— Пожалуйста, произошла ошибка. Он всего лишь мальчик, ребенок. Он не должен быть здесь.
Гвардеец нажимает на курок раз, второй, убивая их. Я ударяюсь спиной о противоположную стену вагона. Я ненадолго закрываю глаза, в то время как запах их крови щиплет ноздри.
— Каждый хватайте по мешку с бельем, — говорю я.
Они все подбирают по белому мешку, пока я выглядываю между рейками двери вагона. Заключенные расставлены в два ряда: молодые и здоровые становятся в первый ряд, а больных, травмированных и старых, ставят во второй ряд. Я могу только предположить, что половина из них будет отправлена в Примас-Два — работать на заводах, а остальные будут отправлены в Примас-Три, где на них будут ставить эксперименты и они будут уничтожены. Сейчас наш лучший шанс выбраться, пока гвардейцы не начнут выгрузку белья и найдут нас.
Я тихо, скользящим движением открываю дверь, потом подбираю мешок из прачечной, кладу его на свое плечо так, чтобы он скрыл часть моего лица. Я выхожу из вагона, мой пульс учащается. Остальные выходят следом за мной. Мы идем в сторону главных ворот, мимо черноволосой женщины-гвардейца.
— Эй, ты, — говорит она.
Лед сковывает мои вены.
— Да? — проворчал я за мешком из прачечной.
— Отнеси эти мешки на склад, понял? — говорит она. — А не просто свали их в грязь на улице как в прошлый раз.
— Конечно, — хрипло отвечаю я и продолжаю идти дальше. Я рискую заглянуть через свое плечо, и Натали ловит мой взгляд. Она выглядит окаменевшей. Рядом с ней находятся Жук, Дей, Элайджа, а затем Ацелот. Звуки выстрелов звучат справа от меня, заставляя вздрагивать. Другой заключенный падает на землю.
Мы держимся в тени по мере приближения к входу в "Десятый". Бетонная стена около тридцати футов высотой, с колючей проволокой сверху. В интервалах по пятьдесят футов на стене расположены сторожевые башни, в каждой из которых сидит два гвардейца, вооруженные автоматами, нацеленными на заключенных, которые только что сошли с поезда. Каждую минуту или типа того ночное небо озаряется вспышками пулей, подобно метеоритному дождю, падающему на заключенных, убивая любого, кто попытается сбежать, в то время когда они окружены и сгоняются в лагерь. Я не оглядываюсь назад, не желая видеть разруху, но воздух насыщен запахом крови.
Страж гвардеец с немецкой овчаркой патрулирует стену рядом с главным входом — огромными, коваными воротами с тернистыми, металлическими розами, скрученными вокруг решеток. Это не то, что я вообще ожидал, они похожи на тот тип ворот, которые вы бы увидели на кладбище. Собака рычит и огрызается на Элайджу и Ацелота, когда мы подходим к входу. Рука Элайджи ненавязчиво тянется за пистолетом на поясе. Я тянусь за своим. Охранник дергает собачий поводок.
— Что с тобой, Макс? — спрашивает гвардеец у собаки и тащит ее прочь.
Ворота распахиваются, и мы проходим через них. Длинный, мощеный проспект, достаточно широк для проезда грузовиков, приводит в город через несколько сотен метров. По обеим сторонам проспекта тянутся ряды деревянных крестов, каждый десяти футов в высоту, такие же, как тот, к которому я был пригвожден во время моей неудачной казни. На каждом кресте висят гниющие трупы Дарклингов и людей, их изодранные одежды развеваются ночным ветерком. Запах стоит ужасающий. Я могу только предположить, что они здесь как предупреждение, чтобы заключенные не доставляли никаких хлопот.
— О Боже, — задыхаясь, выдохнула Натали.
Я отрываю глаза от распятий, и мы вшестером шагаем по проспекту в сторону города. Живописная вывеска гласит: «ПРИМАС-ОДИН». Месяц назад, Гаррик показал нам спутниковую карту «Десятого», и если мне не изменяет память, лагерь состоит из трех городов: Примас-Один, Примас-Два и Примас-Три. Примас-Один — базовый лагерь, где все новоприбывшие будут зарегистрированы и оценены. Те, кто имеют право работать, направляются Примас-Два, в южной части лагеря. Остальные отправляются Примас-Три для экспериментов или уничтожения.
