Дрю ухмыльнулся.
— Я не забираю тебя для того, чтобы поспать. Несу тебя, чтобы следующий раз тебя хорошенько трахнуть.
— Хорошенько? — хриплю я.
— Ага. Мне нужно примерно десять минут, но я не могу дождаться, чтобы не торопиться и смотреть на твое лицо, когда ты будешь кончать в моей постели.
— Десять минут?
Мне, наверное, были нужны несколько часов.
Дрю хмыкнул и поцеловал меня в лоб.
— После второго раунда мы примем ванну. Как тебе такое?
Божественно.
— Ты собираешься оставить опцию с ванной, если я буду слишком уставшей для второго раунда?
— Не волнуйся. Я сделаю все сам. Ты можешь просто лечь на спину, наслаждаться моим языком и мечтать о ванне.
— Только подумать: я отказалась вчера от всего этого.
— Это был последний раз, когда ты отказала мне.
— Неужели?
— Ты ставишь на это свою чертову задницу. Теперь, когда я знаю, как хорошо нам вместе, ты можешь сказать «нет», но я не приму это за ответ.
***
— Я оставил метку.
Дрю набрал в ладони теплой воды и позволил ей стекать большими каплями по моему напряженному соску. Я была зажата между его ног, когда мы вместе нежились в ванной.
— Где?
— Здесь, — он указал на красную отметину на моей груди, которую я не заметила.
— Все нормально. Скорее всего, ее никто не увидит.
Он застыл.
— Скорее всего?
— В смысле, она будет скрыта моим бюстгальтером, так что если я даже разденусь перед кем-то, например, в спортзале или у врача, они, скорее всего, ее не увидят.
— То есть ты не собираешься трахаться с кем-то, пока она не сойдет?
Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.
— Так эта акция не одноразовая?
Дрю изучал мои глаза.
— Нет.
— Тогда ладно. Никто другой не увидит мою помеченную кожу, так что нам не о чем беспокоиться.
Его челюсть расслабилась.
— Хорошо. Потому что эта отметина не единственная.
— Что? Где еще?
— Здесь, — он коснулся пятнышка на моей ключице. — Здесь, — указал на место чуть ниже моего уха. — И абсолютно уверен, что ты обнаружишь несколько на внутренней стороне бедер.
Я рассмеялась.
— Против этих я точно не возражаю. Но ты не можешь оставлять засосы на шее, где их могут увидеть мои пациенты. Многие из них переживают тяжелые времена в своих отношениях, и им не стоит видеть доказательство того, как хорошо я провела ночь.
— Усек. Я ограничусь отметинами на твоих сиськах, бедрах, киске и заднице.
— Ты знаешь, что у тебя грязный рот?
Он ущипнул меня за сосок.
— Ты не выглядела недовольной, когда я был внутри тебя.
— Ага.
Мне было нечего сказать, учитывая его правоту. А еще я почувствовала жар на щеках.
Дрю хмыкнул.
— Ты объезжала мое лицо, но сказанные мной «сиськи» и «киска» до сих пор заставляют тебя краснеть.
— Заткнись.
Я брызнула в него водой.
Дрю смахнул брызги, и я расслабилась в его руках, наслаждаясь гидромассажем. Бурлящий звук был белым шумом и оказывал на меня успокоительный эффект. Последний час у меня в голове кружилась кое-какая мысль, и я не могла вытряхнуть ее.
Через некоторое время бурление прекратилось, и я снова стала нервозной.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Твоя задница прижата к моим яйцам. Полагаю, это не тот вопрос, на который я захочу отвечать, раз уж ты выжидаешь, чтобы озвучить его.
Такой умник. Я все равно спросила:
— Что такого произошло в вашем браке, что вы решили развестись?
Он вздохнул.
— У тебя уже кожа поморщилась. Уверена, что хочешь это услышать? К тому времени, как я закончу вываливать все дерьмо, случившееся с Алексой, ты будешь выглядеть на девяносто.
Алекса. Я уже ее ненавидела, просто за имя.
— Расскажи краткую версию.
— Познакомились в мой последний год в колледже. Через три месяца занятий сексом забеременела.
У него есть ребенок?
— Ого. И ты женился?
