Подняв голову, Кит бросила на него взгляд, пытаясь понять выражение его лица. Он смотрел на неё бесстрастно и знающе, и сковывающий холод пробежал по её спине. Он мог ничего не говорить, глаза сказали за него всё. Он знал, что она украла булавку для галстука. Это знание висело над ней, как дамоклов меч.
О, он был сторожевым псом. Она только забыла, чьим сторожевым псом он был. Не её. Он защищал других от неё. Он защищал своего племянника, лорда Норвуда.
Кит приняла три решения одновременно. Первое, отвести интерес Томаса от неё. И очень быстро. Во-вторых, ей следует быть гораздо более осторожной с мистером Девенишем – он слишком проницателен и опасен для неё.
Её третье решение заключалось в том, чтобы никогда не танцевать с ним снова. Особенно вальс. Она узнала на балу у Парсонсов, что кружиться в его объятиях слишком опасно. От этого её здравый смысл явно слабел.
Даже не танцуя с ней, он был способен ослабить её защитную оборону. Его предложение оберегать её от назойливого сэра Бартлеми совершенно подорвало её естественную осторожность, и посмотрите, что из этого вышло – он загнал её прямо в ловушку!
Нет, она никак не могла снова танцевать с ним.
Кит уставилась на его протянутую руку – сильную и загорелую, что было не модно, и совершенно не похожую на руку джентльмена. Она не должна касаться этой руки, если у неё осталась хотя бы капля здравого смысла. Но как же быть, когда у неё нет приемлемой причины для вежливого отказа? И когда её глупое девичье сердечко нашёптывает, что от одного танца вреда не будет. Глупое девичье кроличье сердце. Танец с большим красивым удавом, иди же…
Зазвучали вступительные такты музыки следующего танца. При их звуках к ней неожиданно вернулся здравый смысл и блаженная улыбка расползлась по лицу. Кролик победил.
– Я ужасно сожалею, мистер Девениш, – проворковала она, – но пока я не получила одобрения ни одной из патронесс, чтобы танцевать вальс в Олмаксе. И, разумеется, в этом вопросе не могу не последовать совету моей тётушки. Я вынуждена с сожалением отказать вам.
Мистер Девениш нахмурился, коротко поклонился и ушёл.
Кит со смесью триумфа, облегчения и сожаления смотрела, как он проходит сквозь толпу. Она не могла позволить себе ещё одной стычки с мистером Девенишем. Он был слишком проницателен.
«…я склонен полагать, что каждый случай неуклюжести, которую вы проявили, имел свой скрытый мотив… как вы споткнулись на ужине тем вечером, например…»
И если он знал, почему не выдал её? Это быстрее всего решило бы проблему привязанности его племянника к Кит.
Но нет, он не мог знать. Каким образом? В его мире леди не крали булавки для галстука за ужином. Её нечистая совесть заставила увидеть в его словах значительно больше смысла, чем было в них заложено.
Если бы он действительно знал, что она воровка, Кит уже сейчас бы томилась в Брайдуэлле вместо того, чтобы благополучно пропускать вальс в Олмаксе. Конечно, он мог подозревать … но не более.
Если она собирается следовать своему замыслу, то должна сделать так, чтобы никто не проявлял к действиям мисс Кэтрин Синглтон какого-либо – кроме случайного – интереса. Мистер Девениш интересуется Кэтрин Синглтон по единственной причине – из-за Томаса. Следовательно, чтобы освободиться от нежелательного внимания мистера Девениша, Кэтрин Синглтон должна избавиться от Томаса. Немедленно.
Кит не испытывала по этому поводу больших угрызений совести. Томас очарован ею не больше, чем любой другой женщиной. Если то, что он испытывал к Кит, было любовью, то это корыстная любовь – любовь к эфемерной алмазной копи Кит.
Да, она даст отставку Томасу, лорду Норвуду, немедленно – по возможности, сегодня вечером.
И тогда мистер Девениш оставит мисс Синглтон в покое.
Кит, верная дочь, со всей силой разума стремившаяся воплотить план по восстановлению семейной чести, знала, что это был единственно возможный выход из положения.
