Неконтролируемая территория
Продолжение
Нажав на кнопку отбоя гражданского спутникового телефона INMARSAT — Том Янгерс, начальник передовой базы ЦРУ, известной как Футбол, выругался нецензурной бранью…
— Что там, сэр?
— У них нет свободных птичек, все задействованы на медэвак-миссиях. Ждать придется как минимум сутки…
— Мать бы их…
Еще один ЦРУшник — начал доставать из большой упаковки пивные банки, выставляя их на стол. Де Соуза, как лучший друг Джека — вскрыл бутылочку с джинном, аккуратно вылил ее на стол так, чтобы образовалась длинная, через весь стол полоса. Чиркнул зажигалкой.
— За Джека, парни.
— За Джека…
На столе — полыхнуло пламя, огненная полоса — как символ войны. Грубые, бородатые мужики, не вылезавшие с военных и прочих передовых баз вот уже десяток лет — прощались с одним из своих, который обречен был уйти на гражданку.
— На гражданке он не сможет — убежденно сказал Джордан, прихлебывая пиво.
— Нет, не сможет — согласился Янгерс.
Все знали, что это значит. Они играли в игры со смертью и эта игра — настоящая, живая, с самыми высокими ставками — затягивала настолько, что на гражданке было существовать уже невозможно. Здесь — они жили настоящей жизнью, и друзья были настоящими, такими, которые вытащат из под шквального огня и будут тащить до вертолета, пока сами не упадут замертво. А выходя в отставку и поселяясь в маленьких тихих пригородах — они обречены были до смерти копошиться в мелких, мерзких проблемках. Выбирать самую дешевую заправку в округе и спешить на рождественскую распродажу. Разбираться с соседом, который громко включает музыку по вечерам, и думать, стоит ли попробовать починить сломавшуюся машину самому — или все-таки гнать ее дилеру. Терпеть придирки менеджера на работе. Но самое страшное приходило ночью — кинолента жизни стремительно прокручивалась назад, и ты возвращался в Афганистан или Ирак с жесткими как нож взглядами, с взрывами у дороги, с щелчками снайперских пуль по камням и мертвыми друзьями. У многих вернувшихся — месяцами, а то и годами не было нормальной половой жизни. Многие не могли нормально спать и напивались, чтобы заснуть. Почти все — не могли смотреть телевизор. Все это — приводило в общество анонимных алкоголиков, в психушку, в тюрьму, к адвокату по бракоразводным делам. Многие — нанимались в частную военную компанию и снова улетали туда, где можно было жить по-настоящему, ограничивая общение с семьей редкими встречами по Скайпу да посылкой денег из жалования. Почти никто из сидящих за этим столом с горящей полосой посредине — не помнил, какими они были до того, как началась GWOT, не знали, будут ли они живы через неделю или через месяц и не представлял, что они будут делать, когда так же как и Джек отправятся на гражданку, по доброй воле или вынужденно.
— Черт возьми, по крайней мере, этот парень сохранил обе ноги, обе руки и свой х…й — пошутил кто-то. Настроение было совсем не праздничное.
— Ладно, парни, хватит — подвел итог Янгерс…
Парень, который собирался поставить на стол еще по банке — переменил свое намерение. Напиваться — было не место и не время.
— Что за хрен сделал это с Джеком? — грубо спросил Пит по прозвищу «Акула»
— Черт его знает — ответил Де Соуза — там такое месиво было. Все пошло ко всем чертям, когда Ник начал палить…
— Черт там был снайпер! Ты что, хотел бы получить гостинец тридцатого калибра в башку, а?
— Легче, легче. Я тебе верю, парень. Ты не из тех, кто будет палить куда попало…
— Что за парня вы взяли — не унимался Акула.
— Пит, заткни пасть! — грубо сказал Янгерс.
— Этот парень чертовски странный — сказал Гарри Нослер, один из отрядных медиков, бывший медик с вертолета-медэвака — я его осмотрел мельком. У него есть сведенные татуировки.
— Татуировки?
— Да. И кажется, этому парню делали пластическую операцию. Кожа на подбородке натянута.
Все поняли, о чем идет речь. Кто бы он ни был — исламистом он быть не мог. Исламисты не признавали татуировок, считая их осквернением. Человека, сделавшего татуировку — могли за это зарезать.
— Надо его допросить, нахрен.
