— Вот дерьмо, — эхом отразился голос Мэдисон.
Джози чувствовала, как тепло покидает её тело. Руки немели, ландшафтный дворик расплывался и исчезал перед глазами. Осознание правды было медленным и болезненным. Её лучшая подруга. Её бойфренд. Древнейшее клише из романов.
— Серьёзно? — произнесла Джози вслух. Её голос дрогнул. — В нашу годовщину? Взаправду?
Голова Ника с растрёпанными чёрными волосами появилась в окне.
— Джози, — сказал он. — Я могу объяснить.
— Объяснить? Объяснить что? — Джози, спотыкаясь, побрела назад по неровному газону, заставляя свои ноги передвигаться. Ей нужно добраться до машины. Ей нужно уехать отсюда.
Только Джози обогнула фасад дома, как, открываясь, скрипнула дверь из внутреннего двора.
— Джози, — закричала Мэдисон. Она всё ещё была одета в кашемировый свитер, который носила в школе в тот день. — Подожди!
Джози перешла на бег, отчаянно пытаясь поскорее добраться до Сизого Монстра.
Ник был проворнее. Она слышала его быстрый топот позади, пока она рывком открывала дверцу машины.
— Джози, стой!
— Пошёл ты!
Джози нырнула внутрь и заперла дверцу. Ник ударил кулаком в боковое водительское окно, но Джози даже не посмотрела на него, не могла. Она возилась с ключами, руки била сильная дрожь, когда она включала зажигание, и горячие слёзы уже текли по щекам.
Удирая по дороге, она бросила один взгляд назад. Мэдисон стояла на лужайке, закрыв ладонями лицо, а Ник остался посередине улицы, протягивая руки к её удалявшемуся автомобилю.
Он даже не потрудился надеть рубашку.
ГЛАВА 5
5:45 ДНЯ
— Это ты, Джозефина?
Джози застыла на цыпочках. Проклятие! Мама предполагала задержаться в лаборатории, не далее двух часов назад она предупредила об этом по телефону. А когда мама считала, что задержится на работе допоздна, в 99,99 процентах случаев так оно и было.
Но нет, не сегодня. Из всех дней именно сегодня мама решила её удивить, придя домой пораньше.
Замечательно.
Перед этим Джози почти час каталась на машине, пытаясь принять решение о своих дальнейших действиях. Вариантов, на её взгляд, было множество, начиная с прыжка на машине в реку Анакоста, и заканчивая её возвращением назад в дом Мэдисон, чтобы высказать им обоим всё, что она про них думает. Обдумывались и варианты, за которые ей светило лет тридцать в федеральной тюрьме.
В первые полчаса или около того она сбрасывала все входящие звонки. Сначала Ник, потом Мэдисон, потом снова Ник. Сбрасываем, повторяем ...
Потом пошли смс-ки. Первой написала Мэдисон — быстрый бессвязный поток слов.
Мэдисон: «Джози, только послушай, пожалуйста»
Мэдисон: «Это не то, что ты думаешь»
Мэдисон: «Я про то, на что оно похоже, но это не то»
Мэдисон: «Нику просто необходимо было с кем-то поговорить»
Мэдисон: «А ты была так занята»
Мэдисон: «И так получилось. Я не предполагала делать это. Клянусь».
Потом Ник. Его смс-ки приходили медленнее, как будто он с трудом подбирал слова.
Ник: «Прости»
Ник: «Я не хотел тебя обидеть. Просто так получилось»
Ник: «Ты была такой отчуждённой в последнее время»
Ник: «Я знаю, этому нет прощения»
Ник: «Не знаю, что ещё сказать».
Джози игнорировала их всех. Она не желала отвечать ни на одно сообщение, особенно от Ника. Она не хотела выслушивать его извинения. Или, ещё хуже, их отсутствие.
Джози вспомнился один диалог между ними после занятий. Что-то вроде «мне нужно с тобой поговорить». Может, это был такой его способ порвать с ней?
— Джозефина? — повторила мама. Голос стал громче, и Джози явственно слышала её шаги по лестнице, ведущей из подвала.
Надо было остаться в машине.