Другой Кит, глупой женщине – бабочке, летящей на огонь, – было страстно жаль, что иначе быть не может…
Кит оглядела залу. Ага, Томас стоял, прислонившись к колонне, и болтал – о боже! Он болтал с Либби Лютенс и ещё одной молодой особой. Как интересно. Очевидно, он защищал мисс Лютенс от грязного внимания осьминога. Вероятно, быть сторожевым псом у них фамильное.
Кит с одобрением смотрела на них. До сих пор она не была впечатлена лордом Норвудом, он казался ей неинтересным и довольно безответственным молодым человеком. Защита же мисс Лютенс показала его с новой стороны. Возможно, это было неожиданно и для него самого. Как бы там ни было, молодой лорд стал больше нравиться Кит. Жаль, что она вынуждена испортить ему вечер, дав отставку.
Но это необходимо сделать.
Она поднялась и пошла через залу.
– Мисс Синглтон, – произнёс мягкий женский голос с явной командной ноткой.
Кит повернулась. Она узнала этот голос.
– Леди Каупер, – она присела в реверансе перед одной из патронесс Олмакса.
– Я обратила внимание, мисс Синглтон, что у вас нет партнёра для этого танца, – сказала леди Каупер. – Могу я рекомендовать мистера Девениша, как возможного партнёра? Могу уверить вас, что он танцует вальс исключительно хорошо.
Она улыбнулась мистеру Девенишу почти шаловливо, и он улыбнулся в ответ. Кит скрипнула зубами.
– Мисс Синглтон?
Он протянул ей руку, и его губы тронула насмешливая улыбка.
Кит, чувствуя взгляд леди Каупер, скромно сделала реверанс и, приняв протянутую руку, подарила своему кавалеру ответную улыбку – сладкую, как сахар.
– Надеюсь, я не совсем разосирую вас своей неуклюзестью, мистер Девениш, – прошепелявила она. Он отлично понимал, что у неё не было никакого желания танцевать с ним. Никакого сильного желания, по крайней мере.
– О, я не боюсь, что эта старая проблема вернётся, – сказал мистер Девениш, выводя её на круг. – В конце концов, – прошептал он ей на ухо, – чтобы продолжать получать приглашения в Олмакс, вы должны избавить леди Каупер от впечатления, что вы неуклюжи, как слон в посудной лавке. Вы ведь не хотите расстроить вашу тётю из-за этого, не так ли?
Кит дёрнулась и с удивлением взглянула на него.
– Ваше поведение во время танца не осталось незамеченным, – пояснил он приятным голосом. – Если вы хотите сопровождать вашу тётю на такие мероприятия и в будущем, то должны убедить леди Каупер в вашем умении танцевать. Она ни в коем случае не была склонна одобрить наш вальс, но мне удалось убедить её дать вам второй шанс.
– Вам удалось убеди…
Он не позволил ей закончить фразу, в одно мгновение ловко подхватив её и увлекая в кружащуюся толпу, – и она унеслась в захватывающем вихре.
Она надеялась, что явила в танце воплощение лёгкости и изящества, хотя от того, что все мысли разом вылетели у неё из головы, всё, что она осознавала – это музыка и мужчина, в руках которого она парила.
В конце танца Кит едва не забыла, что надо поблагодарить партнёра. Кажется, когда музыка уже остановилась, и они закончили танцевать, она по-прежнему не отводила от него глаз. Наконец Кит опомнилась, и ей удалось пробормотать что-то вроде «спасибо-за-танец-сэр».
Он стоял, с самодовольным видом глядя на неё сверху вниз, и его глаза выражали удовлетворение. Он знал о её состоянии… состоянии невообразимой лёгкости – чёрт бы побрал этого человека – и наслаждался им. Он понимал, какой эффект на неё произвёл вальс.
Она больше никогда не должна танцевать вальс – этого нельзя позволять. Леди Каупер не знала, что делала… или, может быть, знала.
Кит угрюмо вспомнила выражение в глазах леди Каупер, когда та упомянула об исключительной способности мистера Девениша в танцах. Ха! Она знала! Вальс действительно подрывал моральные устои – особенно, если его танцевать с большим чёрным Сторожевым псом.
Кит решила больше никогда не танцевать с ним.
