Глава 1
Я родилась, когда шла война на Регоре, в день, когда праздновали рождение Наследника, правда поговаривали, что родился он месяцем раньше. День моего рождения стал самым черным днем в моей жизни.
Война уже подходил к концу, когда в наш весенний город ворвались вампиры и принялись крушить и убивать направо и налево. Уж не знаю, чем провинились жители мирного городка, большинство из которых обладали слабой магической энергией, но наш город был вырезан подчистую. Осталась одна я, одного дня от роду, спрятанная кем-то в цветнике.
Все это я прочитала в личном деле, когда меня переводили из дома малютки в интернат. В графе родители стоял прочерк, я даже не знала, как их зовут. Род их занятий тоже прочерк.
Мое имя – Флер, что значит цветок, фамилия Хомелисс, что означает «безродная». Так назвали меня военные, зачищавшие город от вампиров. Они-то и нашли маленький пищащий комочек в клумбе из цветов.
Таких детей войны: без имени, без рода, с неизвестной магией сразу же сдавали в дома ребенка, где по правилам, нас должны были обследовать, выявить нашу магию, принадлежность к роду и отдать в семью. Но шла война и единственным, чем были обеспокоены наши воспитатели – это во что нас одеть и чем нас накормить.
Потом восстановилось Равновесие, многих детей находили родителей, еще многие возвращались в свой род, а некоторых усыновляли. Но не меня.
С рождения я была болезненным ребенком. Не знавшая молока матери, не знавшая ласки и любви, я часто простужалась и сгорала в огне температуры. Что помогла мне не уйти за бездну, я так и не знаю.
Может быть из страха, что я не продержусь долго в этом мире, может быть из-за моей внешности, но ни один из усыновителей так и не рассмотрел моей кандидатуры всерьез.
Светлые волосенки, огромные вечно голодные глаза, прозрачная кожа, впалая грудь, тощие ручки – я представляла собой плачевное зрелище в те годы. Я боялась всего: малейший звук заставлял меня вздрагивать, внимательный взгляд заставлял опускать глаза. Да и особыми способностями к магии я не отличалась, а заниматься со мной просто было некому. Я старалась быть тенью, лишний раз не попадаться на глаза, лишний раз промолчать.
Наверное, я была самым лучшим ребенком в доме малютки: тихая, ничем не привлекающая к себе внимание девочка. Такие тихие девочки, как я в серых платьишках, с виноватыми глазами, предпочитающие молчать, не привлекают внимание счастливых уверенных в себе людей, зато привлекают внимание тех, кто любит мучить, издеваться и насмехаться.
Поэтому стоило мне чуть-чуть подрасти, как град насмешек буквально сбивал меня с ног, меня толкали, щипали, когда не видели воспитатели, отбирали еду. А я молчала и только теснее вжималась в самый темный угол, моля, чтобы меня не заметили, не в этот раз.
В доме малютки я прожила восемь лет. И это оказались самыми лучшими годами моей небольшой жизни. Но я тогда этого не знала.
В восемь лет меня перевели в интернат. Как сейчас помню тот дождливый день. Я, крепко прижимающая к себе маленький узелок с личными вещами, стою под холодным дождем перед огромными черными коваными воротами приюта. Неуютное серое мокрое здание уныло глядело на меня чернотой окон.
Приют был построен одним из Великих жрецов в глухих лесах на севере страны. Недалеко была маленькая деревенька, жители которой обслуживали детей приюта.
Данный приют был построен не для того, чтобы воспитывать здесь детей-сирот, а совершенно по другой причине. Этот приют закрывал портал в темный мир, куда заточили самых страшных предателей войны и детская энергия страха, злости, ненависти, питала портал в темный мир, не разрешая ему захлопнуться раз и навсегда. Ведь если настоящая война уже закончилась, то тайная война еще шла, и не все планы были выведаны у темных и светлых, которые оказались закрыты на одной из планет.
Охраняли портал жрецы, они же и единственные, кто мог пройти сквозь портал в тот страшный мир, где жила ненависть, злоба и вражда.