— Так. Встал из за стола. Встал!
Акула встал, он покраснел — интересно, с чего это его так развезло, с банки пива? Или он еще что хлебнул.
— Пошел на пост. Живо!
Американец криво усмехнулся и вышел.
— Пит дело говорит. Его надо допросить — сказал и Де Соуза — этим никто не занимался.
— Пусть в Баграме занимаются…
— Время все равно есть…
— Ладно — решил Янгерс — тогда вот что. Иду я и еще двое. Никакого рукоприкладства, твою мать, мне потом не хочется отвечать на вопросы. Остальные — займитесь делом и не шляйтесь нахрен по улице.
Пленные здесь содержались примерно в таких же условиях, в каких они содержались моджахедами: дыра в земле, прикрытая автомобильной покрышкой и листом железа. Но поскольку этого пленного рассчитывали отправить отсюда как можно скорее, первым же бортом — он содержался в одном из домиков, с садом и зинданом, под охраной.
Увидев входящих людей, охранявший с автоматом пленных сотрудник поднялся на ноги.
— Парни, я…
— Все нормально — Янгерс вошел третьим.
— Я еще тут нужен, сэр?
— Да, постой пока…
— Тут еще Акула…
— Если припрется еще, гони его нах… Понятно?
— Есть, сэр…
Янгерс поймал ключ. Отпер массивный навесной знак, на котором еще виднелся советский знак качества…
Трое — вошли в небольшую комнату. Если бы отсюда не было вынесено все лишнее — только большой тюфяк на полу — тут стало бы очень тесно.
Неизвестный сидел на тюфяке, но не поджав ноги как правоверные, а вытянув их перед собой — из этой позиции невозможно быстро встать. Вообще, он вел себя не как гражданский, и не как террорист… и это озадачивало. Журналист? Искатель приключений?
— Ну и кто ты нахрен такой? — агрессивно начал Янгерс.
Человек промолчал.
Дальнейшее — было досконально отрепетировано — Джордан изо всех сил дал ногой по тюфяку. Попало и этому… несильно.
— Отвечай полковнику, идиот!
У Янгерса не было такого звания — в ЦРУ воинских званий нет. Но если этого урода придется отпускать — подпустить тумана никогда не помешает.
— Я плохо говорю по-английски.
Джордан еще раз дал по тюфяку ногой, но уже слабее.
— Хочешь сказать, что ты знаешь пушту, отродье?
— Я не понимаю. Я понимаю испанский.
Вот это заявка…
— Понимаешь испанский, парень — моментально включился де Соуза — тебе же хуже, педик. Потому что я тоже его понимаю. Итак, сколько ты купил?
— Я не понимаю.
На сей раз — прилетело по ноге. По лодыжке. Человек поморщился — но они видели, что скорее с досады, нежели от боли.
— Все ты нахрен понимаешь! Тебе кто разрешил здесь покупать, козел? Ты кто вообще такой, нахрен!?
Человек раздвинул губы в улыбке. Неприятной, неискренней.
— Я не более, чем турист, синьор. Только и всего. Я ничего не покупал…
— Чего… Хватит пургу гнать, козел…
Конечно, разработка была так себе. На уровне школьного любительского театра… матерый волк на такое не поведется, да и не слишком матерый — тоже. Но времени не было и возможностей тоже. Этот — был не местный, а армия в Пакистане, частенько сплавляла налево дурь и боролась с частными конкурентами за трафик.
— Я ничего не покупал. У меня нет денег.
— Да? А нахрена ты нам тогда нужен, придурок? Замочим и выбросим в канаву, если за тебя никто не заплатит.
— Сэр, это Акула… — донеслось в наушниках…
Янгерс поднял руку, требуя тишины.
— Что у тебя?
— Движение на дороге. Несколько автомобилей, несколько, не один!
