— Как он? — шепчет она, поправляя очки.
— Не слишком хорошо, — признаю я, почувствовав эхо его страдающего сердца в своей груди.
— Странно, что о захвате Гарольда не было объявлено в новостях, — говорит Дей.
— Гвардейцы, должно быть, не опознали кто он. Фотографии Гарольда могло и не быть в газетах, потому что он человек, не Дарклинг — так что его связь с Эшем не сразу бросается в глаза. Наверное, так все и было.
Дей жует нижнюю губу.
— Ты думаешь, Логан и Марта тоже здесь?
Я даже не подумала об этом, что следующий по старшинству после Сигура, Логан, и моя старая служанка Марта ехала с Гарольдом. Меня гложет чувство вины, что я даже не подумала искать их файлы в Примас-Один. Если они здесь, то есть небольшой шанс, что они живы, но если над ними проводят эксперименты, смерть может оказаться более предпочтительным вариантом.
— Как ты думаешь, Эми жива? — спрашиваю я.
Дей трясет головой и ее глаза блестят. Она смотрит из окна машины, изучая Гору Альба слева от нас.
— Это странное место для «Четырех Королевств», чтобы скрыть «Ора», ты так не думаешь? — говорит она, имея в виду террористическую организацию, возглавляемую Люсиндой.
Я пожимаю плечами.
— Не совсем. Это место удаленное, они знают территорию, и оно относительно необитаемо.
— Да, но это также активный вулкан, — говорит она. — Это не лучшее место для хранения, используемой в военных целях, желтой чумы. Или разбивать здесь лагерь, если на то пошло.
— Ну, я предполагаю это единственное место, где он мог бы построить лагерь, не возбуждая лишних подозрений, поскольку этот район был в значительной степени необитаем. Плюс, я сомневаюсь, что его волнует заключенные, которые могут погибнуть, если будет другое извержение, — говорю я. — А может быть, Элайджа ошибся. Возможно, «Ора» — не желтая чума.
— Тогда, что это?
— Даже не представляю, — говорю я устало.
Мы предполагали, что «Ора» это желтая чума. Мы опирались на исследования, которые Элайджа нашел в лаборатории своей мамы. Она генетик, специализирующийся в ксенотрансплантации — пересадке клеток или органов от одного вида другому — но во время первой войны она работала с «Четырьмя Королевствами» над созданием оружия с вирусами, которые будут поражать только людей с определенными генами. Она разрабатывала штамм желтой чумы, ориентированный на людей с V-геном — геном, который помогает человеку чувствовать Дарклингов. У всех Ищеек он есть. Однако, после того как «Четыре Королевства» отравили воду в Блэк Сити, Люсинда была арестована и Иоланда ушла в подполье, так и не доделав своей работы. Мы решили, что они спрятали желтую чуму на секретной базе на Горе Альба, поэтому и пришли найти ее, чтобы они могли закончить то, что начали. Волна усталости накрывает меня, и я вытираю лоб. Он покрыт слабым блеском пота. Моя кожа на ощупь горячая, меня лихорадит.
День сужает глаза, смотря на меня.
— Как ты себя чувствуешь, родная?
— Так, как будто у меня вирус Разъяренных. Что напоминает мне... — Я достаю черный мешочек из кармана куртки, стараясь не разбудить Эша. Дей помогает мне с уколами, которые нелегко сделать, когда грузовик сильно качается на столь ухабистой дороге, но я не знаю, когда мне еще выпадет шанс сделать это сегодня. Грузовик попадает в выбоину в тот момент, когда я убираю шприцы подальше, и мальчики просыпаются от рывка. Жук поднимается в вертикальное положение, его лицо помято от лежания на куртке, а Эш проводит усталой рукой по лицу.
— Ребята, мы на месте, — говорит Ацелот с переднего сидения.
Мы приближаемся к другой Пограничной стене, которая окружает Примас-Три. Она выкрашена в зеленый цвет, чтобы слиться с растительностью. Жук смотрит в заднее окно. С нашего наблюдательного пункта нам видно на много миль вниз по изгибу дороги.
— Есть и другие грузовики дальше у подножья горы, — говорит он. — У нас в запасе тридцать минут форы, прежде чем они доберутся сюда.
