Но тут Гобби написал на листке:
«Риа?»
Отступник заметил это, глянул на меня и сообщил:
— Чтобы он тебя услышал, осознанно и эмоционально прикоснись к его щеке, внутренней стороной ладони. Нет, ну надо же, кто бы вообще мог подумать, что ты наша!
И он, достав из ящика широкий лист бумаги, начал стремительно писать на нем что-то. А я сделала как он сказал и прикоснулась к Гобби. Но ничего не случилось.
— А, мертвый он, с мертвыми не работает, уж извини, — бросил отступник. А затем сказал уже Гобби: — Свободен, зомби. Никаких договоров не будет, девочка наша. Сейчас шустро соображу, как спасти малышку, и мы возвращаемся.
Гобби торопливо убрал листок, на котором для меня писал, и вывел:
«Она воспитанница лорда Гаэр-аша, вы не можете забрать ее».
И подняв блокнот, продемонстрировал вечному запись.
Прочитав, лорд-отступник весело рассмеялся и насмешливо ответил:
— Послушай, маленький серый гоблин, в ордене Огня есть один непреложный закон — мы не бросаем учеников. Никогда. В случае крайней необходимости можем убить, сохранив отпечаток сознания, естественно, но бросить — нет. Ученики редкость, понимаешь? Огромная, невероятная, бесценная редкость. Видишь ли, мы берем в ученики тех, кто вызывает эмоциональный отклик, и как ты сам понимаешь, такое происходит крайне, крайне редко. У нас ведь чувств толком уже не осталось. Так что девочку я забираю в любом случае, кто-то из наших ее определенно очень ценил, значит она ценность для всего Ордена.
Гобби несколько секунд смотрел на вечного, вновь принявшегося что-то писать и чертить, а затем стремительно написал что-то в блокноте. Поднял, чтобы отступник прочел, но тот был слишком увлечен процессом, чтобы отвлекаться и тогда Габриэль постучал по столу костяшками пальцев.
— Кхмеээна! — выругался вечный, и поднял голову с вопросом: — Ну что еще?
А еще была надпись:
«Я знаю где находится ваш ученик!»
— Да неужели? — скривившись, издевательски переспросил отступник. — Слушай, умертвие, если бы у меня была крохотная, хотя бы такая малюсенькая надежда, что Ктар жив, я бы сейчас тут не сидел, я бы перерывал весь город в его поисках. Но моего мальчика больше нет… — голос вечного на миг оборвался, — иначе он ответил бы мне. Но есть хран. Я наиболее жестоким способом поубиваю всех, кто был причастен к его смерти сегодня утром, вернусь домой, подберу подходящее тело в хранилище и верну себе своего мальчика. Все. На этом проваливай.
Гобби остался сидеть, судя по взгляду на отступника мучительно подыскивая другие варианты решения проблемы. Я же не смогла промолчать и сообщила:
— Если вы говорите об ученике вечных, который сегодня был ранен, то он живОчень медленно отступник поднял голову и очень пристально посмотрел на меня. Секунду в его глазах плескалась ярость… через секунду она сменилась чем-то иным, а следом он, чуть прищурившись, протянул:
— Кровь и следы оборвались резко. Да, там боевые маги наследили, но Охурд, — отступник заметил в моих глазах немой вопрос и пояснил, — один из моих, — постучал себя по лбу, — величайший охотник своего времени, читая по следам, уверял меня, что Ктар исчез на том самом месте. Что его не переносили, не левитировали и прочее. И если принять во внимание его слова и ту свободу, с которой ты перемещаешься в Призрачных гранях… Ты вытащила Ктара?
Молча кивнула.
Вечный окинув меня восхищенным взглядом, произнес:
— Талантливая девочка. Но там крови было излишне много, кто исцелил моего мальчика?
И тут же, не дожидаясь ответа.
— Дааастел, — протянул лорд-отступник. — Тебя тоже он?
Я кивнула.
— Но как?! — откровенно недоумевая, вопросил вечный. — Я учел все — способности Дастела, помолвочное кольцо, и даже тот защитный браслет, что мальчишка сумел выпросить у родителей. Я все рассчитал!