— Джозефина! — Мама стояла в проёме двери, ведущей в подвальную лабораторию, всё ещё в белом халате, верхняя половина тёмно-каштановых волос закручена на макушке и закреплена двумя шариковыми ручками.
— Всё хорошо?
Джози открыла рот, чтобы ответить ей, но слова замерли на языке.
— Что? — спросила ее мама.
Джози дрогнула. Она хотела рассказать маме правду — о Нике и Мэдисон, о своей работе и о поезде. Она хотела мягких объятий, чтобы чувствовать, как мамины длинные пальцы с лаской гладят её волосы, услышать её слова, что всё будет хорошо. Но в ближайшие месяцы между ними висело явное напряжение, пропасть, которую они не могли преодолеть. И последнее, в чём Джози нуждалась сейчас, это быть отвергнутой собственной матерью.
— Я в порядке.
— Ты уверена?
— Да.
Джози прислонилась к стене и закрыла глаза. Она внезапно почувствовала головокружение, коридор сузился и завертелся вокруг неё. Она желала только заползти в кровать, натянуть одеяло на голову и молиться, чтобы проснувшись, обнаружить, что она запускает двигатель машины и обгоняет приближающийся поезд. Возможно, тогда бы ничего из случившегося сегодня не произошло.
— А где зеркало? — неожиданно спросила мама.
Вот. Настоящая причина, по которой мама заговорила с ней.
— Я оставила его в гараже.
— Прекрасно, прекрасно, — пробормотала она скорее для себя, чем для Джози. — Я перенесу его вниз в лабораторию.
Затем она откашлялась и неожиданно повернулась к двери своей спальни.
— Я уезжаю сегодня вечером.
Джози покачнулась.
— О!
Великолепно. Мама уже устраивает личную жизнь?
— Я возвращаюсь в лабораторию, — ответила она, словно читая её мысли. — Выполняется эксперимент. За ним необходимо присматривать. Ты будешь здесь в порядке?
Джози пожала плечами.
— Конечно.
— Хорошо. — Мама запнулась, будто хотела что-то добавить, затем снова странно и растерянно тряхнула головой. — Тебе надо отдохнуть, Джозефина. Ты выглядишь усталой.
2:37 НОЧИ
Ощущение времени покинуло её.
Джози лежала на своей кровати в темноте, уставившись в потолок. Казалось, что прошло уже несколько дней, но будильник на тумбочке издевался над ней. Было только четыре часа.
Дурацкие часы.
Мама сказала, что она выглядит уставшей, но это было преуменьшением. Она была совершенно обессилена. Причиной этого стали многочасовые рыдания. Виски пульсировали головной болью, взрывающей глубины мозга, мокрые красные глаза ныли под опухшими веками. От отчаяния и усталости руки и ноги стали неподъёмными, и напрасным казалось само её существование.
Тело и разум Джози были полностью истощены, и всё же ей не спалось. Ни на полсекунды она не скользнула в блаженное беспамятство. Она осознавала каждое проходящее мгновение, даже звук открывающейся входной двери, когда мама вернулась домой и тащила что-то тяжёлое по коридору, а затем в подвал. Без сомнения дурацкое зеркало. Джози бодрствовала всё это время.
Конечно, она несколько часов пыталась уснуть. Все её обычные уловки: считать овец, притворяться, будто бы они с Ником на тропическом острове, она даже искала утешения в любимой с детства мягкой набивной игрушке медведе Мистере Фагли. Всякий раз, когда бушевала гроза с громом и молниями, папа приносил ей Мистера Фагли (прозванного так, потому что он потерял своё ухо и большой палец с правой лапы в результате инцидента со стиральной машиной). Он был самый смелый и сильный медведь в городе и мог защитить её от любой опасности. Папа усаживал Мистера Фагли перед подушкой Джози мордой к окну, в случае если монстры пытались проникнуть в комнату этим путём.
Смог бы Мистер Фагли защитить Джози от разбитого сердца, проверить так и не получилось. Он всегда сидел на одной из её книжных полок, но теперь исчез.
Сейчас на полке находился другой мишка, который выглядел смутно знакомым, но не Мистер Фагли. Она, вероятно, переставила его, убирая комнату, случайно затолкнула вглубь или что-то в этом роде.
