– Речь идет о вещах посерьезнее, – сообщил он, с крайней осторожностью возвращая чашку на блюдце. – Значит, Ребус ничего вам не рассказывал?
– О Саммерхолле? – Она дождалась его кивка. – Ни слова.
– В таком случае, – сказал Фокс, понизив голос, хотя в кафе, кроме них, никого не было, – вы, вероятно, ничего не слышали о святых?
– Только о музыкальной группе с таким названием.
– Это тоже была группа, только преступная, как я думаю. «Святые Тайного завета» – так они себя называли.
– И что это значит?
– Я не уверен – имеющиеся в прокуратуре материалы, судя по всему, далеко не полны.
– Прямо что-то масонское.
– Возможно, вы недалеки от истины.
– И полицейские из отделения на Саммерхолл-плейс были членами этой организации?
– Они были ее единственными членами, Шивон. Если кто работал там в то время в уголовном розыске, значит он был одним из святых Тайного завета…
4
Ребус сидел в своем «саабе» и смотрел на коттедж. Он приехал на машине и, значит, пить не сможет, но оно и к лучшему, если он вдруг почувствует необходимость по-быстрому свалить. Небо было чистое, светила луна. Всего около градуса выше нуля, и лужи на дороге поблескивали ледком. Руки Ребуса сжимали баранку. Он пока не видел, чтобы кто-нибудь вошел внутрь. В обоих окнах нижнего этажа горел свет. На втором этаже в спальнях за задернутыми занавесями под черепичной крышей было темно. Ребус немного приоткрыл окно в машине и закурил. Может быть, никто и не придет. Ему сказали в семь, а сейчас уже десять минут восьмого. Вот позвонит он в дверь, а окажется, что там, кроме Дода Блантайра и Мэгги, никого. Вот будет чудно. Он затянулся, прищурился – дым ел глаза. Может быть, Дод неподвижно лежит в постели. Может, его усадили в гостиной и там же, у стены, стоит его кресло-туалет. А Мэгги? Наверно, совсем вымоталась – целыми днями ухаживает за ним и сама понемногу сдает. Может, она спросит, почему Ребус так ни разу и не зашел, не прислал открытку на Рождество, хотя она продолжает ему писать.
Надеюсь, скоро увидимся. С любовью от Дода и Мэгги.
Имя мужа стоит первым, но написано ее почерком. Хочет ли он провести вечер в тесной компании с ними? О чем им говорить, кроме как о прошлом? Что она приготовила – сэндвичи или какое-то подобие ужина и ему придется стоя или сидя жонглировать тарелкой?
«Вот черт», – пробормотал он, стряхивая пепел в окно.
– А ну не сорить! – рявкнул кто-то у него над головой, и по крыше «сааба» грохнул кулак.
У Ребуса чуть сигарета не выпала из пальцев. Ругаясь на чем свет стоит, он уставился на ухмыляющуюся физиономию наклонившегося к нему Эймона Патерсона.
– До инфаркта меня довести хочешь? – притворно возмутился Ребус.
– Старый трюк копов – незаметно подкрасться к подозреваемому.
Ребус поднял стекло, вытащил ключ из замка и открыл дверцу.
– Ты хочешь сказать, что пришел пешком? – удивился он и вышел из машины.
– Приехал на автобусе. – Кивнув на «сааб», Патерсон спросил: – Предлагаешь развести всех по домам?
– Как во времена Саммерхолла.
– Да ладно, тебе только раз или два пришлось нас всех развозить.
– И очищать заднее сиденье от блевотины.
– Кажется, это другая машина.
– Да, не совсем та.
– Я даже помню еще, как твоя жена жаловалась, что запах не уходит.
– Пришлось в конце концов продать ее со скидкой.
– Машину или жену? – Патерсон подмигнул и похлопал Ребуса по плечу. – Ну, готов навестить инвалида? А то мне показалось, что ты сдрейфил.
– Просто боялся, что придется мне там солировать.
– Да разве святые это допустили бы? – Еще один ободряющий хлопок по плечу – и Патерсон направился ко входу в коттедж.
Мэгги Блантайр открыла не сразу. В теплом, приветливом свете ему показалось, что она совсем не состарилась. Пепельно-светлые волосы падали на ее голую шею, плечи у нее, как и раньше, были широкие, а талия узкая. В ушах и на пальцах дорогие с виду украшения и безупречный макияж.