Ацелот притормаживает по мере приближения к ряду железных ворот. Они тут же распахиваются, и мы едем по извилистой, горной дороге несколько миль не доезжая до сердца Примас-Три. Здесь восемь Шлакоблочных зданий, окружающих огромный двор, который примерно в двадцать раз больше, чем площадь в Блэк Сити. В медицинских учреждениях все выглядит одинаково: четыре этажа, с плоской крышей, с широкой дверью и с номером, нарисованным на ней. Дорога окружает здания по кругу.
— Лаборатория семь — это вон там, — указывает Элайджа на здание справа от нас.
— Подгони грузовик к черному входу, приятель, — говорит Жук Ацелоту.
Он поворачивает вправо и едет по обсаженной деревьями дороге вокруг задней части здания. На дороге мало движения, но еще рано. Впрочем, я представляю, как лагерь проснется в ближайшее время, и как ученые будут готовиться к встрече новоприбывшим.
Ацелот паркует грузовик близко к черному входу лаборатории семь, таким образом, чтобы мы смогли быстро сбежать. Это не должно возбудить слишком много подозрений, так как я вижу, что и другие транспортные средства, припаркованы возле другой лаборатории дальше вниз по дороге. Мы вылезаем из грузовика и направляемся к черному входу, на котором стоит большая цифра «7», написанная белой краской. Элайджа дергает ручку. Она заперта. Дей указывает на сканер-ключ, установленный на стене рядом с дверью. Я должна была догадаться, что лаборатория будет иметь такую же систему безопасности, как и в офисе регистрации. Зная, что здесь Стражи разрабатывают всякие биологические оружия, похожие на вирус Разъяренных С18, то последнее, чего они хотят, будет распространение вирусов среди основного населения и убийством всех подряд.
— Погоди, — говорит Жук, бегом возвращаясь к грузовику. Он возвращается через минуту, неся ключ. Он забрал его у мертвого охранника. — Я думаю, у него был допуск, поскольку он вез заключенных сюда. — Мы скрещиваем пальцы, когда он проводит карточкой по сканеру, и загорается зеленый. Дверь распахивается. Да! Жук вынимает свой пистолет и входит в здание, проверяя, чтобы путь был свободен, прежде чем остальные попадут внутрь. Эш рядом со мной, рука его ободряюще лежит на моей спине.
Внутри здания все режуще белое, как в больнице Стражей-повстанцев на базе в Галлии. Воспоминание об этом заставляет мои внутренности сжиматься. Интересно, что мои родители делают сейчас. Прошло двадцать четыре часа, они, должно быть, сходят с ума от беспокойства. Они отправили поисковую группу, за нами? Я надеюсь, что нет. Довольно паршиво, что я уговорила Дестени помочь нам, я не хочу втягивать больше Стражей-повстанцев во все это.
— Дерьмо, — бормочет Эш себе под нос. Он указывает на камеры слежения в дальнем конце холла. Они медленно поворачиваются навстречу нам.
— Положись на меня, — говорит Ацелот, подойдя к съемной панели, встроенной в глянцевой, белой стене. Выключатель завинчен. — Элайджа, помоги мне.
Братья, стиснув зубы, отрывают панель от стены, обнажая сеть предохранителей и проводов. Камера постоянно поворачивается. Она почти направлена на нас. Ну, давай, давай! Ацелот тщательно изучает провода, бормочет молитву и дергает синий. Камера в дальнем конце зала замирает. Он издает вздох облегчения и криво улыбается.
— Так и знал, что это те самые, — говорит он неубедительно. — Это должно было вырубить все камеры в этом здании.
— Пошли, — говорю я. — У нас всего, наверное, минуть пять форы, ну может десять, прежде чем они обнаружат, почему камеры вышли из строя и отправятся искать нас.
Мы спокойно идем по пустым коридорам. Я заглядываю через окна в дверях, когда мы проходим мимо. Все комнаты на этом этаже - это высокотехнологичные лаборатории, со сверкающими белыми полами и с мебелью из нержавеющей стали. В одной лаборатории вдоль стены стоит огромный, застекленный холодильник. В нем сотни ампул, наполненных мерцающим, молочным флюидом. Мне эта жидкость напоминает «Золотой Дурман», за исключением того, что она имеет серебристый оттенок, а не золотой. Знаки биологической опасности висят на каждой двери, наряду с уведомлениями, предупреждая людей, чтобы они носили маски «ВСЕ ВРЕМЯ»!
— Давайте поднимемся на один этаж, — говорит Элайджа. — Их здесь нет.
