Норт, не отрывающийся от работы, хрипло спросил: >- Почему мое кольцо оказалось бездейственным?
Старик, переместив ладони и приступив кажется к очередному извлечению очередного осколка, насмешливо спросил:
— Почему бездейственным, Нортик? Оно то как раз подействовало, но в рамках заданной задачи — сохранило красоту твоей нареченной. Посмотри, мой мальчик, на личике ни одного повреждения, да и на теле не было бы, не займись мы своим кровавым делом, и опять же — такие грудки.
— Дед! — взревел Гаэр-аш.
Норт же, не обратив внимания на последний выпад, разъяренно спросил:
— В рамках заданной задачи?! С целью сохранения красоты?!
Мрачно взглянув на него, еще мгновение назад откровенно потешающийся над обоими родственниками старик, вполне адекватно и в повелительном тоне, приказал:
— Не отвлекайся!
А едва Норт вернулся к работе, продолжил:
— Не путай обручальное кольцо и кольцо нареченной. Обручальное связывает новобрачную с силой рода, от нее питается, и в случае необходимости ее же призывает, как случилось с кольцом Артана. А кольцо помолвочное это один отдельный артефакт, ему подпитываться неоткуда, потому и расплавилось. Не забыть ожег залечить девочке.
И я снова заорала, срывая легкие, выгибаясь дугой и захлебываясь слезами.
— Прекрати это, — едва крик стих, глухо попросил Гаэр-аш.
— Не могу, мальчик мой, — весело ответил старик, — пока она в полусознательном состоянии, ее боль держит, не позволяет уйти за Грань. Ты пойми, большая разница, между людьми обычными и теми, чья кровь подверглась изменениям. Последние легче за Грань уходят, не чувствуют они нее, не ощущают страха перед ней. Девчонка, вероятно, и артефакты свои клепает на грани между жизнью и смертью.
— Да, — глухо ответил Норт.
— Вот видишь, — удовлетворенно произнес целитель. — Арташенька, потерпи, ну покричит девочка и перестанет, горлышко потом подлечим, а вот то что видит она все это, это уже не очень хорошо. Опять же за грудки свои стоит стыдится, а грудки то ничего, очень даже, стыдится тут точно нечего.
Я застыла, повернул голову и посмотрел на деда Гаэр-аш, Норт… Норт не отвлекался, он извлекал из моего тела еще один осколок, и следующие несколько секунд, я опять душераздирающе орала.
А едва замолчала, всхлипывая и содрогаясь, старик невозмутимо поинтересовался:
— И давно ваша девочка астральными проекциями увлекается, м?
— С чего ты взял?! — хрипло спросил ректор.
— Опыт, Арташенька, исключительно опыт — движения астральной проекции отражаются на физическом теле, и вот у нее и глазки клипают, и рот приоткрывался, словно при разговоре, и ноги ритмично подергивались, будто идет, а сейчас шейка в одну сторону дергается, потом в другую… да и когда я над вами с Нортиком потешаться изволил, на щечках мимолетно, но промелькнул румянец. Риечка, девочка, вышла бы ты, а то смущаешь, старика-то.
Замерев, я напряженно смотрела на целителя, не двигаясь с места.
И тут внезапно в голове раздалось: «Убью!»
«Да не обязательно, оступники и сами неплохо справляются, — почему-то ответила я. И тут же добавила: — А прикрыть меня чем-нибудь можно?».
«Если бы можно было — прикрыли бы!» — зло ответил глава Некроса.
— Арташик, вы что, общаетесь? — вдруг как-то напряженно спросил старик.
Лорд Гаэр-аш обратил внимание на промелькнувшее напряжение, и холодно ответил:
— Допустим. Это проблема?
Метнув взгляд на Норта, старик промолчал.
И молчал дальше, старательно делая вид, что занят мной, после спросил у Дастела:
— Давно у девочки такая сопротивляемость к целительской магии?
— С момента пробуждения магии крови, — сухо ответил Норт. — Так что там с ментальным общением?
Совершенно нагло целитель проигнорировал и его вопрос, и скомандовал:
— Сходи за водой. В моей сумке дезинфицирующий состав, выльешь в таз, девочку нужно вымыть.
— Я сам! — мгновенно заявил некромант.
