– Ну, а то!.. Завалил его какой-то шибко правильный инкас... – Он замолчал на полуслове и выпучил глаза. – Чего?! – спросил он свистящим шепотом. – Это чего, тот самый, что ли?
– Не будем гадать, – сказал Косолапый.
Он встал, подошел к стоявшему на отдельном столике в углу кабинета компьютеру, присел на вертящийся стул, включил компьютер и принялся с пулеметной скоростью ударять пальцами по клавишам, набирая какие-то непонятные Кастету команды.
– Ты чего делаешь? – спросил Кастет, которому очень быстро надоело наблюдать мелькающие на экране картинки, таблицы и какие-то подвижные диаграммы, неизвестно что обозначавшие.
– Пытаюсь войти в базу данных арцыбашевского банка, – не оборачиваясь, сказал Косолапый. – Не мешай, ладно? Я постараюсь быстренько...
Его пальцы снова с ураганной скоростью забарабанили по клавиатуре.
– Здорово ты насобачился, – с завистью сказал Кастет. – А я думал, из нас четверых это только Шпала умеет... умел. Он ведь у нас всю жизнь в компьютерных гениях числился!
Косолапый рассеянно улыбнулся ему через плечо, пощелкал кнопками мыши и торжествующе объявил:
– Есть! Так, где он тут... Ага, вот. Филатов Юрий Алексеевич, инкассатор... Принят... Уволен... Да, все совпадает. Если это не он, то я – Рамзес Второй.
– Блин, – сказал Кастет. – Даже и не знаю, радоваться или грустить... Об этом Инкассаторе такое рассказывают, что...
– Да, – сказал Медведев, – я тоже о нем наслышан. И из всего, что я о нем слышал, следует одна вещь: если он влез в это дело, то уже не бросит его до самого конца, невзирая на результат нашего с ним разговора. Понимаешь? Мне кажется, будет лучше, если он станет действовать на нашей стороне, под нашим контролем. Может, это судьба решила нам наконец улыбнуться? Он ведь очень способный человек. И к тому же везучий, как я не знаю кто. Может быть, он нам не только с Тучей, но и с Кексом поможет разобраться? А потом, когда все кончится, посмотрим, как с ним поступить.
– Ясно, посмотрим, – с сомнением произнес Кастет. – Главное, чтобы он раньше нас не посмотрел, как с нами поступить.
– А мы ему повода не дадим, – весело сказал Косолапый. – Мы будем изо всех сил стараться ему понравиться. Это несложно, он ведь, судя по тому, что о нем рассказывают, дурак набитый, теленок...
– Теленок бы на его месте не выжил, – все так же, с огромным сомнением, произнес Кастет.
– А он и не выживет, – сказал Косолапый, выключил компьютер и пошел к двери. – Юрий Алексеевич, прошу вас, заходите, – сказал он в коридор.
Глава 9
Юрий вышел во двор и сел в машину, все время чувствуя лопатками устремленные вслед ему подозрительные взгляды. Он развернулся и вывел машину на улицу мимо сложенных в сторонке обломков деревянных ворот. Обломки были аккуратной кучкой свалены слева; справа от широкого проема, который они раньше закрывали, стояла зверски изуродованная серебристая иномарка – кажется, это был «Лексус», но в его нынешнем состоянии утверждать что бы то ни было с уверенностью Юрий просто не мог. Совсем недавно кто-то прибыл сюда весьма эффектным способом, и Юрий сомневался, что это был хозяин дома. Скорее всего, груда выкрашенного в модный серебристый цвет металлолома принадлежала его приятелю, Константину Кудиеву, по кличке Кастет. Недаром там, в кабинете, вид у Кастета был такой, словно он неделю пил без просыпу, а сейчас вот протрезвел и ни капельки этому не рад... Впрочем, на его месте восемь из десяти человек ударились бы в жестокий запой, чтобы так или иначе выйти из него, когда все уже будет позади. Пьяному все равно, живым он протрезвеет или мертвым, вот народ и прибегает к испытанному средству, особенно когда все иные средства уже перепробованы и не дали желаемого результата...
