Твою мать! Мазур с маху наступил на что-то невидимое в высокой траве, в зарослях кустов — подавшееся под толстой подошвой, ворохнувшееся, живое, размерами, уж точно, поболе ужика, но значительно уступавшее удаву. Даже если это рогатая гадюка, обошлось, скорость спасла…
В конце концов Леон остановился, и они сбились в кучку. Мазур был мокрый, как мышь, сырая духота окутывала, как в парилке. Принцесса тяжело дышала, прикрыв глаза — а вот остальные, как и Мазур, перенесли марш-бросок получше.
— Где Поль, кто видел? — спросил Леон, переводя дух.
— В затылок… — проворчал самый низкорослый из его людей, прямо-таки коротышка с выгоревшими усами. — Я точно видел…
Радист, покачивая головой, продемонстрировал свой агрегат, держа его перед собой за лямки. Пять разбросанных как попало дырок от пуль. Можно даже и не включать для проверки, подумал Мазур, и так ясно, что остались без связи…
Видимо, Леон пришел к тому же выводу — поморщившись, недвусмысленно махнул рукой, и радист, широко размахнувшись, забросил спасший ему жизнь агрегат подальше в заросли. Там ворохнулось что-то живое, мелкое, припустило прочь с негодующим писком.
— Они нас ждали, — выдохнула Натали.
— Ценное наблюдение, мадемуазель Натали, — криво улыбнулся Леон. — Безусловно, ждали. Кто-то продал. Иначе и быть не могло.
— Шкуру спустить…
— Давайте пока без заманчивых мечтаний? — тон у Леона был таким, что Принцесса моментально притихла. — Пока что речь идет о том, чтобы уберечь наши шкуры. Нам, в общем, повезло… — его улыбочка скорее напоминала оскал. — Командир у них не великого ума…
Мазур его прекрасно понял: в самом деле, кто-то у противника то ли сглупил, то ли не был обучен грамотно ставить засады на диверсантов. Следовало дождаться, когда они все, уцелевшие, вернутся к вертолетам, там и прищучить.
Был бы всем гроб с музыкой, тут и рассуждать нечего. Пришлось согласиться, что Леон, хоть и сволочь изрядная, рассчитал все точно: засада просто была вынуждена обнаружить себя, открыть огонь — все равно они, войдя в дом, обнаружили бы там встречающих, и началась бы пальба…
Леон сосредоточенно изучал мятую карту, извлеченную из нагрудного кармана. Мазур вытащил свою. Встал плечом к плечу с бельгийцем и тихонько сказал:
— Мы где-то вот тут…
— Похоже, — сказал Леон.
— Предлагаете напрямик?
— Естественно. У вас другое мнение?
— Да нет…
— Вот и отлично, — с некоторым сарказмом произнес Леон. — Погони, сдается мне, опасаться не следует…
Мазур, не раздумывая, кивнул. Здешние джунгли вообще-то жидковаты, встречаются и более непролазные дебри, ему однажды приходилось бывать, и воспоминания остались самые мерзкие. Но даже в этих местах преследовать кучку беглецов бессмысленно — если нет под рукой парочки полков как минимум… а впрочем, чертовски трудно высадить хотя бы и роту, разве что десантировать по тросам с повисших над кронами вертолетов. Не те места, где можно развернуть пару полков — да и откуда их взять? Половину-то здешней армии? Окажись в распоряжении неведомого противника мало-мальски крупные силы, он бы их непременно использовал возле городка, чтобы отрезать группу от джунглей, вытеснить на голое место. С воздуха высматривать бесполезно, хоть ты сюда сотню вертолетов пригони (которой попросту неоткуда взяться). Так что у операций в джунглях есть и светлые стороны: если уж оторвался от не особенно превосходящего тебя силами противника, хрен он тебя отыщет…
— Вот так, — Леон провел пальцем по карте, — километров около пятидесяти — и будет граница. Еще до того, как мы ее пересечем, джунгли кончаются, пойдет саванна. Вот сюда, к железной дороге, там можно остановить поезд и добраться до Кинтейро, там гарнизон, хотя и небольшой, а значит, найдется радиосвязь…
— Кинтейро — это вот здесь?
— Да.
— Я, как уже говорилось, не вправе давать вам советы… — сказал Мазур. — Однако есть соображения…
— Какие?
