Руной, выжженной огнем…
Я попыталась встать, не удержалась, рухнула, и отползла пятясь назад и с ужасом глядя вот на это… От некогда молодого тридцатилетнего пусть и изуродованного шрамами мужчины не осталось ничего. Ничего! Это был… это было…
— Хочешь знать кто это сделал со мной? — насмешливо поинтересовался монстр, медленно, с трудом, но поднимаясь.
И едва он встал, с ненавистью и рыком произнес всего одно слово:
— Артанаэш!
А я вдруг вспомнила утро после той ночи, когда мы вломились в замок этого некогда некроманта, слова лорда Рханэ: «Дакрэш не тот враг, которого можно не опасаясь оставить за спиной Норта». И холодный ответ Гаэр-аша: «Я знаю». Так значит ректор убил его?..
— Но… — продолжил мертвец, делая первый шаг ко мне, а я вдруг поняла, почему, когда вошел, мне показалось, что он тенью передвигается.
Потому что именно и передвигается! Он нежить! Боевая нежить! И словно подтверждая это, монстр в одно мгновение оказался рядом, схватил за ворот и подтянув к себе, прошипел выдыхая смрад мне в лицо:
— Но есть на свете добрые люди, малышка. Которым прекрасно известно и о заговоре, и о планах посадить на трон Норта. И королю очень не нравится, тот факт, что рядом с мальчишкой Дастелов вдруг появилась представительница легендарного племени кошек. И я получил право на месть…
Короткий замах и я зажмурилась, ожидая худшего.
«И глаза не открывай» — раздался спокойный голос внутри меня.
Порыв ветра и я все же нарушила приказ.
Гаэр-аш сидел рядом с поверженным и мелко сотрясающимся в агонии умертвием, и держал ладонь распростертой над его лбом, считывая данные с руны. В какой-то момент в зеленоватой дымке мелькнуло лицо нашего полусумасшедшего короля, затем исчезло, одновременно с его исчезновением перестал и сотрясаться мертвец.
Ректор поднялся, повернулся и спокойно направился ко мне, а за его спиной вспыхнул костер из некогда человека и соратника. Рядом, на земле медленно остывая остался лежать заготовленный по мою душу кинжал.
— Вы его убили, — прошептала я, едва подошедший некромант молча наклонился и протянул мне руку.
— Зомби? — насмешливо переспросил Гаэр-аш.
— Лорда Дакрэша, — принимая его руку и поднимаясь, ответила я.
— К сожалению, не уничтожил тело, — с сожалением исключительно по данному только поводу, произнес ректор. — И дядя воспользовался тем, что Дакрэш имел доступ на территорию моего дома при жизни. Мой просчет. Идти можешь?
Я не была в этом уверена.
Я просто смотрела на ректора и вспоминала что осталось от лорда Дакрэша. Не выдержав, спросила:
— Почему он пппостарел?
Лорд Гаэр-аш молча подхватил меня на руки, и понес в дом, ответив на ходу:
— Одна из сторон силы некромантов заключается в возможности преобразовывать жизненную энергию в силу источника в случае, если резерв опустошен полностью.
И я поняла какой силы было сопротивление, которое оказал лорд Дакрэш.
— Он же был вашим… — не договорила.
— Он сделал свой выбор, я свой, — сухо произнес ректор.
Последнее, что я увидела перед тем, как Гаэр-аш внес меня в дом — улыбающееся лицо Кирата Анма, яркой картинкой проплывающее по темнеющему зимнему небу… Мелодия играла вновь, выплескивая всю боль материнского сердца… Боли, которая уже никогда не уйдет и никогда не закончится.
— Когда погиб отец мама месяцами не вставала с постели, — почему-то рассказала ректору.
— Не стоило тебе выходить на двор, — вынес вердикт глава Некроса.
Не стоило, наверное.
— Как Норт и Эдвин? — спросила почти беззвучно. — Норт держится, Харн — воин, — последовал краткий ответ.
По лестнице Гаэр-аш взлетел даже не изменив дыхания, не ответил на поклон снующих по коридору и наводящих порядок после пожаров боевых умертвий, внес меня в мою комнату и усадил на постель. Сам отошел к окну, и прислонившись плечом к стене сказал:
— Риа, на будущее — зови меня в критических ситуациях. Не раздумывая.
