Гермиона ничего не ответила, да она и не могла ничего говорить — ей хотелось утонуть, раствориться в бездонных черных колодцах, читающих ее душу словно открытую книгу. Она притянула мужчину к себе, покрывая рваными поцелуями щеки, подбородок и понравившуюся горбинку его носа.
Улыбнувшись, Снейп слегка подался назад, ускользая от нежных прикосновений. Порывисто поцеловав девушку в сочные, приоткрытые в стоне губы, мужчина двинулся вниз, прокладывая дорожку беспорядочных поцелуев по ложбинке и плоскому животу, по-прежнему скрытому тканью платья, добираясь до задранного подола.
Раскрытые ладони прошлись по внутренней поверхности пленительных бедер, погладили совершенные икры… чтобы в тот же миг одновременно подхватить стройные ножки где-то под коленками, развести их в стороны до предела и запрокинуть на мягкие подлокотники кресла, полностью раскрывая для себя женское естество.
— Что вы… ты… — Гермиона испуганно округлила глаза, на долю секунды вырываясь из сладостного безумия.
— Тшшш, — взгляд черных глаз гипнотизировал, а теплые ладони, поглаживающие по внутренней поверхности бедер, расслабляли, успокаивали… — Доверься мне… — тонкие губы сложились в мягкую усмешку, и в тот же миг Снейп склонился над ней, впервые проводя кончиком языка между припухшими половыми губками. Широкие ладони сильнее надавили на девичьи бедра, не давая тем сомкнуться и позволить своей хозяйке избежать этих сказочных прикосновений.
Грейнджер так резко прогнулась в пояснице, что, на долю секунды, Снейп не на шутку обеспокоился за целостность ее позвонков.
Мерлин… какая же она страстная, живая, настоящая, искренняя, свежая, сладкая! Она такая… идеальная.
Игривый язык настойчиво лизал клитор, а жаркий рот играл с ним так же, как недавно с упругими сосками, заставляя девушку метаться и скулить под этим диким, страстным напором. Кончик игривой плоти очертил узенький вход, и Гермиона с жалобным хныканьем подалась вперед, пытаясь насадиться зудящей щелкой на доводящую до безумия плоть. Но мужской язык, будто издеваясь, уже скользнул ниже.
Мужские ладони перестали удерживать дрожащие коленки и медленно двинулись навстречу друг другу. Подушечки больших пальцев одновременно легли на набухший клитор и захватили его в своеобразные жернова, массируя, надавливая, в то время, как настойчивый язык обводил по кругу девственный анус, то и дело проникая самым кончиком сквозь тугие ребристые стенки, заставляя девушки срываться на крик от новых, неизведанных ощущений.
Смочив слюной указательный палец, не переставая мучить языком анус, а большим пальцем второй руки — клитор, он с едва уловимым, влажным звуком вошел в девушку, вырывая из ее груди облегченный стон — болезненная, тянущая, разрывающая на части пустота внутри становилась невыносимой. Пальцы, язык, губы — все двигалось сообща, заставляя девушку извиваться и задыхаться, моля о пощаде, но Снейп не собирался так просто капитулировать.
Отстранившись, пристально глядя в расширенные от возбуждения зрачки, он слегка провернул кисть — указательный палец оставался в жарком, влажном лоне, а вот подушечка большого… все настойчивее обводила по кругу увлажненное слюной колечко, надавливая, постепенно, не спеша, под аккомпанемент громких, бессвязных стонов проникая в узкую глубину, разрабатывая тугие стенки. Пальцы двигались синхронно, с каждой секундой наращивая темп.
— Пожалуйста… — как безумная зашептала Гермиона, срываясь на крики, перемежающиеся со стонами, — пожалуйста, Северус! Ах! Ах! Аааааа! — настойчивые пальцы сильнее надавили на упругие, трепещущие стенки, а зубы едва осязаемо прихватили упругий бугорок клитора, но тут же выпустили из своего захвата.
Пока его пальцы продолжали свое увлекательное, доводящее до исступления занятие, Снейп вновь навис над всхлипывающей, напряженной, как натянутая тетива, девушкой. Ей оставалось совсем чуть-чуть… вот… еще одно движение, одно надавливание, одно касание… вот… вот… Ну же!
