пор, пока мы оба не истощимся. Ради ее же блага,
мне надо держать себя в руках.
– Как ты знаешь, у меня была встреча с Вице–президентом. – Я сажусь поближе к ней,
тщательно выбирая слова, и беру ее за руку. – Я решил, что приму ее предложение.
– О боже. В этот момент большинство людей скакали вокруг тебя туда–сюда. Почему я
испытываю чувство страха?
– Я считаю, что поговорка «не лезть вперед батьки в пекло» очень точная. Мне сложно
было согласиться.
– Прошу тебя, хватит тянуть. Просто скажи мне, о чем ты там думаешь.
Я бы ничего не хотел ей говорить. О чем, б*дь, я думаю? Если честно, это была хорошая
идея. Если она решит, что завтра в Доме ничего не произойдет…тогда я слечу с катушек. Я
не могу работать с ней и не иметь доступа к ее телу – в любом случае, она мне нужна. Я
сдерживал себя с того момента как мы покинули Бостон, всего лишь с единственной
целью. Привести ее в Дом и заявить на нее права. С каждым шагом все ближе и ближе, и
все это выглядит так, как будто в моей голове что–то щелкает.
Я не могу представить себе, будто я встречаюсь с ней в обычном смысле этого слова. Она
нужна мне связанная, умоляющая и широко раскрытая. С того момента как мы
встретились, у меня была определена цель и ее конечная точка находилась как раз передо
мной. Распластанная Ксавия, в то время как я беру ее – словно песня в моей голове,
жидкий огонь, несущийся по телу. У нас должна будет быть Секретная служба,
защищающая нас от моих соседей–идиотов, прессы, которые будут преследовать нас, если
мы примем план Вице–президента со всеми этими свиданиями, известными как
постоянные романтические и, мать их, ванильные.
Эта безобидная идея никогда не осуществится, если это будет означать голая–Ксавия–в–
постели моей квартиры. Нам нужно будет местечко, в котором мы сможем не беспокоится
о том, как жестко, громко или грубо мы будем трахаться. Я чешу щеку.
– Пиар команда Райан полагает, что для того, чтобы я соответствовал образу, мне надо
будет…, – я остановился, подбирая нужные слова.
– Что предлагает ее пиар команда?
– Подругу, – произношу я и смотрю, как глаза Кса становятся размером с блюдце.
– Что? – заикаясь произносит она.
Стиснув зубы, я шепчу тот бред, который я поклялся озвучить ей.
– Они нашли мне подругу.
– И ты согласился?
– Нет. Вот поэтому мы с тобой и разговариваем сейчас, – я еще не закончил, а она уже
вскочила с дивана. Она выглядит очень расстроенной, а ее глаза сверкают синим
пламенем, когда она смотрит на меня. Но вместо того, чтобы что–то ответить, она
поворачивается и направляется к дверям.
– Кса. Остановись. – Я срываюсь с дивана и в три огромных шага настигаю ее и снова
произношу, – Б*дь, остановись!
– Отеб*сь. Сенатор, – рычит она, не останавливаясь.
В моей голове возникает всего одна мысль: эта девчонка не уйдет. После всего того, что
произошло сегодня, я на грани того, чтобы оттащить ее обратно на диван, оголить ее зад и
уложить к себе на колени. Она направляется к двери, чтобы открыть ее, но я ставлю руки
около нее так, что она оказывается пойманной с обеих сторон будто в ловушку.
– Неужели тебе не интересно кого подобрала команда Вице–президента в качестве моей
подруги?
– И знать не хочу, – выплевывает она. – Причина номер 666, почему стажерам не следует
трахаться со своим боссом!
Ее трясет и я опускаю руки ей на плечи, затем спускаюсь вдоль ее рук. Обхватываю
запястья и отцепляю ее пальцы от дверной ручки.
– Нет. Ты узнаешь. – Я разворачиваю ее и наблюдаю за ней, кусающей губу. Господи, я
хочу раздеть ее и провести следующие часов десять, наслаждаясь ее телом. Б*дь, как она
умудряется так влиять на меня? Поднеся ее руки к губам, я начинаю целовать ее ладошки,
но она отказывается смотреть на меня. – Детка. Посмотри на меня.
– Нет, – она упрямо качает головой и я глубоко вздыхаю, давая ей время. Ее аромат
наполняет воздух между нами, и мой член пульсирует, жаждая освобождения. Господи
Иисусе, я хочу быть в ней… все время.
– Это ты, – говорю ей, поднимая руку к ее щеке и беря ее за подбородок. – Ты.
Ее глаза, словно жидкие аквамарины, она моргает и по щеке скатывается слеза. Она без
очков и я провожу пальцем по мокрой дорожке, безумно желая знать, что творится у нее в
голове. Я даю ей время переварить услышанное. Черт, сама идея о том, что мы
встречаемся застала меня врасплох и все еще не укладывается у меня в голове.
– Я должна быть твоей девушкой? Что Вице–президент думает об этом… что я готова и
жду не дождусь? Откуда она вообще знает обо мне?
