– А что еще остается? – Она убрала со лба прядь волос.
– Достается тебе, наверное.
– Мы можем переменить тему?
– Как скажешь.
Она задумалась.
– Хотя нет. Давай продолжим эту тему: почему вы все сегодня здесь?
– Не уверен, что понимаю тебя.
– Когда вы вчетвером собирались вместе?
– Когда хоронили Фрейзера.
– А было это десять лет назад. Так почему вдруг теперь? – Она протестующе подняла руку. – Только не надо пудрить мне мозги. – Она шагнула к нему, и он ощутил запах ее духов. – Это потому, что он умирает, верно? Он умирает и надеется скрыть это от меня?
Она увидела ответ в его глазах и отвернулась. Потом глубоко затянулась и выдохнула через ноздри – ее лицо заволокло дымом.
– Мэгги, – начал он, но она только качала головой.
Наконец она шумно вздохнула и попыталась взять себя в руки.
– Ты живешь все по тому же адресу, куда я на Рождество отправляю открытки? – спросила она.
– Да.
– Не захотел сниматься с места? Думал, что Рона вернется?
– Да нет, в общем-то. – Он переступил с ноги на ногу.
– Мы не любим рвать связи с прошлым, так уж мы устроены, да? Дод часто вспоминает Саммерхолл. Иногда мне кажется, что ему нужен священник, а не жена. – Она увидела его взгляд и подняла руку. – Ни в какие душераздирающие подробности он меня не посвящает. Какие времена, такие и правила, что скажешь?
– Да, наверно, именно так мы и успокаиваем себя. – Ребус внимательно разглядывал горящий кончик сигареты.
– Но что-то его взволновало – и не просто суровая правда, что он умирает, разве нет? Это как-то связано со святыми?
– Лучше спроси у него.
Она улыбнулась:
– Я спрашиваю у тебя, Джон. У моего старого дружка. – Не дождавшись ответа, она подалась вперед и прижалась к его губам. Потом пальцем стерла следы помады. – Он ничего не узнал, – сказала она тихим шепотом. – Если только ты ему не сказал.
Ребус покачал головой, но промолчал.
– Вы были совсем мальчишки – все вы. Мальчишки, которые играли в ковбоев. – Она другим пальцем провела по его щеке и шее.
– А кем была ты, Мэгги? – спросил он, пока она разглядывала контуры его лица.
– Я-то какая была, такая и есть, Джон. Ни больше ни меньше. А вот ты…
– Ну, меня стало явно больше.
– Но еще ты и выглядишь печальнее. Вот я и спрашиваю себя: почему ты считаешь, что тебе необходимо продолжать работу?
– Так каким я был в молодости?
– Ты был словно под напряжением.
– Слава богу, рубильник выключили.
– Я не уверена. – Затянувшись напоследок, она выбросила окурок в ближайший цветочный горшок. – Пойдем-ка в дом, а то они развяжут языки. Конечно, вы, святые, друг другу доверяете…
Ребус докурил сигарету и положил окурок в тот же горшок, что и она.
– Это просто придуманное название, – объяснил он. – Оно ничего не значит.
– Попробуй сказать это Доду. – Она помедлила у двери, повернула ручку. – Послушать Дода, так вы все сошли со страниц комикса про супергероев.
– Что-то я не помню супергероев, которые обжирались бы пирогами, – возразил Ребус.
– Ну, ты, наверно, и трусы поверх брюк не носишь, – согласилась она. – Разве только я чего-то не знаю…
* * *
Дом Патерсона с обеих сторон примыкал к другим таким же викторианским домам на Ферри-роуд. Большинство соседей сдавали внаем комнаты, переделав садик в миниатюрную парковку. Но перед домом Патерсона сохранились большие деревья и живая изгородь из остролиста. Он уже семь лет как овдовел, но, судя по всему, ужиматься не собирался.
– Детишки меня изводят, – признался он Ребусу в «саабе». После выпитого его клонило в сон, фразы то и дело повисали незаконченными. – Можно купить где-нибудь современную квартирку – и никаких хлопот, но мне здесь нравится.
– Вот и я такой же, – сказал Ребус. – Две пустые комнаты, которые мне ни на что не нужны.
