========== Пролог ==========
Трубы взвыли, призывая собравшихся на площади людей выслушать приговор:
— Высоким королевским судом граф Вальдрагон признается виновным в измене. Указом короля он лишается всех титулов, наград и званий и приговаривается к казни через обезглавливание.
Глашатай умолк, отступая в сторону, и двое солдат вывели на помост для казни босого мужчину в простой холщовой рубахе и штанах. Его длинные волосы были спутаны и свисали грязными прядями, закрывая лицо, тела не было видно, но по тому, как тяжело шел приговоренный, припадая на правую ногу, можно было судить о старательности королевских дознавателей. Палач в красной маске уже ожидал свою жертву перед большой колодой. Как только солдаты поставили несчастного на колени, палач схватил его за волосы, принуждая положить голову на плаху. Помощник тут же накинул на шею петлю, чтобы приговоренный не вздумал дергаться, закрепил ее в специальном кольце и подал палачу футляр, из которого был извлечен большой топор. Лезвие хищно блеснуло на солнце, и люди на площади замерли, ожидая кровавого зрелища.
Красуясь, палач покрутил топор в руках, прежде чем приступить к выполнению своих обязанностей. Он пошире расставил ноги для лучшего упора. Топор качнулся и плавно пошел вверх, на секунду замер в верхней точке, заставив всех зрителей затаить дыхание, и рухнул вниз, неумолимо отсчитывая мгновения до смерти. Удар!.. Народ на площади ахнул. Палач Его Величества по праву гордился своим мастерством. Удар вышел точным и пришелся ровно на шею приговоренного, легко, словно играючи, перерубая позвоночник. Кровь брызнула фонтаном в сторону толпы, но никого не задела, попав на доски помоста и серые камни площади, где застыла алыми каплями и разводами. Голова несчастного, которая должна была попасть в корзину с соломой, упала чуть левее и покатилась по помосту, пока не достигла его края, свалившись под ноги любопытствующих. Зубы отрубленной головы клацнули в последнем судорожном движении, рот оскалился в кривой ухмылке, а шрам на подбородке стал багрово-красным, привлекая к себе внимание. Несколько особо впечатлительных дам тут же упали в обморок. Кто-то истошно завопил, и первые ряды зевак попытались отойти подальше, но им не позволили задние, напирающие в желании взглянуть на страшное свидетельство королевской «милости». Возникла небольшая сутолока.
Капитан королевской стражи сориентировался первым. Он подскочил к голове и пнул ее так, что она, подскакивая, покатилась по камням, оставляя на них кровавые следы и редкие пряди длинных темных волос, пока не исчезла под деревянным помостом для казни.
— Казнь свершилась. Расходитесь!
Повинуясь приказу командира, солдаты тут же принялись разгонять собравшихся на площади людей, да те и не стремились оставаться. Все спешили прочь, чтобы поделиться новостями с теми, кто не был на месте казни, и обменяться впечатлениями с теми, кто был. Палач, кряхтя, полез под помост, кляня косорукого помощника, неправильно установившего корзину, дотянулся до головы и поднял ее вверх за волосы. Помощник, брезгливо поморщившись, тут же услужливо подставил корзину, куда голову и поместили, накрыв ее куском грязной ткани. Тем временем солдаты завернули обезглавленное тело в мешковину и уволокли его прочь, а слуги начали посыпать кровавые пятна песком, перешептываясь и недовольно поглядывая по сторонам. Мало кто верил в то, что граф, начальник тайной стражи Его Величества, был действительно виновен, но не спорить же с королем. Оказаться на месте графа никто не хотел. Хотя для простого люда казнь была другая — повешение, так ведь хрен редьки не слаще.
***
Король вошел в свой кабинет, устало стащив корону с головы. При его появлении из кресла у окна поднялся обритый наголо и одетый как простой горожанин мужчина. Он уважительно склонил голову, приложив ладонь к сердцу.
— Поздравляю, Граф Вальдрагон, тебя только что казнили. Палач, правда, перестарался немного и чуть не испортил нам все представление. Голем, созданный моим придворным магом, все же не слишком был на тебя похож, — король слегка усмехнулся, вспоминая панику, вызванную отрубленной головой у зрителей казни, и тяжело опустился в кресло. — К счастью, пожертвованные тобой для представления волосы сыграли свою роль, и зрители не очень много успели разглядеть. Тем более что твой протеже, новый начальник моего караула, вовремя успел убрать «твою» голову подальше от зрителей. Впрочем, слухи по городу поползут самые зловещие, и не позже завтрашнего дня о казни будут знать даже в провинции. Готов поклясться короной, дело не обойдется без предсказания, сделанного отрубленной головой. И обязательно это будет что-нибудь зловеще-кровавое, причем со мной в главной роли. Да садись уже, не маячь у окна.