– Когда я приехал к ней сегодня, ее пиар команда была во все оружии. Я думаю, что
Вирджиния не совсем верила в эту идею… до тех пор, пока ты не появилась в комнате.
Вице–президент – ястреб, она все видит. Ее специальность – синтезировать спонтанные
идеи. Черт, отойди же от этой гребанной стены!
– Что я такого сделала, что заставило ее предложить нечто подобное?
– Честно, я думаю, твоя биография.
Она смотрит вниз на свой бейдж, и когда поднимает свой взгляд на меня, качает головой. –
Моя фамилия ничего ей не говорит. Возможно, она ошибается, думая, что у меня
политические корни. Ты знаешь, я не одна из них. Господи, я поссорилась с бабушкой и
дедом после нашего с тобой разговора на прошлой неделе. Ничего на этом не закончится.
Кеннеди и Стилманы держатся вместе. С момента «сухого закона» они всегда были
вместе, прикрывая друг другу спины. Ты не представляешь себе, какого это или как далеко
они смогут зайти!
– Могу, – спокойно говорю.
Она качает головой.
– Сомневаюсь.
Я сильнее сжимаю ее руки. Могу ли я доверять ей?
– Мы с тобой как два айсберга. Откололись от своих семей. Моя семья всегда и везде.
Начиная с Гражданской войны и по сей день они находятся во главе некоторых районов
штата Джорждия. Они также живут в своем маленьком мирке. Старожилы со своим
дерьмом Ку–клукс–клана. – Все вокруг нас исчезает. Я слегка касаюсь ее кожи,
вырисовывая круги, произношу. – Ты видела мои шрамы. Помнишь, я говорил тебе, что
они остались после случая на охоте с моим дядей.
– Да, – она моргает.
– Б*дь. Нужно ли мне впустить ее? Рассказать ей больше, чем она уже знает. Я набираю
воздух в легкие. – Это был не просто случай на охоте. Мой дядя… брат отца похитил меня,
когда мне было четыре. Он посадил меня в машину. Он был обдолбан наркотиками. Я был
с ним около двух недель в декабре. Он творил вещи… – закрываю глаза, сжимая челюсть.
Я весь покрываюсь холодным потом. Сердце грохочет. В то время как образы всплывают в
голове оно грохочет так сильно и быстро, – б*дь! Я заталкиваю воспоминания подальше в
глубины своего сознания и хрипло шепчу: – Вот откуда эти шрамы.
Когда я смотрю на нее, у нее такое выражение лица, будто она только что видела
автомобильную катастрофу.
– О, Господи!
– Меня спасли. Но это стало причиной, почему я так отношусь к людям. Особенно к
женщинам, – произношу я.
Она касается моего лица.
– Ты прекрасен… для меня.
Какое–то время мы просто смотрим друг на друга. Боль в кристально синих глазах Кса
разбивает меня. Обжигающие садистские образы пряжек от ремня, кровь и нож,
оставляющий на моей коже порезы, всплывают в моей голове. Ее уязвимость, шелковистая
мягкость – это мой огонь, на который я, как мотылек лечу. Это ловушка. Моя слабость. То,
чем я желаю обладать. Закрываю глаза. Хочу, чтобы мрак стер все воспоминания. Я не
могу рассказать ей всей правды. Мне на помощь пришли родственники со стороны матери
– они пришли и нашли убежище моего дяди. Никто кроме моей семьи не знает, что меня
похитили. Лишь один человек знает, как жестоко был убит мой дядя. Никто, мать твою, не
знает секрет, который я храню, до сих пор.
– Мы оба в ссоре с нашими семьями. Поверь мне, я прекрасно знаю, каким гвоздем в
заднице может быть семья. – говорю ей.
Она кивает, скользя рукой по моей груди.
– Что дальше?
До нашего отъезда из Бостона, Ксавия позвонила своим бабушке и деду. Я не знаю, о чем
они говорили и какая у них была реакция, но судя по ее раскрасневшимся щекам, могу
себе представить что, чтобы она ни сказала – это давно пора было сделать. Я понимаю, что
все в восторге от ее семьи, но для меня, лучше меньше да лучше. Будет намного проще
делать с ней то, что я хочу, если никто из нас не будет привлекать особого внимания.
Любой человек или общество являются еще одной ловушкой, с которой нам придется
иметь дело. Если она сможет разорвать все связи со своей семьей так, как это сделал я,
б*дь, я не буду против.
– Я сказал Райан, что встречаться с тобой это хорошая идея, но она дала мне понять, что
это не мне решать. Отнюдь не мне.
– Да. Не тебе. Ты можешь сказать «нет» и отвергнуть ее предложение за нас обоих.
– Конечно, могу, тогда я не стану баллотироваться на должность Вице–президента.
– Так это из–за меня? Баллотироваться или нет?
– Я не собираюсь встречаться ни с какой другой женщиной. Ты единственная, кого я хочу,