– Мальчики! – сказала она и распахнула руки, чтобы заключить в объятия сначала одного, потом другого. – Скорее в дом с холода.
Тут же на пороге Патерсон получил поцелуй сначала в одну, потом в другую щеку, затем наступила очередь Ребуса. Расцеловавшись с ним, она поймала его взгляд и секунду смотрела ему в глаза, потом провела пальцами по его щеке, стирая помаду.
– Джон, – сказала она, – я так надеялась, что ты придешь. – Закрыв дверь, она взяла его под руку и повела в дом. – Разоблачайтесь. – Она кивнула на перила лестницы, где уже висело верблюжьего цвета пальто, из кармана которого торчал красный шарф.
– Стефан пришел? – спросил Патерсон.
– Ты же детектив, – неторопливо проговорила Мэгги, – вот сам и догадайся.
– Я всегда говорил, что верблюжий цвет делает его похожим на продавца подержанных автомобилей. – Патерсон положил на перила свою теплую куртку.
Ребус долго боролся с собственным пальто, пока Мэгги не помогла ему. Он обратил внимание на подъемник, прикрепленный к стене у основания лестницы.
– Я не знал, уместно ли принести бутылку, – извинился он.
– Важно, что вы, ребята, пришли, все остальное – ерунда, – успокоила она Ребуса, снова прикоснувшись к его руке. – Теперь прошу за мной.
Они миновали небольшую столовую и вошли в гостиную. Дод Блантайр, одетый, сидел в обычном с виду кресле, рядом с ним на сервировочном столике стоял стакан с жидкостью оранжевого цвета. С дивана поднялся Стефан Гилмур, переместив стакан с виски из правой руки в левую.
– Здорово, Жиртрест, – сказал он. Они с Патерсоном обменялись рукопожатием, потом наступила очередь Ребуса. – Давненько не виделись, Джон.
– Стефан. – Ребус разглядывал своего старого босса. Тому было немного за семьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. В черной футболке, пошитом на заказ пиджаке, плисовых брюках цвета ржавчины и коричневых туфлях-лоферах. Оставшиеся редкие волосы были аккуратно разложены по голове, чтобы максимально прикрыть лысину. Проницательные голубые глаза и здоровый румянец на щеках.
– Ты останешься в городе? – спросил Патерсон.
– Нет, – снисходительно улыбнулся Гилмур, – меня отвезет мой водитель.
– Водитель? У меня на сегодня тоже водила образовался. – Патерсон махнул рукой в сторону Ребуса.
Потом он направился в угол комнаты, где сидел Дод Блантайр, приветственно стиснул его плечи.
– Ты уж прости, что не встаю. – Одна сторона лица Блантайра обвисла, отчего речь его была не вполне разборчивой.
– Ты молодцом, Дод, – сказал ему Патерсон.
Блантайр кивнул и обратил взгляд на Ребуса.
– Вот он, бродяга, – сказал он. – Я уж думал, пьянство тебя сгубило или ты уехал в какую-нибудь Испанию.
– Много работы, – извинился Ребус, виновато пожав плечами.
– Ну, раз уж мы тебя залучили, не дадим тебе умереть от жажды. Мэгги!
Она открыла шкафчик с бутылками. Ей, по-видимому, наперед было известно, что Патерсон будет пить «Хайленд-Парк».
– Тебе то же, Джон?
– Мне, пожалуй, стаканчик вот этого. – Ребус кивком показал на стакан Блантайра.
– С тремя порциями водки или без?
– Без.
– Дод сам знает, что ему лучше не пить.
Она принялась наливать сок из литровой картонки.
– Доктора хотят изгнать из жизни все радости, – пожаловался Блантайр.
И опять Ребусу пришлось напрячься, чтобы разобрать, что говорит его старый коллега.
– Рассаживайтесь, – приказала Мэгги, раздавая стаканы. Для троих мужчин на диване едва хватило места. Мэгги устроилась на свободном кресле. – Ну, за нас, – сказала она, поднимая стакан и обращаясь ко всем присутствующим. Но, поняв свою ошибку, тут же подошла к мужу, вложила ему в руку стакан и поддержала, пока он пил через соломинку. Когда у него по подбородку потянулась оранжевая ниточка, она отерла ее тыльной стороной пальца, сверкнув кольцом.
– Хорошо, что вы все пришли, – сказала она, снова садясь. – Верно я говорю, Дод?