Внезапно она вспомнила о своих решениях, которые приняла всего несколько минут назад. Она же не собиралась танцевать с ним, и посмотрите, что произошло!
Нет, ей нужно как можно скорее избавиться от Томаса. Тогда она будет в безопасности
– Спасибо за танец, мистер Девениш, – повторила она ещё раз и поспешила направиться туда, где лорд Новуд угощал мороженым мисс Лютенс.
– Томас, мне нужно поговорить с вами, немедленно.
Наблюдая, как его племянник сопроводил мисс Синглтон в ту часть зала, где было немного посвободнее, мистер Девениш отметил готовность, с которой Томас оставил хорошенькую мисс Лютенс, чтобы следовать за мисс Кэтрин Синглтон. Он нахмурился, когда мисс Синглтон села на диванчик и похлопала по месту подле себя. Он свирепо уставился на них, когда Томас сел рядом с ней – слишком близко, по его мнению. Он заскрипел зубами, когда она взяла руку Томаса и стала что-то тихо шептать ему на ухо.
Чёрт побери эту распутницу! Во время вальса она со слегка ошеломлённым видом и мечтательным выражением в глазах просто таяла в его руках. А потом вывернулась от него и полетела, как стрела, прямо к Томасу.
Проклятый Томас! Если бы он не был таким никчемным бездельником, у него не возникло бы необходимости искать богатую наследницу!
Будь проклят свет, осуждающий джентльмена, честно зарабатывающего себе на жизнь торговлей! Иначе он мог бы научить Томаса, как стать независимым и не нуждаться в богатой наследнице. Однако Томас никогда не рискнёт вызвать неодобрение общества для того только, чтобы жениться по любви. Он слишком часто слышал, как унижали его дядю за его вульгарное занятие, и потому не осмелиться рисковать.
Хьюго бросил на пару последний полный желчи взгляд и поднял руку, подзывая лакея с напитками. Он попробовал его и с раздражением поставил стакан обратно на поднос. Проклятие Олмаксу и его абсурдным правилам об освежающих напитках! Ему нужно что-то более крепкое, чем оршад!
С тем Хьюго и покинул бал.
Кит немного нервничала. Одно дело, говорить себе, что ей совсем не нравится лорд Норвуд, но другое – заявить ему это в лицо. А она встала перед необходимостью быть с ним предельно откровенной, поскольку ни один из её осторожных намёков не задерживался в красивой голове лорда Норвуда. Теперь она собиралась высказаться со всей прямотой. Но в то же время Кит не хотела задеть его чувства.
Она раздражённо напомнила себе, что он никогда всерьёз не интересовался ею, а ухаживал, единственно подчиняясь материнской воле.
Но он говорил ей милые слова, и хотя Кит полагала, что для него эти слова ничего не значили, она могла ведь и ошибаться.
Кит ненавидела лицемерие, с которым столкнулась в Англии, где мужчины, полагая её богатой наследницей, притворялись влюблёнными в неё. В Индии или Китае, решила она, люди честнее, они открыто торговались насчёт приданого. По крайней мере, никто не был обманут.
Лучше быть прямолинейной, решила она.
– Лорд Норвуд, я полагаю, что было бы лучше, если бы нас больше не видели вместе, – сказала она твёрдо. – Люди начинают строить догадки, а поскольку между нами не может быть никакой связи, лучше сразу в корне пресечь такие предположения. Вы согласны?
– Хм, действительно, – согласился лорд Норвуд, глядя куда-то или на кого-то, но не на Кит.
– Мне жаль, – пробормотала Кит.
– А, да.
– Я не хотела расстраивать вас. Я ведь не расстроила, правда? – настойчиво добивалась ответа Кит.
– Хм? Что? – Томас мельком взглянул на неё. – Нет, нисколько, – сказал он вежливо и перевёл взгляд на зал.
Кит почувствовала лёгкое раздражение.
– Тогда это всё, что я хотела вам сказать, – она встала, чтобы уйти.
Он вскочил, удивлённый:
– О, что, наш танец? Я готов.
– Томас! – прошипела она.
Он стоял с озадаченным видом.
– Я не собираюсь танцевать с вами!
– Нет?
– Нет. Нас больше не должны видеть вместе, вы понимаете?
Он моргнул.
