Кларк поднялась на ноги. Фокс спросил, не подвезти ли ее, но она отказалась.
– Пешком быстрее. К тому же очищу нос от паров.
– Пивных?
– Тестостероновых, – поправила она его.
– В любом случае спасибо за помощь.
– Да мне и делать-то ничего не потребовалось.
– Вы привели сюда Ребуса.
– Долго уговаривать его мне не пришлось.
Фокс взвесил ее слова.
– Возможно, Эймон Патерсон его предупредил…
Кларк протянула руку, и Фокс пожал ее.
– Удачи, – сказала она.
– Вы это всерьез?
– До известной степени.
Оставшись в зале один, Фокс заметил, что его стакан стоит не точно по центру подставки. Он принялся медленно и нудно его выравнивать.
* * *
Ребус надолго застрял на перекрестке с Норт-Касл-стрит – успел выкурить сигарету и набрать домашний номер Эймона Патерсона.
– Это Джон, – сказал он, когда Патерсон снял трубку.
– Неплохо провели вчера вечерок, а? Еще раз спасибо, что подвез.
– Я разговаривал с Малькольмом Фоксом.
– Это кто такой?
– Работает в «Жалобах», следовательно, цепной пес Макари.
– Быстро они разворачиваются.
– Он нас всех держит под прицелом. Думает, мы развалили дело Сондерса, чтобы не потерять хорошего осведомителя.
– Как будто мы на такое способны.
– Но суть ведь не в этом?
– Ты что имеешь в виду, Джон?
– Я имею в виду, что было что-то еще – что-то такое, отчего все вы скрытничали. Когда я проходил мимо, дверь закрывалась… Когда я входил в бар, вы замолкали…
– Не придумывай.
– Придумываю я или нет, вам придется иметь дело с Фоксом. И хотя он, может, с виду похож на большого плюшевого медведя, но у него острые когти, и он всю жизнь их затачивал.
– Да с какой стати нам с ним разговаривать?
– С той, что Элинор Макари наделила его всеми необходимыми полномочиями. Он уже начал ворошить материалы тридцатилетней давности. Когда он начнет всех обзванивать, то будет хорошо подготовлен.
– Ты же сам сказал, Джон, прошло тридцать лет… Может, никто из нас и не помнит тех дел.
– Сомневаюсь, что это удачный способ защиты, Эймон. Если он зацепится за что-нибудь… – Ребус помолчал. – Поэтому позволь спросить тебя напрямик: есть ему за что зацепиться?
– Ты же был с нами, Джон. Ты знаешь, как мы работали.
– Я знаю далеко не все. – Ребус увидел, как Шивон Кларк вышла с Янг-стрит, заметила его, помахала. – Если захочешь, чтобы я знал больше, я с удовольствием выслушаю. Тогда, возможно, мне удастся помочь.
– Джон…
– Подумай на досуге, – отрезал Ребус и отключился. Потом сказал Кларк: – Ну, привет.
– Я хотела пройтись пешочком до Гейфилд-сквер. Тебе тоже туда?
– Почему бы и нет?
Они осторожно пересекли перекресток и пошли дальше по Хилл-стрит.
– Ну и что ты думаешь? – спросила она наконец.
– Ты же меня знаешь, Шивон, я никогда особо ни о чем не думаю.
– Но ты, похоже, задел его за живое: это задание – только отсрочка, рано или поздно его все равно отправят тянуть лямку в угрозыске. – Она помолчала. – Ты не сердишься, что я оказалась в роли посредника? – (Он в ответ пожал плечами.) – Вообще-то, – поправилась она, – Фокс использовал слово «рефери».
– Мы были молодыми ребятами, Шивон, ничем не отличались от других в тогдашней уголовной полиции.
– Только вот у вашей группы было название.
– Я был там меньше других. Когда мы отправлялись на задание, ставили одну запись в магнитолу – песню «Святые идут». Ее «Скидс» пели. Это был обязательный ритуал.
– А если ты вдруг забывал поставить?
– Кто-нибудь выражал недовольство – обычно Гилмур.
– Он сейчас девелопер?
– Занимается в основном отелями. Организовал бизнес совместно с одним известным футболистом.
– Ворочает миллионами?
– Так говорят.