— Так… все понятно…
К объекту — нельзя было просто так подобраться, что по дороге, что без нее. Датчики системы REMBASSII, потомки тех, которые использовались во Вьетнаме, для контроля тропы Хо Ши Мина — отслеживали вибрацию почвы, они могли отличить грузовой автомобиль от легкового, а человека — от животного. Данные все стекались в центр управления, кусочек двадцать первого века в веке девятнадцатом, на проверку движения мог подниматься армейский беспилотник. Поэтому — когда машины подошли ближе — американцы уже знали, кто едет. Не знали только — зачем. Но Янгерс — приказал занять позиции по плану отражения нападения. Для этого — у американцев были три крупнокалиберных пулемета, и два автоматических гранатомета МК-19, не считая менее мощного оружия…
Сам Янгерс — встретил машины на полпути между гостевым домиком и основным жилым комплексом. Заступив дорогу, жестом приказал остановиться…
Три машины — все три пикапы, два из них с крупнокалиберными пулеметами — остановились на дороге так же, как и ехали — один за другим. Ни одна из этих машин не принадлежала государству — они принадлежали одной из частных военных компаний, принадлежащих отставным пакистанским генералам и полковника и охраняющим конвои, идущие из Карачи на север. Фактически — рэкетирские компашки для вымогательства денег из американского оборонного бюджета, все нашумевшие дела с сожженными конвоями по сто, по двести машин — происходили как раз тогда, когда вставал вопрос об увеличении выплат или о задержке причитающегося. Янгерс знал, кто приехал и сомневался, что он предпримет что-то серьезное против американских граждан и представителей американской разведки — в конце концов, лично этому козлу не меньше лимона перепало только за прошлый год. Но надо было быть всегда начеку — никогда не знаешь, что въедет в голову этим…
Из головной машины — выбрался худощавый, стройный человек, на нем были полусапоги из натуральной кожи, джинсы и черного цвета куртка — бомбер. Глаза скрывались под блестящими серебром очками. Этот парень был полковником МВД Пакистана до того, как ушел на частные хлеба, он был непосредственно связан с очень опасным человеком — генералом Насраллой Бабаром, бывшим министром внутренних дел, сохранившим власть и влияние. Именно с этим человеком — надо было договариваться о прохождении конвоев, именно этот человек мог обеспечить мир и стабильность в какой-нибудь провинции — а потом по его слову начнется кровавая баня. Короче, оставалось понять, на кой черт этот человек, довольно статусная персона — пожелал появиться здесь. Тем более, что здесь была совсем глушь и у местных горцев — совсем нет уважения к власти.
— Салам, брат…
— Салам, Юсеф. Что привело тебя сюда…
Бандит приблизился, обнял американца. Ни один ни другой — не питали ни малейших иллюзий, сколько это объятье значит для другого.
— Два миллиона. Сейчас один — прошептал Юсеф, склонив голову на плечо американца — и один в Пешаваре…
Вот так — так…
— Что так мало? — ответил американец во время второго объятья.
— Не наглей, друг… — ответил пакистанец во время третьего — это больше, чем стоит жизнь твоя и твоих людей здесь.
Янгерс — толкнул пакистанца от себя, напоследок прошептав ругательство, за которое в приличном обществе запросто давали в морду.
— Приехал проведать тебя, друг… — громко, явно на публику сказал пакистанец — бедно живешь. Нехорошо…
— Зато честно, друг Юсеф. Тебе показать обратную дорогу?
— Обратную дорогу я знаю — сказал пакистанец и вдруг начал цитировать Коран на редком здесь дари, в расчете только на себя и на Янгерса — для вас основа в возмездии о обладатели разума. Быть может, вы будете богобоязненными…
— Кто он? — резко спросил Янгерс на том же дари.
— Тот, кто тебе не по зубам, американец. Его надо отдать. Если надумаешь — ты знаешь, как со мной связаться… Аллах с тобой…
Юсеф сел в машину. Три пикапа — красиво, синхронно развернулись в обратном направлении. Янгерс долго смотрел им вслед, потом сплюнул и выругался. У него было мерзкое ощущение, что неприятности только начинаются…
Группа в тридцать человек — новенькие автоматы, несколько пулеметов и ракетных установок РПГ — продвигалась от города Читраль на север, прячась в лесу. Первым — шел человек с наушниками на голове и чем-то, напоминающем миноискатель. Его прикрывал пулеметчик, почти все — несли либо бухты альпинистской веревки на плече, либо альпинистское снаряжение. Группы выглядела не как банда Талибана, скорее это было элитное военное подразделение.
Ведший колонну высокий бородач, чья голова была повязана платком — косынкой с надписью «Нет Бога кроме Аллаха и Мохаммед Пророк Его», выслушав что-то по спутниковому телефону, сказал «Кха, Кха». Потом — повелительным жестом махнул рукой.