Детей воспитывали тоже жрецы. Они мне казались тогда страшными и люто ненавидящими детей. Всегда одетые в черные балахоны, они скрывали глаза. Их приказы были холодны и точны. Правила жестоки.
Жрецам запрещалось подходить ближе, чем на метр к ребенку, прикасаться к ребенку, разговаривать с ним на отвлеченные темы. Наверное, это и правильно, так как мы были необученными магами и сила, особенно в ситуации шока, выплескивалась через край, норовя убить, сжечь, причинить боль. Мы были изгоями общества и понимали это прекрасно.
Как сейчас помню тот день. Мне почти исполнилось восемь, и я со дня на день должна была отправиться в приют. На кровати рядом со мной всегда спала молчалива девочка. Воспитатели обращались к ней Соня, а мы за восемь лет едва ли перекинулись парой слов. Иногда мне казалось, что Соня не умеет говорить вообще. Глядя на нее, я пыталась представить ее судьбу. Мне казалось, что такими прекрасными волосами, длинными, кудрявыми, густыми может обладать только представительница какого-нибудь знатного рода. И я представляла Соню в большом светлом доме, где везде горит свет, пахнет свежими булочками и звучит смех. Однажды я видела такой дом, когда меня везли в больницу и кучер остановился поболтать со своим знакомым. Но потом пришла война, дом разрушили, а всех близких Сони на ее глазах убили, вот она и потеряла возможность говорить. Я так ярко представляла жизнь Сони, что сама поверила в это. Иногда ночами я шептала ей слова утешения, но ни разу Соня не дала мне знать, что слышит меня.
А в тот день за Соней пришла мама. Мы как обычно молча сидели на кроватях, в ожидании, когда нас позовут на завтрак, когда в спальню вошла воспитательница и громко сказал:
- Соня, иди, к тебе мама пришла.
Мамы сюда приходили редко, точнее это был первый случай, когда к кому-то пришла мама. Поэтому мы все замерли, в едином порыве уставившись на Соню. Соня медленно сползла с кровати и как приведение отправилась к двери. Мы потянулись следом, всем хотелось посмотреть на живую маму.
А мама была прекрасна. Яркие рыжие волосы, в которых виднелся цветок необычной красоты, большие глаза, яркие губы. Красивое платье и запах. Увидев Соню, она запричитала, подхватила ее на руки и стала целовать, что-то говоря своим прекрасным голосом. А мы стояли и тянулись хотя бы посмотреть, как это, когда тебя обнимают и с тобой разговаривают. Стояли, пока воспитатель не прикрикнул на нас и не заставил уйти обратно.
Соня пришла где-то через пятнадцать минут, молча подошла к кровати и легла, отвернувшись к стене. Мне казалось, что она просто не хочет ни с кем делиться своим счастьем, а мне так хотелось послушать, как это, когда к тебе приходит мама. Остальным видимо тоже, потому что дети окружили кровать Сони и молча ждали, когда она повернется. Но внезапно Соню стало трясти. Вначале она дрожала мелко, потом дрожь усилилась, потом вместе с Соней стала дрожать кровать, и один из детей побежал за воспитателем. Соня повернулась на спину и все увидели широко открытые глаза, из которых струился свет, голова Сони моталась из стороны в сторону, а открытый рот не произносил ни звука. Мне стало страшно, и я отошла подальше. А потом из Сони вырвался огонь, и когда пришел воспитатель, на кровати лежал уже обугленный трупик, некогда красивой девочки.
Все с ужасом смотрели на воспитателя. А тот лишь пожал плечами, завернул тело Сони в простыню и пробормотал:
- Сильная была девочка, огненная. Жаль, что сгорела.
И все.
На следующий день пришел маг и проинструктировал нас, как себя вести, если рядом начинается неконтролируемый выброс магии. Необходимо было организованно выйти из комнаты, ни в коем случае не трогать ребенка, не помогать, не разговаривать с тем, у кого случился выброс. Вот только как вести себя тем, у кого начался этот неконтролируем выброс, он забыл рассказать. И я сделала для себя вывод, что лучше жить без магии, чем с магией, которую ты не знаешь куда деть и как правильно ее распределить.