— Ага. Не самое умное решение, как показала практика. Но она казалась милой и носила моего ребенка. А еще ее жизнь сильно отличалась от моей, я рос в деньгах, так что хотел обеспечить Алексу и своего ребенка.
— Это очень благородно.
— Мне кажется, ты путаешь благородство с наивностью.
— Ни капельки. Думаю, это невероятно, что ты хотел убедиться в том, чтобы у них была хорошая жизнь.
— Ага, ладно… Короче говоря, она не была хорошим человеком, которым претендовала называться в начале, но я пытался в течение долгого времени.
— Что тебя в конце концов подтолкнуло покончить с этим?
Некоторое время Дрю молчал. А когда снова заговорил, его голос сломался.
— Это закончилось в ту ночь, когда она попала в автомобильную аварию с моим сыном.
Глава 25
Дрю
Канун Нового года.
Три года назад.
Я смотрел на крест, висящий на стене моего сына. Это вдохновило меня на молитву ровно год назад. Детская кроватка, которую я вешал, исчезла, ее сменила пластиковая, в форме гоночного автомобиля. Я бы перевесил крест после того, как Бог ранее намекнул, что мне не повезло с осуществлением желания о здоровье моего отца. Он умер три дня назад.
После утренней службы несколько человек вернулись к нам на обед. Я был благодарен, что теперь они ушли, мне нужна была тишина. Еще мне хотелось немного выпить в спокойствии. Я покрутил янтарную жидкость в своем стакане.
Дверь распахнулась, но я не потрудился повернуться. Руки, обернувшиеся вокруг моей талии и соединившиеся спереди, накрыли пряжку моего ремня.
— Что ты здесь делаешь? Бэк в игровой с сестрой. Он не вернется еще час или два.
— Ничего.
— Приходи в гостиную. Позволь сделать тебе массаж плеч.
Последний год между мной и Алексой был трудным. Не то чтобы мы много ругались, но новизна уже давно испарилась из наших отношений. Общих у нас было всего три черты: мы оба любили секс. Деньги — я зарабатывал, она тратила. И наш сын. Но когда ты работаешь по десять часов в день, а ночами и в выходные заботишься о своем буквально умирающем на твоих глазах отце, даже секс отходит на второй план.
Прежде чем мой отец начал так быстро угасать, я пытался заинтересовать свою жену новыми хобби, дать нам что-то общее. Но кроме посещения спектакля, который играл ее новый класс, это не было легко. Я отрепетировал с ней реплики, но она сказала, что я не вкладываю достаточно сердца в свою игру. Вероятно, это происходило потому, что я не был гребаным актером. Я ходил смотреть на ее репетиции, но она говорила, что мое присутствие заставляет ее слишком много думать о своем выступлении. В конце концов я оставил попытки. Хотя последние несколько дней она была абсолютно невероятной.
Я развернулся и обнял жену, целуя в макушку.
— Ладно. Идем. Мои плечи напряжены. С радостью.
Примерно через пятнадцать минут я начал расслабляться, пока Алекса не вернула напряжение моим плечам.
— Мы должны сегодня вечером пойти на вечеринку Сейдж.
— Я похоронил отца два часа назад. Единственного родителя, учитывая, что моя мать свалила со своим бойфрендом, когда я был немного старше нашего сына. Я не в настроении для вечеринки.
— Но это наша годовщина. И канун Нового года.
— Алекса, я не пойду на ебаную вечеринку сегодня. Поняла?
Она прекратила массаж.
— Тебе не обязательно быть придурком.
Я сел.
— Придурком? Ты ожидаешь, что я пойду на вечеринку в день похорон моего отца? Не думаю, что именно я веду себя как придурок.
Моя жена была раздражена. Наша разница в пять лет иногда ощущалась как все двадцать.
— Мне нужна вечеринка. Последние несколько месяцев были депрессивными.
Не то чтобы она помогала мне с отцом или что-то в этом роде. Каждые выходные, пока я ухаживал за ним, она тусила с друзьями, обычно на шопинге или обедая бог знает где. Ее эгоизм наконец дошел и до меня.
— Какая часть последних месяцев была депрессивной? Проживание на Парк Авеню и просаживание тысяч на шопинг каждую неделю? Или, может, няня, приглядывающая за нашим сыном, чтобы ты могла посещать актерские классы и ходить на ланчи? Как насчет трехнедельной поездки в Атланту, чтобы навестить своих незрелых друзей, та поездка, где ты летела первым классом и остановилась в самом центре Сент Реджинс, вместо того чтобы остаться в захолустном доме своего брата? Это, должно быть, было удручающе.