– Я видела постеры его кампании «Скажи „нет“»… Ты с ним поддерживаешь отношения?
Ребус остановился и повернулся к ней.
– Я видел его вчера вечером.
– Вот как?
– В доме Дода Блантайра.
– Та самая встреча, на которую тебя зазывал твой приятель Жиртрест?
Ребус кивнул, сверля ее взглядом.
– Можешь доложить об этом Фоксу, если хочешь. Он сразу сделает стойку: паническая сходка святых.
– А это так?
Ребус потер подбородок.
– Даже не знаю, – честно признался он. – Поводом было желание проведать Блантайра.
– Потому что у него случился удар?
– До него дошли известия о Макари. И они хотят, чтобы я разнюхал все, что удастся.
Кларк понимающе кивнула:
– Поэтому ты и согласился встретиться с Фоксом. А твой недавний телефонный звонок…
– Предупреждение Патерсону, – подтвердил Ребус.
Он зашагал дальше, и Кларк пришлось его догонять.
– Ты пытаешься играть на два фронта? – предположила она. – То есть ты на самом деле не знаешь, что там за история с Билли Сондерсом.
– Не уверен, что там все так просто, как считает Фокс.
– Так скажи ему об этом.
– И бросить остальных на произвол судьбы? – Ребус недовольно поморщился. – Нет, пока я не буду абсолютно уверен.
– Хочешь провести собственное расследование? Ты знаешь, что по этому поводу скажет Фокс?
– Мне плевать, что скажет твой приятель Фокс.
Кларк дернула его за рукав:
– Ты знаешь, кто мой приятель.
Ребус снова остановился. Посмотрел на свою руку, на ее пальцы, ухватившие его рукав.
– Конечно знаю, – сказал он вкрадчивым голосом. – Это Малькольм Фокс.
Секунду-другую казалось, что она сейчас взорвется, но тут по его лицу расплылась улыбка.
– Ты иногда ведешь себя как настоящий сукин сын, – сказала она, отпуская его.
Ее рука сжалась в кулак, и она ударила его в плечо. Ребус поморщился и потер ушибленное место.
– Ты, наверное, тренируешься с гантелями? – спросил он.
– Побольше, чем ты, – отрезала она.
– В том же зале, что и твой дружок из прокуратуры? Он опять пригласил тебя на дешевый обед?
– И совсем не смешно.
– Тогда почему ты улыбаешься? – спросил Ребус, когда они двинулись дальше.
– Фокс прибирает к рукам все материалы по делу, – сказала словно невзначай Кларк.
– Да, это факт, – подтвердил Ребус.
– Так что если ты намерен заняться раскопками…
– Придется пожертвовать собственным достоинством, только и всего, – сказал ей Ребус.
– Но в баре…
– Если бы я сразу начал пресмыкаться, он бы заподозрил неладное. – Ребус метнул взгляд в ее сторону. – Прохожие могут ошибочно прочесть в твоих глазах завистливое восхищение.
– Могут, – подтвердила Кларк, продолжая смотреть на него широко раскрытыми глазами.
* * *
В диспетчерской просмотрели все данные, полученные в ночь аварии из западной части города, но не нашли ничего, кроме звонка того самого водителя, который сообщил об аварии. Ребус тем не менее запросил подробности и все записал в блокнот. Он вспомнил, что звонившая ехала домой по окончании смены в ливингстонском супермаркете. Он набрал ее мобильник – она оказалась на работе. Спросила, как дела у Джессики Трейнор.
– Поправляется, – сказал ей Ребус. – У меня к вам несколько уточняющих вопросов. Когда вы остановили машину, вы никого и ничего больше не заметили поблизости?
– Не заметила.
– Никаких указаний на то, что во время аварии она могла быть не одна?
– А что, разве там был кто-то еще?
– Мы пытаемся восстановить картину происшествия, миссис Мьюир.
– Она была на водительском сиденье.
– И дверца была открыта?
– Вроде бы.
– А сапожок?
– Я понятия не имею. Я думаю, от удара он мог…
– Вы не помните, он был застегнут или нет?
– Не помню. – Она помолчала и спросила, важно ли это.
– Не очень, – заверил ее Ребус. – И никаких других машин вы не видели? Никаких габаритных огней на дороге?