А я вдруг подумала — а как он вообще появился?
— Молча, — с ироничной насмешкой ответил ректор.
После перевел взгляд в окно и поставил меня в известность:
— Завтра начинаются бои.
Я не перебивая слушала, чувствуя, что дальнейшая информация не порадует вовсе.
— После похорон мы собирались встретиться с Рханэ в королевском дворце. Но эта встреча уже лишена смысла. Так что отдыхай, когда я вернусь займемся нанесением знака Рейташ, и желательно сегодня же изготовить Зеркала Света. Сможешь?
Кивнула, в этом действительно ничего сложного не было — я знала формулу сплава, остальное было лишь делом техники, я была уверена, что справлюсь. Я просто не понимала:
— Почему встреча лишена смысла?
Ректор медленно перевел взгляд на меня, усмехнулся и произнес:
— Потому что, девочка моя, дяде стало известно о том, что ты представительница легендарного племени Кошек. А так же о заговоре — Дакрэш был посвященным и выложил ему все. И насколько я знаю короля — уже завтра наш Герон Даграэш Четвертый будет здесь. И первое, что он сделает — предаст гласности то условие, что выставил нам с Нортом.
Слова короля я вспомнила с трудом. Столько всего произошло, столько событий, столько… смертей. И сквозь туман минувшего, я едва ли припомнила что конкретно было сказано, вспомнила лишь: «Но учти, Нортаэш, опозоришься на Мертвых играх, и я твою нежную девочку прилюдно отдам Танаэшу, в качестве приза! Может он конечно и не возьмет, но сам понимаешь — подобный позор не смыть даже кровью, и королевой она уже не станет».
— Как ты думаешь, на что пойдет Танаэш, чтобы заполучить тебя? — вдруг спросил Гаэр-аш.
Растерянно мотнула головой. Я не знала.
— На все, — холодно произнес Гаэр-аш.
И направившись к двери, уже не глядя на меня, повторил:
— Абсолютно на все! Договариваться с Рханэ не имеет смысла, ход за королем, дальше будем действовать по обстоятельствам. Отдыхай, сокровище мое, сегодня будет сложный вечер, а завтра гораздо более сложный день.
Я проводила ректора задумчивым взглядом, а едва дверь за ним закрылась, потянулась к завязкам на ботинках, собираясь расшнуровать их. И я не верила, ни на миг не поверила, что Ташши способен на «абсолютно все». Это лорд Гаэр-аш способен переступать через судьбы, жизни и обстоятельства, если считает это правильным, а Ташши нет, он… он не такой.
И мне отчаянно не хватало сейчас Гобби, в смысле Габриэля, он бы разобрался куда легче чем я, он… Но даже Гобби я едва ли смогу рассказать всю правду. Разувшись, отставила обувь, встала и подошла к окну.
Всходила новая луна — тоненький серп на хмуром небе, по которому продолжали плыть изображения погибших адептов, одно за другим.
И я не хотела смотреть на их лица… не могла. Просто не могла.
И потому посмотрела на луну. Просто на луну, стараясь не замечать тех юных лиц, которые уже никогда не состарятся, стараясь не думать обо всех тех, кто ушел за Грань, потому что попали в жернова очередного идеального плана, стараясь не думать об их близких, навсегда теряющих сыновей, мужей и отцов.
И не справляясь с нахлынувшей тоской, я едва шевеля губами позвала самого родного для меня человека, который, и я знала об этом, никогда не ответит.
— Дядя… — полетело растерянное в пустоту.
И пустота вдруг перестала ею быть.
Пустота соткалась полотном вокруг месяца, пронизанная сиянием наполнилась лунным светом, проступила знакомым до боли, до каждой черточки, до слез в глазах лицом с таким родным взглядом, что я пошатнулась и не упала лишь успев вцепиться в подоконник. Но даже так, едва устояла, услышав недоуменное:
— Риа?!
Я не смогла выговорить и звука. Сегодня не полнолуние! Не полная луна! И после разговора с лордом-Вечным я была уверена, что всё, что уже всё, что надежды нет, что…
— Девочка моя, ты что выросла? — и дядя Тадор, мой дядя Тадор высунулся из луны наполовину, недоуменно разглядывая с головы до ног. — За час? — еще более недоуменно вопросил он.