— Мои друзья не незрелые.
Я рассмеялся и собрался ответить, но решил, что лучше выпью, чем продолжу этот разговор. Из всего сказанного мной ее задели только слова о том, что ее друзья были незрелыми? У нее извращенное, блядь, чувство приоритетности. Я пошел на кухню и налил себе еще одну порцию.
— Алекса, иди на вечеринку сама.
К тому времени, как я открыл глаза, солнце уже садилось. Алекса взяла Бэка в торговый центр, чтобы купить еще одно новое платье, а я отрубился на диване после того, как допил свой напиток и поспорил с ней. Сев, я пробежался пальцами по волосам. Мне не стоило удивляться тому, что Алекса планировала пойти сегодня на вечеринку. Не дай бог, она пропустит вечеринку, особенно в канун Нового года. Вероятно, я проявил к ней больше доверия, чем она заслужила по части самоотверженности.
Желудок заурчал. Я не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Может, вчера? Думаю, это был обед в итальянском ресторане между утренней и обеденной встречами в похоронном бюро. Покопавшись в холодильнике, я достал тарелку, заказанную этим утром, и набрал антипасти пальцами. Пока набивал рот, начал звонить мой телефон, и сначала я его проигнорировал. Но сразу после этого он снова зазвонил, и я потянулся, чтобы проверить звонившего. Это был местный номер, один из знакомых мне. На третьем звонке я покопался в телефонной книжке в своей голове и наконец понял, почему он мне знаком.
Я связывался по нему последние несколько месяцев, каждый раз, когда здоровье моего отца ухудшалось. Звонила Больница Ленокс Хилл.
***
Водитель такси кричал на меня, когда я побежал к входу в отделение неотложной помощи. По-видимому, я вышел в такой спешке, что забыл закрыть дверь машины.
— Мои жена и сын попали в автомобильную аварию. Их доставили на скорой, — крикнул я женщине в круглое отверстие в стене из оргстекла, за которой она сидела.
— Фамилия?
— Джаггер.
Она посмотрела вверх и приподняла одну бровь.
— Эти губы, я должна спросить. Какое-нибудь отношение к Мику?
— Нет.
Она сделала важное лицо, но указала на дверь слева от меня.
— Комната 1А. Я позову вас.
Тупая травма живота. Вот что сказал нам доктор два часа назад. Алексе были нужны несколько швов на голове, но Бэк не был настолько удачлив. Его автокресло приняло на себя весь удар, когда водитель цветочного фургона не справился с тормозами и проехал на красный свет на переезде через пробку. Он пытался избежать столкновения, но в конечном итоге удар пришелся на заднюю часть автомобиля Алексы. Как раз в то место, где сидел Бэк.
Врачи заверили нас, что его травмы не угрожают жизни, но УЗИ показало угрозу его левой почке, по крайне мере, небольшой разрыв, который нужно было сразу исправить. Теперь я ждал, пока медсестры принесут мне бланк согласия на операцию. Бэк мирно спал, когда я сидел возле его кроватки. У Алексы был очередной неврологический тест в соседнем кабинете.
После того как пришёл врач и рассказал мне о рисках процедуры, медсестра принесла пачку форм для заполнения. Медицинское согласие, согласие на обработку конфиденциальных данных, страховые данные, последняя форма была о прямом переливании крови.
Медсестра пояснила, что перед операцией Бэка у них не было времени на сбор крови от нас, и на тот случай, если ему понадобится кровь, ему могут дать ее из банка крови. Тем не менее, мы могли бы сдать нашу и хранить ее для его дальнейшего использования, если понадобится. Я заполнил форму, чтобы можно было подобрать и сопоставить образцы крови, пока мы ждем, и попросил медсестру получить подпись Алексы в соседнем кабинете. Я не хотел оставлять Бэка одного на случай, если он проснется.
Следующие несколько часов, пока мой сын был на операции, были адом. На то, чтобы к нам вышел и поговорил ассистент хирурга, ушло два часа. Он спустил бумажную маску.