— Благодарю, Ваше Величество, — мужчина коротко поклонился и опустился обратно в кресло. — Теперь нам остается только ждать, когда подставившие меня заговорщики выползут из своих щелей, уверенные, что я больше не стою у них на пути. Как Вы намерены с ними поступить, мой король?
— Для начала их нужно поймать, а потом… На кол посажу ублюдков, возрождая древний закон об узурпаторах трона, чтобы другим неповадно было, — лицо короля исказила злая гримаса, кулаки его сжались, а глаза сощурились, именно так выглядела королевская ярость. — Граф Вальдрагон, как глава службы безопасности, Вы знаете, что делать. Отправляйтесь и, вернувшись, доложите мне о победе. Я хочу видеть их головы на кольях вокруг площади.
— Да, Ваше Величество, — граф поднялся и вышел из кабинета, склонив голову перед тем, как закрыть дверь. Ему предстояло еще много работы, и следовало поспешить, занимая наиболее выгодную позицию, в ожидании крупной добычи. Кроме того, он очень хотел свести счеты с одним ловким и пронырливым, вороватым шлюшонком, помогавшим очернить его репутацию за денежное вознаграждение.
- О-да, - губы графа изогнулись в злой улыбке, - мы еще встретимся.
========== Глава 1 ==========
Солнце медленно поднималось над городом. Рэни сидел между двух свежих могил, глядя в никуда. Те, ради кого он жил, продав свою душу и тело, покоились в земле уже сутки, и Рэни не знал, как ему теперь быть. Да и стоило ли вообще жить с такой тяжестью на сердце. Если бы можно было лечь тут же и не чувствовать, не знать, не вспоминать…
***
Отца своего Рэни потерял рано. Будучи егерем, он погиб на охоте, когда мальчику исполнилось шесть. Его мать в тот момент носила второго ребенка под сердцем, и когда сосед принес известие о гибели отца, она на месяц раньше разрешилась от бремени, едва не умерев при этом. Тина родилась слабенькой, до года на ножки не вставала, говорить начала после двух лет, и все время болела, так что почти все деньги, что удавалось зарабатывать вдове егеря шитьем, и самому Рэни пасшему деревенских гусей, уходили на лекарей и лекарства. Первые пять лет они еще кое-как перебивались, поскольку барон Дазинхейм, во владениях которого служил отец Рэни, выплачивал вдове небольшую пенсию после гибели кормильца, но престарелый барон и сам вскоре умер, а его наследник не захотел заниматься благотворительностью. Пришлось им, помыкавшись в баронских землях несколько месяцев, перебираться в столичные трущобы и хвататься за любые способы заработать.
Чаще всего Рэни крутился у торгового порта, провожая путников к гостиницам. За это он получал медяки, но и такому заработку семья была рада. Пытался Рэни устроиться на работу получше, в торговом порту всегда люди требовались, но его, невысокого и худого, никто брать не хотел. Мужчины, легко таскавшие полновесные мешки с товаром, ящики или бочонки, только посмеивались, глядя на мальчишку:
- Тебя же плевком перешибить пополам можно, куда тебе мешок давать, загнешься.
Иногда, попав на рынок, он не гнушался стянуть с прилавка яблоко или еще что-нибудь этакое, неизменно принося свою добычу Тине, говоря, что его угостили. Малышка всегда радовалась подаркам и старалась разделить все поровну, чтобы каждый получил свой кусочек лакомства. Для Рэни, который еще смутно помнил вкус медовых леденцов, что давал отец на праздники, радость в глазах сестры была лучшей наградой и в то же время тяжким бременем. Заработка матери едва хватало на черствый хлеб, что пекарь почти даром раздавал каждый вечер таким же бедолагам, едва сводящим концы с концами. Рыбаки изредка подкидывали толкающейся у рыбачьей пристани ребятне мелкую рыбешку, которую еще нужно было отвоевать у таких же оборванцев, а о мясе они могли только мечтать. Соседи помогали, чем могли, но они тоже жили небогато, так что прежняя жизнь вспоминалась Рэни как красивый сон, давно ушедший в небытие.