– Да, – подтвердил он. – Святые Тайного завета…
– Давненько я не слышал этих слов, – разулыбался Стефан Гилмур.
– Это потому, что ты теперь вращаешься в других кругах, – напомнил ему Патерсон. – Футболисты, кинозвезды…
– Не так часто, как ты думаешь.
– Но твой отель в Дубае по-прежнему действует?
– Ну, это как подушка безопасности и на случай финансовых песчаных бурь, – сказал Гилмур.
Ребус, сидевший по другую сторону дивана, не мог толком видеть своего прежнего босса, не наклонившись вперед. Гилмур в Саммерхолле был инспектором, Патерсон и Блантайр – сержантами, а Ребус всего лишь констеблем, как и другой новичок Фрейзер Спенс. Но Спенс погиб десять лет назад в Греции, попал в аварию на мотоцикле. На его похоронах четверо оставшихся святых и встречались в последний раз.
– Ты о чем думаешь, Джон? – спросила Мэгги Блантайр, покручивая белое вино в бокале.
– Я думаю, что не стоило мне приезжать на машине. – Он выразительно посмотрел на свой апельсиновый сок.
– Оставь ты ее здесь – завтра заберешь.
Но Ребус не поддался соблазну.
– Говорят, ты все еще работаешь? – сказал Дод Блантайр.
– Какое-то время был в отставке – работал на гражданской должности в отделе по расследованию глухарей…
– Это тот отдел, который был организован Грегором Магратом?
– Теперь отдел закрыли, я подал на восстановление, и мне повезло.
– В строймаркеты «Би энд Кью» тоже набирают старикашек, – пошутил Патерсон.
– Джон всегда был трудягой, – сказал Блантайр.
– А удар, случайно, на твою память не повлиял, Дод? – с ухмылкой спросил Патерсон. – Джон всегда был ленивый сукин сын. – Он повернулся к Ребусу. – Ну-ка, поддержи меня, Джон!
– Ты путаешь Джона с беднягой Фрейзером, – вмешался Гилмур. – Это Фрейзер всегда исчезал и шлялся по магазинам.
– Ой ли? – Патерсон нахмурился, силясь напрячь память.
– Жиртресту больше виски не давать, – предупредил жену Блантайр. – У него и так с головой плохо.
Немного посмеялись, снова выпили. Ну, это еще ничего, подумал Ребус. Правда, он знал этих людей – их настроение могло измениться в одну минуту.
– А евангелие у кого-нибудь сохранилось? – спросил Гилмур, выбрав момент, когда ненадолго воцарилась тишина.
– Не помню, что с моим случилось, – сказал Блантайр. – Мэгги думает, что оно попало в мусорный контейнер, когда мы вычищали гараж.
– Жаль, жаль.
Блантайр посмотрел на Гилмура.
– Ты-то рад, что вовремя ушел, – заработал больше денежек, чем все мы вместе.
– Сколько у тебя сейчас гостиниц, Стефан? – спросила Мэгги.
– Они не совсем мои. Я, похоже, добился того, что возглавил компанию.
– И все же сколько?
– По последним подсчетам, семнадцать.
– Наверно, гребешь премиальные мили от авиакомпаний.
– Да, я на короткой ноге с персоналом в Эмиратах.
Она улыбнулась, словно от души радуясь за него.
– По-прежнему встречаешься с этой моделью?
– Она не модель, она работала на телевидении.
– Ну, это почти то же самое – нужно иметь лицо и фигуру.
Гилмур задумчиво кивнул.
– Мы по-прежнему вместе, – подтвердил он. – Хотя и не женаты.
– Мы читали про тебя в газетах – про весь этот сыр-бор, связанный с референдумом.
– «Стефан Гилмур говорит „нет“», – процитировал Патерсон. – Рассчитываешь получить титул?
– Ты же вроде с этим твоим приятелем-футболистом собирался купить стадион «Тайнкасл» – передумали? – полюбопытствовал Дод Блантайр.
– Ну что вы мне тут допрос устроили, – жалобным голосом проговорил Гилмур. – Мы-то с вами знаем, в какой кошмар могут превращаться допросы. – Он ностальгически улыбнулся и отхлебнул из стакана.
– Расскажи про себя, Джон, – обратилась Мэгги к Ребусу. – С Роной ведь ты расстался? У тебя одна дочь?..
– Не трогай его, – сказал Блантайр жене. И доверительно сообщил Ребусу: – Слишком много мыльных опер, Джон, вот в чем беда.