– Ты приближаешься к нашему возрасту – перемены нам уже ни к чему. Посмотри на беднягу Дода – никто не знает, что ждет за поворотом. Лучше оставить все как есть и не слишком… – Он не смог найти подходящего слова, а потому просто покрутил руками.
– Обрастать вещами? – предложил подсказку Ребус.
– Да, вроде того. – Патерсон шумно выдохнул. – Но смотри-ка, вон Стефан-то неплохо себя обеспечил, а? Миллионы в банке, летает по всему миру. – Ребус кивнул. – А Мэгги все еще красотка – тут Доду повезло.
– Это точно.
– Она, как прежде, хороша и… – Патерсон замолчал, нахмурился. – Есть какой-то стих – не могу вспомнить. Хороша и еще что-то, а потом, кажется, и еще что-то.
– Ну, жду с нетерпением.
Патерсон посмотрел на него, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Бесчувственный ты мужик, Джон. Всегда таким был. Я не хочу сказать… – Он задумался на секунду. – Что я хочу сказать?
– Бесчувственный – в смысле высокомерный? – предположил Ребус.
– Нет, не то. Просто ты не любил показывать чувства – боялся, что тебя будут жалеть.
– А я этого не хотел?
– Не хотел, – согласился Патерсон. – Мы же бойцы – все мы. Все, кто тогда поступал в полицию, – мы университетов не кончали. Но если у кого из нас мозги были на месте, то можно было дослужиться до инспектора… – Он замолчал, глядя прямо перед собой в лобовое стекло. – Приехали.
– Я знаю.
Патерсон уставился на него.
– Откуда знаешь?
– Потому что мы уже пять минут стоим перед твоим домом. – Ребус протянул руку Патерсону. – Рад был тебя повидать, Жиртрест.
– Ну, ты доволен, что пошел с нами?
– Не уверен.
– А то, о чем говорил Дод, – как ты думаешь, получится у тебя?..
– Может быть. Но никаких обещаний.
Патерсон отпустил руку Ребуса.
– Ты хороший парень, – сказал он, словно только сейчас пришел к этому мнению. Потом он распахнул дверцу и попытался выйти.
– Если отстегнешь ремень, будет проще, – напомнил ему Ребус.
Еще секунда-другая – и Патерсон освободился. Он, пошатываясь, пошел по тропинке к дому. Зажегся уличный сенсорный фонарь, и Патерсон, не поворачивая головы, махнул Ребусу, мол, все в порядке, теперь он дойдет. Ребус улыбнулся устало, включил первую передачу и мысленно попытался проложить простейший путь домой.
На дорогу под песни Мика Тейлора у него ушло двадцать минут; светофоры, казалось, услужливо включали зеленый при его приближении. Задребезжал мобильный телефон в его кармане, но он припарковался у своего дома и только тогда прочел сообщение от Шивон Кларк.
«Можем поговорить?»
Ребус позвонил ей, не выходя из машины. Она ответила сразу же.
– Что случилось? – спросил он.
– Я несколько раз подъезжала к твоему дому – не хотела по телефону.
– Не хотела что?
– Посредничать.
Ему показалось, что он неправильно понял.
– Посредничать?
– Передать просьбу Малькольма Фокса. Он нижайше просит тебя уделить ему некоторое время завтра или в ближайшие дни.
– И боится обратиться ко мне напрямую?
– Что-то в этом роде.
– А ты посредничаешь, потому что…
– Потому что иногда присутствие дружелюбного лица помогает избежать неприятностей. – Она помолчала. – Но я знаю, что ты так или иначе скажешь ему «нет».
– Скажу «нет»?
– Он работает в «Жалобах», Джон, а по тебе будто ток течет – еще плюнешь ему в физиономию!..
Ток течет… Он вспомнил слова Мэгги: «Ты был словно под напряжением…»
– В этом есть доля правды, – сказал он.
– Так что мне ему сказать? Только имей в виду: я хрупкий цветок.
– Ты несешь бог знает что, инспектор Кларк.
– Но ты собираешься сказать «нет»?
– Я скажу завтра, во втором зале «Окса» в полдень.
Последовало молчание.
– Ты все еще здесь? – спросил он.
– Не уверена.
– Завтра в двенадцать, – повторил он.
– И все?
– И все.