– Никаких.
– Я понимаю, что спрашиваю у вас слишком много, но, может быть, вы по пути заметили какие-нибудь встречные машины?
– Я думала о предстоящем ужине. И радио в машине, наверно, было включено.
– Значит, вы ничего не помните?
– Нет.
Ребус поблагодарил ее и повесил трубку. Он подумал, что она обратила бы внимание, если бы какой-нибудь рейсер с ревом промчался мимо. Он встал из-за своего стола и подошел к Кристин Эссон.
– Что у тебя есть для меня? – спросил он.
Она показала на принтер.
– Вы же из старой гвардии – я решила, что вам привычнее на бумаге.
– А что, папирус у нас уже кончился? – Он взял пачку листов с принтера.
– Там было и еще, – добавила она. – Но все повторы и перепевы.
– Ну, для начала пойдет, – сказал Ребус, возвращаясь к своему столу и ставя стул так, чтобы можно было вытянуть ноги. Затем принялся читать интернет-версию жизни Оуэна Трейнора. Пятьдесят два года. Семнадцать лет состоял в браке с Жозефиной Грей. Болезненный (и дорогой) развод. Лет в двадцать пять Трейнор был объявлен банкротом, но через десять лет он снова на коне. Родился в Кройдоне – одному интервьюеру он сказал, что учился в «университете кулачного боя». По наблюдению беседовавших с ним журналистов настроение у него быстро меняется, когда поднимают темы, которых он касаться не хочет. Один из интервьюеров даже сообщил, что Трейнор пригрозил свесить его за ноги из окна, правда, говорилось это в шутливом тоне. Но шутки кончились, когда разгневанный инвестор, потерявший деньги, начал поднимать шум: скандалиста избили у дверей собственного дома, и он оказался в реанимации. Искать правды в суде он не стал. Имелись и другие примеры вспыльчивости. Трейнор не умел совладать со своим буйным нравом. Его изгнали по меньшей мере с одного ипподрома и одного пятизвездочного отеля в Лондоне.
Тот еще типчик, этот мистер Оуэн Трейнор.
Ребус набрал номер больницы и спросил о состоянии Джессики Трейнор.
– Ее выписали, – ответили ему.
– Уже?
– Ей предстоит несколько сеансов физиотерапии и еще…
– Но она может ходить по лестнице? – спросил Ребус, думая о двух крутых лестничных пролетах на Грейт-Кинг-стрит.
– Отец на несколько дней снял ей номер в отеле.
В соседнем с ним номере, решил Ребус. Он поблагодарил медсестру и снова принялся изучать записи. Он понял, что дело начинает исчезать, словно его погрузили на трейлер и повезли на разборку. Он оглядел кабинет. Пейдж ушел на какое-то заседание и забрал с собой Кларк. Ронни Огилви готовился давать свидетельские показания в суде. Кристин Эссон изучала отчеты. И об этом он тосковал во время своей отставки? Он забыл о томительных паузах, о часах за бумажной работой, о безделье. Он подумал о Чарли Уоттсе, барабанщике, – как это он говорил о своей жизни с «Роллинг Стоунз»?.. Пятьдесят лет в ансамбле. Десять за ударными, а остальные сорок в ожидании чего-нибудь. Отсюда плавно переходим к Пегги Ли: «Неужели это всё?»
«Чушь свинячья», – пробормотал себе под нос Ребус, поднимаясь на ноги. Вероятно, прошло уже достаточно времени. Он похлопал себя по карманам – на месте ли сигареты, спички, телефон.
– Наработались? – поддразнила его Эссон.
– Я отлучусь на несколько минут.
– Так долго выступали в роли босса, что никак не отвыкнуть?
– Я не против сыграть роль, – сказал ей Ребус, направляясь к двери. – Скажу больше: я как раз иду на прослушивание…
* * *
Небольшая парковка представляла собой дворик внутри здания полиции. Как курилкой ею пользовался практически один Ребус. Он позвонил в полицейское управление и попросил соединить его с Профессиональными стандартами, или как уж там они решили называть свою контору на этой неделе. Его соединили, и он прослушал с полдюжины гудков, прежде чем ему ответили.