– Ну, я, пожалуй, поставлю пироги в духовку, – сказала Мэгги, поднимаясь на ноги. Ее муж кивнул.
– Пироги? – переспросил Патерсон.
– Дод решил, что это будет в тему. Он всегда говорит, что в свое время вы, ребята, года два сидели на одних пирогах.
– Похоже на то. – Паттерсон похлопал по животу, но не своему, а Ребуса. – Джон и Фрейзер бегали их покупать.
– Тогда я оставлю вас на минутку. – Она подошла к мужу и поцеловала его в лоб, а уж тогда направилась на кухню.
Как только она вышла, Блантайр попросил закрыть дверь. Стефан Гилмур поспешил выполнить его просьбу.
– Вы, все трое, подойдите ко мне, – сказал Блантайр. И три гостя приблизились к его креслу. – Я не хочу говорить громко.
– Что происходит, Дод? – спросил Гилмур тоже вполголоса.
– В последние несколько раз, когда я был у лекарей, Мэгги я с собой не брал. Поэтому она не знает, что дела мои плохи. Причина не только в ударе. Моторчик совсем износился.
– Сочувствую, старина, – сказал Патерсон.
– Мне осталось несколько месяцев. По крайней мере, я на это надеюсь. Но до меня доходят слухи, что они могут оказаться совсем не такими приятными, как хотелось бы. – Он оглядел каждого из них. – Элинор Макари вышла на тропу войны.
– Макари? – переспросил Гилмур.
– Генеральный прокурор Шотландии, – просветил его Ребус.
– Она намерена пересмотреть дело Сондерса.
– На кой черт ей это нужно?
– На тот, что она это может. Закон теперь разрешает повторно привлекать за одно и то же преступление, если ты еще не в курсе.
– Не в курсе, – признался Гилмур.
– Не то чтобы разрешает, – счел необходимым уточнить Ребус. – Но в некоторых случаях можно потребовать провести новое расследование.
– Но это было тридцать лет назад, – возразил Гилмур. – Не думают же они, что мы помним…
– Ну, вопросы задавать им это не помешает. – Патерсон повернулся к другу. – Представляешь свою фотографию в газетах, Стефан? Но не под ручку с телезвездой, а рядом с Билли Сондерсом анфас и в профиль.
– А жив ли он вообще – Сондерс? – спросил Гилмур.
– Макари не уцепилась бы за него, будь он мертв, – сказал Блантайр и добавил: – В горле что-то пересохло, может мне кто-нибудь…
Патерсон поднял стакан и, согнув соломинку под нужным углом, дал Блантайру напиться. Гилмур тут же достал чистый платок из кармана, чтобы вытереть бедняге подбородок.
– И что будем делать? – спросил он.
– Просто я вас, ребята, предупреждаю, – сказал Блантайр. – Мне что – через несколько месяцев мне будет все равно. Но вот вам нужно быть начеку…
Гилмур повернулся к Ребусу:
– Ты единственный из нас, кто еще при делах, Джон. Можешь узнать, что там происходит?
– Попытаюсь, – согласился Ребус.
– Только по-тихому, а то кто-нибудь догадается, что ты пытаешься спрятать концы в воду, – добавил Патерсон.
– Концы в воду? – машинально переспросил Ребус как раз в тот момент, когда вернулась Мэгги.
– Ой! – испуганно вскрикнула она при виде троих гостей, тесно обступивших ее мужа. – Что случилось?..
– Я в норме, – заверил ее Блантайр. – Попил немножко.
– Как вы меня напугали, – сказала она, прижав руку к груди, и потом уже спокойно добавила: – Еще минут пятнадцать – и пироги готовы, а сейчас мне нужно выйти покурить.
– Я с тобой, – сказал Ребус. Он встретился глазами с Додом Блантайром. – Если никто не возражает…
– Не возражает, – после секундного колебания разрешил Блантайр.
Вслед за Мэгги Ребус через маленькую кухню вышел в садик позади дома. На мощеной площадке стояла садовая мебель, укрытая до лучшей погоды, дальше – заплатка газона. Мэгги закурила сигарету и передала свою золотую зажигалку Ребусу. Поежившись, обхватила себя руками – холодно.
– Принести тебе пальто? – спросил он.
Но она покачала головой.
– В доме у нас, как правило, слишком жарко. Дод любит, чтобы было тепло.
– Как вы – справляетесь?