– Значит между вами и мной, э, ничего …
Он выглядел растерянным.
– Никаких отношений между нами, – сказала Кит жёстко.
– О. Никаких отношений. Вы уверены?
Кит решительно кивнула.
– Совершенно уверена. Мне жаль, и я не хочу ранить ваши чувства, но думаю, лучше быть честной.
Он кивнул в ответ.
– Да, честной, конечно, хорошо.
Он собрался уйти. Кит, поколебавшись, взяла его за руку и прошептала:
– Если это вас как-то утешит, скажу: у меня нет никакого наследства.
– О? Нет? Какая жалость.
Его взгляд был сосредоточен на чём-то по ту сторону залы. Что это? Тактика спасения своего самолюбия, удивлялась Кит?
– Да. У меня нет наследства, и вообще никаких денег.
– А-а.
Он рассеяно кивнул, всё ещё глядя куда-то через залу.
Кит впилась в него взглядом. Он ничего не слышал из того, что она говорила.
– Да, я бедная неизвестная авантюристка, я здесь, чтобы обмануть вас всех. Я думаю, вы должны знать.
Томас оглянулся на неё и рассеяно улыбнулся:
– Хорошо, всё в порядке. Если не возражаете, я оставлю вас.
Он поклонился и поспешил прямо к мисс Лютенс.
Кит смотрела ему вслед немного раздражённая, немного позабавленная. После всех её опасений задеть его самолюбие… У болвана, очевидно, не было никаких чувств, которые можно было задеть.
О, ну ладно, она достигла своей цели. Томас вышел из игры, и больше нет никаких причин, по которым мисс Кэтрин Синглтон представляла бы интерес для его дяди Сторожевого пса. Он, вероятно, займётся теперь мисс Лютенс.
Превосходно. Теперь ей никогда не нужно будет говорить с мистером Девенишем. И ей не надо будет вальсировать с ним. Очень хорошо. Она действительно рада этому. Она на самом деле очень рада этому.
Но по какой-то неизвестной причине у неё вдруг разболелась голова. О, это из-за мерзкой ратафии, решила она. Она не должна была её пить. Она ей не годится. Она совершенно ей не годится.
Серая маслянистая вода вяло хлюпала о причалы и о корпуса судов, стоящих на якорях. Пронзительно кричала одинокая чайка, кружившая в свинцовом небе. Прохладный, слегка влажный ветер, дувший с реки, слабо доносил миазмы гниения от пришвартованных у дальнего берега плавучих тюрем, в которых заключённые ожидали отправки в колонии. Тяжёлый дух нищеты и безысходности.
Это злоухание смешивалось с другим, более близким запахом – запахом горящей смолы, дыма, сжигаемого мусора, капустного супа, резкого смрада Темзы, отходов, сброшенных в реку, гниющей рыбы, всеохватывающего человеческого зловония, слабого, но отчётливого аромата специй, долетавшего со стоящего невдалеке торгового судна.
Хьюго сузил глаза и, вдохнув всей грудью, окунулся в смешение ароматов. Это было так знакомо.
Одним вдохом он перенёсся на двадцать с лишним лет назад, когда его, десятилетним дрожащим мальчиком с узелком одежды в руке, бросили на борту судна. Мальчик из Шропшира, который даже ни разу не плавал в лодке, не говоря уже о том, чтобы плавать в море на больших кораблях.
Слуга, которому было поручено доставить его к владельцу судна, был добрым человеком, он ласково похлопал его по плечу, неловко проговорив:
– Это ненадолго, молодой хозяин. Вы оглянуться не успеете, как вернётесь, я уверен, весь такой большой и сильный, настоящий моряк.
И потом мальчика Хьюго отвели вниз, в место, где всё стонало и хрипело, как живое существо. Место, в котором было темно, и которое поднималось и опускалось под его ногами. Место, которое воняло скипидаром и телами мужчин, мывшихся не чаще раза в год. Да, он никогда не забудет ни этот запах, ни скрип дерева, ни ритмичные удары волн.
Хьюго двинулся дальше, с неосознанной ловкостью перешагивая через верёвки и обходя лужи с рыбьими кишками. Это место теперь не пугало его. Он больше не был десятилетним мальчиком. Он теперь был сам себе хозяин.