Мазур повел пальцем по карте:
— После того, как перейдем границу, идти не к железке, а вот сюда, в Квулонго. Кстати, так даже короче…
— Зачем? — бесстрастно поинтересовался Леон.
— Вот здесь — лагерь наших геологов. У них есть рация, мне точно известно. Сэкономим время и силы.
— Ну, если так… — протянул бельгиец.
Глава девятая
Провинциальное сватовство
Обратный путь долгого описания безусловно не заслуживал — потому что нисколечко не напоминал странствия героев какого-нибудь Буссенара, заявившихся в подобные места туристамии потому романтически восторгавшихся всякой бесполезной дрянью наподобие колючих кустарников, диких слонов и разнообразных змеюк. Когда тебе предстоит всего-навсего дотащиться до самую чуточку цивилизованных мест, где можно найти рацию, — ощущения совсем другие: лишь бы все это побыстрее кончилось…
Они топали до темноты — уже не бегом, а быстрым шагом, внимательно глядя под ноги, через каждый час устраивая короткий привал, главным образом ради Принцессы. Ходить-то по джунглям она умела, но такиеконцы отмахивать не привыкла. Хорошо еще, ноги не сбила. Вода во фляжках имелась, хотя и требовала экономного расходования — у них с собой не было обеззараживающих таблеток, без которых пить воду из местных ручейков может только человек, мягко выражаясь, неопытный. И провизии не было ни крошки. Вокруг, правда, шныряло превеликое множество четвероногой, летающей и ползучей живности, которую люди с опытом Мазура или белых наемников быстренько могли добыть и даже не сырьем стрескать, а приготовить на костре, — но не следовало отвлекаться на такие глупости, лучше попоститься до завтра, шагать с урчащими желудками, чем тратить время и сбиваться с темпа. Пока что можно и без еды продержаться…
Хорошо еще, что ручейки попадались, но на пути не предвиделось настоящих широких рек. Африканская река в их случае — изрядная головная боль. Пришлось бы убить чертову уйму времени, мастеря плот, — реки в здешних местах кишат не только крокодилами, но и бегемотами, которые порой могут оказаться даже поопаснее крокодилов…
Как и ожидалось, до темноты они не успели выбраться из джунглей и перейти границу. Пришлось устраиваться на ночлег в густых зарослях папоротника — и провести ночь то в тягостной полудреме, то бодрствуя и таращась в темноту. Со всех сторон доносились ни на что знакомое не похожие ночные звуки, порой в кронах высоко над головой возились и шебуршали мелкие тварюшки, а однажды не так уж и далеко раздалось громкое порыкивание, зажгись тусклым сиянием бледно-зеленые глаза — и мгновенно встрепенувшийся Леон будничным тоном объявил, что это леопард, скотина такая. Ощетинились стволами, напряженно вглядываясь в сырую темноту. Леопард некоторое время бесшумно бродил вокруг, а потом все же убрался. Возможно, у него имелось свое гобсанто, предупреждавшее о трех автоматических винтовках и трех автоматах (они остались без пулемета и пулеметчика, получившего случайную пулю в затылок)…
С рассветом, подкрепившись сигаретами и парой глотков воды (во флягах оставалось всего ничего), двинулись в путь — пропотевшие насквозь, с ворчавшими животами. Часа через полтора джунгли стали редеть, а там и вовсе кончились, начиналась саванна с высокими зарослями бледно-желтой жесткой травы, рощицами невысоких деревьев уже какой-то совершенно другой породы, невысокими скалами, каменными осыпями. Столь же дикие, но гораздо более симпатичные места — здесь, по крайней мере, далеко видно, не то, что в джунглях. Правда, и меры безопасности свои: змей как раз почти нет, но приходится смотреть в оба — есть вероятность нос к носу столкнуться со львом, устроившимся вздремнуть в высокой жесткой траве…
Порой Принцесса не шагала нормально, а полное впечатление, брела. Не доходя, однако до столь унылой кондиции, чтобы ее требовалось тащить на себе. Она немного воспрянула, когда Леон, сверившись с картой и кое-какими природными ориентирами, сообщил, что они перешли границу. Окружающий ландшафт ничуть не изменился, но шагалось и в самом деле как-то веселее — правда, частенько поглядывая то назад, то на небо: противник тоже мог с той самой детской непосредственностью пуститься в погоню на парочке вертолетов, уж парочка-то у него найдется. С этой стороны границы тоже нет ни ПВО, ни доблестных погранцов. Поди доказывай потом с того света, если что…
— Как ты? — спросил Мазур, шагая рядом с Принцессой.