Очевидно, даже медведь знал, когда бежать с тонущего корабля.
И поэтому она просто лежала, глядя в потолок. Она не могла стереть из сознания последний вид Ника: без рубашки, стоящий посреди улицы напротив дома Мэдисон.
С закрытыми или открытыми глазами, она не могла изгнать этот образ из мыслей. Он оставался с ней, смеясь над её болью, пока сон наконец не настиг её.
3:59 НОЧИ
Автомобиль протестующе вздрагивает, когда она нажимает на акселератор.
Но только на мгновение. Чёткий мотор БМВ немедленно включается в работу, и она расслабляется в кожаном сидении, когда спидометр прыгает на 5 миль в час. Она хлопает по рулю, покрытому телячьей кожей.
— Люблю тебя, — говорит она вслух. — Просто чтобы ты знал.
Она бросает взгляд на электронные часы в приборной доске. Без двух минут четыре. Ещё несколько минут, и она застрянет на переезде через железную дорогу.
Конечно, это её собственная вина, что она опаздывает, но ей всё равно. Это абсолютно стоит того, чтобы наблюдать, как Ник после школы тренируется на беговой дорожке.
Она быстро поворачивает за угол, нажав на тормоза насколько возможно легко, чтобы сохранить скорость, и въезжает на Лиланд Роуд. Впереди она слышит звон колокольчиков даже раньше, чем видит мигающие огни. Приближается поезд.
На принятие решения остаются секунды, но и так всё понятно. Она жмёт на акселератор. Мотор ревёт на повышенных оборотах, и машина ныряет вперёд, пока опускается шлагбаум. Она задерживает дыхание в ожидании и до боли в костяшках сжимает рулевое колесо. Она чувствует давление пальцев, мышцы рук напрягаются, когда она посылает машину вперёд. Я сделаю это? Слишком мало времени позвонить. Её сердце бешено скачет, дыхание становится коротким и прерывистым в осязаемом ожидании.
Погибнет ли она в грандиозном взрыве, когда поезд на полном ходу врежется в её машину? Она улыбается. По крайней мере, все её проблемы тогда исчезнут.
Автомобиль проскакивает под шлагбаумом с запасом буквально один дюйм. На мгновение она ослеплена огнями скоростного поезда, а потом её машина летит дальше по Лиланд Роуд.
Она не уверена, чувствует ли облегчение или разочарование от того, что всё ещё жива.
Джози резко выпрямилась.
Сердце колотилось, она вспотела так сильно, что лёгкая хлопковая пижама прилипала к влажному телу, как полиэтиленовая плёнка.
Тьма окружала её. Она была в своей спальне. В кровати. Невредимая. Это был только сон.
Сон ли? Джози подняла руки к глазам. Её пальцы жёстко и болезненно скрючились, будто она держалась за что-то мёртвой хваткой.
Что-то, похожее на руль.
ГЛАВА 6
1:15 ДНЯ
Она так и не заснула потом. После приснившегося кошмара бессонница и отчаяние разом навалились на неё и заставили рыдать в постели до самого утра. После всего что произошло, было просто чудом заставить себя готовиться к зачёту по физике, и тут прозвенел поздний будильник.
Джози хотела остаться в постели, запереть дверь спальни, укрыться с головой, и остаться так до... навсегда. Но пропущенная физика поставила бы их проект — и их оценки — под угрозу, Джози не могла так поступить с Пенелопой, особенно потому, что идея проверить эксперимент Пенроуза полностью принадлежала ей. Кроме того, она сомневалась, что новость о происшествии с Мэдисон и Ником уже распространилась, во всяком случае, она избежала унижения. Цепляясь за эту мысль словно за единственный светлый проблеск в этом ужасном дне, Джози потащила свою задницу в душ и сделала нерешительную попытку выглядеть так, будто мир не рухнул вокруг неё.
Теперь она жалела о своем решении.