Замер, затем, таким знакомым задумчивым жестом почесывая подбородок, вернулся обратно и теперь его туловище вновь было лишь изображением на луне, просто слишком живым, для того чтобы быть просто изображением.
— А где ты? — он оглядел комнату. — Я же сказал ждать меня там, Риа.
Сказал и застыл.
Замер. Глядя на меня, на слезы что полились ручьем, я просто не могла их контролировать, на дом… я не знаю как, но поняла — он его видит. А затем плечи дяди Тадора опустились, и он хрипло переспросил:
— Я не пришел за тобой, да?
Попыталась ответить и не смогла. Я ничего не могла сказать, я вытирала слезы и смотрела, смотрела, жадно смотрела, словно впитывая его образ, облик, жесты, голос. Я не могла насмотреться. Я не могла говорить. Только плакала и смотрела, я…
— Я оставил ребенка в грязной подворотне наедине с трупом? — еще более хрипло произнес он.
И дядя Тадор закрыл лицо ладонью, как делал всегда, когда переживал. Сильно переживал. Но я уже знала, что будет дальше — сейчас он начнет действовать, если он и отчаивался, то всегда ненадолго.
Так и случилось.
Резко убрав руку, дядя взглянул на меня внимательным взглядом темных глаз и начал задавать вопросы:
— Сколько тебе, моя девочка?
— Семнадцать, — прошептала с трудом выговорив. — Семнадцать… — эхом отозвался дядя Тадор, и с нескрываемой болью выдохнул: — Семнадцать!
Я промолчала, все так же неотрывно глядя на него, и не до конца веря собственным глазам. В происходящее фактически было безумно сложно поверить.
— Ты в столице седьмого королевства, — оглядевшись вокруг, произнес дядя Тадор. — В доме Гаэр-аша?! Что ты делаешь в доме Гаэр-аша? Уходи оттуда! Сейчас же, немедленно, котенок!
Он глухо простонал, растер лицо ладонями, вновь посмотрел на меня и приказал:
— Одевайся. Не забудь шапку и теплый плащ, я вижу снег, значит у тебя зима. Затем пройди по коридору второго этажа вправо до упора. До самого упора. Подойдешь к стене, нарисуешь руну Тхагар и напитаешь кровью. Не магией, солнышко. Нужна кровь. Спустишься вниз по проходу до винтовой лестницы. От нее снова вправо, вправо, а не вниз и открываешь проход символом Ашуэро. Напитываешь его дыханием. Выдохни все что есть, чем больше, тем лучше. В любом случае, ты выйдешь на старом кладбище в восточном секторе столицы. Оттуда пройдешь до северных ворот, откроешь символом первой руны, чтобы не привлечь стражу, выйдешь на улицу Первоцветов, спустишься вниз, под откос, до домика сапожника Агуда. Ему и только ему назовешь свое имя, и скажешь, что тебя послал я. Агуд хранит шкатулку, ее откроет только твоя рука. Кольцо наденешь на правую руку, на безымянный палец. Оно закроет то, что сияет сейчас на твоей ладошке… — последнюю фразу, дядя Тадор произнес со странным чувством горя. И я поняла его причины, едва он добавил: — Моя маленькая девочка, я тебя не уберег…
И тут же знакомое и приказное:
— Действуй.
Не размышляла ни секунды.
Вновь надела ботинки, быстро зашнуровала, подхватила плащ из шкафа, шапку брать не стала, она была на вешалке внизу на первом этаже, и спускаться за ней был недосуг, но чувствовала себя из-за этого немного виноватой. Еще схватила нож для бумаги со стола.
Выйдя в коридор повернула направо и быстро, так что боевым умертвиям пришлось расступаться, подошла к стене, резким жестом проткнула палец. Руна Тхаргар по сути проста — неравноценый крест, вокруг него ровный круг, в правом секторе маленькая руна Аддан. Древняя письменность вечных, давно позабытая реальным миром.
И едва завершила, сдавила палец, напитывая руну кровью, и одновременно с этим ощущая, как моя аура формируется рядом, на шаг позади меня. Моя фактическая копия, которую я чувствовала, как саму себя. И когда открылся проход, который по всем законам пространства и логики должен был вести прямо на улицу в пустое пространство, а вел почему-то вниз крутой замшелой лестницей, я шагнула вперед, а моя копия осталась стоять там, в доме Гаэр-аша… Так вот что случается, если напитать руну Тхагар кровью — о твоем исчезновении из дома никто не узнает!