Я то и дело рискую взглянуть на сторожевые башни на стене, но гвардейцы сосредоточены на заключенных из поезда, а не на нас. Хотя сейчас ночь, я могу разглядеть вдали очертания Горы Альба, по прозвищу «Коготь», которая вырисовываются на фоне звезд. Вулкан примерно два километра в высоту и несколько километров в ширину, а его когтеобразный пик сейчас выглядит, как глубокий подковообразный кратер, благодаря извержению несколько десятилетий назад.
Мы приходим на большую площадь. В центре городской площади — пик церковного шпиля, утыканный острыми иглами, торчащими из земли наподобие современной скульптуры. Лавина вулкана, должно быть, похоронила большую часть старого города. Вокруг площади стоят несколько уродливых, офисных зданий. Несколько гвардейцев патрулируют улицы, однако здесь тихо, потому что некоторые надзиратели спят, а заключенные находятся в Примас-Два или Три.
— Которое из этих зданий офис регистрации? — спрашивает Жук приглушенным голосом.
Мы оглядываемся. Позади нас Стражи-гвардейцы почти довели заключенных до проспекта. Когда заключенные видят распятия, они начинают рыдать. Справа находится большое трехэтажное здание. Свет в нем горит в одной из комнат на первом этаже.
— Должно быть это, — говорит Натали.
Мы спешим вниз по переулку к соседнему зданию, сбрасывая мешки из прачечной по пути. В задней части здания находится большая парковка, заставленная военными грузовиками. На некоторых из них на боку напечатан номер 2, на других — 3, и я предполагаю, что из себя будет представлять городок, когда заключенные будут приняты и зарегистрированы. В грузовиках не наблюдается никаких водителей — они, должно быть, сидят внутри, в тепле, пока не пришло время везти заключенных в их новые дома. Почти весь свет в здании выключен. Мы всматриваемся в окна, в поисках архива. Дей останавливается возле одного из окон.
— В этой комнате множество шкафов, — шепчет она.
Я осторожно открываю окно, и мы залезаем внутрь. В центре комнаты стоит длинный интерактивный стол. Я его включаю, но он сразу же требует ввести пароль. Я выключаю его. Нам придется сделать это по старинке. Я с силой открываю один из запертых ящиков, чтобы найти стопку файлов внутри в алфавитном порядке. Их тысячи, что удивляет меня, учитывая, что «Десятый» официально функционирует только после голосования, которое прошло всего несколько недель назад. Пуриан Роуз, должно быть, тайно открыл лагерь раньше.
Я открываю один из документов. Внутри фотография заключенной — женщина Дарклинг по имени Тельма Гривс, тридцати двух лет, разновидность Нордин, идентификационный номер 0000458712, лаборатория 6, Примас-Три. Штемпель «МЕРТВА», красные буквы которого перечеркивают собою весь документ. Я убираю файл обратно и перехожу к другим.
— Мы ищем Люсинду Кумбус и Иоланду Теру…
— Филлион, — исправляет Элайджа. — Мама была папиной любовницей, не женой. Только я взял его фамилию, потому что это традиция в нашей культуре.
Никто из нас не знает, какая фамилия у Кирана, поэтому мы не сможем найти его.
— Мы должны искать и Эми, — произносит Дей. Она говорит о нашей подруге Эми Джонс. — Я думаю, что Страж забрал ее сюда, после того как они убили Стюарта.
Жук помогает мне с поиском файла Люсинды в ящике «К», Натали и Элайджа взяли ящик «Ф», а Ацелот и Дей ищут файл Эми в «Д»-ящике. У меня нет проблем со зрением в лунном свете, но остальные явно пытаются прочитать файлы.
Дей издает разочарованный вздох.
— Я не могу найти в каталоге Эми.
— Это же хорошо, верно? — говорит Натали. — Может она сбежала?
Жук смотрит на меня. Или, может быть, Эми умерла до того, как она попала сюда.
Звук шагов приближается к двери и все замирают. Жук достает пистолет и мягко взводит курок, направив его в сторону двери. Я жду, мое сердце отсчитывает несколько секунд: одна, две, три, четыре. Охранник проходит мимо двери. Я выдыхаю. Мы продолжаем поиск.
— Вот, — говорит Натали возбужденным шепотом, передавая файл Элайдже.