– Я теперь не усну, пока ты мне не скажешь почему. – Она снова помолчала. – Ты как будто уже знал.
– Знал?
– Знал, что он тобой интересуется, – продолжила она. – Но как это может быть?
– Фокусники никогда не выдают своих секретов, Шивон.
– Ты знаешь, что это связано с Саммерхоллом? И святыми Темных заповедей?
– Тайного завета, – поправил ее Ребус.
– Так ты знаешь? – гнула свое она.
– Есть кое-что, чего я не знаю…
– И что это?
– На этой завтрашней встрече ты на чьей стороне будешь – на его или на моей?
– А ты как думаешь?
– Может, тебе лучше вообще там не появляться.
– Но кто тогда остановит тебя, если ты захочешь двинуть ему между глаз?
– Не захочу, Шив… Мне интересно, что он скажет.
– Это связано с человеком по имени Билли Сондерс.
– Кто бы сомневался, – сказал Ребус, отключил телефон и вышел из машины.
День третий
5
В двенадцать часов следующего дня Ребус сидел с пинтой индийского светлого за столиком в углу. «Оксфорд-бар» состоял из двух залов: в одном была барная стойка, а в другом – столики и стулья. В этом втором зале вдоль стен стояли переделанные церковные скамьи. Здесь горел угольный камин, тянуло дымком, в котором после утренней уборки улавливался привкус хлорки. Большое окно выходило на Янг-стрит, но естественный свет был какой-то судорожный. Ребус отхлебнул пару раз из стакана. Во втором зале никого не было, да и в первом – только барменша Кристи за стойкой, а компанию ей составляли теленовости. Когда входная дверь с шумом отворилась, Ребус слегка улыбнулся – ну конечно, Малькольм Фокс пунктуален, должность обязывает. Он увидел Ребуса и направился к его столику. Отодвинул стул и сел, не удосужившись выяснить, будет ли замечена его рука, протянутая для рукопожатия. В дверях возникла Шивон Кларк, показала пальцем на стакан Ребуса. Он мотнул головой, и она направилась к стойке, а несколько секунд спустя появилась с двумя стаканами пузырящейся воды.
– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказал Малькольм Фокс, суетливо располагая стакан с водой на подставке для пива. Кларк молча села на скамью рядом с Ребусом, но на равном расстоянии от обоих мужчин. – Позвольте узнать: почему здесь.
– Есть старая эдинбургская традиция – заключать сделки в пабах, – объяснил Ребус. – А кроме того, это показывает степень вашей заинтересованности.
Фокс посмотрел на него:
– В каком смысле?
– Вы могли бы встретиться со мной официально – вызвать меня в управление. Но согласились встретиться на моей территории. А это означает, что вы очень заинтересованы, до крайности.
Фокс решил оставить это без комментариев.
– Я здесь по поручению генерального прокурора. Она решила заново открыть некоторые старые дела.
– Поскольку правило о запрете повторного преследования по одному и тому же делу утратило силу.
– Верно.
– И она нацелилась на Билли Сондерса?
– Для начала.
Ребус повернулся к Кларк:
– Что он успел тебе рассказать?
– Тридцать лет назад, – ответила Кларк, – Сондерс был привлечен за нанесение телесных повреждений, приведших к смерти. Дело рассыпалось. Позднее он отбывал срок за другое преступление и признался сокамернику в своей вине. Последствий он не опасался, потому что повторно привлечь его было нельзя.
– А теперь можно, – добавил Фокс.
– Так чего же ждет Элинор Макари? – спросил Ребус.
– Дело против Сондерса рассыпалось из-за действий саммерхоллского отдела уголовной полиции. Свидетельские показания были подтасованы, допросы проводились кое-как…
– Помнится, наш инспектор взял на себя всю ответственность за просчеты.
– Вы имеете в виду Стефана Гилмура? Да, в итоге. Но поговаривали, будто таким образом он хотел закрыть это.
– Закрыть что?
– Билли Сондерс был вашим осведомителем. Вы решили, что вам от него будет больше пользы на улице, чем за решеткой. Убил он мерзавца по имени Дуглас Мерчант, который проводил время с любовницей Сондерса. В Саммерхолле все вздохнули с облегчением: дескать, одним подонком меньше. И вы постарались, чтобы обвинение против вашего человечка не склеилось.
