Сказка – ложь…
– Странный он какой-то, с придурью. – Корчмарь выразительно постучал пальцем по собственному виску и глянул в угол, облюбованный песнотворцем.
– Это почему еще? – Тит, местный заводила, лукаво прищурился и с еще большим любопытством уставился на приезжего.
– Песен не поет, не играет, – начал пояснять хозяин. – Да и сказки у него срамные. Марья намедни услышала, так до сих пор лицом чисто свёкла.
Вся честная компания как по команде повернулась к девке, с надеждой рассматривая её на предмет стыда, коего, впрочем, не обнаружила. Да и чему дивиться – сиротка давно, еще со смерти бабки-ведуньи, обиталась в корчме и давно привыкла к речам, совершенно неприличествующим для ушей молодой девки на выданье. Хотя, что уж крыть, не сватались к ней добры молодцы.
Домовита Марья была, но красой не отличалась. Волосы непонятного цвета, всегда скрытые под холщевым платком. Стан прямой, как палка, под балахонистым сарафаном. Маленькие ручки и совершенно обычное лицо. Богатством её были только большие зеленые глаза, ярко блестевшие из-под длинных черных ресниц. Впрочем, ни один из захаживающих в корчму к ней не приглядывался, что сироту вполне устраивало. Она хотела лишь отработать свой долг дядьке Ховелу и жить в бабкиной избе на краю села. Сама по себе.
– А хороши, знать, сказки, – задумчиво молвил Тит, – коль ведьмину внучку проняло. Позови к нам гостя своего, хозяин! Мы, ежели чего, не обидим!
Дородный Демьян почесал макушку и направился к бояну. По правде сказать, не нравился ему странный постоялец, хотя и не портил ничего, и платил исправно. Было в нем что-то жуткое, странное, непонятное корчмарю, будто этот смешливый хлопец скрывал нечто важное. Впрочем, коль согласится гудец посидеть с добрыми людьми, он, Демьян, только выиграет. А что еще жажду разжигает, кроме хорошего сказа?
– Здравы буде, господин хороший, – корчмарь стал возле гостя, уже в который раз разглядывая того. – Наши прослышали, что вы сказки баете. Просют вас с инструментом, денежку обещаются.
Парень поглядел на хозяина, и у того снова похолодело изнутри. И что такого было в госте? Ну да, волосья чернявые, ну и что? Глаза – словно червленое золото. Обычный смазливый хлопец, какие бабам дюже нравятся. Хотя… глядел он слишком насмешливо, пожалуй. Как тот, кто уверен – случись что, сдюжит. Да и на черта с голыми руками не побоится.
– Как не сходить, – голос у него был ясный и чистый, – загляну я к ним, хозяин, не побрезгую. И сказочкой потешу.
Гость встал со своего места, оказавшись ровно на голову выше самого Демьяна. Захватил котомку, бережно завернутые в чистый рушник гусли и направился к пригласившей его компании. Молодцы встретили его кивками да любопытными взглядами – уж очень заинтересовал местный люд заезжий песнотворец.
– Здравы буде, честной народ! – широко улыбнувшись, сказал боян.
В ответ ему раздались нестройные здравствования и приглашения присесть к столу. Выбрав себе место, заезжий примостился и достал инструмент. Деревянный остов гуслей по форме напоминал колчан для стрел, изукрашенный резными завитками. Древние символы мелькали на скобе, чуть прикрываясь тонким веером струн. Погладив инструмент, словно живое существо, гудец тронул его как-то по-особому, извлекая нежный светлый звук.
– Что же рассказать вам, люд честной? Хотите сказ про Кощея и Морану-Смерть?
Мужики снова нестройно закивали.
– И чтоб про любовь, – добавила тихонько подошедшая Марья.
– А как же без любви? – Подмигнул ей гусляр и снова тронул струны.
***
Сказ о Кощее и Моране-Смерти.
Мужчина сидел на полатях, упираясь пяткой правой ноги в стену. Был он лет тридцати, статен, высок, с ярко-синими глазами и светлыми длинными волосами. Впрочем, сейчас глаза были прикрыты, а левое веко чуть подергивалось.
– Коще-е-ей! – по подворью разнесся зычный вопль заезжего принца. От ног крикливого верзилы, кудахтая в испуге, полохливо разбегались куры. – Выходи на честный бой, Коще-е-ей!
– Ага. – Пробормотал мужчина, – прямо сейчас. Разбежался. Много вас тут ходит, задолбали совсем.