Мы находим лестницу и поднимаемся на второй этаж. Двери во все комнаты здесь очень массивные с небольшим смотровым окошком. Я заглядываю через одно из них. Всю заднюю стену заполняют клетки, забитые белыми мышами. Меня передергивает. Мы продолжаем идти по коридору, я впереди, проверяя каждую комнату, которую мы проходим. Все одно и то же: мыши, крысы, кролики. Как ни странно, одна комната заполнена клетками с деревьями. Я поворачиваю за угол и сразу же замираю.
На меня смотрит испуганная женщина в белом лабораторном халате. Она морщит свой ухоженный лоб, поскольку в коридоре появляются остальные. Ее карие глаза переводят взгляд с меня на Эша. Она узнает его. Нет времени думать. Я поднимаю пистолет и нажимаю на курок. Пуля попадает женщине в грудь. Она смотрит вниз, на красное пятно, расцветающее на ее белом халате, а затем обратно на меня. Ее рот формирует удивленное «О», когда она падает на пол.
— О Боже… — удивляюсь я, и пистолет выскальзывает у меня сквозь пальцы. Он со стуком падает на землю. — О Боже... о Боже... ох, — слово застревает в горле, когда меня охватывает паника. Я не могу дышать. Я убила ее. Я стреляла в безоружную женщину. Я замечаю золотое кольцо на левой руке. Я убила безоружную, замужнюю женщину. У нее был муж, может быть, даже дети, и я — о Боже, о Боже, о Боже. Эш обнимает меня.
— Тебе пришлось это сделать, — говорит Эш мне в волосы. — Она бы позвала остальных.
Я слабо киваю, не в силах оторвать глаз от женщины. Ее каштановые волосы рассыпались веером вокруг ее красивого, тонкого лица. У нее возле бледных губ пролегли глубокие морщины, хотя ей, вероятно, не больше тридцати. Должно быть, она много улыбалась. Мне пришлось ее убить.
Жук и Элайджа спешат к женщине и берут ее тело, а Эш поднимает мой пистолет, кладя его обратно в мою руку. Моя кожу словно жжет, как будто я держу огонь, а не холодную сталь, и это отбирает все мои силы. Я не бросаю его. Вместо этого, я запихиваю пистолет за пояс.
Ребята перетаскивают женское тело в ближайшую комнату — к клеткам с деревьями в ней — и используют ее пропуск, чтобы открыть дверь. Мы следуем за ними внутрь и быстро закрываем дверь. В комнате тусклое освещение и она заполнена рядами клеток, каждая из которых размеров в десять квадратных футов, стены которых сделаны из тонкой, проволочной сетки. Внутри каждой клетки находится выращенные деревья Кэрроу, хотя есть что-то странное в них. Их кора серебристо-голубого цвета.
— Положите ее туда, — говорит Ацелот, показывая на темный угол за одной из клеток.
Жук и Элайджа тащат ее тело через лес зарешеченных деревьев и сваливают его к дальней стене. Ее голова плюхается вперед, волосы каскадом ложатся ей на лицо. Ее лабораторный халат пропитался кровью. Должно быть, я попала прямо в сердце, что вызвало такое сильное кровотечение. Эш берет меня за руку, и я смотрю на него снизу вверх. Он смотрит на кровавое пятно на женской куртке, его черные глаза, наполнены тоской.
— Это жуткое место, — говорит Ацелот, оглядывая комнату.
Я высвобождаю руку Эша и подхожу к одной из клеток, и заглядываю через проволочную сеть. Кажется, там нет ничего внутри кроме дерева Кэрроу. Это странно. Почему Стражи выращивает деревья в этих клетках.
Кора на стволе дерева вдруг начинает рябить. Я моргаю. Что? Я касаюсь проволочной сети, а потом отступаю назад в испуге, когда сотня бабочек поднимается в воздух, окружая дерево облаком серебристо-голубого цвета. Я знаю, что некоторые виды бабочек питаются древесным соком, значит, вот почему тут так много деревьев Кэрроу. Насекомые напоминают мне бабочку на шпильке тех мужчин-Жестянщиков, которых я видела в Галлии. Одно слово вдруг всплывает в голове. Крылья.
Глава 15
ЭДМУНД
БРЕЗЖИЛ РАССВЕТ, прямо за горами на горизонте, заливая золотистым оттенком лес, так что листья мерцают подобно огню, врывающемуся из земли. Начало прекрасного дня, но не для людей Янтарных Холмов.