– Никто этого не доказал.
– Из чего я делаю вывод, что никто и не пытался. Стефан Гилмур подал в отставку, потом отделение расформировали, и за дело взялись бульдозеры. Ни тебе Саммерхолла, ни святых Тайного завета.
– И что тут смешного? – спросил Ребус у Фокса, который не сумел скрыть ухмылку.
– Вам не кажется, что это перебор? Кто додумался так себя назвать?
Ребус пожал плечами:
– Это было еще до того, как я поступил в Саммерхолл.
– Значит, в семидесятые или, может, даже в шестидесятые?
Ребус снова пожал плечами и вместо ответа спросил:
– Что вы рассчитываете получить от всего этого, если не считать зачета от генерального прокурора?
– Дело изучается заново. Те улики, которые еще есть в наличии, будут пересмотрены. Допросы основных участников…
– Я не об этом спросил.
– Мне дали задание, и я его выполняю, – заявил Фокс.
– У Джорджа Блантайра был удар – идите и допросите его, желаю вам удачи. А Фрейзер Спенс погиб десять лет назад.
Фокс кивнул, давая понять, что для него это не новость.
– Но вы-то никуда не делись, – спокойно проговорил он. – И Стефан Гилмур, и Эймон Патерсон. И другие, связанные с этим делом.
– Билли Сондерс?..
– У него частное такси. – Фокс помолчал. – Никогда с ним не сталкивались?
– В последние четверть века – нет.
– Это можно проверить, – предупредил Фокс.
– Проверяйте. – Ребус облокотился на столешницу и подался вперед. – Ничего, кроме пыли и паутины, вы не найдете.
– Я правильно понимаю, что вы сообщите вашим бывшим коллегам о нашем разговоре и моем намерении связаться с ними?
– Они вам скажут, что вы попусту тратите не только время, но еще и деньги налогоплательщиков.
Фокс словно не услышал его слов.
– Адрес Джорджа Блантайра у меня, кажется, есть. Стефана Гилмура найти будет легко – его имя все время мелькает в газетах. – Он помолчал. – А Эймон Патерсон по-прежнему живет на Ферри-роуд?
– Насколько мне известно.
– Вряд ли он куда переехал с прошлого вечера. – Фокс поймал взгляд Ребуса. – Я провел разведку, – пояснил он. – Видел, как вы его высаживали. Рад, что вы по-прежнему дружите. – Фокс снова помолчал. – Когда открывали дело Сондерса, вы только-только появились в Саммерхолле, верно?
– Месяцев шесть-семь.
– Самый молодой из святых?
– Да.
– Из чего я заключаю, что вы, вероятно, в этом не участвовали: Гилмур и другие еще не поняли, насколько вам можно доверять.
– Так ли? – Ребус откинулся на спинку, и скамья под ним жалобно скрипнула.
– Вы сейчас только-только вернулись в полицию. Расследование такого рода может сильно подпортить…
– Иными словами, если я согласен вам помогать, то меня не будут рассматривать как соучастника?
– Я не могу вам давать обещаний такого рода. – Но, судя по тону Фокса, он имел в виду прямо противоположное.
– А от меня всего-то и требуется – заложить моих старых друзей?
– Этого я не прошу.
– Таких, как вы, Фокс, еще поискать. И позвольте сказать вам кое-что – что мне совершенно точно известно. – Ребус встал. – Ваша песенка в «Жалобах» практически спета. А это значит, что скоро вы окажетесь среди таких, как я… так что вам предстоят веселые времена, инспектор. Я надеюсь, вы не против немного поработать локтями…
– Это угроза?
Ребус не дал себе труда ответить. Он надел куртку. Стакан с пивом, которое он не допил и наполовину, остался стоять на столе.
– Официальные допросы начнутся через день-два, – сообщил Фокс. – И можете не сомневаться, они будут жесткими и пойдут под запись. – Он повернулся, чтобы проводить взглядом Ребуса, который спустился по двум ступенькам в первый зал и вышел на улицу.
На несколько мгновений за столом воцарилось молчание, затем Фокс надул щеки и выдохнул.
– Я бы сказала, что все прошло неплохо, – подытожила Шивон Кларк.
– Ну, поскольку мы с ним не сошлись в рукопашной, готов с вами согласиться.