«Что ж, – подумал Юрий, – теперь у этих двоих появилось еще одно средство – я. Каким-то образом они поняли, кто я такой, и решили, что такой союзник им не помешает – по крайней мере, на то время, что потребуется мне на поиски этого их Тучи. Собственно, что значит «каким-то образом»? Медведев уже пять лет в банковском деле и наверняка неплохо знал Цыбу. И история с налетом на банковский броневик ему, конечно же, известна. А продолжение этой истории, с банковским делом уже не связанное, ему, наверное, поведал Кудиев, у которого на морде его волчьей, на бритой его макушке крупными буквами написано; «Бандит». Слухом земля полнится... Вот так-то, Юрий Алексеевич! Вы у нас, оказывается, известная личность! Менты на Петровке интересуются подробностями вашей трудовой биографии, банкиры о вас наслышаны, и даже братва московская о вас друг другу сказки на ночь рассказывает... Нехорошо! А с другой стороны, если бы они меня не вычислили, если бы я остался для них просто человеком с улицы, они бы, наверное, не пошли со мной на контакт. А так – пожалуйста! Вы, Юрий Алексеевич, больше не частное лицо, вы – платный киллер на жалованье у странной компании, состоящей из банкира и бандита... Ну, насчет киллера мы еще поглядим, как карта ляжет. У них по этому поводу свои планы, а у меня – свои. Да и не уверен я, что в конце своих розысков выйду именно на Тучкова. Уж очень он могучий у них получается, с чего бы это вдруг? Аспирант МГУ, математик, без пяти минут кандидат... Как он, такой, не повесился в зоне, вот чего я не понимаю! Ну, не повесился, выдержал, и молодец. Допустим даже, что нечеловеческие условия существования закалили, так сказать, его характер, сделали из тихого математика хорошего бойца... Ох, сомневаюсь я в этом! Ох, сомневаюсь! Никакой характер не помог бы ему достать дорогой иностранный пистолет с глушителем. Для этого деньги нужны, связи... Неужели Кудиев прав, и ему кто-то помогает? Конечно, при удачном стечении обстоятельств там, на зоне, можно снюхаться с нужными людьми, но какой прок паханам от математика? Не художник ведь и не поэт – математик! Что там считать – дни до освобождения? Вшей?»
Спохватившись, Юрий вынул из кармана телефон, включил его и по памяти ввел код. Перед тем как впустить Юрия в хозяйский кабинет, охранник отобрал у него трубку, и Юрий ее выключил, чтобы эта горилла не звонила с его номера бабам и, главное, чтобы не рылась в электронной записной книжке, где хранились телефонные номера людей, о связи которых с Юрием Филатовым его новым работодателям знать было незачем. Как только код был принят, телефон сразу же зазвонил. Юрий бросил взгляд на дисплей и увидел, что звонит Светлов.
«Не терпится господину главному редактору, – подумал он с улыбкой. – Как же, такая история! Целая куча трупов, кровавые надписи на стенах, месть с того света... Из этого, пожалуй, и впрямь можно раздуть сенсацию, вот ему и неймется. Эх! Ну, да что поделаешь? У каждого из нас свои недостатки. Если бы Димочка не был таким прожженным журналюгой, разве имел бы он столько полезных связей? И если бы он не рассчитывал все-таки написать когда-нибудь подробный отчет о моих похождениях, разве стал бы он так активно и, главное, с пользой для дела мне помогать? То-то, что не стал бы! Сложная все-таки штука – жизнь! Колесики в колесиках, как сказал один американский писатель, перевирая Библию...»
Сворачивая в боковой проезд и высматривая местечко для парковки, он вдруг подумал, что звонок Светлова подоспел как нельзя более кстати, – не потому, что Юрию хотелось сейчас пообщаться с господином главным редактором, а просто потому, что натолкнул его на очень любопытные размышления. Сенсация, кровавая история, газетная шумиха – все это вызывало смутные ассоциации с театрализованным представлением, разыгранным нарочно, по заранее хорошо продуманному плану. Чем больше Юрий думал об этом деле, тем сильнее ему казалось, что Тучков здесь не при чем. Скорее всего, этого бедолаги уже не было в живых. Лежал, наверное, в какой-нибудь лесной яме, заваленный сухим валежником, в Сибири, в Мордовии или где он там мотал свой срок, а здесь, в Москве, кто-то убирал его знакомых, прикрываясь его именем как щитом...
«Странно, – подумал Юрий, загоняя машину на освободившееся место у бровки тротуара и выключая двигатель. – Они что, сами этого не чувствуют, не замечают? Ведь это же буквально бьет в глаза. Обвинять во всех этих убийствах вчерашнего зэка без кола и двора почти так же смешно, как вешать их на Веригина... Ну, хорошо, согласен, мотив у него был. Но что еще у него было, кроме мотива? Да ничего! Ровным счетом ничего, и в этом вся соль. Такие неглупые люди, как Медведев и Кудиев, должны были это понять почти сразу. Похоже, они были со мной далеко не так откровенны, как мне показалось поначалу. Да и с чего это они станут со мной откровенничать? Им ведь наверняка есть что скрывать, помимо той давней глупой истории со стрельбой возле ресторана... Потому что дружба дружбой, а все-таки банкир и бандит не сидят за одним столом, если их не связывает ничего, кроме воспоминаний золотого детства. Эти двое почти наверняка крутят под шумок какие-то очень любопытные делишки, и покойные Шполянский с Артюховым были, надо полагать, полностью в курсе. И есть еще кто-то, кто находится полностью в курсе их дел, имеет в этих делах какой-то свой интерес и хорошо знает все подробности истории, приключившейся с Тучковым. И он, этот кто-то, сильно за что-то не любит всю эту шайку – настолько сильно, что готов, добираясь до них, покрошить в капусту уйму народу... Черт знает что! «Кто-то» – это кто? Вот ведь впутался-то...»
