23 июня.
Олонецкое направление
Ожесточенные бои за мощный опорный пункт Карельская. Здесь финская система обороны включала в себя шесть населенных пунктов: Филипповскую, Чудову Гору, Попово, Лутково, Климово и саму Карельскую. Противник, поддерживаемый тяжелыми минометами и дальнобойной артиллерией из Самбатуксы, оказывает упорное сопротивление.
Тулоксинский плацдарм
В 6:20 высадка подразделений первого броска была закончена. Десантникам везло - всего шестеро раненых. Катера и боты ушли к транспортам за подразделениями первого эшелона.
Берег Ладожского озера (1км северо-западнее устья реки Тулокса)
...Опергруппа бежала среди сосен. Проскочили неглубокие окопчики - пустые, необжитые. Яростно благоухала утренняя хвоя. За спиной начали переговариваться пулеметы, лопались снаряды. Разок громыхнуло слева - на головы посыпались сучки - то ли перелет, то ли недолет.
- Живенько, живенько! - торопил Коваленко.
Главное - проскочить дороги - всего в километре, параллельно берегу, идут две дороги: железная и шоссе. Проскочить, и группа окажется в тылу у финнов. Преследовать и отлавливать с собаками едва ли станут - помасштабнее проблемы у противника найдутся.
Есть собаки в финских подразделениях? Вроде не встречалось упоминаний, когда товарищ Земляков спешно переключался с Румынии на чудный край озер и лесов. Тьфу, совершенно ведь ничего не запомнил.
Женька бежал за начальником - Попутный выбирал дорогу, колобком катился между деревьев, избегая валежника и камней. Вроде как один бежит - не оборачивается, полностью на лесе сосредоточен. Вот индеец кабинетный, однако...
- Живенько! Леха, не спотыкайся, здесь рукой подать, - бормотал Коваленко, рыся замыкающим.
Попутный предостерегающе вскинул руку. Стоп. Впереди был просвет...
'Железка'... Левее, у насыпи, вроде бы кто-то был, доносились неопределенные звуки, но за кустами разглядеть ничего не удавалось. Женьке было приказано прикрывать - лежал в канавке - штаны промокли мигом. Ладно, будем считать, что еще с озера не высохли. Начальство выжидало - вот легли метрах в ста у невысокой насыпи два снаряда - Попутный метнулся через рельсы, исчез.
- Давай! - старлей подпихнул Лешку, потянулся к старшине, отдернул лапу. Впрочем, Мариша и сама не медлила - вместе с радистом скатились на ту сторону. Большой ловкой ящерицей скользнул за насыпь Коваленко...
- Перебирайся, Захарыч, - сказал Женька лежащему за кустиком Торчку.
- Отож мне прикрывать офицерство потребно, - неуверенно сказал ефрейтор.
- Ага, самопожертвенно златопогонную гвардию своим телом заслонять обязуешься? Пошли, говорю...
Вместе вскочили на насыпь - пахнуло креозотом от шпал, металлом и смазкой - ездят, значит, финны частенько. Оказалось, пригибался рядовой Земляков слишком низко, - автомат сберег, а левая свободная рука обо что-то зацепилась. Довольно болезненно...
Скатились прямо в кусты, за ними было погуще - ага, опять канава. Под сапогами чавкнуло. Женька на локтях дополз до ближайших деревьев.
- Да вы там спите, что ли, медвежья рота? - зашипел Коваленко. Легко скользнул обратно к насыпи, ладонями и стволом 'Суоми' поправил примятую траву - действительно, как два кабана ломилось. Старлей попробовал вернуть на место надломленную веточку - не очень получилось. Вернулся под защиту опушки, глянул укоризненно:
- Не в городе, Евгений. Ты же не непосредственно от бронтозавра свой род ведешь. Должен, вроде бы, в первую очередь элегантность и подвижность примата унаследовать...
Попутный погрозил пальцем, призывая заткнуться.
Опергруппа оказалась зажата между железной дорогой и шоссе - узкая полоса, всего в полусотню метров, просвечивала насквозь. Было видно, как по шоссе, больше смахивающему на средненький большак, спешат повозки - возницы нахлестывали лошадей. На двуколке привстал капрал - замахал кепи, что-то проорал. М-да, все же какой сложный язык...