Но все-таки вернемся в интернат. Как и в любом обществе, здесь тоже были свои группы: «аристократы» - дети, которые осознали свою магию еще в младенчестве и более-менее умеющие ей управлять, «слуги», кто с магией не дружил, но она проявляла себя в каких-то мелких вещах и «жертвы» – те, в которых магия не проснулась.
Угадайте, в какую из каст попала я? Бог, наверное, отлучился по своим делам, когда я рождалась, и забыл поцеловать меня.
Конечно, своим серым запуганным видом, я сразу же привлекла внимание яркого высокого вампира, который был года на четыре старше меня и носил страшное имя Натан. Почему страшное? Потому что этот мальчишка превратил мою жизнь в ад.
Глава 2
Родители говорили, что я сразу родился маленьким взрослым. Сколько себя помню, я всегда знал, чего хотел, знал, к чему стремиться. Если другим детям было все равно, какую игрушку им купят, лишь бы хоть что-то купили, то я хотел только ту, которую выбрал сам до похода в магазин. И если такой игрушки не было, то тогда я просто уходил из магазина с пустыми руками, потому что другой мне не надо было. И так во всем.
Магия мне была дана с рождения. Как говорил отец естественная магия – это Великий Дар небес и обладали ей единицы. Только единицы умели колдовать силой мысли, привлекая и используя все виды магии, которые были на Регоре, начиная от магии четырех стихий и заканчивая техномагией. Моя магия была еще и усилена отцом спустя месяц после моего рождения. Такого мага, как я, не было во Вселенной.
И, может быть, я бы возгордился, имея все с рождение: сильную магию, власть, богатство, если бы не мои мудрые родители. Как только мне исполнилось четыре года, отец свою резиденцию из Регора перенес далеко в горы, и хоть с мамой они часто пропадали в столице по делам государственной важности, меня не оставили предоставленным самому себе. А точнее – на высокой горе рядом с нашей резиденцией был храм Светлых Богов, которую отец превратил в школу жизни для меня. Так с четырех лет я стал маленьким монахом.
Храм Светлых Богов был основан давным-давно, когда мой отец только родился, в период Хаотичной войны. Это было довольно тяжелое время для страны, да и для планеты в целом. Регор был разорван на три части кланами, которые постоянно вели между собой войну. В стране была разруха, и Светлый храм был построен, как символ веры в будущее Равновесие.
Место для монастыря выбиралось тщательно. Гора Света считалась священной горой, где жили бессмертные души, помогающие проводникам.
Для того чтобы обеспечить безопасность, в монастырь были приглашены два сильнейших воина-мага, которые обучали монахов боевой магии, военному искусству и основам ведения боя. Они же и превратили храм в неприступную крепость.
Монахи в свою очередь совместили познание магического искусства, военного искусства с медитацией и молитвами. Благодаря этому монастырь стал центром духовного развития и центром боевой магии.
После завершения войны монастырь привлек свое внимание Повелителя Регора. Посетив монастырь в первый раз, Повелителя поразила его красота, которая сочеталась с магической силой, физической выносливостью и духовностью.
Как только мне исполнилось четыре, отец, посадив меня на дракона, вознесся на священную гору, я успел только обернуться и увидел заплаканные глаза матери, которая стояла с распущенными крыльями и протягивала руки ко мне, но так и не взлетела следом.
Но через несколько минут я забыл о матери. Я смотрел во все глаза на то, что открывалось передо мной с высоты полета дракона. Внизу расстилались страшные ущелья, дремучие непролазные чащи, холодные горные реки. Отвесные скальные стены с глубокими трещинами, придавали мрачность горе, на которой возвышался Светлый храм. Но все эти впечатление от прекрасной суровой природы меркнут перед тем, что открывается взору, когда я попал на вершину горы.
На вершине горы мы с отцом остановились перед белоснежными воротами, уходящими высоко в облака. Только с чистыми помыслами каждый может войти в эти ворота, потому что охраняют ворота звери из Светлых земель, которые вглядываются в твою душу, разглядывая в каждом искру бога, раздувая эту искру с такой силой, что за воротами остаются все черные помыслы, что есть у тебя.