С тонюсеньким всхлипом, Гермиона как можно грубее насадилась на длинные пальцы, пытаясь достигнуть необходимого экстаза, как вдруг низ живота нестерпимо засвербел от внезапно охватившей пустоты, а мужская ладонь, будто в насмешку, замерла на девичьем бедре. Лишь кончик большого пальца мягко поглаживал узенькую дырочку, спрятанную под нежными половыми губками.
Его лицо вновь оказалось очень близко от ее раскрасневшегося личика. Снейп ласково провел тыльной стороной кисти по румяной щеке, мягким поцелуем коснулся искусанных губ и выдохнул прямо в жаркий девичий рот:
— Скажи, — легкое касание влажных губ к уголку девичьих уст, — скажи, о чем ты меня просишь? — кончик большого пальца надавил на узкий вход, еще больше раззадоривая. — Чего хочешь? — там и не достигнув необходимой пылающему телу глубины, он дразняще скользнул вверх, задевая разрывающуюся от возбуждения горошинку клитора.
Внизу живота все тянуло, твердый член, казалось, сейчас лопнет от напряжения или прорвет сдерживающую его ткань, но Северус всеми силами старался об этом не думать. Состояние партнерши важнее. Он-то в любом случае получит удовольствие, а вот ее нужно хорошенько подготовить.
Обвив тонкими руками мужскую шею, зарываясь пальчиками в его волосы, будто боясь, что сейчас он может куда-то исчезнуть, Грейнджер протяжно застонала, пытаясь высказать то, о чем нестерпимо молила ее женская сущность:
— Я… я… — слова никак не хотели складываться в предложения. — Я… — зажмурившись, Гермиона тихо всхлипнула от переполняющих ее эмоций.
— Скажи… ну же… — мужская ладонь плашмя накрыла влажный бутон нежной плоти, замирая… ожидая ее слов.
— Северус, — длинные ресницы взметнулись вверх. Карие омуты, застланные пеленой слез из-за невыносимого возбуждения распахнулись, пристально вглядываясь в угольные глаза, на дне которых так и резвились игривые бесенята, жаждущие услышать ответ на поставленный вопрос, — пожалуйста, займись со мной… любовью, — белоснежные зубки слегка прикусили пухлую губу, будто пытаясь предупредить хозяйку о роковой ошибке, но все же это слово слетело с ее языка.
Антрацитовые глаза удивленно расширились, между черных бровей залегла складка, вмиг придающая лицу хмурое выражение. Снейп пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь найти ответы на сотню вопросов, нестройным вихрем пронесшиеся в его голове.
А Гермиона вдруг осознала, что именно она произнесла. Хотелось обхватить виски ладонями и громко заорать: да что она несет? Какая любовь? В подобной ситуации мужчина хочет услышать совсем другие слова. Он же хотел знать, что она орет и стонет под ним, желая, чтобы он грубо овладел ею, взял… оттрахал, в конце концов! А не эти розовые сопли, от которых тут же перехочется иметь дело с сентиментальной девчонкой!
Почувствовав, как слезы обиды и разочарования нестерпимо жгут глаза, Гермиона отвернулась от пытливого взгляда, пытаясь укрыться за каштановой завесой. Теперь, как и любой уважающий себя мужчина, желающий просто развлечься, а не получить кучу неприятностей после связи с подобными идиотками, он сбежит. И поступит правильно. Пусть уходит. Она сама все испортила. Всхлип разочарования так и не нарушил идеальную тишину комнаты.
Гермиона попыталась убрать ноги с подлокотников, свести вместе коленки, только чтобы перестать чувствовать себя такой беззащитной, оголенной, такой… уязвимой, но тяжелое мужское тело с силой вдавило ее в кресло, не позволяя совершить лишних движений.
Длинные пальцы перехватили девичий подбородок и настойчиво повели ее личико в бок, открывая своему страстному, с искрами нежности и похоти взгляду. Его губы замерли в миллиметре от ее, их напряженное дыхание сплелось воедино, и, опалив влажным жаром милое личико, Снейп тихо заговорил:
— О, я буду тебя любить, - бархатистые нотки его глубокого, низкого голоса оплетали, заворачивали в тугой кокон новой волны желания, — горячо, — теплое дыхание скользнуло по вспотевшей шее, — страстно, — острые зубы прихватили девичью губу, — влажно, — язык тут же прошелся успокаивающей лаской по саднящему от мимолетной грубости местечку, — так, как ты захочешь, — последние слова он произнес на грани слышимости.