Навстречу повозкам пронесся пикапчик с солдатами - машинка, с виду близкая родственница незабвенной 'Антилопы-Гну'. Финны висели гроздьями, жалобно скрипели рессоры дряхлого транспорта. Что-то свалилось, со звоном покатилось за машиной... Пикапчик взвизгнул, затормозил, дал задний ход... Опергруппа замерла, уткнувшись носами в траву. С машины плюхнулся коротконогий рядовой, побежал за оброненной каской. Из переполненного кузова растяпу подбодрили - несколько слов опергруппа вполне поняла. Матюкаться за двадцать с лишним лет независимости уроженцы Суоми-красавицы не разучились.
Женька отчетливо видел несчастное лицо рыжего мальчишки, бегущего обратно к машине. Ага, не по себе финнам. Не ждали гостей озерных.
Пикапчик газанул, рванулся вперед...
- Надо перебираться, - прошептал Коваленко.
- Еще кто-то катит, - сказал майор.
Стучали тележные колеса, бухтел двигатель... И вдруг всё это накрыл нарастающий рев в воздухе. Над шоссе шла тройка 'илов'...
Стук авиапушек и пулеметов, рев винтов, казалось, завис над головой. Господи, да не вертолеты же они?! Женька зажмурился. Эх, каску не взял. Разве что лопатка жопу прикроет...
Пронеслись. Ржала на шоссе лошадь, а в ушах еще сплошь ревело и трещало. Землякову ощутимо сунули по локтю носком сапога. Ага, вот он, момент...
Группа проскочила через шоссе. Метрах в шестидесяти еще лежали в кювете два финских солдата, закрывали головы руками. Неслась по шоссе обезумевшая лошадь, стучали тележные колеса... Замер грузовик с распахнутыми дверцами...
...Остановились в чаще, у поваленного дерева. Все задыхались, Лешка, отягощенный рацией, сполз-рухнул на ствол. Под ногами было влажно - болото впереди.
- Так, всем оправиться и облегчиться во всех смыслах этого слова, - скомандовал майор. - Полдела сделано. Теперь передых пять минут, избавляемся от излишеств оборудования и снаряжения и гуляем лесом...
Там, на берегу Ладоги, канонада всё нарастала...
В 9:20, под огнем, была закончена высадка первого эшелона. Финны успели подтянуть силы: по десантником били минометные батареи, подошел бронепоезд ?2 . Но десант действовал организованно. С первым броском на берег высадилась комендантская служба, захваченные плацдарм был разбит на три участка и срочно оборудован знаками, указывающими направление. Были развернуты два пункта связи, строились причалы для приема и выгрузки техники...
Полевую сумку со словарями Женька с превеликим удовольствием прикопал вместе с остальными 'цивилизационными излишками'. Дерево на всякий случай пометили. Майор, вынув из 'сидора' свой замечательный портфель, со вздохом извлек особо ценную папку, а сам уникальный предмет кожгалантереи тоже пошел под мох.
- Не коситесь, Шведова. Нет там никаких тайн будущего.
- Да мне-то что? Не нужны мне секреты вашего будущего. У нас тут всякой погани и так хватает.
- Вы место все-таки запомните, Марина Дмитриевна. Секретов нет, но бумаги интересные. Вот пронзит финская пуля мою грудь на полувздохе, и сгниет все бесполезно. Заметки, размышления о жизни, сберкнижка... Да и сам портфель жаль - ручная работа, в ГУМе такой нынче не прикупишь. И вот чего история вам, Мариночка, уж точно не простит, так это пропажи 'Тайны Чапман'.
- Та що опять за 'Тайна'? - с опаской спросил Торчок.
- Я в свободное время пишу, - проникновенно признался майор. - Либретто мюзикла. В смысле, оперетты. Об отважной рыжей разведчице. Нашей, естественно. Такой патриотичной и обаятельной шпионке.
Шведову передернуло, Леха спешно отвернулся. Торчок подумал и уточнил:
- Отож с танцами и хором?
- Всё согласно законов жанра, - заверил Попутный. - Земляков, я не понял, что за ухмылки? Музыка облагораживает, что общеизвестно и подтверждено как советскими, так и буржуазными зарубежными исследованиями. Между прочим, если сам Григорий Васильевич Александров за киноверсию моей пьесы возьмется, то ничуть не хуже 'Цирка' получится.
