- Не смей! Господи, Хесс, я тебя умоляю! Ради всего святого...
- Ладно, уймись! Свихнулся совсем? Да, я любил Кристиана. Он был потрясающим настолько, что не любить его было просто невозможным, - раздраженно заговорил Хесс. Потрясающе! Мало того, что они трахнули этого омегу, так он еще и умом тронулся. Как иначе объяснить его поведение? - Но он всегда относился ко мне только как к другу. У меня был напарник, Ричард, вот с ним Кристиан и закрутил роман. Я сначала не мог понять, как он может рисковать своим положением, статусом и благополучием ради отношений, заведомо обреченных на провал. Ричард был вольной птицей, он никогда не скрывал, что Кристиан для него лишь один из многих. Тот правда упорно продолжал приезжать, казалось, что ему жизненно необходимы вот эти короткие встречи, жесткий трах на капоте машины и поездки на мотоцикле. Он просто светился и, как говорил сам, "пьянел от ощущения свободы".
Хесс хмыкнул и на несколько минут замолчал, невидящим взглядом рассматривая фотографию. Авиан не решался торопить, хотя от нетерпения выть хотелось. Он до сих пор не получил ни подтверждения, ни опровержения своих подозрений - и это было настоящей мукой. Непроизвольно он пытался найти общие черты, рассматривая лицо Хесса, отмечая каждый нюанс. Да, у них у обоих черные волосы и карие глаза. Впрочем, как и у миллионов других людей на планете. В остальном омега не видел особых сходств, но разве бывают такие совпадения?
- Позже я узнал, - Хесс вновь заговорил, - что Кристиан женат. Он очень молодо выглядел, на деле же оказалось, что он всего лишь на год младше меня. В браке он был уже почти шесть лет и даже сына имел. А Ричард был для него чем-то безумным, острым и опасным. Тем приключением, о котором по ночам грезят омежки-подростки, переживая свою первую течку. У большинства эти фантазии прекращаются в тот день, когда родители заключают брак, но не у Криса. Он жаждал свободы, он весь был таким непокорным, мятежным и очень несчастным. И тогда ему казалось, что Ричард - это и есть источник его счастья, путь к свободе и желанной жизни. Я помню, как Кристиан не единожды говорил, что разведется, заберет своего сына, и они с Ричардом сбегут куда-то к океану. Там они будут встречать рассветы, заниматься любовью на песке и нарожают еще дюжину кареглазых мальчишек, - после этих слов Авиан зажмурился до белых точек перед веками, но одинокая слезинка все равно сорвалась с ресниц - упала на щеку, застыла в уголке рта, и он быстро слизал ее. - Эй, все хорошо?
- Да, - кивнул Авиан, - продолжай, пожалуйста.
- Да нечего больше и рассказывать особо. В итоге Крис действительно залетел. Он прибежал тем утром такой счастливый, бросился Ричарду в объятия и сказал, что теперь все будет иначе. Ага, только Ричард так не думал, - Хесс сердито сжал кулаки и продолжил уже быстро, сбиваясь, как будто боясь, что сил договорить все не хватит: - Он надеялся, что ребенка можно будет выдать за законного, рожденного в браке, но он забыл, что муж Криса уже четыре месяца был в другом городе. Он строил свой бизнес, филиал там какой-то организовывал. Крис был погублен. Это же такой позор - женатый, с ребенком и нагулял еще одно дитя на стороне. Настоящая катастрофа. Ричард кормил его обещаниями, говорил, что все будет хорошо, а он верил. Я пытался образумить этого дурачка, десятки раз предлагал ему уехать вместе. Я готов был воспитывать обоих детей Криса, только бы он был счастлив. Он часами рыдал у меня на плече, когда Ричард пропадал неизвестно где, а иногда и вовсе ебался чуть ли не у него на глазах. Однажды он почти согласился уехать со мной, но стоило Ричарду поманить пальцем - и все вернулось на круги своя. В день, когда сделана эта фотография, он пообещал Кристиану увезти его, даже сказал, что купил билеты и велел собираться, приезжать утром. Как же Крис светился... Он приехал вместе с сыном, с этим своим огромным животом. Приехал, чтобы найти пустую квартиру и короткую записку. Что-то наподобие "прости, прощай, не поминай лихом". Вот и все. Я снова предлагал свою помощь, но он отказался, уехал. Больше я его не видел.
- И ты никогда с ним не... - подозрительно уточнил Авиан. Плевать, что его настойчивость выглядит нелепой. Ему было жизненно необходимо знать!
- Нет, мы никогда не трахались, если ты об этом. Через полгода от общего знакомого я узнал, что Ричард разбился на мотоцикле. А еще через год я уехал отсюда и долго жил в другом городе, пока меня не посадили и не перевезли в эту тюрьму. Вначале, правда, я пытался искать Криса, но не знал адреса, а в справочниках Кристиана Вильямса просто не существовало.