– Сержант Кей, – назвался снявший трубку. Тони Кей – Ребус был с ним знаком.
– Там твоего дружка нет поблизости? Скажи, что Джон Ребус хочет перекинуться парой слов.
– Он на конференции.
– Можно подумать, он какой-нибудь Ален сраный Шугер, – посетовал Ребус.
– Ну, тогда на совещании. Извини, не знал, что грамматика твой пунктик.
– Вокабуляр, а не грамматика, жопа ты с ручкой.
– Тебя, видать, недоучили в школе хороших манер. Выстави им счет за брак в работе.
– Как только поговорю с твоим генералиссимусом – непременно. Кстати, он, случайно, не на заседании с благоухающей мадам Макари?
– А ты откуда знаешь?
– Я же детектив, сынок. Приличный детектив.
– Ты забываешь: я видел твое личное дело. Много разных слов, но «приличный» оттуда было вымарано в тот день, когда ты закончил академию.
– Знаешь, мне кажется, я в тебя немного влюблен, сержант Кей. Я доверю тебе жизненно важную статистику. – Он продиктовал номер своего мобильника. – Скажи Фоксу, мне кажется, я смогу ему помочь. Пусть позвонит, когда Макари разрешит ему отлепить от физиономии маску подобострастия. – Он отсоединился, прежде чем Кей успел ему ответить.
Ребус уставился на экран своего телефона, и его лицо расплылось в улыбке. Кей ему и в самом деле нравился. Какого черта этот парень торчит в «Жалобах»? На экране появилась эсэмэска. Всего одно, но емкое слово, подписанное тремя поцелуями. Отправлено предположительно с персонального мобильника Кея. Ребус добавил номер в свои контакты и принялся выхаживать в узком пространстве между автомобилями, в тишине и покое докуривая сигарету.
6
Оказалось, что генеральный прокурор выделила Фоксу маленький кабинет в здании шерифского суда на Чемберс-стрит, в пяти минутах ходьбы от ее собственных владений.
– Уютненько, – сказал Ребус, разглядывая его владения.
Здание было относительно новым, но Ребус никак не мог вспомнить, что стояло на этом месте прежде. По пути в кабинет он прошел мимо очумелых, орущих в телефонные трубки адвокатов и их расположившихся поблизости клиентов; клиенты сидели с видом «да гори оно все», делились сигаретами и рассказами про бои местного значения, а еще сравнивали татуировки.
Фокс сидел за столом, который был слишком велик для его непосредственных нужд и располагался в комнате, словно взбесившейся от обилия деревянных панелей. Он сидел, зажав авторучку между ладонями. Ребусу показалось, что он долго тренировал эту позу. Фокс казался напряженным и неубедительным. Может быть, он и сам это почувствовал, потому что, когда Ребус сел напротив него, Фокс положил авторучку на стол.
– Вы вдруг надумали мне помочь? – спросил он. – Вот так чудо! Прямо обращение на пути в Дамаск.
Ребус в ответ пожал плечами:
– Вы пытаетесь спикировать на моих друзей с больших высот. Единственное, что я могу для них сделать, – позаботиться, чтобы у вас в этот момент не случился понос.
– Захватывающий образ.
– Это и есть ваш архив? – Ребус показал на большие коробки сбоку от Фокса.
– Да. Середина восемьдесят третьего – приблизительно то время, когда Сондерс убил Мерчанта.
– Предположительно убил, – поправил его Ребус. – Вы уже просмотрели материалы? – (Фокс кивнул.) – И если бы мое имя где-то там фигурировало, то вы не стали бы меня слушать?
Фокс кивнул:
– Конечно, до недавнего времени вы работали в отделе нераскрытых преступлений: могли в любое время получить доступ к этим материалам и уничтожить все, что подтверждает вашу причастность к саммерхоллским делишкам.
– Ну, просто из духа противоречия, давайте скажем, что я абсолютно чист.
– В данном конкретном случае, – уточнил педант Фокс.
– В данном конкретном случае, – повторил за ним Ребус. – И недавно мне из милости позволили вернуться в уголовную полицию…
– И вы не хотите рисковать своим положением.
– Именно поэтому я и предлагаю вам свои услуги, а это означает, что я намерен приглядывать за вами.