- Перестаньте, товарищ майор, - сказала Шведова. - У нас оперетки спросом не пользуются. Особенно бесстыдные и про воров-шпионов.
- Отказываетесь, Марина Дмитриевна, от тезиса о классово-близкой прослойке?
- Кто классово-близкие? - изумилась старшина. - Шпионы?
- Шпионы, это само собой. Я воров и прочих хулиганов имел в виду. Платформа-то у них наша, рабоче-крестьянская.
Мариша онемела, Женька тоже не совсем понял. Зато Торчок заворчал:
- Не, то застарелое заблуждение. Отож, у вас они, может, и классово-близкие, а у нас сидят плотно.
- Вот! - встрепенулся майор. - О лагерях! О мильенах невинно пострадавших. Давай, Павел Захариевич, рубани правду-матку. Кому, как ни тебе сказать. С твоим-то уникальным опытом и образованием.
У Торчка, кажется, даже щетина дыбом встала. Было, было у Павло Захарыча слабое место.
Попутный откровенно любовался произведенным эффектом. Тут Коваленко не выдержал и намекнул:
- Нам бы двигаться. Время...
- Опергруппа, встать! - совершенно иным, командным тоном рявкнул иезуит-майор. - Бегом марш!
Километров пять пролетели на одном дыхании. Злость - допинг действенный, особенно когда начальство над тобой куражиться и послать его ну никак нельзя. Личный состав порядком обозлился. Трофимову, мало что понявшему, конечно, тяжелее приходилось, но рацию у него старлей забрал, и Леха на ногах держался. Вели группу то сам майор, то Коваленко - маршрут проработали тщательно. Женька и сам понимал, как идет группа, не заблудился бы, хотя скорость бы ощутимо подрастерял.
... Опять болото, в сапогах чавкало гуще - шли быстро, не особенно разбирая дороги и держась подальше от тропинок. Форсировав Тулоксу, группа обогнула хуторок Сяндеба. Где-то здесь был стык участков ответственности финской Ладожской бригады береговой обороны и 15-й пехотной бригады. Но эти детали сейчас были неважны - главное, проскочить, не наткнуться.
...Светлые сосны, снова кочки, вздохи топкой почвы, свободные камуфляжные штаны и бриджи под ними облепляют ноги веригами тяжкими, облако комарья звенит...
Далеко за спиной громыхало. Там озеро, десант, бой разгорается... Ох, господи, вода там чистая, а комаров почти и нет...
В 14:25 началась выгрузка второго эшелона десанта. Финны пристрелялись, точно клали мины у берега и у наскоро сооруженных причалов. Напряженно работали катера и катерные тральщики, непрерывно отсекая высадку дымовыми завесами. На суше тоже не терялись: удачно зажгли дымовые шашки - ветер дул с берега, и тендеры и мотоботы сновали в коридоре, непроницаемом для финских корректировщиков огня. Порядок высадки соблюдался: транспорты делились на три группы, каждый корабль обозначался сигнальным флагом, и командиры высадочных средств четко забирали десант 'своего' номера.
Но и сложностей хватало. Сгружать пушки и машины на хлипкие мостки было сложно, баржа с боеприпасами к берегу подойти не смогла, и на челночные рейсы тендеры теряли уйму времени.
Десант уцепился. Дымы прикрывали, финнов уже отбросили от уреза воды, и огонь вражеских пулеметов не доставал район высадки. Подошедшая финская пехота при поддержке бронепоезда дважды пыталась атаковать, но была отбита. Развернувшись в боевой порядок, десантники контратаковали, перехватили железную дорогу и шоссе. Были захвачены три пушки, трактора и автомашины...
* * *
- Отдохнули? Полежали? Пора и честь знать.
Лично переводчик Земляков отдохнуть не успел. Группа лежала под песчаным обрывчиком. Журчал хрустальный ручеёк - хотелось сунуть потную искусанную рожу в холодную воду, прополоскать рот. Но еще больше хотелось лежать и вообще не шевелиться. Хоть еще секундочку. Загнали товарищи командиры... <
Коваленко сидел наверху, у березы - охранял вымотавшийся личный состав. Да, спортсменов здесь мало. Вот, откуда у Лешки силы берутся? Да и Мариша тоже чуть жива. Тут тренируешься ежедневно и продуманно, да и то язык на плечо свесил. Ладно Торчок, ему, кривоногому, по кочкам скакать самое то...