Так прошло еще два года. В день своего четырнадцатилетия Рэни набрался смелости и украл на рынке курицу. Мама, когда он принес домой свою добычу, расплакалась, но не приказала отнести обратно, как боялся Рэни. Скорее всего, она приняла нечестно нажитый дар сына из-за того, что Тина вновь заболела, и куриный бульон был весьма кстати, но для Рэни это стало спусковым крючком к началу нового пути. Воровать оказалось не так сложно, если умело отвлечь внимание торговца. Вскоре он сдружился с двумя старшими ребятами, уже давно промышлявшими на рынке. Три года они успешно зарабатывали на жизнь воровством, но потом его напарники попались стражникам, и Рэни, которого от ареста и каторжных работ спасло лишь чудо, остался один.
Поначалу он осторожничал. В одиночку воровать было очень сложно, слишком велик был риск, тем более что новый начальник столичной стражи взялся за дело всерьез и гонял воров всех мастей более чем успешно, пополняя ряды каторжных рабочих. Но, когда на тебя смотрят голодные глаза сестры и пустые, потерявшие всякую надежду на лучшее, матери, и не на такое пойдешь. Еще год Рэни метался с места на место, удачно выбирая жертв, а потом едва не попался патрулю, когда обчищал карманы подвыпившему торговцу на темной улице. Спасаясь бегством, он свернул на улицу красных фонарей, где и спрятался в одном из «веселых домов». Хозяйка, мадам Хлоя, его не выгнала, быстро смекнув свою выгоду, и сделала Рэни предложение поработать на нее.
- За первую ночь с таким красавчиком любой толстосум раскошелится. Заработаешь неплохо, попомни мои слова.
Темные волосы Рэни, хоть и были редкостью в их королевстве, но такой уж экзотикой не считались, больше всего внимание привлекали зеленые миндалевидные глаза, доставшиеся Рэни, по словам матери, от прабабки-южанки, да и лицом он пошел не в отца. Ростом и крепким телосложением Рэни похвастаться не мог, видимо сказывалось плохое питание, так что выглядел он несколько младше своих лет. Это, по словам хозяйки «веселого дома», тоже сыграет свою роль в обогащении при такой «работе».
- Многие мужчины в возрасте любят девочек и мальчиков помоложе, так им кажется, что они сами еще о-го-го какие удальцы, - посмеиваясь, поясняла хозяйка, заманивая его. – К тому же ты свободный, никаких обязательств. Отработал – получил. Зато брюхо, наконец, едой набьешь и одежонку получше справишь. Ребра вон в прорехи на рубашке видно. А за первую ночь с таким смазливым мальчиком какой-нибудь богач золотых пятьдесят точно отвалит. Половина твоя.
Справедливости ради нужно сказать, что согласился Рэни не сразу, десять дней он обдумывал предложение продать себя на одну ночь тому, кто больше заплатит, но тут Тина вновь заболела, и выбора у него фактически не осталось. Что значит девственность, если за нее сулят такие деньжищи, а лекарства в столице стоили довольно дорого?
Помявшись на пороге «веселого дома», Рэни все же зашел и согласно кивнул хозяйке борделя. Та немедленно крикнула помощнику, чтобы Рэни подготовили к аукциону, и через четыре часа его невинность досталась богатому клиенту, выложившему за его зад целых семьдесят золотых. Половину этих денег, как и было договорено, забрала себе хозяйка, так что всего за один час «работы» Рэни стал обладателем тридцати пяти золотых монет и кровоточащего зада - клиент, несмотря на подготовку, оказался слишком большим для первого раза и слишком неуклюжим.
Два дня после этого Рэни провалялся в постели, не в силах нормально передвигаться по дому, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти. Было больно и ужасно стыдно. При воспоминаниях обо всем произошедшем его тошнило, но Рэни, как мог, старался скрыть от матери и сестры свое состояние, сказав, что простудился. Потом еще пару дней он едва передвигался по улицам, стараясь не делать резких движений. Однако на нем все заживало быстро, зажило и это, зато с тех пор они не голодали и одевались, пусть не богато, но по погоде. А еще Рэни предусмотрительно припрятал часть монет на черный день. Мало ли что.