Отступник полез под стол, извлек внушительный ватман, развернул, и вглядываясь в рисунки, схемы, надписи, продолжил:
— Место и время нападения, присутствие темного лорда, твою вечную охрану, и кольцо Дастел-Веридан. С ним было сложнее всего, но помог сам мальчишка, нацепив на тебя охранный артефакт. Знаешь, я гений, — вполне серьезно заявил вечный, — а все гениальное просто, и я просто натравил защитный артефакт на кольцо, используя фактор конечности энергетического резерва кольца.
Я подошла, встала возле вечного и тоже с интересом посмотрела на схему. Одно можно было сказать точно — отступник был великолепным художником. И судя по замыслу этого художника от меня должны были остаться рожки да ножки… в смысле голова, ноги и руки, которые должно было живописно разметать по всему залу команд.
— Ну как? — с интересом спросил вечный.
— Вы замечательно рисуете, — была вынуждена признать я.
Чуть прищурившись, лорд отступник произнес:
— Ничего личного, девочка, передо мной была поставлена задача, я ее выполнил.
Даже не спорила с этим, заинтересованно глядя на колонку значений и схем, расположенных под идеально нарисованным и уже не существующим кольцом Дастел-Веридан. Схема не просто описывала возможности кольца, она разложила их по значениям, способностям, энергетическому резерву, вероятностям реагирования. Такое не мог сделать не специалист, это была работа артефактора. Исключительно талантливого артефактора… а мне был известен только один такой.
Стараясь контролировать каждый свой жест, каждый звук и придав лицу безразличное выражение, я спросила:
— У вас при… хм… при себе еще и артефактор?
— Мм? — переспросил он.
Я указала на схему.
Взглянув на нее, отступник легко ответил:
— А, нет, артефактора нет, выкладка из старых записей. Артефактора я хотел завести одного, но человеческие слишком ограниченные, с ними ничего гениального не создашь, а среди наших артефакторов больше нет. Мир пошатнулся.
Я продолжала стоять, все так же глядя на схему, но в глазах темнело, медленно и неотвратимо.
Вдруг заметила, как Гобби невозмутимо мне указывает на блокнот. Глянула и прочла:
«Спроси: Как защититься от Призрачных граней!»
Вопрос показался мне в данный момент совершенно бесполезным, ничего не значащим, глупым, вообще не нужным… но я не хотела огорчать Габриэля, а потому произнесла:
— В Призрачных гранях можно перемещаться везде где хочешь? Без ограничений?
— Мм? — отступник, был снова полностью поглощен своей схемой, видимо все пытаясь найти где просчитался. Как оказалось, предположила я верно, потому что следом вечный пробормотал: — Вмешательство мальчишки Рханэ не учитывал, да, кто же знал, что он запрещенной магией балуется, но что еще?! Что-то ведь должно быть еще… — Потом вспомнив о моем вопросе, отмахнулся рукой, и раздраженно ответил: — Нет, девочка, их для начала создать и активировать нужно, а потом уже перемещаться.
А потом я поняла, что отступники прирожденные учителя, потому что, метнув на меня недовольный взгляд, он тяжело вздохнул, свернул схему моего убийства, достал лист и начав рисовать, попутно принялся объяснять:
— Смотри.
И он начал рисовать камень, затем рядом его двойника, словно чуть преломленное отражение…
— Изучение способностей жителей Хаоса потребовало от нас отказа от веры в неизменность и стабильность мира, для объяснения способностей монстров, ранее не поддающихся логичному научному анализу. Это привело к открытиям и новым возможностям, но лишило нас образного и логического представления о вселенной. Многие братья ордена, не сумев воспринять новую хаотичную структуру устройства вселенной, погрузились в изучение того единственного, что представлялось им стабильным — себя.
Рассказывая, он продолжал рисовать, камни, располагая их по кругу, на равно удаленных промежутках, и отрисовывая каждый раз точную, но менее яркую копию.
— Между тем, устройство мира легко поддается анализу, если принять во внимание тот факт, что существует один мир, и двадцать три его отражения.
Я прикинула оставшееся место и поняла, что отступник будет рисовать все двадцать четыре камня. Он и рисовал. Удаленные по кругу от камня отражения теряли яркость и четкость, те что были ближе были точной копией… с небольшими изменениями. И рисунок ученый закончил достаточно быстро. А завершив, достал карандаш, и отрисовал схему, изобразив треугольник, соединяющий первый, основной, восьмой и четвертый камни. Восьмой был еще приемлимо четким, четырнадцатый же практически белым, едва различимым.