Я потрясенно обернулась, и увидела, как вторая я, на ходу расстегивая плащ, возвращается в мою комнату. Кто бы мог подумать, что эту руну можно использовать таким способом! И кто бы мог представить, что у отступников есть не только астральные перемещения, но и тайные ходы в самом доме ректора!
Но я, не тратя время на размышления, шагнула по ступеням вниз. Проход закрылся за моей спиной, а я начала спуск — вниз, вниз и вниз. Четыре уровня. Четыре подземных уровня, и судя по шуму, доносящемуся сверху, эти уровни располагались под городом, что тоже наталкивало на не слишком приятные мысли. Но так, если подумать — ведь это только вечные могли использовать Призрачные грани, а их пособникам нужны были иные пути… вот они их и создали. Прямо под городом! На пятый уровень вела винтовая лестница, я по ней спускаться не стала, сделала как сказал дядя и на стене справа вывела символ Ашуэро. Символ вышел так себе, сил после использования аркана Дакрэа осталось совсем мало, но хватило. И едва он замерцал, переливаясь, я набрала побольше воздуха и выдохнула изо всех сил, отдав кажется весь свой воздух. И стена передо мной засияла призрачной сероватой дымкой и растворилась, открывая вид на кладбище… На очень людное кладбище. На которое я бы очень не хотела сейчас попасть…
Но судорожно вздохнув, шагнула за грань перехода, почти сразу проваливаясь в снег по колено.
На похоронную церемонию я старалась не смотреть, и не смотреть на трех женщин, потерявших своих сыновей — просто не слышать, не оглядываться, не останавливаться.
Я с трудом, но выбралась на дорожку, и пошла точно к северным воротам.
Миновав все кладбище, прикоснулась к тяжелой дубовой двери и вывела простейшую первую руну. Ворота приоткрылись сами, позволяя мне выскользнуть, и через мгновение я уже шла по улице Первоцветов, выискивая лавку сапожника.
Шагов двадцать шла, не больше.
Больше мне просто не дали.
— Слыш, ледя, не ходила бы ты здесь, — бабуля в цветастом платке кряхтя и косолапо ступая, подобралась ко мне, выскользнув из совершенно пустого переулка. — Яблочка хочешь?
— Очень, спасибо, лорд Ыгырх, — я невольно улыбнулась.
Яблоко мне передали тут же, румяное, наливное и красное, пахнущее осенним садом и почему-то летним медом. Откусила не задумываясь, и сосредоточенно жуя, продолжила путь.
— Слыш, ледя, — продолжила семенящая рядом могучая бабуля, — ты как из дома-то выскользнула?
Наверное, в каждом противостоянии нужно выбирать свою сторону… я выбрала. А потому тихо сообщила Ыгырху:
— Из дома ректора есть тайный путь, ведет в катакомбы под городом. Я видела четыре уровня, уровни большие, просторные, с высокими потолками. Ходят там часто, пыли и паутины нет. Еще имеется как минимум пятый уровень.
Гоблин даже остановился, явно потрясенный информацией.
Затем все так же кряхтя и семеня догнал меня, дождался пока проглочу очередной откушенный от яблока кусок и спросил:
— А ты куда идешь-то?
— К сапожнику. Тебе со мной нельзя.
— А если очень хочется? — прищурилась бабуля.
— Там могут быть отступники, — прямо сказала я.
Ыгырх некоторое время семенил рядом, потом, отставая, едва слышно произнес:
— Проберусь сам внутрь. Не рискуй собой.
Я не обернулась, не хотела, чтобы заметили, мало ли, поэтому просто доела яблоко, и прибавила шагу, торопясь найти нужную лавку. Дважды приостанавливалась, видя сапог на вывеске, но оба раза проходила мимо — первая лавка принадлежала уважаемому Уду, вторая мастеру Ватосу. Пришлось идти дальше, запоздало осознавая, что шла я по самому центру столицы, по ходовым торговым улицам. Кругом сновал народ, сегодня притихший и не разговорчивый, слышались вздохи и всхлипы, сетования, что такие молодые парни и погибли смертью безвременной. Большинство женщин и вовсе стояли, запрокинув головы и смотрели на изображения, проводя самые детские картины тоскливыми взглядами.