Девичьи руки пробрались под хлопковую ткань белоснежной рубашки, обнимая крепкую поясницу, прижимая к себе, ощущая раскрытой, незащищенной женственностью грубую материю его брюк, холод металлической пряжки и упругую эрекцию. С тихим стоном Гермиона скользнула ладонями по немного впалому животу и с придыханием ухватилась за кожаный ремень. Мужские руки метнулись туда же. Совместными усилиями, то и дело пересекаясь пальцами, оцарапывая друг друга ногтями и металлом звенящей пряжки, одновременно мешая и помогая, они справились с ремнем, ширинкой и кнопкой. Подцепив и пояс ослабевших брюк, и резинку боксеров, Грейнджер рванула вниз последнюю преграду на пути их жаркого слияния, выпуская на волю ноющий от предвкушения, торчащий колом член. Мягкая ладошка обхватила упругую, исчерченную набухшими венками плоть, поглаживая, дразня…
Но Северус был уже и так на пределе.
С животным рыком мужчина грубо скинул с себя ласковые пальцы. Его руки нырнули под распахнутые девичьи бедра и, обхватив их двумя ладонями, рванули девушку вниз, заставляя еще немного подвинуть на край. Упершись ладонью в мягкое сиденье на уровне плоского животика и обхватив рукой свою подрагивающую от желания плоть, Северус одним уверенным, яростным толчком проник в уже слегка покрасневшую от предварительных ласк дырочку, наполовину вгоняя член во влажное, хорошо подготовленное лоно.
Напряженный, пропитанный страстью и похотью воздух гостиной сотрясся от громкого стона-вскрика из-за такого непредсказуемого начала и приглушенного, хриплого рыка у самого основания девичьей шеи.
Уткнувшись носом в неглубокую впадинку над хрупкой, выглядывающей из-под белоснежного мехового отворота ключицей, Северус пытался совладать с яркими фейерверками в своем сознании, вспыхнувшими от одного только ощущения бархатистых, невероятно влажных стенок, туго, идеально сомкнувшихся вокруг его члена.
— Твою мать, Гермиона, — теряя последние крупицы природной холодности, шумно выдохнул Снейп, до предела вгоняя свой орган в податливое лоно, со звонким хлопком шлепнув узким тазом по распахнутым в немом приглашении бедрам, срывая с мягких губ еще один восторженный вскрик, — ощущение заполненности было нестерпимо сказочным. Твердый член, как смазанный поршень, скользил вперед-назад в жаркой влажности, наращивая темп с каждым новым чувственным толчком. Северус начал осыпать рваными поцелуями напряженную шею, в коротких перерывах между прикосновениями выдыхая восхищенные признания, — Ты такая узенькая, такая влажная, такая податливая, такая… потрясающая, поразительная Снегурочка.
Грейнджер с томными стонами подавалась навстречу каждому толчку, пытаясь сделать их контакт еще глубже, насыщеннее, упоительнее. Она цеплялась за ворот расстегнутой мужской рубашки, сжимала крепкие плечи через тонкую ткань, то и дело скользила длинными ноготками по крепким бокам, пробиралась к напряженной мужской спине, оставляя после своих прикосновений восемь ярких полос-отметин охватившей их страсти и желания.
По-прежнему упираясь одной ладонью в сиденье, не переставая ритмично двигаться, Снейп прошелся второй рукой по подрагивающим в такт толчкам бедрам, пробежался по тонкой талии и с жадностью накрыл ладонью набухшую грудь, мягко колышущуюся в прорези расстегнутого платья.
Зажмурившись и томно выдохнув, Гермиона взметнула руками вверх и ухватилась за мягкую спинку, впиваясь ногтями в плотную обивку.
Дыхание сбилось, и Снейп заворожено наблюдал, как острый кончик розового языка прошелся по верхней губе, смачивая ее слюной, как нижняя губа накрыла верхнюю и тут же соскользнула вниз, оказываясь в белоснежном плену ровного ряда зубов. И от этой чувственной, упоительной картины ему окончательно сорвало крышу. Просунув руку ей под голову, Северус грубо ухватился своими длинными пальцами за слегка увлажнившиеся прядки каштановых волос, с силой дергая, вынуждая Гермиону запрокинуть голову. Не понимая, в чем причина такой необузданности, Грейнджер раскрыла глаза и вздрогнула от того нескрываемого желания, которое плескалось в угольной бездне. От этого взгляда волна паники, смешанной с собственной страстью пробежалась сотнями мурашек по разгоряченному телу.