Поселок был тих и печален с прошедшей жестокой ночи. Все двери закрыты, шторы задвинуты, хотя никто не спал. Я сомневаюсь, что кто-нибудь будет спать в течение следующих дней после того, что случилось. На ногах всего несколько человек — Гильдия, плюс Патрик, Харриет, Дрю и я. Мы собрались на городской площади у деревянного креста.
Дед спокойно утешает папу Эрика Крэнфилда — худого, красивого мужчину, с длинными, рыжими бакенбардами и аккуратными усами. Его прозрачно-голубые глаза опухли и окружены красным ободком от слез, выплаканных за ночь. Его сын мертв, а тело лежит рядом с Кэтрин в нефе церкви, оба завернутые в белый саван.
Рядом с ним мистер О'Мэлли со своими детьми Харриет и Дрю. Как и у их отца, их светлые глаза глядят с тревогой, светлые волосы вымыты, лица вычищены. У Харриет несколько царапин на лице после вчерашнего боя, но Дрю вышел сухим из воды. Патрик стоит рядом с ними. Его лицо пепельного цвета и вытянуто, на правой скуле красуется темно-фиолетовый синяк, где я ударил его прошлой ночью. На нем его охотничий наряд: коричневые кожаные штаны, белая рубашка и зеленый сюртук. Его левая рука спрятана в кармане куртки, где он, кажется, крепко сжимает что-то, но я не знаю что именно. Он скользит холодным взглядом по мне, его глаза блестят. Я отвожу взгляд.
Поодаль от остальных стоит его отец, мистер Лэнгдон. Его плечи ссутулились, как будто они несут его печаль, и я понимаю, как он себя чувствует. Сами мысли о Кэтрин отяжеляют воздух, и он давит на меня. И, наверное, я скоро рухну под его тяжестью. Каждый раз, стоит мне закрыть глаза, как я вижу выражение ее лица, когда дедушка сворачивает ей шею. Я впиваюсь пальцами в мои бедра, концентрируясь на боли, чтобы постараться держать себя в руках. Но неважно, как сильно я стараюсь, правда продолжает вырываться наружу. Я убил лучшего друга. Может, это не я сломал ей шею, но это могло случиться. Мое желание, мой голод, моя скверна — все это привело к ее смерти. Но это еще не все, я сделал убийцей деда, чтобы он мог защитить меня. Я уничтожил две души за одну ночь.
Мистер Лэнгдон идет ко мне.
— Спасибо, Эдмунд, что присоединился к нам в охоте, Кэтрин... — его голос срывается на ее имени. — Моя дочь очень любила тебя.
Чувство вины сдавливает мне грудь. Я кошусь на деда.
— Мы должны идти, отец, — говорит Патрик, бросая еще один холодный взгляд в мою сторону.
Мистер Лэнгдон обращается к мистеру Крэнфилду.
— Я обещаю, мы привезем обратно голову Аларика Бэйна. Он поплатится за то, что его свора сделала с Эриком и моей маленькой девочкой.
— Спасибо, — говорит хрипло мистер Крэнфилд.
Члены Гильдии прощаются и возвращаются в свои дома. Только мистер Лэнгдон, Патрик, брат и сестра О'Мэлли и я идут в лес охотиться на Люпинов, оставив остальных для защиты города.
— Удачной охоты, — говорит дедушка, сжимая мое плечо. Это кажется обнадеживающим жестом, но я знаю, что это такое: предупреждение. Он хочет, чтобы я нашел девушку-Ревуна, Ульрику, и убил ее прежде, чем кто-либо узнает правду о том, что случилось с Кэтрин. Ее убийство не будет ничего значить, если нас поймают.
Патрик ходит по группе, и мы проверяем наши запасы. У каждого из нас достаточно еды и воды, которых нам хватит на три дня, ружье, арбалет и серебряный кинжал. Мои пальцы возятся с пулями, пересчитывая их. Харриет нетерпеливо вздыхает.
— Зачем Эдмунду нужно идти с нами? — жалуется она Патрику громким шепотом. — Мы что, не можем просто бросить его у ворот?
— Если этот урод хочет быть съеденным Ревуном, то я не собираюсь его останавливать, — отвечает Патрик.
Я ничего не говорю, но мистер Лэнгдон одаривает меня извиняющийся взгляд. Мы подбираем наши припасы и направляемся к пограничным воротам. Я трепещу от предвкушения. Я никогда не покидал город, а сейчас пойду в лес, на охоту на кровожадных Ревунов, с группой людей, которые с радостью бы увидели меня мертвым. Я начинаю задаваться вопросом, а не приманка ли я.