А Попутный уже стоял на ногах, чистил веточкой сапоги измазанные и умолкать явно не собирался.
- Ничего, еще минутку полежите. Эх, физподготовка у вас не та. Да я понимаю - тяжелое время. Разруха, неурожаи, долгоносик, врагами засланный. Агрономия не на высоте. Ничего, товарищи, все наладиться. Вот помяните мое слово - мы хлеб и мясо еще спихивать на экспорт будем. В Африку и Аравию там разную. А самим придется от ожирения лечиться.
Торчок что-то промычал.
- Не верите? - обиделся майор. - Да вы на Евгения не смотрите. Он невестой и университетской учебой замучен. У нас стандарт комплекции вроде как у меня или старшего лейтенанта. Здоровяки! Старший лейтенант, между прочим, на чистом рыбьем жире вскормлен. Да там у него, в балтийском анклаве, даже курей рыбьей мукой вскармливают. Дешево, калорийно, удобно. И никаких карточек. Хоть ужрись той курой тресковой. Потом на воды в Швейцарию или, к примеру, в Турцию поезжай, лечись, приводи печень в порядок. Хотя и от крепости желудка многое зависит. Вот, наш Валерий Сергеевич, к примеру...
- Товарищ майор! - не выдержал наверху старлей.
- Коваленко, вы на посту или я именно для вас радиоточку изображаю? - ласково осведомился у невидимого часового Попутный. - По прибытию на базу доложите начальству. Полагаю, придется вам ремонтом казарменного санузла заняться. Там у вас дозатор шампуня барахлит, да и биде пора бы поменять.
- Вот сука! - отчетливо сказала Шведова.
- Это ты, девушка, кому? - с любопытством уточнил майор.
- Это я про кур ваших рыбных. Их только собакам бродячим жрать, - старшина оперлась о винтовку и плечо Торчка, встала. - Так, говорите, пора, товарищ майор?
Они шевелились. Сами. Леха, которого так и кривило набок, коренастый ефрейтор с тяжело набитым вещмешком. Девушка с лицом, вновь опухшим от комаров и слез, которых не замечала. Они ровно три года живут в войне. И еще почти год будут жить. До следующего мая. Если, конечно, доживут.
Майор, не оглядываясь, уходил кромкой болотца. Автомат под рукой, капюшон накинут - вот же гад неутомимый. Вытягивалась цепочка опергруппы. Съехал с обрывчика Коваленко.
Женька ковылял, дожидаясь, когда одеревеневшие ноги оживут. Потихоньку начали гнуться, Земляков догнал скрюченного радиста:
- Лех, давай-ка мне диск запасной.
- Да, товарищ лейтенант, вы и так все у меня забрали.
- Давай-давай, на месте сразу верну. А мне для равновесия пригодиться.
К озерцу вышли. Песок под ногами почти ровный, плотный, удобный. Лешка неуверенно оглянулся.
- Да спрашивай, пока никто не слышит, - пробормотал Женька.
- Если как бы представить... Ну, предположить в принципе. Про карточки и заграницы майор загибает?
- В общем-то, нет. Насмешничает, конечно. Но по сути, правда. Только знаешь, счастья нам это изобилие не добавило. Народ недоволен. И тем, что дороговато, и вообще...
- Сажают? Вредителей много?
- Фиг его знает. В смысле, за вредительство уж точно очень немногих гребут. Вот дураков по пьяни, за воровство, за иное жульничество - этих хватает.
- Странно, - сказал радист. - Карточки отменили, жить можно, а не живется. Еще война будет?
- Так, локальные. По окраинам, - Женька вздохнул. - Большая, может, и будет, но в будущем. А ты о репрессированных... Сидит кто из родных?
После паузы Леха пробормотал:
- Если честно, не знаю, товарищ лейтенант. У бати брат был, дядька мой. Комбриг, орденоносец. Сгинул в 38-м. Вместе с семьей. Тетя Вера, сын их, тезка Лешка - на год меня старше. Мы к ним в Одессу в гости ездили. Отец через год письмо в органы написал. Ответили уклончиво - мол, местонахождение неизвестно. Комбрига и неизвестно? Не вериться как-то. Может, спросите майора вашего? Он, кажется, всё про всех знает.
- Спрошу при случае. Но результат, сам знаешь...