— Шайгены к примеру используют эти мира, — сообщил лорд-отступник. — Это Серые грани, — он указал на восьмой камень, — это Белые грани. Шайгены достигают способности перемещаться в сопутствующих мирах за счет частого, крайне частого перехода за грань смерти во время обучения. Кроме них грани способны использовать только высшие демоны — собственно они их и создали, а шайгены радостно паразитируют, пользуясь проторенной дорожкой. Очень долго мы искали возможности так же получить доступ к перемещениям через иные миры, но… мы не монстры, мы ученые, сверхспособностей у нас не было очень долго… пока мы их себе не создали.
Он усмехнулся, и продолжил: — Все было решено, как и всегда — с помощью логического подхода. Мы основывались на теории об отражении мира, и с этой точки зрения решено было применить преломление отражения. Путем долгих и сложных экспериментов, мы сумели проникнуть в ближайшее отражение нашего мира, изменив конфигурацию проникновения.
— Астральная проекция! — выдохнула я.
— Умничка, — искренне похвалил отступник, и указал на двадцать четвертый камень на схеме. — Ты сейчас здесь. В прошлом.
Честно говоря, я удивилась, и очень сильно.
— И естественно, у тебя не было бы никакой возможности беседовать со мной, не создай я временную привязку.
И он нарисовал круг, захватив половинки от первого и двадцать четвертого камня.
— Призрачные грани формируются путем закольцовывания, — пояснил он. — Создается магическое поле, фиксируется кристаллической сетью, и активируется. Итог — мы получаем возможность перемещаться в Призрачных гранях и даже, — он улыбнулся мне, — вытаскивать некоторых индивидов при необходимости. Вопросы?
О, сколько у меня было вопросов!
— То есть теоретически, когда вы создали магическое поле, любой человек может им воспользоваться? — торопливо спрсила я.
— Нет, не любой, — с энтузиазмом ответил вечный. — Требуется подготовка, определенные медитации, а так же стирание границы осознания смерти. Иногда, в крайне редких случаях доступ к Призрачным граням получают демоны, в той или иной степени подвергшиеся нашему разрушительному воздействию на сознание. К слову, это позволяет понять, почему Ктар на данный момент не имеет возможности связаться со мной, видимо причина в том, что исцеление на некоторое время заставило его очень остро ощутить себя живым. Вопрос в том, на какое время… Будем разбираться. Еще вопросы?
Их все еще было безумного много:
— Защита от Призрачных граней существует?
— Она аналогична защите от любых призрачных явлений — формируется защитный контур, налагается печать не проникновения. К сожалению, как видишь, все достаточно просто, что в свое время сильно ограничило наши возможности в Хешисаи. Еще?
Судя по азарту в его глазах, ему действительно было интересно, что еще я спрошу. А мне было интересно спрашивать.
— Серые грани, они удалены от основного мира гораздо менее, используемого вами двадцать четвертого, какие у них возможности?
— Масса! — с явной завистью ответил отступник. — Первое и основное — они скрывают и переносят реальное тело, а реальность это всегда больше возможностей. Второе — они позволяют брать любые вещи, без ограничений, третье — защита, Серые грани защищают своего путешественника.
Тут он снова нахмурился, и пробормотал:
— Что же я не учел в защите?.. — глянул на меня и поспешно добавил: — Я искренне рад, что с тобой все хорошо, но как я и вдруг просчитался… И в чем? Что ж, теперь есть, о чем размышлять долгими вечерами. И…
Он не договорил. Точнее может и договорил, но я не услышала. Меня вдруг поглотила Тьма, засасывая куда-то где темно, тепло и почему-то очень надежно и безопасно…
***
— Давай-давай, девочка, просыпайся, — услышала я голос дедушки лорда Гаэр-аша.
И повинуясь ласковому, но настоятельному велению, открыла глаза.
Первое что увидела — балдахин над своей кроватью. Затем, чуть повернув голову — целителя, стоящего возле постели.
— Разговаривать тебе пока нельзя, — сообщил он, — горлышко повредилось чуть сильнее, чем я рассчитывал, а целительскую магию ты воспринимаешь хуже, чем мне бы хотелось. В остальном — с возвращением к жизни, кошечка.
Я села.