Не удержавшись, старик для начала расхохотался, а уже затем, глядя на родственника, издевательски произнес:
— Мальчик, я принимал тебя у твоей мамы, и видел там все. И если вы оба таки возьметесь за ум и не допустите больше покушений, есть надежда, что у этой девочки роды принимать тоже мне предстоит. И ты не поверишь, но и у нее я тоже увижу все. И я тебе даже больше скажу, при всем моем на то желании, ничего нового я там не узрею. За водой!
Норт, испепеляя старика взглядом, отступил, затем развернулся и ушел. Целитель же, избавившись от свидетеля, мрачно посмотрел на внука и тихо сказал:
— Вэарра.
Я уже слышала это слово. А вот Гаэр-аш похоже нет, потому что с удивлением переспросил:
— Что?
Но ответа не дождались ни он, ни я.
Целитель снял со стола одно из полотенец, вытер руки, после чего обойдя мое тело, встал в изголовье и положил обе ладони на снование шеи, и закрыв глаза, приказал внуку:
— Сходи ребят успокой, переживают же. И девочку забери.
Открыл глаза, посмотрел прямо на меня так, словно видел, и добавил:
— Но могу, конечно, погрузить в сон.
Отрицательно замотала головой. А затем торопливо вышла из своей комнаты первая, просто хотела узнать, как Гобби, где он вообще?
И эта мысль, эмоциональный всплеск тревоги, незначительный в реальности, как оказалось имел огромное значение в Призрачных гранях! Меня подбросило вверх с такой силой, что, миновав весь дом Гаэр-аша насквозь, я зависла под облаками, удивленно глядя на снег, пролетающий так же сквозь меня. Это было… так здорово! Летать! Оказаться над спящим ночным городом, с интересом разглядывая освещенные и темные улочки, дома в городе и отдаленный пригород, ярко пылающий всеми огнями королевский дворец… «Ташши…» — пронеслось в мыслях.
И меня понесло к нему. Через облака, мимо спешащих разнести известия летучих мышей и нетопырей, мимо одиноко промчавшейся ведьмы на метле, прямо на королевский дворец. Я зависла над ним, над самым шпилем главной башни всего на миг… а затем ухнула вниз, едва не завизжав от страха…
И замерла в ярко освещенной комнате, несколько оглушенная раздавшимся воплем:
— … лишиться всего, из-за девчонки?!
Вздрогнув, и стараясь привыкнуть к свету после ночного сумрака, я огляделась.
Это была внушительного размера спальня, отделанная в строгом и сдержанном, но золотом тоне, и, пожалуй, это все, что я могла сказать о ней, потому что, увидев Ташши, уже ни на что другое не смотрела. Принц был бледен, практически сравнявшись цветом кожи с простынею, которой был укрыт. Под глазами залегли тени. На обнаженных плечах и груди проступила венозная сеть, ярко обозначившаяся в районе солнечного сплетения.
— Чем ты думал?! — продолжал орать король.
— Ты уверен, что действительно хочешь знать чем? — вставил ехидную реплику министр Рханэ.
Я обернулась. В отличии от короля, нервно расхаживающего по спальне, главный некромант седьмого королевства сидел в кресле у окна с бокалом в руках. Выглядел он расслабленно, совершенно расслабленно… только руки немного подрагивали.
— Заткнись! — раздраженно приказал монарх.
Министр ответил усмешкой, и спросил:
— Тебе налить?
Метнув на него гневный взгляд, король взбешенно произнес:
— Даргаэрш, не вижу повода для выпивки!
— Ну почему же не видишь? — равнодушно и устало поинтересовался Рханэ. — Начнем с того, что магию Ташши сохранил и… на этом закончим.
И он залпом выпил все вино из бокала.
А в комнате раздалось хриплое, едва слышное, практически шепотом:
— Что с ней?
Короля как подбросило! Стремительно развернувшись к сыну, он заорал во все горло:
— Что с ней? Что с ней??? Да плевать я хотел, что с этой треклятой кошкой, на которой вы все помешались!!! Да чтоб ее…
— Хватит, — тихо произнес министр Рханэ.
Но произнес так, что вздрогнула я и заткнулся правитель седьмого королевства, разъяренно повернувшись к брату. Некромант даже не обратил на это внимания. Поднявшись он подошел к племяннику, сел на прикроватную тумбу, и спокойно ответил с тревогой взирающему на него Ташши:
— Я не знаю. Принц судорожно выдохнул, отчаянно, до побеления сжав веки.