– Коще-е-ей! – чудо во дворе продолжало надрывать голосовые связки, запугав теперь не только кур, но и дворовую собаку Жучку, спрятавшуюся от диких звуков вглубь собственной конуры.
– Коще-е-ей! – с печи, кажется, начал осыпаться мел. Кощей зажал уши руками и глухо зарычал.
Пятьсот лет прошло, а эти богатыри никак не успокоятся! С периодичностью примерно в двадцать лет обязательно находился какой-нибудь идиот, желавший наложить загребущие культяпки на злато, над которым злыдень, якобы, «чахнет». Ну и спасти Кощеюшку от очередной «невесты».
Однако на этот раз невесты не было. Надоело Кощею красть принцесс и царевен – аж жуть! Да и девки в последнее время попадались какие-то ушлые. Начиная от Марьи Моревны, которая заставила посвататься, потом заперла в подвале – насилу ушел. Благо очередной её полюбовник воды дал напиться, а у Кощея от неё как раз силушки богатырской прибавлялось. И заканчивая Василисой Прекрасной, которую он приволок в свой терем. Так эта королевишна напилась вина заморского и бегала за похитителем в одной рубашке, требуя «заморской любви». Бррр!
«Может колдануть ему лягушку какую?» – подумал Кощей. – «Притворюсь, что напугался, дам золота, и пущай валит отседова…».
Это, конечно, не выход. Подумают, что Кощей совсем сдал. Скопом грабить придут. Эгей, ради такого дела правого все окрестные деревеньки поднимутся! Не-е… Не этого хотелось Кощею. Разве что отдохнуть бы…
– Коще-е-ей! – принц продолжал свой концерт. Прям как кот по весне, ей Богу! И чего это ему дома не сиделось. Приперся же, на мою голову!
– Коще-е-УП!
Кощей открыл один глаз. (Все ж таки, не зря с Соловьем-разбойником вчера сидели, бражничали?!) Подумал. Подумал еще раз, и начал осторожно слезать с полатей.
***
– Ты чего надрываесся, добрый молодец? – насмешливая девица с черной косой до пят, одетая в белоснежный сарафан, стояла позади Ивана-царевича, опираясь на нехилый дрын, которым только что огрела его по плечам.
– Эм… Уф… Э… – выдавил из себя Иван. Рослый, простоватый лицом, перед девушками он терялся. И дело было совсем не в прозвище, которое дали ему слуги там, дома. Дураком он не был. Вроде… А девица была хороша – не очень высокая, фигуристая, она так и прожигала царевича глазами.
– Так чего орешь-то? – красавица подняла левую бровь, и сердце Ивана ухнуло в пятки. Хороша, чертовка!
– Я с Кощеем биться пришел! – гордо ткнул он пальцем в свою грудь. – А ты дерешься…
– Зачем это биться?! – непритворно удивилась девка, широко открыв серые, как серебро, глаза.
– Царевну спасать… – опешил Иван.
– Это гдей-то тута царевна?! – нахмурилась она. – Ну, Кощей, ну, муженек!!
В тереме что-то звучно грохнуло. Раздались приглушенные ругательства на разных языках и непритворный стон.
– Муж?! – Иван-царевич уставился на девицу, всё ещё держащую дрын. Теперь одной правой рукой. Со злобным выражением лица. И стало ему как-то неуютно… – Я… Может, пойду? Завтра наведаюсь… Хозяина-то, поди, дома нет…
– Иди, иди, добрый молодец! – сквозь зубы пробормотала красавица. – Пущай дорога тебе будет пухом. А с Кощеем я сама поговорю. Если выживет – завтра пообщаетесь.
Царевич вздрогнул и бегом припустил в сторону леса, где остался привязанным его верный Сивка…
***
– Жена?! – Кощей нервно хихикнул и неловко скользнул рукой по беленой поверхности печи. Результатом стало падение и болезненное соприкосновение головы с полом. Мужчина выругался, но облегчение, на которое он надеялся, не пришло. Тогда он застонал и выругался еще раз. И еще. Не помогло. Вставать пришлось, держа гудящую голову левой рукой, правой опираясь на лавку – для равновесия. Что ж они вчера делали-то с Соловьем?!
Усадив себя на уже упомянутую лавку, Кощей обхватил больное место теперь двумя руками. «Какая жена, откуда?!» – пытался подумать он, но… Впечатление, будто голову засунули в здоровенный чугун, по которому теперь усиленно колотили рукояткой меча, не проходило.