Увы, деньги имеют свойство заканчиваться, и через пару месяцев Рэни вновь оказался у того же «веселого дома». Хозяйка тут же пригласила его подработать, предложив неплохие условия, и он, поколебавшись, согласился. Терять-то уже было нечего, а деньги были нужны. За свежий «товар», пусть и потерявший девственность немногим ранее, платили неплохо. Рэни частенько приносил домой по золотому с клиента за ночь. Иногда, если клиент был достаточно пьян, Рэни удавалось еще и поживиться в его кошельке парой монет. Он всегда был осторожен и не брал все, ограничиваясь несколькими монетами, чтобы не потерять место. Заведение мадам Хлои было из дорогих, куда не каждый клиент мог попасть, случалось даже благородные захаживали, их легко можно было узнать по длинным волосам, и денежки у завсегдатаев водились в изобилии, что для них пара-тройка золотых.
Так длилось почти пять лет. Ни мать, ни сестра так и не поинтересовались, откуда Рэни брал деньги. За прошедшие годы они уже привыкли, что он полностью обеспечивал семью. Если мать и брала заказы на шитье, то чтобы потратить их на свои нужды, покупая недорогие духи или бисер для украшения их с Тиной одежд. И за хлебом теперь никто не бегал по вечерам, предпочитая свежую и теплую утреннюю выпечку. И мясо в доме было, пусть не в изобилии, но голодом себя никто не морил. Тина по-прежнему часто болела, но на лекаря деньги находились, как и на лекарства. А зимой они не экономили на дровах, хорошо протапливая дом, в который перебрались из трущоб. При этом Рэни благоразумно оставлял часть заработка в тайнике под своей кроватью. Он слишком хорошо помнил, как тяжело они жили раньше, и повторения тех голодных дней не хотел.
Время шло. Постепенно клиентов у Рэни становилось все меньше. Его внешность примелькалась, можно сказать – приелась, местным «гурманам», так что мадам Хлоя уже начала намекать Рэни, что пора разнообразить работу, принимая клиентов с некоторыми… странностями. Нет, он был достаточно хорош в постели, клиенты не жаловались, но больше пяти серебряных корон за его тело уже не давали. Пресыщенным богатеям хотелось новизны, которую он уже не способен был обеспечить, несмотря на всевозможные ухищрения. Однако те, кого мадам Хлоя называла «клиенты со странностями» пугали Рэни своими необузданными желаниями. Рэни не слишком заботился о своей красоте - вымыт, расчесан и ладно, но и ходить с исхлестанной плетью спиной или следами от веревок на запястьях - ему совсем не хотелось. В результате, неожиданно появившийся в заведении новый клиент из «нормальных», сразу же обративший внимание именно на него, Рэни, заставил расстараться по полной. Клиент оказался доволен, болтал все время что-то о южном прелестнике и заплатил сверх оговоренного, так что возвращался под утро Рэни домой в прекрасном настроении, а там…
Опухшие от слез и покрасневшие глаза матери заставили Рэни замереть на пороге.
- Что?..
- У Тины чахотка. Лекарь ушел вчера вечером и сказал, что его настои уже не помогут. Она кашляет… кровью, - мать разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
Рэни где стоял, там и сел. Чахотка – бич бедноты. Простые лекари такое не лечили. Тут нужен был маг, причем сильный, а не студент-недоучка. Только денег маг затребует немало, а их… Рэни быстро прикинул то, что заработал и отложил на черный день.
- У нас двадцать пять золотых и три десятка серебряных корон есть, еще три золотых я принес. Может, хватит? – подхватившись, Рэни собрал все деньги и кинулся в переулок магов, что располагался у левого края рыночной площади. Он стучался в лавки, будил магов, но только один согласился взглянуть на Тину, затребовав за это… пятьдесят золотых. И это только за первый сеанс, потом ему нужно было отдать еще по двадцать золотых за три сеанса, после чего отвезти Тину на южное море, к целебным источникам, иначе о выздоровлении не могло идти и речи. Все это маг растолковал Рэни, прежде чем захлопнуть дверь. Таких денег у Рэни не было, и занять не представлялось возможным. Мадам Хлоя не даст, зная, как мало теперь платят ему за услуги, да и у соседей или работников «веселого дома» просить глупо, они были не богаче семьи Рэни. Украсть? Где? У кого?