- Вильямс... - Авиан хмыкнул, запустив ладонь в волосы. С одной стороны он испытывал ни с чем несравнимое облегчение, с другой - был полностью опустошен. - Лайер. Кристиан Лайер. Его по этой фамилии следовало искать. Вильямс - это его фамилия до брака.
- А откуда ты... - Хесс не договорил. Нахмурился, с ног до головы осмотрел Авиана. Эмоции сменяли одна другую: сомнение, недоверие, потрясение, понимание... - Твоя же фамилия?..
- Меня зовут Авиан Мэттью Лайер. Сын Кристиана и... Джастина. Или... как там его... Ричарда?
***
Эльман молчал, и Авиан был несказанно благодарен ему за это. Несмотря на тяжелый разговор, течку никто не отменял, поэтому пришлось вновь воспользоваться "услугами" младшего альфы. Сейчас же они просто лежали рядом, молчали и думали каждый о своем. Авиан не знал, слышали ли остальные историю Хесса и его папы, да и не интересовало это его особо. Вот если бы оказалось, что он его отец, тогда да, а так и переживать не стоит. Хотя сказать, конечно, было значительно проще, чем сделать. Как не переживать, зная, что много лет назад Хесс был частью жизни Кристиана? Любил его и вовсе хотел воспитывать Авиана, как своего сына. Сложись все иначе, быть может сейчас они жили бы где-то в провинции, были бы обычным рабочим классом и подрабатывали механиками. А еще Авиан бы называл Хесса "отец"... И видел бы, как он целует папу, как светятся любовью и нежностью его глаза... Кажется, что никакого ужаса не произошло. Подумаешь, любил родителя, а трахался с сыном своего возлюбленного? Всякое в жизни бывает... Но сколько бы Авиан не утешал себя, чувствовал он себя все так же тошно, как будто с головой окунулся в нечистоты и теперь жалко барахтался в них, не в силах выбраться.
- Поцелуй меня, - тихо прошептал омега, когда круговорот мыслей стал причинять невыносимые страдания. Нужно было отвлечься, а Эльман рядом. Уж он-то точно, не знаком с его родителями...
- С удовольствием, - так же тихо ответил альфа. Сжал двумя пальцами подбородок, очертил языком контур губ и мягко, аккуратно погрузился в жаркую глубину рта. Авиан в ответ благодарно обнял его за плечи и ответил на поцелуй. Колючие, жалящие мысли еще несколько мгновений упорно цеплялись за сознание, но вскоре растаяли, сменились туманной неразберихой, а после и вовсе развеялись, оставив лишь благословенную легкость.
***
- Далиан? - Авиан широко зевнул, потирая заспанные глаза. - Который час?
- Ох, прости, я разбудил тебя? - бета виновато поджал губы, но все же продолжил деловито скидывать белье в пластиковую корзину. - Уже прошел ужин, вон на столе возьми и поешь! Смотри мне, поешь! - строго велел Далиан, погрозив пальцем.
- А где все? - поинтересовался Авиан, скосив взгляд на соседнюю койку. Хесса не было, и непроизвольно омега испытал облегчение: после утреннего разговора он чувствовал себя жутко неловко и не мог пока даже смотреть альфе в глаза. Они, конечно, это не обсуждали, но стало само собой разумеющимся, что до конца течки Авиан будет пользоваться лишь помощью Эльмана. Конечно, поздновато они спохватились и, возможно, в этом не было смысла, но Авиан чувствовал, что и для Хесса это воздержание важно. Эльмана тоже не оказалось, насколько мог судить омега, а вот Натаниэль сидел за столом. Читал. Как обычно.
- Эльман в лазарете, - Далиан стиснул зубы, но продержался недолго: уже через секунду всплеснул руками и выдал целую тираду: - Он такой придурок, что я просто удивляюсь, как он еще жив! Куда же смотрел его отец! Да его пороть надо было каждый день! Теперь уже поздно, выросла огромная, бестолковая детина! Он, видите ли, пошутил! Трахался много и настроение у него хо-о-орошее! Да так пошутил, что его чуть ли, идиота такого, не зарезали просто на ужине! И даже потом он ржет, все ему смешно! У меня почти инфаркт, а ему смешно! Я его ненавижу!
- Лиан, перестань пугать парня, - вмешался Натаниэль, на мгновение подняв взгляд от книги. - Он же сейчас и сам инфаркт получит.
- Ой, Авиан, нет! Я же преувеличиваю, просто зол на него очень! По бедру проехалось, ничего смертельного! Сейчас подлатают его и придет, не волнуйся. Все, я стирать, - Далиан успокаивающе улыбнулся, потрепал Авиана по волосам и подошел к двери, несколько раз постучав.
- А Хесс где? - вдогонку поинтересовался омега, садясь на койке. Смазка опять намочила все белье, а член был, словно каменный. Очень вовремя...
- А у него длительное свидание с мужем. Будет только послезавтра, - рассеяно ответил Далиан, подхватывая корзину и выскальзывая в приоткрытую дверь.