В горницу вошла девушка, которую мужчина никогда не видел. Она была достаточно красивой – темноволосая, сероглазая. Её красные уста сердито сжались, а взгляд из-под изогнутых дугой бровей, казалось, сверлил насквозь. О, Боги, неужели он снова украл какую-то королевишну?! – Кощей даже застонал от такой мысли.
– Велс, тебе больно?! – девица мгновенно переменилась в лице (ага, сочувствует…) и метнулась вглубь избы.
Кощей поморгал, пытаясь остановить мир, который мерцал вокруг калейдоскопом. Потом понял, ЧТО услышал, и пораженно уткнулся взглядом в пол. Однако. Велс. Это она его так назвала?! Челюсть сама медленно поползла к полу. Никто не знал его настоящего имени, только прозвище…
Кощей был красивым мужчиной, это признавали все девушки, которых он крал. И те, кого не крал, – тоже признавали. Хоть и называли «рожей басурманской» из-за бритого лица. Не нравилось Кощею носить бороду, и всё тут. Но остальные данные были в порядке: высокий рост, широкие плечи, белозубая улыбка, насмешливые синие глаза. Чуть портили мужчину только шрамы по всему телу, но потенциальное наличие несметных богатств делало недостаток несущественным. А теперь эта странная пигалица… Кощей моргнул. И закрыл рот. Негоже так сидеть воину. Ага.
Девушка вернулась, неся с собой туесок.
– Выпей! Тебе полегчает! – подсунула она жидкость Кощею прямо под нос. Тот принюхался. Вроде вода, только пахнет странно. Ладно, авось не отравит.
Кощею показалось, что он пьет саму весну. Головная боль ушла мгновенно, не оставив даже мерзкого ощущения похмельного синдрома. Мужчина удивленно покачал головой – головокружения не наблюдалось. Встал – опять всё хорошо!
– Ты что мне дала? – полюбопытствовал он у девушки.
– Вода живая. – Пожала она плечами. И сразу нахмурилась. – А что за царевна, и где она у тебя запрятана?
– Не знаю. – Честно ответил Кощей. – А это он не о тебе? Откуда я тебя приволок-то? И откуда живая вода? Она у меня ещё в позапрошлом году закончилась…
– Воду я с собой привезла. – Махнула девушка рукой. – А почему приволок?
– Я ж тебя украл где-то, да? – попытался объяснить мужчина.
Девушка недоверчиво посмотрела на Кощея. Он ответил таким же прямым взглядом, но в душе что-то странно шевельнулось…
– Ты что, совсем ничего не помнишь? – спросила она.
Кощей задумался, и что-то удивительное мелькнуло в его голове.
– Так. – Он почесал макушку. – Мы с Соловьем сидели в этой комнате. Ага. И я жаловался, что не могу найти нормальную ба… э… жену!
Вроде, эту часть Кощей помнил вполне отчетливо. Потом, он вспомнил, как достал из заветного сундучка золотое блюдечко и наливное яблочко. И… попросил показать свою будущую жену…
– О-о-о!! – застонал он.
Потом вспомнил, как, оседлав своего самого быстрого коня, взял Соловья и поехал свататься…
– О-О-О-о-о-о-о!!
Девушкой, что показало ему блюдце, была Морана. Та самая, дочь Лады. И пир был две недели, и свадьба. Кощей опомнился и закрыл рот. Второй раз за сегодня. Ага.
Девушка смотрела на мужчину, внимательно следя за выражением его лица. И, судя по всему, ей не совсем понравилось увиденное.
***
Говорила матушка не ходить за Кощея!
Морана пнула сундук, в котором покоились до поры тонкотканые сорочки, собственноручно сшитые для приданого. Колдовская утварь жалобно скрипнула и отползла подальше от агрессивной девицы.
А так улыбался! Такой подарок привёз!
Кот Черныш в ужасе забился в угол, обхватив лапами хвост – чтоб не оттоптала…
– Коще-е-ей!
На этот раз голос был женским. И, надо отметить, достаточно красивым. Мора вопросительно изогнула бровь. Это кого там нелегкая принесла?! Ну уж нет, раз женился – сам дурак! Никому не отдам!
– Коще-е-ей!
Морана выглянула из окна на втором этаже терема и чуть не упала на цветник внизу. Сказать, что грудь у женщины внизу была большой – это примерно, как назвать Чудь-озеро лужей… Её рыжие кудряшки выбивались из под платка, охватывая огненным ореолом всю фигуру. Кроме того, эта баба была в штанах! И белой рубахе с во-о-от такенным вырезом!!