Телефон, который замолчал было, отчаявшись, опять начал звонить. Попутно он вибрировал и жужжал, как рассерженный шмель в спичечном коробке.
– Да, да, – сказал ему Юрий, – успокойся, уже, уже беру.
Он поднес трубку к уху и ответил на вызов.
– Куда ты пропал?! – закричал ему в ухо рассерженный Светлов. – Битый час не могу дозвониться. Думал, эти крокодилы тебя живьем сожрали...
– Да нет, – засмеялся Юрий, – не сожрали. У них с аппетитом нынче проблемы. Хроническое несварение желудка, поэтому питаются они в основном алкоголем. Такие чудеса творят – любо-дорого глянуть! Ты бы прислал к Медведеву фотографа – может, изловчится щелкнуть то, что от кудиевской машины осталось. Он, Кудиев, то есть, как я понял, решил в гости к другу заехать, да ворот не заметил.
– Ну?! – удивился Светлов. – Сейчас, уже высылаю...
– Эй, эй! – испугался Юрий. – Ты это брось! Я же пошутил! Не хватало еще, чтобы они со злости в нем дырок понаделали!
– Ничего, – деловито сказал Светлов, – он у меня опытный, понимает, что к чему. Щелкнет скрытой камерой, ни одна зараза не заметит.
Стало слышно, как он, отвернувшись от трубки, дает кому-то распоряжение срочно найти фотографа и отправить его по нужному адресу.
– Блин, – сказал Юрий в пространство. – Язык мой – враг... чей-то.
– Я все слышал, – быстро сказал Светлов. – Да не беспокойся ты, Юра, все будет в порядке! Если снимок хороший выйдет, я тебе тоже гонорар выпишу как добровольному информатору...
– Да пошел ты, – с тоской огрызнулся Юрий.
– Я-то пойду, – с угрозой ответил господин главный редактор, – да только ты, грубиян, потом об этом пожалеешь. Ладно, расскажи, как поговорили.
– Прямо по телефону?
– А что? Ты кратенько, подробности меня пока не интересуют.
– В них, Дима, вся соль, так что тут ты не прав. А если кратенько... Ну, в общем, меня наняли. Заказали мне этого Тучкова, представляешь? А у меня, Дима, почему-то стойкое ощущение, что Тучков здесь не при чем. Это просто слово, пугало, которым их кто-то целенаправленно пугает.
– Ну, на то и пугало, чтобы пугать, – философски заметил Светлов. – Что-то я не слышу в твоем голосе энтузиазма. Так ты уверен, что это не Тучков на них охотится?
– Да ни в чем я не уверен! – сердито сказал Юрий. Он злился, но не на Светлова, а на себя – за то, что опять позволил впутать себя в историю, до которой ему, по большому счету, не было никакого дела. – Говорю же, ощущение...
– Ощущение – это хорошо, – сказал Светлов деловито. – Я твоим ощущениям привык доверять. Если бы не твои, как ты их называешь, ощущения, я бы сейчас лежал в земельке и широко улыбался – так широко, как живые не улыбаются.
– Опять двадцать пять за рыбу деньги, – проворчал Юрий, очень не любивший вспоминать давнюю историю, на которую в данный момент намекал господин главный редактор. – Ты по делу звонишь или тебе просто язык не с кем почесать?
– Я звоню по делу, – строго сказал Светлов. – И дело у меня, заметь, огромной важности. Надо бы встретиться, Юрий Алексеевич. Я тут для тебя кое-что накопал, и этакое-что, друг мой, очень хорошо твои ощущения подтверждает. Это тем более ценно, что, начиная искать, я ничего о твоих ощущениях не знал, да и у тебя их еще, как я понимаю, не было... Только это, брат, не по телефону.
– Поросенок тебе брат, – с горечью сказал Юрий. – Я ему все выложил как на духу, а он мне кукиш в ответ показывает! Поманил дитятю конфеткой, а конфетка под замком?
– Ничего, – сказал жестокий Светлов, – до вечера как-нибудь потерпишь.