Была ли это игра её воображения, или класс действительно подозрительно замолчал? Она не отважилась смотреть на кого-либо, чтобы неконтролируемые всхлипывания, переполнявшие её всё утро, не вырвались снова, но у неё возникло острое ощущение, что все головы в классе повернуты к ней. Джози медленно пересекла комнату, направляясь к своему лабораторному столу, не отрывая глаз от плиток пола, мучительно сознавая, как трагично она выглядит. Её немытые волосы были схвачены сзади в конский хвост. Особо не заморачиваясь, Джози влезла в джинсы, футболку с рисунком и полосатый бабушкин свитер, который она натянула наверх. Её туфли окончательно завершали фэшн-разгром.
Она пересмотрела весь свой гардероб и не нашла любимых розовых конверсов. В конце концов, Джози залезла в поношенные шлёпанцы, выглядевшие, будто их слишком часто загружали в стиральную машину. Потом она попыталась замаскировать тёмные круги вокруг глаз нелепыми мазками корректора и уменьшить их красноту такой дозой Визина, что Ниагара бы застыдилась.
Да, это была катастрофа. Печальное зрелище.
Пенелопа ёрзала на стуле, пока Джози усаживалась возле неё. Она была взволнована и едва сдерживала себя. Только мистер Бейнс начал объяснять, как он будет оценивать планы их работ, Пенелопа посмотрела на Джози, перевела дыхание, будто хотела что-то сказать, а затем глянула в сторону. Фактически каждый в классе по-воровски украдкой бросал взгляды на Джози, когда мистер Бейнс поворачивался к ним спиной. Явно она была самым интересным научным экспонатом в классе.
А как же её иллюзии, что новость о происшествии с Ником и Мэдисон останется в тайне?
Стерты с лица земли.
Как только мистер Бейнс начал свой обход, Пенелопа нарушила молчание.
— Боже мой, — напряжённо прошептала она. — Ты здесь. В смысле, в порядке. То есть, я так переживала, потому что ты не отвечала на звонки, а все только и говорили про Ника и Мэдисон, и потом за обедом я увидела ожерелье и...
У Джози щелкнуло в голове.
— Ожерелье?
Пенелопа склонила голову набок.
— Да. Ник подарил Мэдисон ожерелье. Переплетённые сердца.
— Переплетённые сердца? — у Джози встал ком в горле. — Золотые с маленькими красными драгоценными камешками?
— Ну да, — Пенелопа снова наклонила голову. — Откуда ты знаешь?
Джози застонала.
— Это подарок мне на годовщину.
Ник отдал его Мэдисон.
Пенелопа распахнула глаза.
— Погоди, ты же знаешь, что они занимались этим у тебя за спиной, верно?
Джози вздрогнула.
— Да, — прошептала она.
— О, хорошо, — Пенелопа оборвала себя, — в смысле нет. Я имею в виду, мне так жаль.
Джози уставилась на стол.
— Итак, они сами решили выйти из тени? — продолжила Пенелопа взволнованным шепотом.
Джози покачала головой.
— Нет. Я их застукала.
— Вот дерьмо!
Зик и Зеб, близнецы Кауфманн, обернулись на возглас Пенелопы. Они вместе с Ником состояли в одной университетской легкоатлетической команде. Чудесно.
Последнее, что было нужно Джози, это дружеский доклад Нику о бедственном положении его бывшей подружки.
— Тс-с-с! — прошипела она Пенелопе.
— Прости.
Ей надо было остаться дома.
— Я рада, что ты здесь, — сказала Пенелопа тихим спокойным голосом. — Я действительно волновалась.
Джози кивнула. Она по достоинству оценила озабоченность Пенелопы, даже если не могла полностью воспринять её.
— Я хотела врезать ей в морду, когда услыхала, — нервно продолжала Пенелопа. — На гуманитарных занятиях она напоказ рисовалась в ожерелье. Даже Ник выглядел не в своей тарелке. Он беспокоился и напрягался каждый раз, когда Мэдисон прикасалась к нему. У меня прям мурашки по коже, как она выпендривалась, будто они знакомы целую вечность, а не сошлись за твоей спиной всего два месяца назад.
— Два месяца? — желудок Джози сжался.
Пенелопа прикрыла рукой свой рот:
— Я не хотела говорить тебе об этом.
— Кто говорит, что это длилось в течение двух месяцев?
— Хм... — Пенелопа понизила голос. — Все.
— Все?
Пенелопа снова шлёпнула себя по губам и издала слабый писк.