Она тяжело отфыркнулась, строптиво сверкнула глазами:
— Нормально.
— Автомат понести?
— Обойдусь, — отрезала она, выпрямившись и стараясь шагать размашистей.
— Молодец, амикоте, — ухмыльнулся Мазур. — Могу тебя поздравить: судя по карте, мы уже через пару миль выйдем к геологам. Отрапортуем по рации, пришлют за нами вертолеты…
Она понурилась:
— Ага, и будем, глядя в пол, докладывать, как провалили дело…
— Да ладно, — сказал Мазур. — Мы, по большому счету, не виноваты. Где-то в цепочке обнаружился предатель, что мы могли сделать, если о нас заранее знали и ждали?
— Вот то-то, что не обнаружился пока, — вздохнула она, зло выдохнула сквозь зубы: — Шкуру содрать…
— Не переживай, — сказал Мазур. — Иногда отрицательный результат — тоже результат. Теперь мы, по крайней мере, точно знаем, что наш радиопроповедник и в самом деле связался с кем-то серьезным. У самого у него не хватило бы ни денег, ни ума, чтобы нанять десятка полтора столь хватких ребят, как те, что нас встретили. Часть из них, несомненно, белые, хотя и черных там видел. Следпоявился. А посему…
Он замолчал, перекинул автомат поудобнее. Шагавший метрах в пятидесяти впереди человек Леона (когда они двинулись по саванне, Леон выдвинул одного вперед, в качестве боевого охранения, одного пустил сзади в отдалении, а третий двигался правее — классический «конверт», пусть и скудными силами выполненный), вдруг остановился, пригнулся, отступил на пару шагов, держа оружие наизготовку…
Однако сигнала остановиться не показал, и они продолжали шагать, пока не оказались с ним рядом.
— Что там? — спросил Леон, прищурясь.
— Это точно лагерь, полковник. Вот только что-то там не то…
Они торопливо подняли к глазам бинокли. Местность впереди плавно понижалась пологим, но достаточно протяженным склоном, переходила в обширную долину, кое-где покрытую кучками деревьев, поросшую той же жесткой, соломенного цвета травой. Лагерь предстал как на ладони: полдюжины армейских палаток, импровизированный душ (оцинкованный бак установлен на деревянных опорах, кабина из натянутого на деревянные рамы мутного полиэтилена), печь и стол с лавками под навесом, грузовик с брезентовым верхом, два джипа, автоцистерна (водовозка, конечно)…
Однако там и в самом деле происходило что-то не то. Под кухонным навесом, меж печью и столом, сидели на земле тесной кучкой четверо в армейской форме, с синими пехотными погонами — а поодаль от них расположился, положив винтовку на стол, рослый африканец в цивильном, явно выполнявший при солдатах функцию часового, — а они, соответственно, выглядели пленными. Еще двое таких же гражданских расхаживали вокруг одной из палаток — опять-таки с видом часовых. Перед входом в другую палатку помещались еще двое — но эти не бродили вокруг дозором, а стояли, такое впечатление, в неком подобии стойки «смирно», похожие скорее уж на почетный караул. В тени грузовика расположились еще четверо — эти сидели беззаботно, положив оружие в траву. Насколько Мазур разглядел, у них у всех были французские магазинки MAC, принятые на вооружение за несколько лет до Второй мировой. Возраст солидный, но оружие серьезное. Винтовка вообще штука долговечная, при надлежащем уходе прослужит десятилетия, в других местах Мазур своими глазами видывал исправно служившие винтовочки чуть ли не столетней давности…
Не было никаких сомнений, что лагерь захвачен этой шарагой, и вряд ли это особо законопослушные личности, коли уж без всяких угрызений совести взяли в плен солдат правительственных войск. Но кто они такие? Никаких партизан и мятежников тут давненько не водилось. Контрабандистов тоже нет, вот на восточной границе они кишмя кишат, а на западной и здесь, на северной — тишина…
— Черт знает что, — сказал Леон, опуская бинокль. — Представления не имею, что это за шайка. Одно могу сказать: на солдат регулярной армии ничуть не похожи…
Принцесса на вопросительный взгляд Мазура пожала плечами.