Рханэ же продолжил:
— Вероятно, все плохо, раз Норт не приступил к лечению сразу, а погрузил ее в стазис.
Так вот почему уже ночь. Нападение произошло утром, ученик отступников говорил только про три часа которые меня лечили. Значит они начали уже ночью, а до этого… И Ташши, похоже, все это время был без сознания…
— Примерно пять часов назад в дом Гаэр-аша прибыл лорд Веридан, а он сильный целитель, пожалуй, даже сильнейший среди живущих. Если что-то еще можно сделать, они сделают, Таш.
Принц кивнул, тяжело дыша и продолжая все так же держать глаза зажмуренными до боли.
— Я не понимаю, зачем ты ему все это рассказываешь? — раздраженно спросил король.
Взглянув на него, Рханэ спокойно ответил:
— Потому что она значима для него, если ты этого еще не понял. И потому что в отличие от тебя, твой сын способен любить.
Хмыкнув, король подошел, осторожно, стараясь не потревожить сына, сел на край кровати, стянул с черных, смоляных как и у родственников волос корону, небрежно швырнул ее на ближайший столик, взлохматил рукой до того тщательно уложенные пряди, посмотрел на брата и устало сказал:
— К гоблинам всю эту вашу любовь, с годами я оценил проклятие ведьмы и те преимущества, что оно дало. Одного не могу понять — как Ташши угораздило потерять голову от девчонки? Четко же было сказано — на тебя и весь род твой.
Министр пожал плечами и честно признался:
— Никогда не был специалистом по ведьминским проклятиям. — Подмигнул и добавил: — Я как-то больше по другим вещам.
— Можешь не конкретизировать, учитывая, что Василена ждет четвертого твоего отпрыска, всем уже давно ясно по каким «вещам» ты специализируешься.
Братья усмехнулись совершенно одинаково. Да и внешне, оказались очень похожи, только король выглядел более изнеженным и расслабленным, хоть и с печатью властности на лице, в вот в министре сразу ощущалась сила, власть, мощь одного из сильнейших некромантов современности, и напряженность, от того груза ответственности, что лежала на его плечах. Но вот одного я не поняла — о каком проклятии шла речь? А впрочем, едва ли меня это интересовало.
Осторожно, держась подальше от братьев, я обошла постель, и все так же осторожно шагая, позволила кровати пройти насквозь через мои ноги, и стараясь сдержать неприятное ощущение не согласного с моими действиями разума, подошла к Ташши. Он едва ли вслушивался в разговор старших родственников, отчаянно пытаясь сдержать эмоции и… переживая. Безумно переживая за меня.
Не удержавшись, протянула руку и коснулась ладонью его щеки…
И произошло то, чего не должно было быть!
Принц вздрогнул всем телом, и не отрывая глаз потрясенно прошептал:
— Риа?! Я мгновенно одернула руку и отпрянула. Ташши распахнул ресницы и посмотрел туда, где я находилась еще секунду назад, причем посмотрел с искренним непониманием в глазах. С трудом подняв ладонь, потрогал воздух в месте, где я только что была, и обессиленно уронил руку…
— Бредит?
— Не похоже, — напряженно глядя на принца, отозвался Рханэ.
А Таши вновь закрыл глаза и выдохнул уже увереннее:
— Риа!
Жутко перепугавшись, я спросила:
«Что?» и поняла, что даже я сама свой голос не слышу.
Тем поразительнее было то, что его совершенно определенно расслышал принц. Он судорожно выдохнул и не открывая глаз, спросил:
— Что ты здесь делаешь?.. А, тысяча умертвий, не важно! Как ты? Только не молчи, пожалуйста, скажи, как ты?!
Отступив еще на шаг, растерянно ответила:
«Все хорошо… жива… Они вытащили все осколки, дедушка лорда Гаэр-аша сейчас уже просто голосовые связки залечивает».
Внезапно подумала, что вероятно поэтому и не слышу свой голос.
Но Ташши слышал! И удивленно переспросил:
— А что с голосовыми связками?
Я ответила прежде, чем поняла, что вероятно не стоит:
«Сорвала пока кричала».
И сильно пожалела о своих словах, заметив, как еще сильнее побледнело лицо Ташши.
«Все хорошо, правда, — поспешила заверить парня. — Я забежала… в смысле залетела узнать, как ты, и мне пора обратно. Ты скоро восстановишься?»