— Это мама! — говорит он. — Ее держат в лаборатории семь, в Примасе-Три.
Натали начинает закрывать ящик, а потом останавливается. Между ее бровями формирует складка. Она открывает ящик снова и достает документ.
— Ага! — говорит Жук рядом со мной, обращая на себя мое внимание. Он держит файл. — Люсинда Кумбус, лаборатории семь, Примас-Три.
Есть большая вероятность, что Киран был сослан туда же. Это такое облегчение знать, что они все еще живы, хотя если они в научной лаборатории в Примас-Три, они недолго будут там.
— Пойдем, — шепчу я, протягивая руку в сторону Натали.
Она по-прежнему держит документ, ее лицо бледное. Слезы появляются в ее голубых глазах.
— Что это? — спрашиваю я.
— Мне так жаль, — шепчет она, передавая мне файл.
Я открываю его. Фото седовласого, немолодого мужчины внимательно смотрит на меня. Слово «МЕРТВ» проштамповано поперек документа. Я отшатываюсь назад, бросив файл на пол.
Этот мужчина на фотографии — мой отец.
Глава 14
НАТАЛИ
ЭШ ПАДАЕТ НА КОЛЕНИ и содержимое файла его отца, разлетается по полу перед ним. Он зажимает рот руками, пытаясь сдержать вой, угрожающий сорваться с его уст, зная, что он не может шуметь, не здесь, не сейчас. Я знаю, что он чувствует; он берет всю свою волю в кулак, чтобы сдержать крик, который ползет вверх по горлу, как паук.
Я становлюсь на колени, сминая бумаги под ними, и обнимаю. Он зарывается лицом в мои волосы и издает страдальческий вопль, не в силах сдерживать себя больше, звук заглушается моими кудрями. Он отчаянно цепляется за меня пальцами, всем телом содрогаясь от горя.
— Мне так жаль, — шепчу я, снова и снова, и слезы катятся по моим щекам.
Жук поднимает упавшую фотографию, и лицо его бледнеет.
— Это его папа, — бормочет он.
Дей задыхается.
— Боже, — бормочет Ацелот.
Из того, что я прочитала на титульном листе, Гарольд попал в плен две недели назад и был доставлен в одну из лабораторий в Примас-Три. Он умер три дня назад от полной функциональной недостаточности органов. Какие, должно быть, ужасные эксперименты они делали с ним, если они привели к тому, что все органы отказали. Что они здесь делают?
Слышно через открытое окно, что снаружи, завелся двигатель грузовика. Стражи-гвардейцы возвращаются к своим автомобилям на парковке, готовые доставить первую партию пленных в бараки.
— Нам нужно уходить, — тихо говорит Элайджа.
Я не знаю, как мы собираемся увести отсюда Эша. Я не уверена, что он может стоять.
— Эш? — шепчу я, поглаживая его шелковистые волосы. — Ты в состоянии двигаться дальше? Дестени может забрать нас.
Он делает глубокий вдох, его щеки блестят от слез.
— Я должен забрать свою тетю.
Эш встает и забирает фотографию у Дей. Он засовывает ее в карман штанов и выбирается из окна. Я поспешно собираю разбросанные на полу бумаги и засовываю их в ближайший шкаф, и после мы следуем за ним. Эш ждет нас в переулке. На расстоянии приблизительно в пятьдесят футов, черный вход офиса регистрации открывается, и первые заключенные, сопровождаемые несколькими вооруженными гвардейцами, идут через парковку на противоположный конец стоянки к ожидающему грузовику, отмеченному цифрой 2.
— Мы должны сесть на один из этих грузовиков, — указывает Жук на ближайшие к нам транспортные средства, отмеченные цифрой 3.
— Как мы сядем туда? — шепчет Дей.
Мгновение спустя полный, среднего возраста Страж-гвардеец выходит из офиса регистрации и идет к одному из грузовиков, крутя ключами вокруг левого, указательного пальца, в другой руке он держит сигарету. Он насвистывает веселую мелодию себе под нос. Мы крадемся по тени, чтобы он не заметил нас. Круглолицый гвардеец подходит со стороны водителя к одной из черных машин, которая находится ближе всего к нам.
Прежде чем я осознаю, что происходит, Эш уверенно шагает к мужчине. Мое сердце подпрыгивает. Что он делает! Эш хлопает гвардейца по плечу.