— Все не так просто, как мы изначально думали. Повреждение почки вашего сына обширнее, чем показало КТ. Сейчас мы пытаемся зашить разрыв, но он окружает сосудистую ножку, которая содержит артерии и вены, соединяющие ее с аортой. Мне нужно, чтобы вы поняли, существует шанс, что мы не сможем сделать это достаточно хорошо, чтобы безопасно оставить почку внутри тела вашего сына. Если это так, ему нужно будет пройти частичную или полную нефрэктомию.
Он пытался убедить нас в том, что иметь одну почку — это прекрасно. Я знал кучу людей с одной почкой, но если мы были рождены с двумя, я хотел, чтобы мой сын использовал обе, если есть такая возможность.
Мы с Алексой почти не разговаривали, кроме случаев, когда я убеждался, что она в порядке. Я сфокусировался на Бэке, и часть меня злилась на нее из-за аварии. Не то чтобы это была ее вина, но если бы она не была так обеспокоена покупкой еще одного чертового платья для сегодняшнего выхода, ничего из этого не случилось бы.
— Я видел кофейный аппарат возле лифтов. Хочешь кофе?
Алекса кивнула.
Когда я вернулся с двумя кофе, Алекса уже разговаривала с медсестрой.
— О, мистер Джаггер. Вот ваша карта крови. В ней ваша группа, если вам когда-нибудь это понадобится. Мы даем такую всем, кто претендует на донорство.
— Спасибо. Я подхожу Бэку в качестве донора?
— Позвольте глянуть его карту. — Она подошла к изножью кровати, где была приколота медицинская карта. Пролистав страницы, она сказала: — вы везунчик. Не часто случается, чтобы приемный отец мог стать донором.
— Я его настоящий отец, а не приемный.
Медсестра повесила медицинскую карту обратно на переборку изножья кровати и вернулась к папке, которую принесла с собой. На ее лице отразилось недоумение.
— Ваша группа нулевая. У Бэккета — четвертая. — Она нахмурилась. — Вы говорите, что Бэккет ваш биологический сын?
— Да.
Она посмотрела на Алексу, затем — на меня и покачала головой.
— Это невозможно. Человек с нулевой группой генетически не может зачать ребенка с четвертой.
Я был истощен от одного адского дня, между похоронами отца и аварией, в которую попали мои жена и сын. Я, наверное, недопонял.
— Значит, в лаборатории допустили ошибку?
Медсестра покачала головой.
— Обычно они точны… — она снова пробежала взглядом между мной и моей женой, — но я попрошу их повторить процедуру.
После этого она практически выбежала из комнаты.
Я повернулся, чтобы посмотреть на жену, чья голова была опущена.
— Это ведь ошибка в лаборатории, правда, Алекса?
Меня чуть не вырвало, когда она подняла взгляд. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы я знал ответ.
Ошибки не было.
Не было гребаной ошибки!
Бэк не был моим сыном.
Глава 26
Эмери
— У тебя есть сын? — я вывернула шею, чтобы посмотреть назад на Дрю. Мы все еще были в ванной, поэтому, сидя между его ног, маневрировать было не так-то просто.
Дрю кивнул с закрытыми глазами, прежде чем открыть их и посмотреть на меня. В выражении его лица было столько боли; мой желудок упал в ожидании того, что последует далее.
— Длинная история. Как насчет того, чтобы выбраться отсюда, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть, пока буду объяснять?
— Ладно.
Дрю вылез первым, чтобы достать для нас полотенца. После того как вытерся, включая трехсекундное поглаживание волос полотенцем, он обернул его вокруг талии и предложил мне руку.
Его лицо все еще выражало задумчивость, и мне хотелось поднять ему настроение. Что бы он ни собирался рассказать о своем сыне, было ясно, что история будет непростой.
Я взяла его руку и вышла из ванны.
— Сейчас ты выглядишь так, словно можешь стать лицом рекламы геля для бритья, а я, вероятно, выгляжу, как мокрая мышь.
Волосы прилипли к лицу, и я обрадовалась запотевшему зеркалу, так я могла не видеть своего отражения.
Дрю обернул меня роскошным полотенцем и начал вытирать.
— Вы предоставляете прекрасные спа-услуги, — поддразнила я, когда он потянулся, чтобы вытереть одну ногу, а затем — вторую.