— Вперед!
Акула просто кипел от злости. Злость бродила в нем подобно молодому вину, она жгла нутро и требовала выхода. Даже самодельный самогон, бутылку с которым он закопал — не давал облегчения, наоборот, становилось только хуже.
Какая же мерзость вокруг…
Он взял автомат, набросил ремень на плечо.
— Э, ты куда…
— Жрать хочу…
Коллеги проводили Акулу сочувствующими взглядами. Все знали, что он перестал сдерживаться в вопросе выписки и если здесь ее просто сложно достать — то там из-за этого его семья была на грани развода…
А Акула и сам не знал, что хотел сделать. Но конечная цель его движения была ясна…
На полпути зазвонил телефон. Он сначала даже не понял, что это такое… в этой глуши сотовые звонки проходили плохо, приходилось пользоваться спутником, а это очень дорого. И если дядя Сэм денег не считает, то для простой болтовни с детьми — было все же дороговато.
Он нажал на клавишу с зеленым телефоном.
— Пит?
В голосе жены была какая-то тревога.
— Таня? Что с Джен?
— Пит, они — в трубке ворохнулся крик, разом выбив остатки хмеля.
— Слушай сюда внимательно, козел… — голос в трубке был жестким и уверенным — с Джен все нормально. Она даже привет хочет тебе передать. Послушаешь?
— Папа!
— Джен! Джен!
— Слушай сюда, козел…
— Нет это ты послушай. Если ты решил что самый крутой, то…
— То что? Что ты можешь сделать из Пакистана, урод? Ты думаешь, я не знаю, кто ты такой, а? Хочешь, назову твой ПСВОСР [51], а? Соображай, приятель. И ни с кем нас не путай. Ты просто наступил нам на ногу. Верней, твой босс.
Рука легла на плечо, Пит едва не подпрыгнул. Повернулся. На него смотрел Джо из дежурной команды у ворот.
— Что с тобой? Ты как призрака увидел. Что-то случилось?
— Скажи, дочь сильно упала с велосипеда, все нормально — потребовал голос.
Они все видят!
— Джен… упала с велосипеда. Сильно ссадила руку…
На лице Джо отобразилось сочувствие. Здесь у всех, за исключением двоих, были семьи и дети.
— Надеюсь, все будет нормально. Самое главное — показаться врачу, все прояснить. Нет ли перелома и все такое.
— Она… уже в больнице.
— Вот и хорошо. Там ей помогут. Крепись…
Когда Джо отошел — голос в трубке осведомился.
— Все нормально?
— Да… да.
— Допустишь ошибку, и твоей семье не поздоровится. Мы хотим делать плохого, но иногда это необходимо. Ты это понимаешь?
— Да… да!
— Вот и отлично. Тогда — слушай, что ты должен сделать дальше…
Услышав выстрел, Том Джордан вскочил с кровати, на которую прилег в ожидании вертолета. Выстрел был одиночным, в голове пронеслось — Акула… козел. Опять напился… И тут — со всех сторон грянула такая канонада, что он полетел на пол, просто инстинктивно: стреляют — укройся. Стреляли не меньше двадцати стволов разом…
Так, ползком по полу, он добрался до угла, где лежал его Калашников. Тут же — был снаряженный дей-пак с еще несколькими запасными магазинами и всем необходимым для выживания в критической ситуации. Повернувшись боком — он застегнул плохо поддающиеся под пальцами застежки, пополз в коридор.
Внизу — он наткнулся на Де Соузу. Белое как мел лицо и ручной пулемет. Дверь на двор настежь…
— Цел?
— Да!
— Это тот козел! Надо собраться!
— Там…
— Пошли!
Они выскочили во дворик… били с юга, со стороны дороги. У дувала — был еще человек, они вскинули оружие — но тут же опознали Дейва Хокинга, бывшего десантника. Тот показал «чисто» и они перебежали к нему.
— Какого хрена, откуда они пришли!? Почему их близко подпустили?!
— Не знаю! Они идут с юга!
Внезапно — они все разом поняли, что молчит их главный козырь — крупнокалиберные пулеметы. От ворот и до базы — была чуть ли не миля по голому, простреливаемому крупнокалиберным пулеметом пространству — и пулемет молчал.
— Пулемет! Надо перебраться через улицу!