Мора резко развернулась и, махнув косой, споро побежала вниз.
***
Кощей лежал на полатях в полном бессилии, забравшись назад с огромным трудом. Голова болела просто ужасно, и мужчина который раз лихом помянул жбан, расколотый новоиспеченной женой.
Кстати, о жене… Она была на втором этаже. Судя по всему, пыталась сделать перестановку. Или снести два верхних этажа вручную. Что было очень печально и неприятно отдавалось в висках.
– Коще-е-ей! – звонкий женский голос разнесся по двору. Жучка покосилась на существо, издававшее странные звуки, и обреченно поползла обратно в конуру.
Кощей застонал, узнав голос Яги. Нет, он не был против пообщаться, но что-то говорило ему, что ушлая баба заявилась сюда не просто так. Особенно, если вспомнить, что они рассорились ещё осенью. Когда Кощей нагло пытался стырить у неё жеребенка, которого эта карга отказалась ему продать.
Мужчина честно пытался снова слезть с полатей, когда мимо него со второго этажа, пронеслось НЕЧТО (Смерч? Ураган?). Жалобно хрупнули черепки-останки жбана. Кощей ошалело поглядел вслед.
***
– Кощей! – рыжая весело подмигнула Моране. – Выходи, подлый трус!
Девка недоуменно глядела на гостью. Немного было тех, кто мог сравниться красотой с самой Мораной, но стоящей напротив это вполне удалось. Разные как огонь и вода… каждая из них была прекрасна по-своему. А баба тем временем не терялась.
– Ну чё, не только коня упёр у меня, но и новую царевну уволок?! – со смешком прокричала она. – Женить тебя надо, вот что!
– Э… – растерялась Мора.
– Ты чего, немая? – повернулась к ней рыжая незнакомка. Её ярко-зеленые глаза внимательно осмотрели девушку, мимо прошла волна колдовства. – Вроде нет.
Ведьма пожала плечами и снова повернулась к крыльцу, уставившись на вышедшего наконец Кощея.
– Ты кто такая? – Моране еле удалось собраться мыслями, так удивила её странная незнакомка.
– Баба Яга! – улыбнулась баба, снова поворачиваясь к ней.
– Та самая! – ахнула девка.
– Угу, – тряхнула гривой волос рыжая ведьма. – А ты не боишься?
– Да я… Да вы… – Мора была в восторге. – Вы ж мне тётка! По материнской линии!
– Да ну… – удивилась та. – А ты кто?
– Морана, – поклонилась девушка. – Дочь Ладо.
– Гляди ж ты! – улыбнулась Баба Яга. – А что тут делаешь? Тебя Кощей украл? Так я ща ему… пообдираю кой-чего… больно! И женится пущай!
– Так ведь уже… – застеснялась Мора.
– Что, совсем пообрывала? – испуганно уставилась на неё ведьма. – Так ведь он женихаться не смогёт-то… Какая ж бабе радость с него тогда…
– Э-э-э… – донеслось с крыльца. Девушка повернулась и заметила, наконец, бледного Кощея. – Ты мне чему жену учишь?
– Жену? – Яга подозрительно посмотрела на него, потом перевела взгляд на племянницу. Морана кивнула. Ведьма, пыхтя, прикрыла рот ладонью, но долго не выдержала. Веселый и громкий женский смех дробным жемчугом раскатился по двору…
«Я женился не ведьме», – мрачно отметил Кощей. Впрочем, не вслух, а только про себя. Мысль эта пришла к нему, когда пузатый самовар, смешно кривя металлические ножки, пополз на середину стола. Еще одна мысль – двум хозяйкам на одной кухне не бывать – пришла к нему раньше, вследствие чего и был сделан сей замечательный вывод.
– Давай еще пирожки. – Подсказала Яга.
– Не вкусные-то наколдованные. – Возразила Мора, смешно надув губы.
– Потом баловать его будешь. – Подмигнула ей баба. – Если заслужит.
Кощей нахмурился. Ему совсем не нравились намеки коварной тётки. То, что он сам старше на добрую сотню (или даже две) лет, абсолютно вылетело у него из головы. Однако пирожков хотелось. Поэтому мужчина стал ждать, что будет дальше.
– Ну, если только один раз. – Согласилась Морана, взмахивая рукой в причудливом колдовском жесте. На столе мгновенно появилось большое блюдо с пирожками, вкусно пахнущая каша с грибами, тарелка с творогом, и две поменьше – с мёдом и смородиновым вареньем. Кощей опешил.