Снейп сжал в ладони девичий подбородок и, не разжимая пальцев, смял подрагивающие губы жадным, несдержанным поцелуем. Грейнджер не осталась в долгу: зарывшись пальцами в его волосах, она до боли сжала непослушные пряди и неожиданно дернула голову вбок, разрывая поцелуй. Не дав мужчине опомниться, она впилась зубками в кожу его подбородка, оставляя чувствительные метки.
С утробным рыком Снейп отстранился от Гермионы, полностью выходя из напряженного тела, срывая с искусанных губ возмущенный вскрик. Впрочем, девушке почти сразу стало не до этого. Сильные руки подхватили ее несопротивляющееся тело, заставляя подняться, и на мгновение прижали к влажной мужской груди. Секунда нежности — и Снейп грубо развернул ее к себе спиной, толкая назад на кресло, вынуждая упереться коленками в слегка увлажнившуюся обивку и вцепиться пальчиками в спинку, только чтобы удержать равновесие. Звонко шлепнув по упругим ягодицам, мужчина отошел на шаг. Пока он лихорадочно освобождал себя от брюк, так и оставшихся сложенными гармошкой вдоль крепких икр, и от насквозь пропитавшейся потом рубашки и галстука, болтающегося на его шее, Гермиона, не дожидаясь его дальнейших действий, сама прогнулась в пояснице, отставляя назад крепкую попку, открывая его похотливому взгляду припухшие половые губки. Услышав восхищенный, какой-то булькающий полустон у себя за спиной, Грейнджер победоносно усмехнулась и, призывно закусив нижнюю губу, повернула голову в сторону мужчины.
Поддавшись охватившему его безумию, Снейп сжал мягкие пряди и, потянув за них, заставил Грейнджер запрокинуть голову. Удерживая девушку в таком положении одной рукой, он впился в ее рот поцелуем, а другой обхватил член и уже без всякой осторожности ворвался в горячую глубину, заставляя девушку податься всем телом вперед.
Сразу задав бешеный темп, он наслаждался громкими стонами под собой, видом упругих ягодиц, выглядывающих из-под пушистой опушки задравшейся и сбившейся на талии юбки, вздрагивающих под силой яростных хлопков его бедер. Мужчина с замиранием сердца наблюдал, как девушка все сильнее подается тазом назад и откровеннее отставляет ему навстречу свою шикарную попку. Одна ладонь скользнула под шелковую ткань и мягко провела вдоль напряженных позвонков. Подушечка большого пальца второй руки прошлась между крепких полушарий, задерживаясь на приковывающему его взор маленькому колечку восхитительно тугих мышц, надавливая, проникая внутрь. С улыбкой мужчина заметил, как девушка, пусть и вздрогнув от неожиданности, но с двойным рвением подалась навстречу, что есть мочи насаживаясь на его член и пальцы.
Гермионе казалось, что она сейчас задохнется от небывалого чувства наполненности — девушка никогда не думала, что такая двойная ласка принесет столько ощущений. Но ее возбужденному телу нужно было чуточку больше…совсем немножко…
Прищурившись, Северус заметил, как одна хрупкая кисть соскользнула со спинки кресла и метнулась между широко расставленными ножками.
— Ах ты, маленькая проказница, — пока член и пальцы продолжали с натиском двигаться в девушке, он склонился к подрагивающему от надвигающегося экстаза телу, прижимался животом и грудью к нежной спине, ощущая прохладу шелковистой ткани, и прикусил кончик ушка, проглядывающий между волнистыми локонами.
Равно хватая ртом воздух, Гермиона теребила пальчиками маленький, напряженный бугорочек, но у нее все не получилось словить волну оргазма. Бархатистый баритон где-то около шеи, пошлые словечки и влажные хлопающие звуки их единения помогли решиться на небольшую проказу. Скользнув рукой вниз, Гермиона накрыла ладошкой чувствительную мошонку, подстраиваясь под бешеный темп, перекатывая пальчиками яички под тончайшей кожицей, а затем… легонько полоснула ноготком по узенькой бороздке, срывая с мужских губ болезненно-сладостный хрип.