– Почему до вечера? – возмутился Юрий.
– Потому что до конца рабочего дня осталось всего ничего, каких-то три часа. Я, в конце концов, работаю, зарабатываю хлеб свой в поте лица своего, не то что некоторые. Мне, Юра, как минимум, надо еще посмотреть, что мой фотограф по твоей наводке нащелкает.
– Угу, – сердито буркнул Юрий. – Заодно проверь, в каком виде он оттуда вернется и вернется ли вообще...
– Типун тебе на язык, – сказал Светлов. – Если хочешь, приезжай в редакцию, вместе посмотрим, что получится.
– Я сначала пообедаю, – сказал Юрий. – Люблю я, понимаешь, это дело – обедать. Посижу в ресторане, подумаю, мяса какого-нибудь закажу, коньячку...
– Жестоко, – сказал Светлов с горечью. – Жестоко и несправедливо. Художника обидеть может каждый! Ну, да что с тебя, с киллера, возьмешь... Эх! Пойти, что ли, к тебе в подручные? Надо с женой посоветоваться, у нее практической сметки больше.
– Ага, и ума тоже. Все, потей, художник слова, а я в ресторан поеду.
– Садист, – сказал Светлов и отключился.
– Сам такой, – сказал Юрий в молчащую трубку и спрятал телефон.
Улыбка, вызванная общением с жизнерадостным главным редактором, медленно сползла с его лица. Туманные разглагольствования Светлова о какой-то информации, якобы подтверждающей его ощущения, вызвали у Юрия беспокойство – тоже туманное, неявное. Принимаясь за свое самодеятельное расследование, он был уверен, что после первых же шагов упрется в глухую стену, которую ему придется брать штурмом. Но никакой стены перед ним не было, дело раскручивалось будто само по себе, и притом с воистину волшебной легкостью. Сначала Одинцов, бритый мент с его ненормальной, патологической откровенностью, потом Медведев и Кудиев, принявшие его чуть ли не с распростертыми объятиями, а теперь вот, стоило только у него зародиться каким-то смутным подозрениям, сразу же подоспел Димочка со своей находкой... Интересно, что же он там нарыл? И сам ли он это сделал, или ему кто-то ненавязчиво помог найти именно то, что нужно?
Юрия так и подмывало, плюнув на все, немедленно отправиться в редакцию «Московского полудня» и вытрясти из господина главного редактора все, что тому удалось разузнать. Однако он решил для разнообразия выдержать характер, да и лишний раз обдумать результаты дневной встречи со своими «работодателями» действительно не мешало. Поэтому Юрий сделал именно то, чем дразнил Светлова: поехал в ближайший ресторан и там убил почти два часа, сначала дожидаясь заказанного обеда, а потом неторопливо его употребляя под сонными взглядами изнывающих от безделья официанток. За едой он добросовестно пытался думать, но информации у него было маловато, и ничего толкового он не придумал, а только лишь разозлился на Светлова, у которого нужная ему информация имелась и который не захотел ею вовремя поделиться. Впрочем, Юрию тут же подумалось, что, если бы Светлов ему все рассказал по телефону, времени на обед у него могло и не остаться. Уж очень быстро все происходило – просто-таки подозрительно быстро...
Он прикончил второе, залпом выпил кофе, расплатился со скучающей официанткой и вышел под теплый и редкий, совсем летний дождик, который как-то незаметно собрался над Москвой, пока он обедал.
* * *
В редакцию Юрий приехал минут за сорок до окончания рабочего дня. Журналисты – народ непоседливый, и Филатов никогда не мог заранее угадать, застанет он в редакции толпу суетящихся писак, превращающую длинный коридор с расположенными по обе стороны кабинетами в подобие растревоженного улья, или его встретит тишина и безлюдье.
Сегодня в редакции было относительно спокойно, только за одной из дверей незнакомый мужской голос, надсаживаясь, орал что-то неразборчивое в телефон да из комнаты верстальщиков доносились взрывы хохота – господа компьютерные гении, судя по некоторым признакам, опять хлестали кофе и развлекались анекдотами. Все здесь было Юрию если не мило, то, по крайней мере, хорошо знакомо, и всякий раз, попадая сюда, он испытывал странное чувство возвращения домой, особенно с тех пор, как перестал здесь работать. Здесь было полно людей, которые знали его и относились к нему тепло, по-дружески. Испытывать эту дружбу на прочность Юрий, пожалуй, не рискнул бы, но он довольствовался тем, что имел – возможностью ответить на веселое приветствие, пожать чью-то руку и немного постоять в коридоре, болтая о пустяках. При том образе жизни, который вел Юрий Филатов, эти мелочи порой переставали казаться такими уж незначительными.