— Уже, — хрипло ответил он. — Через пару часов буду полностью в норме. А ты?
«Не знаю, наверное, тоже», — неуверенно ответила.
И метнув испуганный взгляд на окаменевших братьев Рханэ, торопливо добавила:
«Выздоравливай, мне пора».
И подумала о Гобби.
Ничего не случилось, что было странно, очень странно.
Подумала о том, что он переживает… снова ничего. Я продолжала оставаться на месте, услышала сдавленный стон Ташши «Береги себя», не ответила, потому что не могла понять, почему с Гобби эмоциональная привязка не работает. Вспомнила про Ыгырха и чуть не вскрикнула, ощутив, как меня подхватывает втрое более сильный порыв, чем тот что унес к Ташши.
Меня унесло так, что дома, облака, сцены из жизни тех, мимо кого я проносилась, мелькали не успевая стать осознанными. А в следующее мгновение я оказалась в гостиничном номере. Очень дорогом, очень просторном, отделанным черными с позолотой обоями, с неразобранной покрытой покрывалом в тон к обоям постелью, с ковром, расшитым багряными нитями, без окон, с железной дверью и столом у стены, за которым сидел… отступник. Лорд-отступник! Огромный, с совершенно черной кожей, белыми прядями собранных в хвост на затылке волос, с обилием колец на неестественно длинных пальцах и в светло-бежевой мантии древнего, ценимого лишь вечными покроя. И полностью поглощенная этим зрелищем, я не сразу увидела, что по другую сторону от отступника, за столом сидел… Гобби!
Вечный же, поправив одно из колец, издевательски произнес:
— Это очень выгодное предложение, умертвие, — слово «умертвие» он произнес с нажимом, словно одним этим хотел поставить Гобби на место, — но вы должны понимать — устранение девчонки для меня дело чести!
Габриэль мгновенно написал что-то в своем блокноте, после чего вырвал листок и передал отступнику. Лорд-вечный прочел, хмыкнул и ответил:
— Нет, вы ошибаетесь, я вполне уполномочен принимать подобные решения.
Удовлетворенно кивнув, гоблин в безупречном фраке и с ярким, притягивающим внимание кольцом на указательном пальце, стремительно написал еще что-то. Опять же вырвал листок, придвинул к отступнику. Тот взял, прочел, заметно скривился.
— Да поймите же вы, девчонка все равно не выживет! — произнес он с нескрываемой гордостью. — Понимаете — я гений! Истинный, признанный даже нашим выдающимся сообществом гений! И то что я провернул — гениально! У нее нет шансов на выживание, ни одного.
Мой Габриэль все понимал. Он даже изобразил полу-кивок полу-поклон, чуть склонив голову в знак признания выдающихся заслуг отступника, а затем стремительно написал что-то. Мне стало очень интересно что, и подойдя к Гобби, я с интересом посмотрела, что в записке.
Там значилось: «В таком случае, что мешает вам принять мое предложение?».
Написав, Гобби вырвал листок, и протянул его отступнику.
Лорд не взял.
Огромными, абсолютно черными без единого намека на белок или зрачок глазами вечный в полнейшем удивлении смотрел на меня. Я в свою очередь, посмотрела на него, стремительно размышляя на тему — а способен ли он меня видеть вообще? Судя по взгляду, он был не только способен, он и видел преотлично.
Что и подтвердил, потрясенно выдохнув:
— Ты!
Я вежливо ответила:
— Трупов.
Гобби недоуменно оглянулся, пытаясь понять, с кем разговаривает отступник.
— Ты!!! — между тем, взревел лорд-вечный.
После чего, откинувшись на спинку стула, с сомнением и откровенным неверием произнес:
— Ты наша… Сотня проклятых неудачных экспериментов! Ты наша!
Он выглядел потрясенным до глубины души, которой у отступника не было. Потрясенным настолько, что едва ли мог говорить. Он поднимал руки, ронял их, потерял в процессе одно из своих колец и даже не заметил этого. Вскочил, прошелся по комнате, что-то бормоча, остановился, снова недоуменно оглядел меня, растер лицо руками, растопырил пальцы — посмотрел нам меня в щель между ними, выругался, опять же помянув все проклятые эксперименты. А затем решительно вернулся за стол, сел, деловито придвинув стул и скомандовал мне:- Так, иди сюда, недоразумение.