Несколько минут Авиан не испытывал ничего. Какое-то абсолютное равнодушие, как будто погрузился в вакуум и ни единая эмоция не в силах к нему пробиться. Зато потом затопило мгновенно, заставляя испуганно зажмуриться и свернуться на койке в клубок. Итак, Хесса нет. Эльмана нет. Течка есть и, кажется, в ближайшие часы не планирует прекращаться. И что, спрашивается, делать?
Нет инцеста, нет! Так что кого-то разочарую, кого-то порадую. И некоторые мои очень и очень прозорливые солнышки наверняка поняли, какую тропинку я в этой главе выбрала))
А еще хочу сказать ОГРОМНОЕ спасибо тем ребяточкам, которые помогали мне придумать ситуацию, в которой Нейт таки трахнет нашу омежку! Я нагло воспользовалась вашими предложениями и просто безмерно вам благодарна за соучастие!)
Часть 16
Вычитано мною. Это значит, что ошибок, как тараканов в студенческом общежитии. Не бейтесь сильно.
Я очень извиняюсь за такую задержку главы.
***
"Четыре тысячи сто тридцать восемь... Четыре тысячи сто тридцать девять... Четыре тысячи сто сорок..." - Авиан отчаянно цеплялся за счет, беззвучно шевеля пересохшими губами и перекатывая каждый слог на языке. Такое простое действие - единственное, что держало в сознании, помогая балансировать на остром краю между последними остатками выдержки и болезненным желанием упасть альфе в ноги и умолять трахнуть его немедленно. С каждой чертовой секундой казалось, что жар все больше усиливался, и Авиан не удивился бы, если бы кожа вскоре покрылась волдырями, а воздух в камере наполнился запахом тлеющей плоти. И он наверняка бы уже и правда скатился с койки на грязный пол, умоляя и упрашивая, забыв обо всем человеческом, - о гордости в первую очередь - если бы альфой был кто-то другой. Не Натаниэль. Как - как, черт возьми?! - можно просить его? Он не Эльман, который и сам хотел и которого никогда не приходилось упрашивать. Он и не Хесс, который много ворчал, но все же никогда не считал, что Авиан - падшее ничтожество, порочащее статус омеги. А вот Натаниэль наверняка думал так, и он ни разу так и не показал, что запах Авиана хоть каким-либо образом волнует его, зато не забыл продемонстрировать свое разочарование из-за отсутствия у того стальной выдержки и твердых моральных принципов. И что сейчас ему сказать? "Натаниэль, пожалуйста, трахни меня, потому что иначе я, наверное, умру"? Авиан уже сейчас мог предугадать реакцию - сжатые в тонкую полосу губы, разочарование и легкие отсветы отвращения во взгляде и какая-то обличающая тирада, что-то в духе "ты же омега, как тебе не стыдно?" - это все, что можно было ожидать. Или, может, он и вовсе не оторвет взгляд от книги, сделает вид, что не слышал, что Авиан - это пустое место, недостойное внимания?
"Четыре тысячи триста пятнадцать... триста шестнадцать..." - тишина в камере была звенящей, нарушаемая изредка лишь тихим шелестом переворачиваемых страниц. У Авиана порой создавалась иллюзия, что он говорит вслух, и в такие мгновения он замирал, облизывал сухие губы и пытался услышать чужое дыхание сквозь отголоски счета в собственной голове и безумный стук своего сердца, не решаясь обернуться и убедиться наверняка. Увы, ничего не получалось, и воспаленный мозг Авиана подкидывал какие-то нелепые образы, как будто поддергивая реальность призрачной дымкой. Может, он вообще не в тюрьме? Возможно, это просто затяжной сон, болезненная горячка или помешательство? Как было бы здорово очнуться в своей постели, на шелке белых простыней, от ласковых касаний восходящего солнца! Но эти приятные картинки долго не держались - словно радужные мыльные пузыри, они манили цветастыми красками, но как только хотелось глубже погрузиться в эту иллюзию, потрогать, почувствовать кожей прохладу постельного белья и запах белых лилий в узорчатой вазе, они взрывались сотнями эфемерных брызг. За собой эти мечты оставляли лишь горькое отчаянье, затапливающее с головой, словно океанские волны во время прилива, и тогда Авиан вновь хватался за счет, методично произнося цифры. Только бы не думать... не думать... не думать...
Минуты медленно шли, но ни Далиан, ни Эльман не возвращались. Авиан все чаще сбивался, пока и вовсе не перестал считать, уже не в силах сдерживать хриплые стоны, которые то и дело срывались с потрескавшихся губ. Перед глазами была темнота, разбавленая алыми точками в те мгновения, когда внутренности скручивало спазмами в тугие узлы. Авиан слепо шарил по серым простыням, сминая их в пригоршни, зажимая между ног, пытаясь потереться возбужденным членом о ткань и хотя бы немного облегчить свое состояние. Действительно удалось кончить несколько раз, но лучше не стало. Авиан понимал, что ему нужен альфа, нужна вязка, только после которой прекратятся эти жуткие ощущения, и он наконец-то сможет отдохнуть. Если бы только это был не Натаниэль...