— В любом случае, нужно их гасить, — сказала она. — Кто бы ни были. Там рация, еда, вода, о господи, натуральный душ… ну и, конечно, злодейски захваченные иностранные граждане, работающие для республики… Нужно гасить.
Леон хмыкнул:
— Этих, сдается мне, не так уж и трудно будет гасить. Вон те два урода, что бродят вокруг палатки, пушки свои держат чересчур неуклюже для партизан… Ни одного часового, который следил бы за подступами… — он сплюнул. — Уроды…
Через четверть часа, когда роли были распределены, Мазур бесшумно пробирался ползком в зарослях жесткой травы, держа курс на палатку, возле которой торчало подобие почетного караула — и он, и Леон с Принцессой сошлись на том, что именно она самый интересный объект. Когда осталось совсем немного, он осторожно приподнял голову, прислушался. Ни малейших признаков, что его засекли — ну да, уж не этим уродам… Прекрасно слышал, как на непонятном ему языке болтают те, у грузовика, беззаботно и лениво. Загадочные захватчики вели себя крайне беспечно…
Он поднялся, пригнувшись, бесшумно пробежал несколько метров и присел на корточки у палатки. Прислушался. Изнутри доносился негромкий мужской голос и еще какие-то странные звуки, смахивающие на щенячий скулеж. Судя по всему, говоривший сидел спиной к нему, что облегчало задачу.
Положив автомат рядом, он извлек нож и моментально, беззвучно проделал дырочку в опущенном клапане окошка. Положил руку на автомат, обратившись в слух. Нет, внутри мужской голос все так же талдычил что-то непонятное… Он припал глазом к дыре.
Клапаны обоих боковых окошек подняты, так что света хватало, чтобы рассмотреть в деталях довольно пикантную Сцену. Вполоборота к нему на брезентовом полу сидела, подобрав ноги, белая девушка в зеленых шортах и белой блузке, расстегнутой сверху донизу. Рядом стоял на коленях здоровенный пожилой негр в красной набедренной повязке и, приобняв одной рукой, другой поглаживал незагорелые округлости, жмурясь от удовольствия, что-то негромко болтая. Она не сопротивлялась, только всхлипывала, отвернув лицо, скрытое рассыпавшимися светло-каштановыми волосами.
Кое-что начинало проясняться. Поскольку у геологов имелась одна-единственная женщина, то это, надо полагать, и есть незадачливая дочка высокопоставленного папы, угодившая сейчас в вовсе уж пиковую ситуацию. Неподалеку от расшалившегося аборигена Мазур увидел небрежно брошенную полосу из леопардовой шкуры и нечто вроде черной трости с тремя большими кистями из красной шерсти. Ах, так вот оно что… Он достаточно освоился в местных делах и потому быстро сообразил, что видит парадные регалии местного вождя, игравшие ту же роль, что усыпанный наградами мундир Папы и его золотые погоны. Так-так-так… Никакие это не партизаны и не мятежники. Местный королек положил глаз на белую красоточку и с детским простодушием принялся претворять планы в жизнь — они тут, в глуши, вдали от грозных взоров столичного начальства, привыкли к совершеннейшей безнаказанности… Папа такого, точно, не одобрил бы, но он далеко…
Вождь, ловко опрокинув ее на пол, принялся расстегивать на ней шорты. Убедившись, что никто его со стороны так и не заметил, Мазур примерился, подхватил автомат, одним быстрым движением распорол стенку палатки сверху донизу и ворвался туда. Вождь только и успел, что повернуть голову — а в следующий миг очень качественно получил по сопатке толстой подошвой высокого армейского ботинка, после чего отлетел в угол.
Поскольку оружия нигде не видно, вождя можно смело не считать полноценной боевой единицей и без опаски оставлять в тылу — к тому же очухается не сразу… Подняв полог, Мазур выскочил наружу, не теряя ни секунды, приласкал одного выдвижным прикладом западногерманского автомата, а второго сбил ногой, одновременно выбив прикладом оружие, добавил сверху ребром ладони. Обоих следовало надолго исключить из числа противников, особенно первого, взвывшего нечеловечески, зажавшего обеими руками ушибленное место…