Огромные белоснежные каменные львы, когда я проходил между ними, они даже не пошевелились. Огромные головы лежали на крупных лапах, а глаза были закрыты. Но стоило к воротам приблизиться моему отцу, как львы встали в боевую стойку и зарычали, приказывая остановиться. Отец покорно склонил голову, ожидая, когда белоснежные звери разглядят в нем искру Бога. Минут пять львы сканировали моего отца, а потом молча расступились, пропуская Повелителя.
Я был еще ребенком, поэтому не смог сдержать любопытства:
- Почему они пропустили меня и не пропустили тебя? – с возмущением спросил я.
Отец улыбнулся и потрепал меня по голове:
- Потому что, сын мой, ты – Светлый, ты таким родился, твоя душа сильна, свет в ней никогда не уступит место тьме. А я – Темный, хоть и с маленькой частицей света в душе, зверям тяжело было оставить все темное во мне за воротами это места.
- А мама сможет войти в эти ворота? – задумчиво поинтересовался я.
- Нет, сын мой, маму сюда не пропустят, - сухо ответил отец.
За разговорами мы вошли в каменный двор, посередине которого стоял колодец. Отец продолжил рассказывать мне историю этого места:
- Только чистый душой может войти в храм. И прежде чем дойти до храма, душа будет очищена семь раз. Первый раз душа очищается, когда проходишь ворота, второй – когда испьешь живой воды из источника колодца. – и отец подал мне ковшик с ключевой водой, - и чем чернее твоя душа, тем тяжелее проходит ее очищение.
Затем мы медленно прошли по Аллеи чистых душ, которая заканчивается Древом Жизни. Далее большой двор и залы для занятий. А потом мы попали в длинный узкий темный коридор, который и вывел нас к белому храму стихий, который кутался в облака, как в мягкую шубу.
Таким виделся монастырь четырехлетнему серьезному мальчику, родители которого не готовили ему стезю монаха. Стране был нужен будущий Воин, будущий Повелитель у которого должно быть тренировано не только тело, но и закалена душа.
Отец приблизился к учителю и преклонил колено. В глаза ребенка учитель был совсем старик. Сухощавый мужчина лет пятидесяти с непроницаемым лицом долго разглядывал мальчика. Мальчик терпеливо молчал, не опуская глаз.
Учитель тщательно подходил к выбору монахов и обучению, но такого странного ребенка о видел впервые.
- Подойди, - сказал он мальчишке с карими глазами, в которых искорками проскальзывал огонь. Казалось, что глаза мальчугана светятся.
Светловолосый мальчик смело подошел и опустился на колени перед учителем, смирив взгляд любопытных глаз.
Еще долгих пять минут учитель изучал ребенка, прежде чем вынести свой вердикт:
- Отныне и навеки ты зовешься Яр – Воин Света.
И Наследник еще ниже склонил голову, выражая согласие.
Глава 3
Когда Натан увидел серую безликую девочку у порога приюта, черная душа его запела. Уже давно ему было скучно в этих стенах, а развлечений, кроме жестоких шуток друг над другом приют им не представлял.
Поэтому он быстро вышел на крыльцо, остановился против худышки и брезгливо двумя пальцами поднял ее бледное лицо за подбородок, заставляя взглянуть в свои налитые кровью глаза.
Жертва сразу же задрожала, в больших ярко-зеленых глазах показались слезы .
- Теперь ты моя рабыня, - надменно заявил Король приюта, - ты будешь выполнять только мои желания и прихоти и жить в моей комнате. Поняла? – холодно спросил он.
Его удовлетворил ее кивок, и он за тощую ручку потащил девчонку в свою комнату, где швырнул на грязную циновку, которая была расстелена прямо на полу.
- Отныне здесь твое место, - заявил вампир, заваливаясь на несвежую постель.
Флер с испугом забилась в угол. Ей уже приходилось встречать такой типаж, и она точно знала, что он ее не отпустит, пока не замучает до смерти. Именно таких типов почему-то привлекала ее маленькая хрупкая фигурка.