Стремительно огляделась — в комнате, кроме целителя никого не было. Ни Дана, ни Эдвина, ни… Норта. Быстро глянув на себя, поняла, что меня одели, причем судя по тому, что на мне была черная шелковая рубашка с длинными рукавами, одевал меня Норт. Но где он сейчас?
Я посмотрела на лорда Веридана, открыла было рот, чтобы спросить, закрыла, вспомнив, что речь мне пока не доступна, и подскочила с кровати, чтобы побежать к двери.
— Не так же резво! — посмеиваясь, крикнул мне вслед целитель.
А я не слушала.
Выбежав в коридор, я на миг остановилась, прислушиваясь к звукам, а услышав голоса внизу, в холле, опрометью бросилась туда.
Сбегая по лестнице, мельком увидела подскочившего со стула Дана, стоящего у окна и сжимающего черный призванный магией меч Эдвина, Норта, сидящего в кресле за столиком, накрытым к ужину, на который некромант похоже даже внимания не обратил, сгорбившийся, уронивший голову на руки, он казалось был безразличен вообще ко всему. Пока не появилась я. Норт видеть меня не мог, но каким-то образом почувствовал, вскинул голову и посмотрел на меня, слетающую вниз по ступеням.
Я сбежала вниз, в холл, промчалась, шлепая босыми ногами по каменному полу, с разбегу обняла растерявшегося Дана, крепко-крепко, отступила, улыбнулась его совершенно потрясенному взгляду, и попала в сильные объятия Эдвина. Он сжал с такой силой, словно хотел убедиться, что это я, правда я, совершенно живая я. Обняв его за шею, поднялась на носочки, прижалась, отстранившись посмотрела на него сияющими счастливыми глазами, и легко высвободилась из объятий, чтобы уже через секунду быть рядом с Нортом. Нортом, который обессилел настолько, что даже не поднялся, он лишь следил за мной полным тревоги напряженным взглядом, словно ждал чего-то — обвинений, упреков, скандала по поводу того, что одевал меня точно он. Я улыбнулась всем его ожиданиям, юркнула к нему на колени, обняла, и подумала, что готова сидеть так вечно. А когда дрожащими руками сначала обнял, а потом с силой сжал он, решила, что можно даже больше, чем вечно. К тому же замерзла, пока бежала вниз и по каменному полу, а на Норте было тепло.
— А голосок где? — вдруг спросил Дан.
— Повредила. Говорить пока не сможет. До утра примерно. — резкими, скупыми фразами, ответил Норт.
— По тому, что я вижу, повреждений больше нет, — произнес Эдвин.
Норт отрицательно мотнул головой, подтверждая, и прижался лицом к моим волосам. Его трясло. Мелкая, как в перетруждённых мышцах дрожь сотрясала все тело. Я догадывалась, что он выложился по максимуму и даже больше, что едва ли отходил от меня, что не ел вероятно вообще. Последняя мысль заставила сесть ровнее, и вообще я подумала, что надо бы встать, но Норт посмотрел так, что я осталась сидеть на месте, соображая, с чего бы начать. Начала с тарелки с мясом, которую повернувшись взяла со стола, и вилки. Протянула все Норту, Норт отрицательно покачал головой, затем произнес:
— Не хочу.
Пожав плечами, я наколола кусочек поменьше на вилку, поднесла к его губам. Съел. Молча, глядя только на меня, и продолжая меня обнимать. Но съел же. И второй кусочек съел тоже. И даже третий. Он ел, не отрывая взгляда от моих глаз, не разжимая рук, которыми обнимал мое тело, едва дыша. И словно не веря, не до конца поверив, что я здесь, я жива, что он сумел вырвать меня из объятий смерти. А я смотрела на него, и чувствовала, как мои глаза наполняются слезами, как те соскользнув по ресницам, падают вниз, на его крепко сжимающие меня руки.
Повернувшись, наколола еще кусочек мяса на вилку, поднесла к губам Норта. Он ел безропотно и молча, едва ли ощущая вкус еды, едва ли ощущая хоть что-то, кроме существования меня в этом мире… того, что я продолжаю существовать. Закрыл глаза, с тихим стоном уткнулся лбом в мое плечо, и сжал еще сильнее. Я уронила вилку и робко обняла его, осторожно гладя по плечу. Я не знала, как вести себя, что сделать, чтобы успокоить его, чтобы показать, что все хорошо, что уже все прошло, что…