— Есть прикурить? — спрашивает он.
Круглолицый охранник поворачивается, улыбаясь.
— Конечно.
Улыбка сползает с губ мужчины. Эш зажимает ему рот и толкает в сторону грузовика, прежде чем мужчина успевает позвать на помощь. Он вонзает свои клыки в шею гвардейца. Мужчина борется с Эшем, роняя при этом ключи, но его сопротивление не идет ни в какое сравнение с силой Полукровки. Я подбегаю к ним и хватаю Эша за руку, оттягивая его прочь от несчастного, пока он не убил его. Кровь сочится из проткнутых ран на шее мужчины, она будто нефть разливается по его черной рубашке. Его карие глаза тускнеют от Дурмана.
Эш яростно вытирает кровь с губ.
— Почему ты остановила меня?
— Потому что это убийство, — говорю я. — Я знаю, что ты злишься и я тоже. Но ты не убийца.
Он прикрывает глаза.
Остальные спешат к нам и переносят одурманенного мужчину в заднюю часть грузовика, пока Ацелот подбирает ключи с земли. Он взбирается на водительское сиденье и заводит двигатель. Мы с Эшем залезаем в кузов грузовика с другими, и занимаем свои места. Грузовик трогается с места.
— Есть какие-либо идеи, в каком направлении я должен ехать? — кричит Ацелот через плечо.
— На восток, — говорю я, вспоминая расположение Примас-Три на карте «Десятого», которую мы видели еще в Блэк Сити несколько недель назад.
Я смотрю в окно, проверяя, не гонится ли кто-нибудь за нами, но никого не видно. Я откидываюсь на сиденье и беру Эша за руку. Он закрывает глаза, пока Ацелот везет нас в Примас-Три.
* * *
Путешествие занимает несколько часов, горные дороги ухабисты и неровны. «Десятый» — это огромная территория, растянувшаяся на сотни миль. С высоты нашего положения, мне отлично видна тонкая линия Пограничной Стены, которая змеится через леса под нами, отрезая лагерь от остального штата Серый Волк. Иногда я замечаю дом, проглядывающийся сквозь деревья. Я уверена, что большая часть бывших жителей этой зоны была эвакуирована, или схвачена и казнена до того, как построили Пограничную Стену, но так как территория настолько огромна — размером с небольшое государство — вполне возможно, что несколько человек, попавшие в эту паутину, до сих пор живут здесь, не способные скрыться.
Слева от нас находится Гора Альба, ее серо-пепельные склоны разрезают туманное, желтое, рассветное небо. Все еще можно различить первоначальные пути лавы, которая стерла область с лица земли после извержения, хотя большая часть у основания вулкана, где мы сейчас находимся, покрыта пышной растительностью. В большинстве своем земля покрыта деревьями Кэрроу, с их знаменитыми звездообразными листьями цвета огня. Таким образом, создается впечатления, что вся местность объята пламенем.
Элайджа сидит впереди с Ацелотом, болтая с братом, чтобы не дать ему заснуть, в то время как Жук, развалившись на одной из скамеек, громко храпит. Рядом с ним Дей только проснулась. Она разминает плечи и шею, пытаясь расслабить затекшие мышцы.
На одном из сидений лежит круглолицый Страж-гвардеец, на которого напал Эш прошлой ночью. У его кожи неприятный серый оттенок, и мне не нужно проверять его пульс, чтобы понять, что он мертв. Эш, должно быть, впрыснул ему слишком много Дурмана. Я не чувствую жалость к этому человеку, просто грустно, что Эшу придется нести этот груз всю оставшуюся жизнь. Может, я слишком мнительная. Может быть, Эшу все равно. Мужчина отвозил пленных, таких как отца Эша, в Примас-Три на казнь. Может быть, бесчувственно так думать, но он получил по заслугам.
Эш крепко спит, положив голову мне на колени. Я глажу его волосы, стараясь не плакать, убитая горем от знания, что Гарольд умер, и что Эш один в этом мире. Ну, может быть, не совсем. У него есть я. Теперь я о нем забочусь.
Дей подсаживается к нам, садясь на сиденье передо мной. Ее обычно безупречные, черные волосы завились и спутались от сна. Она вытирает уставшие глаза, а потом надевает очки. Они тут же сползают на кончик носа.